Дежавю

Настя Бонс (2024)

Однажды она его нарисовала — того, кого могла бы полюбить. Свой идеал. Он существовал только в ее снах и на портрете. До тех пор, пока она не встретила его наяву. Что это? Случайность? Чья-то шутка? Или они всё же уже встречались раньше?

Глава 34. Холм памяти.

Мотоцикл остановился у смотровой площадки, открывающей вид на зеленую долину холмов. Вековые деревья упирались кронами в небесный потолок, нежно царапая его своими вершинами.

Небо казалось почти сиреневым, будто невидимый художник специально окрасил его, не забыв о белых штрихах полупрозрачных облаков, сталкивающихся и переплетающихся в замысловатые фигуры.

Пейзаж напоминал кадры из программ на канале Discovery, настолько он был насыщен разнообразием панорам всех цветов и оттенков, деталей и собственного почерка художника под псевдонимом — Природа.

Ни одна плазма в мире бы не смогла передать здешней красоты.

Ни один умелый фотограф бы не смог запечатлеть этого великолепия в его первозданном виде.

Хотя… Одного такого, который бы, наверняка, сумел, Максимилиана знала. Знала, но не хотела себе признаваться, что постоянно о нем думает. Даже когда он рядом. Даже когда он вот так близко. Он не могла смотреть ему в глаза, потому что думала, что сдастся без боя, стоит ему взглянуть на нее своими завораживающими синими…

«Не смотреть ему в глаза и держать себя в руках. Повторять десять раз. Нет. Еще пятнадцать. Пока упражнение не начнет, в конце концов, действовать. Хотя, кому я вру?? Кому это помогало?» — она сняла шлем. Нарочно не обращая внимания на присутствие Тимура, Максимилиана встряхнула тяжелой копной кудрявых волос и огляделась по сторонам, пытаясь отогнать навязчивые мысли о заданных им вопросах. Ее лицо вновь залило краской, стоило ей только подумать о том, что произошло в подвале его дома.

От долгой дороги спина и ноги Максимилианы затекли, а тело отзывалось ноющей болью. Стараясь скрыть неловкость от своей неуклюжести, Максим все же попробовала без последствий слезть с мотоцикла.

— Устала? — участливо поинтересовался Тимур, наблюдая за тем, как она мучается в попытках кряхтеть неслышно и незаметно для него.

— Если бы я была за рулем, этого бы не произошло, — огрызнулась Максимилиана, демонстративно расправив плечи и выпрямив спину.

— Все такая же злюка, — улыбнулся Тимур. — Хватит тратить колючки, ежик. Хочу тебе кое-что показать, — загадочно добавил он.

— Опять сюрприз? — Максимилиана нахмурила брови в знак недоверия и скрестила руки на груди, ожидая его ответа.

— Не совсем, Ласточка. Ничего такого, — Тимур протянул ей руку, а она застыла, не в силах пошевелиться. — Пойдем? — повторил он, а она, помешкав еще пару-тройку долгих мгновений, все-таки вложила свою ладонь в его руку.

— Лед тает? — спросил он. Ямочки, проявившиеся на его щеках, не дали ей прийти в себя, почти нокаутировав ее бессознательное влечение.

— Не надейся, Тимур, — процедила Максимилиана сквозь зубы, мысленно надеясь, что ладошки не начнут предательски потеть от его прикосновения и не выдадут ее с головой.

— Сколько ты еще будешь сопротивляться? — он и не ждал, что она ответит, просто шагал куда-то вверх по холму, поднимаясь все выше и выше.

Она чувствовала, что устала сопротивляться его настойчивости, что почти перестала брыкаться, дергаться и кусаться, но признаваться ему в этом вовсе и не собиралась.

Чувства, душившие ее разум, были сравнимы лишь с ощущением сильнейшей жажды, настолько сильной, что в глазах темнеет и невозможно дышать. Это как сделать глоток ледяной минералки в жару, когда она обжигает горло, а на языке чувствуется каждый лопающийся пузырек. Словно каждая капля не просто насыщает тебя, а нежданно вторгается в тело и кровь. Больно. Остро. Но с покалывающим наслаждением.

Точно так же и Тимур начинал вплетаться в ее ДНК. Глубоко. Без спросу. Подобрав ключи (или монтировку, что тоже вариант) к ее сердцу, огороженному колючей проволокой и запечатанным большим навесным замком.

Лихим, но старательным маневрам восхождения Максимилианы к вершине холма мешала сырая трава, щедро умытая каплями росы. Максимилиане обоснованно казалось, что ее небездыханное тело буквально тащат за собой в неизвестном направлении.

Наконец Тимур остановился. Потянув Максимилиану за руку, он бережно подтолкнул ее вперед, к середине небольшой возвышенности, открыв ее взору небесную панораму невообразимой красоты, где холмы утопали в облаках, изредка выныривая из пушистых укрытий, а деревья напоминали счетные палочки, настолько мелкими они казались.

— Это холм памяти. Так его называют местные, — начал Тимур. — Считается, если ты не можешь по какой-либо причине почтить память ушедших, посетив их могилы, ты можешь приехать сюда, — голос был настолько мягким, словно плюш или бархат, так что на коже Максимилианы проявились мурашки.

— У меня нет слов, Тимур, — Максимилиана не могла к нему повернуться, но четко ощущала его взгляд, даже стоя к нему спиной.

— Считается, что близкие души услышат тебя, потому что это одна из самых высоких точек нашей страны, — продолжил Тимур. — Поэтому здесь немного тяжело дышать.

— Я думала это из-за тебя… — почти неслышно выдохнула Максимилиана.

— Ты не можешь дышать из-за меня? — улыбка озарила его лицо, это ясно читалось в его голосе.

— Хватит издеваться, Тимур.

— Нисколечко не издеваюсь, мне даже приятно, — радостно констатировал он.

— Прекрати сейчас же, иначе я тебе врежу.

— Лучше помолчи, — Тимур подошел к ней со спины и заключил Максимилиану в плотное кольцо своих рук, не дав ей возможности отстраниться или убежать. Его горячее дыхание скользило по ее затылку, но он молчал.

— Может, отпустишь меня? — нерешительно поинтересовалась она.

— Ты этого не хочешь, — категорично отрезал он, без капли грубости, зато с парой центнеров нежности.

— Тимур, — она вновь попыталась возразить, но он не дал ей продолжить.

— Молчи, Максим, и обнимай меня крепче.

— Твой дикий шарм тебе нисколечко не поможет, Тимур.

— Я думал, он уже помог, — он поцеловал ее в макушку, и она обмякла в его руках, потеряв последние силы сопротивляться его притяжению.

— Хватит бегать от меня, Максим.

— А я довольно неплохо бегаю. Даже люблю это дело, — иронизировала упрямица.

— Максим, я все равно побегу за тобой. Даже если ты тысячу раз мне скажешь «нет».

— Тимур… — ее голос дрогнул, но она продолжила: — Ты слишком хороший для меня…

— Я могу быть каким хочешь. Только попроси.