На вас вся надежда. Код Андрея Рублева–2

Надежда Максимова

Конфликт отцов и детей. Они не понимают нас, мы не понимаем их. Почему?Чем они живут? Что думают? Где найти дело, способное вдохновить и объединить?Где та великая цель, ради которой не жалко умереть? Ради которой стоит жить!

Глава 5

Утро встретило нас ярким солнечным светом, заполнившим все три фасадных окна, обращенные к востоку. Хотя не было еще и 7 часов (по городским меркам рань несусветная) спать при такой иллюминации было совершенно невозможно, и мальчишки поднялись, загомонили, захлопали дверями…

Девочки, хотя их восходящее солнце не потревожило, заслышав утреннюю суету, тоже встали, быстренько привели себя в порядок и без напоминаний захлопотали на кухне. Я умилился и на минуту подумал, что подполковник отчасти был даже в чем-то прав, когда упоминал о «передовом отряде российской молодежи».

После незамысловатого, но сытного завтрака (рисовая каша быстрого приготовления со свежим укропом и зеленым луком, отыскавшимся на заросших травой грядках) настало время для руководящей инициативы.

— Итак, — сказал я, окинув начальственным взором своих подопечных, допивающих растворимый кофе, — давайте с самого начала определим фронт работ и распределим обязанности. Во-первых, нужно составить график дежурств. Двое — наряд по кухне плюс один дневальный. Кухонные работники моют посуду, чистят картошку и все прочее, о чем попросит главный повар. На должность повара предлагаю утвердить Олю Лукину, если она не возражает.

— Не возражаю, — тут же откликнулась девочка.

— Зачем наряд, — пожал плечами Илья Юдин. — Пусть каждый сам сполоснет свою тарелку. Слуг нет!

— Помимо тарелок есть еще кастрюли, — возразил я. — Кроме того, нас 15 человек, одновременно мы к раковине не протолкнемся, а значит будет очередь, суета…

— Или ты дежуришь раз в неделю, — тихо заметил Али, — или моешь свою посуду каждый день, три раза в день.

— Наряд так наряд, — кивнул Никита. — Как в армии. Пишите меня первым.

— Могучий Томми рвется к кастрюлям, — тонко улыбнулся Илья.

— Не будь дураком. Просто отдежурю на раз и буду неделю гулять.

— Запишите меня с ним, — тут же отреагировал Слава Филиппов — курносый хрупкий мальчик, попавший на учет в милицию за любовь к животным. С охраняемой немецкими овчарками дачи «нового русского» он украл элитного щенка, которого тренировали для собачьих боев. До сих пор никто не сумел понять, как пацан «договорился» с клыкастыми монстрами. Следователь, ведущий дело, подозревал, что грандиозный скандал, который закатил хозяин псов, был вызван не столько кражей, сколько легкостью, с которой парнишка проник на охраняемую территорию — собаки на него даже не гавкнули.

Слава Филиппов

Далее список дежурств составился быстро и без проблем. Оживленная дискуссия возникла после того, как я заявил, что до обеда, пока прохладно, мы все в обязательном порядке будем работать на огороде.

— Мы что, огородники? — удивился Никита Фомин.

— Человек должен работать интеллектом, а не руками, — поддержал его хрупкий очкастый Марк. — Давно известно, что крестьянский труд в натуральном хозяйстве непроизводителен.

— Согласен, — не стал спорить я. — Но исключительно интеллектуальный труд возможен только в обществе с развитым разделением труда.

— А мы в каком живем?

— А у нас все хотят работать на компьютере и никто в поле. Так что скоро всем придется жрать колбасу, нарисованную в Corel drow.

— И на этом основании мы должны становиться фермерами?

— Фермерами вряд ли получится — тут способности нужны… Но вам, высокоинтеллектуальные мои, стоит обратить внимание вот на что, — тут я сделал паузу и, опережая готовые сорваться возражения, поднял вверх указательный палец. — Как известно, у человека пять органов чувств. И для нормального развития мозга информация должна поступать со всех пяти. А в городе вы задействуете сколько?

— Примерно 80% людей — визуалисты, — мгновенно сообщила Ольга. — То есть основной поток информации они получают от зрения. Аудалисты, то есть те, у кого главным является слух, составляют процентов 10—12. Далее следуют кинестики — для них важнее всего тактильные ощущения.

— Прикосновения что ли? — почесал бровь Никита.

— Да.

— Так и говори.

— И замыкают список те, у кого сильно развиты нюх и вкусовые рецепторы. Такие люди редкость. И в основном они становятся дегустаторами.

— А я смотрел фильм «Парфюмер», — влез в разговор шустрый Сережа, — там…

— Вот именно, — не дала себя сбить Ольга. — Существуют дегустаторы пищевых продуктов, вин и тому подобного. А есть дегустаторы запахов.

— Так вот, — перехватил я инициативу, — подобное разделение сильно обедняет наше восприятие. В городе иное и невозможно — там запахов нет, только вонь и дезодоранты. Уши заткнуты наушниками плеера, освещение стандартное, согласно ГОСТу. А здесь мы имеем шанс попробовать пробудить ВСЕ свои органы чувств. Вслушивайтесь в тишину, прочувствуйте на коже движение солнечных бликов, попробуйте уловить прикосновение ветерка и всю тончайшую палитру запахов…

— Хорошо в краю родном, — насмешливо произнес Илья. — Пахнет сеном и гав…

— Заткнись, — лениво посоветовал Никита.

Его прищуренный взгляд мне что-то не понравился, и я поспешил завершить конфликт, не выпуская его из словесной плоскости:

— Рад, что и в зрелом возрасте Ильюша не забывает детсадовский фольклор. Но пойдем дальше.

— А я вот заметил, что в коридоре, — радостно вклинился Серега, — под люком на чердак на лицо всегда ложится как бы отсвет жары. Прямо как «жарка» в «Сталкере», знаете? Я сначала даже испугался.

— А ты и Стругацких читаешь? — заинтересовался Иван.

— Ну, немножко,.. — потупился шустрик.

— Итак, — подвел я итог, — до обеда работаем в огороде, стараясь извлечь из процесса максимальную пользу.

— А после?

— Потом, если погода позволяет, идем купаться на речку, благо тут недалеко. А после обеда изучаем местные достопримечательности — храмы, музеи, исторические места… Гороховец — город старинный, основан аж в 1239 году, так что тут есть что поисследовать. Кстати, здешняя библиотека считается лучшей во Владимирской области.

— А давайте искать клад, — воодушевился Серега Иванов.

— Можно попробовать, — не отказался я. — Хотя…

— Ур-ра! Клад!

— Ты найди сначала, — остудил энтузиаста Фомин. — А вечерами у нас будет свободное время?

— Если будет, — веско произнес я, — то да. Но поскольку вы все тут претендуете на звание интеллектуалов, практикующих исключительно умственный труд, я хотел предложить вам немного заработать.

— Это как?

— С некоторых пор у нас появился спонсор, готовый оплачивать нам рефераты по истории. Вот Иван и Али, — я сделал широкий указующий жест, — уже написали несколько текстов, в которых прояснили некоторые тайны прошлого.

— Тайны? — ахнул Серега.

— Ну да. Иван исследовал проклятие фараона Тутанхамона, Али разъяснил тайну открытия Америки, а сейчас сдал работу о пиратах. Я, правда, не успел еще ее просмотреть…

Все взоры обратились на скромно сидящих Ивана и Али. Длинный Женька был так поражен, что на минуту даже утратил свой обычный застенчивый вид

— Чё, реально исследовал проклятие? — спросил он. — И чё там было?

— А это не опасно? — тихо поинтересовалась Наташа.

— Да что там опасного, — ответил мой племянник. — Просто изучаем документы, потом подключаем логику и здравый смысл и смотрим, как реально могли развиваться события.

— И за это платят? — не поверил Илья.

— Если качество устроит… Нам заплатили.

— Много?

— По 400 долларов за текст.

Это заявление вызвало мгновенный гул эмоций. На лицах появились недоверчиво-восторженные выражения.

— А если я истории не знаю? — забеспокоился маленький Серега. — Я это, по истории только на три балла…

— Как выяснилось, ее никто не знает. Так что придется напрягать не память, а мозговой аппарат.

Снова по собранию прошел гул эмоций. Сдержаннее других держались автоугонщики Дмитрий и Андрей, у которых, похоже, был свой взгляд на способы зарабатывания денег.

— Если есть желание, — я возвысил голос, чтобы покрыть возникший шум, — я могу выдать работы Ивана и Али в качестве образцов. Парни вы все грамотные, компьютеры у нас есть…

— А какие темы остались? — с самого дальнего места, через головы всех сидящих поинтересовался бритоголовый Алексей Матвеев. До сих пор он держался подчеркнуто отстраненно и неприязненно. Возможно потому, что его скинхедские убеждения оскорбляло присутствие в компании смуглолицего Али. Но теперь лед, похоже, тронулся и я, чтобы не выдать внутреннего ликования, опустил голову, делая вид, что сосредоточенно извлекаю из кармана джинсов записную книжку.

— Так, темы… — пролистнув несколько страниц, я нашел нужную и зачитал вслух: — Значит, у нас есть «Алтарь огнепоклонников», «Рыцари храма и земля обетованная», «Тайна пещеры Ласко», «Забытые цивилизации Африки».

— А про крестовые походы есть? — подпрыгивая от энтузиазма, зазвенел голоском вездесущий Серега.

— Разумеется. Вот, бери тему про рыцарей храма, это как раз про них.

— А что за пещера Ласко?

— Это во Франции. Глубоко под землей там были обнаружены удивительные по красоте и совершенству росписи, оставленные как считается пещерными людьми примерно 20 тысяч лет назад. То есть задолго до строительства пирамид.

— Эт чё, получается, что французы — самые древние люди? — удивился Матвеев.

— Как видишь, вопрос требует изучения. Но впрочем, давайте сейчас обсуждение завершим. К обеду я подготовлю вам листочки с темами, сможете подумать, выбрать… А сейчас всем, кроме дежурных, предлагаю разобрать инвентарь и отправиться на сельхозработы. Мы, кстати, с ними запаздываем — все хорошие хозяева вскопку грядок и посадки агрокультур давно завершили.

* * *

Первый же день, полноценно проведенный в Гороховце (день приезда и день отъезда, как известно, считается за один) принес сразу целый ворох открытий. Первое из них озвучила Наташа Варфоломеева. «Ой, — воскликнула она, едва начав копошиться на грядке, — а земля-то оказывается ЖИВАЯ!». Слава Филиппов развил эту мысль. Оказывается, в детстве (интересно, что он считает детством?) у него была книжка «В стране дремучих трав». Там главные герои: мальчик и девочка, случайно выпили уменьшительные таблетки, и обычная трава для них стала, как джунгли.

— А теперь, — воодушевленно излагал Слава, — можно придумать новую книгу, которая будет называться «В стране дремучих корней». Герои будут путешествовать по туннелям, проложенным дождевыми червями, кататься на личинках майских жуков и сражаться с медведками.

— А как насчет кротов? — флегматично поинтересовался Евгений, не переставая работать лопатой.

— О, это вообще круто. Они будут, как мамонты…

— Здесь лес и дол, все жизнью полно! — возгласил неиссякаемый Иванов.

После обеда (и после того, как мальчишки докупались в реке до синевы), по длинной деревянной лестнице мы поднялись на самый верх загадочной Пужаловой горы, к монастырю. Вид оттуда открывался фантастический. Литературно-грамотный Серега Иванов от восторга просто не знал куда себя деть. Он то носился по гребню горы, расправив руки, словно Икар крылья, то принимал позу юного Пушкина на экзамене перед Державиным и декламировал: «Кавказ предо мною. Один в вышине стою неподвижно у края стремнины. Орел, с отдаленной поднявшись вершины…» и «Здесь тучи смиренно идут подо мной!»

В общем, еле мы его угомонили.

Второе открытие ожидало нас непосредственно на территории Троице-Никольского монастыря — того самого, что возвышался золотыми куполами над всем городом и над безбрежными заречными далями.

Погуляв по ухоженным дорожкам внутри древней крепостной стены, ограждавшей территорию святой обители, мы наткнулись на остатки надгробных камней. На одном из них, украшенном богатым резным орнаментом, сохранилась надпись. Разумеется, дореволюционные буквы, да еще поврежденные временем и покрытые щербинами, прочесть было нелегко. Но я пару раз подсказал, демонстрируя, что расшифровка — дело вполне возможное, мальчишки загорелись азартом, и дело пошло.

Надгробный камень на территории монастыря

Вот что там было:

«Подъ симъ ка* * *мъ покоит** тъло его

Сi*тъ**ва к* * * * Якова Гр * * * *ьевича»…

Как видите, особых трудностей пока не возникло. Кстати, роскошная резьба на могильном камне получила объяснение — как никак это надгробие изготавливалось для князя — «его Сиятельства»!

А вот дальше нам пришлось потрудиться. Потому что хотя фамилия и была выбита достаточно крупно, именно здесь надпись пострадала сильнее всего. В частности, нам долго не удавалось разобрать самую первую букву.

Но мы не сдавались, атаковали тайну со всех сторон. В первую очередь удалось разобрать окончание: «ЦЫН». Потом две буквы в середине «О» и «Л».

И, наконец, после того, как мы вдосталь повертели прочитанное так и сяк, примеряя к имевшимся остаткам знаков на камне все возможные варианты, нам удалось сложить всю фамилию целиком. Голицын.

ГОЛИЦЫН!!!

Вот так ничего себе! Одна из знаменитейших в Российской истории фамилий!

— Не падайте духом, поручик Голицын, — негромко запел Женя Яковлев, — корнет Оболенский седлайте коня…

— О, так этот Яков Григорьевич из тех самых Голицыных? — блестя глазами, вопросил нетерпеливый Сережа, — Или просто однофамилец?

— На камне указано, что он князь, — задумчиво ответил я. — Стало быть, принадлежит к тому самому сиятельному роду.

— Подумаешь, сиятельство, — фыркнул демократически настроенный Димка Новиков. — Всего-то до поручика дослужился.

— Песенный поручик — личность не историческая. Настоящие же Голицыны настолько знатного рода, что вполне могли занять Российский престол.

— Вместо Романовых что ли?

— Совершенно верно. Первый раз шанс им представился в эпоху Смутного времени, в 1606 году. Но тогда всех опередил Василий Шуйский.

Во время правления Шуйского, Голицыны сделали вторую попытку и снова неудачно. Но древность рода позволила им остаться близко к вершине правительственной пирамиды, и когда началась эпоха противостояния правительницы Софьи и юного Петра I, Голицыны предприняли третью попытку. Причем, выбрали они, как казалось, беспроигрышный вариант.

— Это как?

— Очень просто. Старший брат Василий Васильевич стал ближайшим советником, а потом и любовником Софьи. Удержи она власть, Василию открывалась прямая дорога в цари.

Его двоюродный брат Борис Алексеевич Голицын, отправился в противоположный лагерь, к Петру, где очень быстро приобрел авторитет и стал доверенным другом и наставником молодого царя.

Борис Голицын

Таким образом, как бы ни сложилась политическая судьба, Голицыны были уверены, что не проиграют.

— А на самом деле как получилось?

— На самом деле оба брата летали высоко, и дела вершили большие… Но удержаться у власти не смогли.

— Ума не хватило?

— Нет, виной тут не их личные качества, а… Впрочем, это длинная история, расскажу как-нибудь в другой раз.

Третье, самое впечатляющее открытие поджидало нас непосредственно под крышей отведенного для нас дома. Там, на чердаке, среди старых сломанных вещей и покрытых пылью ящиков, вездесущий, подвижный как ртуть Серега, раскопал три старых иконы.

Радостный вопль, который издал удачливый кладоискатель, переполошил всех. Так что с чердака Серега спускался, как триумфатор, окруженный всеобщим вниманием.

— А это старинные иконы? — волновался Слава Филиппов, когда мы расчистили стол и водрузили на него коробку с таинственной находкой.

Во всеобщем молчании я бережно извлек из ящика первую «черную доску». Ее покрывал латунный, блестящий как золото, оклад хорошей работы. Но само изображение, просматривающееся сквозь прорези в металле, почти совершенно, до черноты, потемнело. Лишь по окладу можно было догадаться, что перед нами икона, называющаяся «Господь Вседержитель».

— Тут надо почистить, — торопился высказать очевидное Сережа Иванов, и делал в воздухе какие-то движения, долженствующие обозначать процесс очистки.

— Думаю, в первую очередь нужно снять оклад. Кто-нибудь принесет мне пассатижи?

— Возьмите бинт, — Оля Лукина через головы столпившихся мальчишек протянула мне стерильную упаковку. — Вам же нужна будет чистая тряпочка…

Пассатижи были доставлены в рекордный срок (суета первого дня, как оказалось, прошла не без пользы).

Аккуратно, стараясь не повредить старое дерево, я ножом подцепил оклад в том месте, где в него был вбит маленький гвоздь. Не с первой попытки, но все же удалось приподнять проржавевшую шляпку на пару миллиметров. После чего я захватил ее пассатижами и извлек.

Процедуру пришлось повторить несколько раз с каждой стороны оклада, после чего металл освободился, и мне удалось осторожно снять его.

Все головы склонились над иконой, полностью перекрыв мне поле зрения — теперь я видел только склоненные затылки.

— Ну, и ничего не разобрать, — разочарованно протянул Слава.

— Дурак, — пренебрежительно отозвался Матвеев. — Старинные иконы всегда черные. Это главный признак того, что они подлинные и значит дорогие.

Скинхед Матвеев

— О, дорогие! — воспрянул переживавший за свою находку Сергей. — А сколько может стоить такая икона?

— Боюсь, тут потребуется эксперт… — задумчиво протянул я. — Ценность иконы определяется не только ее возрастом, но и качеством письма. Так что для начала, думаю, нам придется ее раскрыть.

— Как это раскрыть?

— Так реставраторы называют процесс удаления старой потемневшей олифы. Вот этот черный слой — старая олифа. Ею покрывали иконы, чтобы защитить их от внешнего воздействия. Но олифа со временем темнеет, и изображение становится практически неразличимо. Как здесь.

— А чем можно снять эту черноту?

— Кхм, — ответил я. — Пока не знаю. Но есть кое-какие предположения… А пока давайте просто очистим ее от пыли.

Приняв от Ольги мисочку с водой, я обмакнул туда сложенный бинт и бережно провел тканью по темному лику иконы.

В тот момент, когда влажный бинт соприкоснулся с потемневшим красочным слоем, изображение словно бы проступило из глубины, проявилось.

Всеобщий выдох сопроводил этот мимолетный процесс.

— А надпись,.. давайте посмотрим надпись, — прошептал Иван, который, как оказалось, стоял, тесно прижавшись, у меня за правым плечом.

Я послушно переместил руку с влажным бинтом в нижний угол иконы. Туда, где согласно чеканке оклада, должна быть изображена раскрытая книга.

Чудо повторилось. Снова влажное касание выявило скрытый во мраке узор. Изображение как бы на минуту всплыло из глубины доски и тут же, как только испарилась пленка воды, исчезло. Словно утонуло.

— Давайте еще раз, — нетерпеливо потребовал Иван. — Я запишу.

Я снова провел рукой с бинтом и продиктовал проявившиеся буквы:

— «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные».

— Стандартная формула, — заметил Илья Юдин. — Можете не мучаться, на окладе отчеканен этот же текст.

— На окладе буквы крупнее, — не согласился Али. — Значит, вся фраза там не убралась.

— «И я успокою вас», — продолжил я, не прекращая манипуляций с бинтом.

— Сказал же, стандартная формула.

— Там еще что-то, — нетерпеливо толкал меня под руку Иван.

— «И возьмите иго мое на себя».

— Что?!

Я, сам не до конца поверив прочитанному, еще раз взмахнул влажным бинтом нижней части надписи и вынужден был повторить:

— «И возьмите иго мое на себя».

Потрясение, которое испытал Иван, было так очевидно, что заволновались и остальные.

— А что такое «иго»? — степенно поинтересовался долговязый Женька Яковлев.

— Татаро-монгольское иго, — пискнул вертлявый Серега.

— Согласно словарю Даля, «иго» — это бремя, ноша. Или чужеземное владычество, угнетение, — пояснил эрудированный Илья.

— Слово «иго» в значении «угнетение» впервые было употреблено в 1275 в одном из церковных посланий. Так что логично предположить, что во времена Христа…

— То есть он говорит: «Возьмите ношу мою на себя», — прошептал Иван.

— Ничего себе, — прогудел Яковлев. (У него голос ломался, так что иногда он звучал как басовая труба).

— А какая у него ноша?

— Ну это… Спасти мир.

— Да, — кивнул Никита Фомин. — Это крепкую шею нужно иметь, чтобы такую ношу принять на себя…