Исповедь. Мистический роман. Книга первая

Натали Бизанс

Эрик ни на кого не похож, держится от своих новых одноклассников особняком. Это и притягивает Наташу. Таинственная его душа однажды приоткрывается для неё, но чистой и искренней дружбе не дано перерасти в нечто большее. Молодой человек решает стать католическим священником. Многое изменится прежде, чем они поймут, что жить не могут друг без друга.Это не «Поющие в терновнике», здесь любовь побеждает всё!

Часть 3

Наташа 1

Эрик уехал. Закрыв дверь, я вернулась в нашу комнату, легла в ещё неостывшую кровать, зарылась лицом в его подушку, ощущая всеми фибрами души запах любимого. Он всегда имел на меня какое-то магическое воздействие… Погрузилась в воспоминания. Ощущение времени исчезло, будто его и нет вовсе. Даже стрелки часов, кажется, остановились.

Разбудил громкий плач Эрики. Вскочила, ничего не соображая, бросилась к ней. Она, видимо, давно уже плакала, потому что всё личико покрылось красными пятнами.

— Девочка моя, иди к маме! Прости меня! — я взяла её на руки и прижала к себе, она тут же начала искать грудь. — Проголодалась, солнышко! Сколько же времени сейчас?

Часы показывали полдень. «Не может быть,» — подумала я, — у этого дома необыкновенная аура, волшебная, моя детка никогда ещё так долго не спала.

Поглаживая дочь, я машинально покачивалась как кукла неваляшка, успокаивая то ли её, то ли себя. Вспомнилось, как вчера мы купали малышку в первый раз вместе, как блестели его счастливые глаза, как смеясь, Эрик пеной вымазал себе нос, а потом так смешно чихнул, что это развеселило даже ребёнка… «Стоп! Слишком больно. Не могу. Не буду!» Горло сжало осознание того, что ЕГО больше нет рядом. Он уехал.

«Эрик! Эрик. Эрик… — жизнь моя, боль моя. Ты опять всё перевернул во мне. Я уже почти привыкла, почти смирилась с твоим отсутствием, но ты появился вновь, и как теперь жить?!» Эрика, насытившись, оторвалась от груди и серьёзно, как-то по-взрослому посмотрела мне в глаза, словно, пытаясь понять, что же с мамой происходит.

— Ты права, моя радость, нельзя переживать, иначе молоко станет невкусным! — я поцеловала её в розовые щёчки, положила на кровать, поменяла подгузник.

И вновь нахлынули воспоминания, как он стоял рядом с этой кроваткой и разговаривал с Эрикой, она улыбалась ему беззубым ротиком и произносила звуки ликования, словно с нею рядом стоял настоящий, видимый только ей одной, Ангел. И снова накатились слёзы. Я должна держать себя в руках! Но как? Как это сделать, если сердце в груди болит?

«Нельзя влюбляться в Ангелов! Они неуловимы, и не принадлежат нам. Даже если они рядом, их, всё равно, не удержать. Но как не любить того, кто прекрасней и лучше всех остальных на белом свете?! Вернётся ли Эрик когда-нибудь ещё? Один Бог знает. Не представляю, как дальше жить без него! Этой ночью наши сердца стучали в унисон… А если, вдруг, он решит остаться, сможет ли потом простить меня за то, что я забрала его у Бога, у Церкви, у людей, которым он нужен как воздух, потому что он — истинный священник, рождённый для этой миссии на Земле?!» — голова шла кругом.

Я прикасалась к мебели, к предметам, словно собирая с них пыль, на самом деле, пытаясь проникнутся атмосферой, которую они запечатлели за годы жизни Эрика в этом доме.

«Как жаль, что мне не удалось сдержать данное Вам обещание, Надежда Михайловна!» показалось, или я на самом деле сказала это вслух? — «Этот дом дороже любых сокровищ мира! Ничего здесь не буду менять (хоть Эрик и просил сделать, как будет удобно), сберегу как есть. Мне ничего другого не нужно. Любимый, ты дал мне больше, чем я могла мечтать! Ведь всё здесь — твоё…» Подняла с пола альбом. Вчера Эрик поцеловал меня здесь в первый раз. Дотронувшись до губ кончиками пальцев, я вспоминала этот поцелуй как сказку, как забытьё, как райское наслаждение. А потом ему стало плохо, словно от внезапного удара, он скорчился и упал на колени, застыв как статуя…

«Что же происходит там с тобою, за этой невидимой обычным людям чертой, милый?» Разглядывала фотографии, и даже не верилось, что такая драгоценность попала мне в руки, спасибо, Господи! На одной из последних страниц Эрик был уже в сутане с «римским воротничком», видимо, после посвящения в сан. В глубоких, спокойных, мудрых глазах проглядывалось внутреннее страдание, тёмные круги у глаз, как знак вечной борьбы с самим собой. Видно, это была одна из последних фотографий, присланных им маме. Аккуратно вынула её из альбома, на обратной стороне была надпись:

Тебе, моя любимая, с надеждой на прощение, твой сын.

Поцеловала фото и поставила его на самом видном месте. «Теперь я смогу любоваться тобой до конца своих дней!» Обратила внимание на коробки, которые он собрал, но почему-то не увёз с собой, на глаза попалась толстая, исписанная до последней страницы, тетрадь. Открыв её, поняла, что это дневник, который Эрик когда-то вёл. Не знаю, имела ли я право на это, но удержаться не смогла, ведь у меня появилась реальная возможность заглянуть в его загадочную душу…

Наташа 2

Дневник Эрика начинался со слов: «Я пишу это, чтобы не сойти с ума, потому что мне не с кем поговорить о том, что со мной происходит.

Папа. Любимый мой отец, если б ты был рядом, помог бы разобраться во всём. Но тебя не стало. После твоей внезапной кончины всё это и началось. Возможно, что от горя, которое нас постигло, в моей душе открылся какой-то канал, чего не было раньше в моей счастливой, беззаботной жизни рядом с тобой.

Теперь я слышу голоса, это голоса уже умерших людей, каждый день ищу среди них твой… но ты далеко. Тебе всегда была известна дорога, куда нужно идти. Ты жил с верой и учил меня верить в лучшее: в Бога, в человеческую доброту, в милосердие, во всё то, что приближает нас к Господу.

Ты не приходишь ко мне. Приходят другие души, как правило, заблудившиеся между мирами, внезапно умершие, покончившие с собой, растерянные, не знающие дороги к свету… Все они просят помощи и молитвы. Почему я? Что я могу им дать? С некоторых пор начал их даже видеть, чувствовать страдания, их боль проходит через меня, я ощущаю их страх и отчаяние, но не ведаю, как им помочь. Это сводит меня с ума. А тебя рядом нет, единственного, кто смог бы понять!.. Папа! Мне так не хватает тебя!

Мама всё время плачет, она слишком сильно любит тебя, и тоскует так, что вряд ли оправится когда-нибудь от этого горя. Я стараюсь её поддерживать как могу, всегда послушен и добр с ней, но мне не заменить тебя и не утешить её скорби. Именно поэтому я ничего не рассказываю ей о моих видениях, чтобы не пугать и не причинять ещё больших страданий. Ты знаешь маму, она затаскает меня по врачам, решив, что от горя я помешался, и в результате всё может окончиться, на самом деле, психиатрической лечебницей.

Единственно, с кем мне удалось открыто поговорить о странных явлениях, происходящих со мной, это с нашим священником, и он объяснил, что Бог дал мне для чего-то этот дар и готовит, видимо, к особой миссии на Земле.

Что это такое, мне пока трудно понять. Я не могу ходить к исповеди каждый день и остаюсь наедине с этими голосами. Это не легко. У меня в голове тысячи вопросов, но ответов на них пока нет. Я прочёл уже много духовной литературы, которую ты так бережно собирал всю жизнь, будто бы зная, что это всё пригодится и когда-нибудь сможет помочь мне. В этих книгах открывается другой мир, но, к сожалению, не всё мне понятно и про таких, как я, там ничего не написано. Приходится постигать происходящее собственным разумом. Чувствую, что во мне появилась какая-то сила, но управлять ею я пока не могу, и она проявляется сама собой в какие-то моменты. Мой мозг похож на радиоприёмник, переполненный волнами разных частот, заглушить которые я не умею, от этого сильно болит голова, становится трудно сосредоточиться на учёбе. Приходится помногу раз перечитывать заданные тексты, чтобы хоть что-то запомнить, а ведь раньше мне не составляло труда что-то выучить даже наизусть…

Каким-то образом надо продолжать жить.

Я совершенно отстранился от сверстников, потому что моя жизнь полностью отличается от их жизни, как день от ночи. Мне даже не о чем с ними разговаривать! Чувствую себя инопланетянином, не принадлежащим этому миру, по какой-то трагической случайности, оставшимся среди людей. Глупо искать поддержки и понимания там, где их быть не может. Некому даже рассказать о том, чего никто, кроме меня, не видит.

Мама решила, что нам надо обязательно переехать, потому что ей всё здесь напоминает о тебе. Она хочет вернуться в город своего детства и начать жизнь с начала. Не знаю, поможет ли нам это, но, мне кажется, навряд ли. И, всё же, нужно попытаться, поэтому я согласился ради неё. Дом придётся продать, его уже посмотрели несколько покупателей. Мне не хочется уезжать, мы были очень счастливы здесь, с тобой… Благодарю тебя за моё счастливое детство, папа! Как жаль, что ничего уже не вернуть.

Ну вот, мама всё решила сама и даже присмотрела для нас какой-то небольшой трёхкомнатный домик. Это хоть как-то отвлекает её от вечных слёз, мы начали собирать коробки и готовиться к переезду. Это трудный и болезненный процесс, особенно, избавление от твоих вещей. Мама отдаёт их малоимущим и в благотворительные организации, говорит, что таким образом поминает твою светлую душу.

Мне придётся оставить всё, что я знал и любил с самого детства. Придётся проститься с нашим городом. Знаю, однажды мы все покинем этот мир и было бы эгоистично прирастать к чему-то и малодушничать в таких вопросах. Пора научиться смотреть на жизнь другими глазами и воспринимать иначе. Я очень стараюсь, видит Бог. Много молюсь о тебе и всё ещё надеюсь… но ты совсем не слышишь меня».

Следующая запись начиналась уже спустя пару месяцев: «Вот и всё. Мы переехали. Наш дом продан, куплен другой, в два раза меньше прежнего. Много ли нужно для двоих? Теперь я пойду в новую школу, где я никого не знаю.

Мама стала меньше плакать, а если плачет, то по ночам, когда я этого не вижу. Заметно это утром, по её опухшим от слёз глазам.

Не могу сказать, что я в восторге от всех этих перемен, но надо принимать всё как есть и поддерживать маму.

В новом классе приняли «тепло», я бы сказал, даже «жарко». Ну, да Бог с ними. Я всё равно сам по себе, и чем меньше будут обращать внимания, тем легче.

Есть девочка, которая не сводит с меня глаз, хоть и украдкой. Усиленно делаю вид, что не замечаю её, хотя, на самом деле, что-то происходит в сердце каждый раз, когда я ощущаю на себе её мечтательный взгляд. Гоню от себя мысли о ней, всё равно мне не стать таким, как другие, не бегать с нею на танцы, не гулять под Луной, не целоваться в подъездах…

Недавно познакомился со священником, служащим в местной Церкви возле графского замка, его зовут Донат. Он довольно молодой, лет тридцати пяти, сказал мне важную вещь после исповеди, мол, единственное, что я могу сделать со своим даром, это — научиться им управлять, чтобы помогать людям, пойти в священники и посвятить свою жизнь Богу.

Кажется, он прав. Если удастся, смогу сделать много полезного и для душ потерянных и заблудших. Так появляется смысл всего происходящего».

Мои глаза наполнились слезами. «Бедный мой, через какие испытания Бог привёл тебя к такому решению, как много тебе пришлось выстрадать и пережить. Ты всё сделал правильно. И вот теперь та самая девочка поставила тебя вновь перед выбором, самым сложным в твоей уже состоявшейся жизни. Что же мы будем делать со всем этим, Господи?.».

Я отложила тетрадь, вытерла слёзы и пошла проверить своё сокровище. Эрика сладко спит. Надо что-то поесть, силы совсем на исходе. В холодильнике остатки вчерашнего ужина, который мы приготовили вместе. Разогрела. Со слезами удалось что-то проглотить. Мысли о том, что я вторглась в Божий промысел, не дают мне покоя. Моя любовь разрушает его планы. Если Эрик решит остаться со мной, сколько человеческих жизней и душ потеряют его бесценную помощь?! Но и отказаться от него — выше моих сил. Знаю только одно, что пойму его, если он решит продолжить свою миссию и больше никогда не вернётся.

«Эрик! Любимый мой, светлый мой, как же я могу помочь тебе? В тебе вся моя жизнь. Если бы я умерла, не нужно было бы выбирать между мной и Богом! Зачем я вообще родилась на этот свет, если приношу всем только боль и страдания?.. Но теперь на моих руках дочь, которую ты мне вернул, исцелив своими волшебными силами, и я ей очень нужна. Как же отпустить тебя? Как освободить от этой муки? Вижу, чувствую, как сильно ты страдаешь, какую боль испытываешь в борьбе с самим собой. Как же нам жить со всем этим? Не нахожу ответа. Если бы меня не было вовсе, твоя душа не знала бы того, что лишает её покоя. Моя жизнь, что она, по-сравнению с тем, что ты делаешь? Ничтожный каприз природы! И как бы сильно я тебя не любила, разве это сопоставимо с тем, что даровал тебе Господь?» — испытывая муки совести, я презирала саму себя за то, что собственными руками обрубала Ангелу крылья, мощные, сильные, прекрасные… Мне захотелось позвонить ему и уговорить отказаться, оставить в прошлом нашу любовь, чтобы спокойно жить дальше, исполняя своё предназначение без сомнений, без вечной борьбы. «Я проживу одна, с мыслями о тебе, любимый, выращу дочь и научусь любить Бога так же как ты, справлюсь с собой и буду сильной!» Почти бессознательно подошла к телефону, возле него лежала какая-то записка, написанная знакомым почерком, я подняла её, и на пол посыпались денежные купюры.

«Любимая, боюсь, что ты не примешь от меня денег, но знаю, что тебе необходима помощь. Пожалуйста, береги себя! Эти два дня, проведённые рядом с тобой, — самые лучшие в моей жизни. Я счастлив, что вы с Эрикой теперь есть у меня, и, больше всего на свете, хочу быть рядом с вами…» Ниже был написан адрес и номера его телефонов: домашний и, даже, церковно-приходской. Я больше не могла терпеть эту боль. Упав на кровать и зарывшись лицом в подушку, разрыдалась так, как давно уже не плакала, выплеснув весь остаток боли, до последних сил, я провалилась в тяжёлое забытьё.

Наташа 3

Очнувшись от гугуканий Эрики, я встала, привела себя в порядок и занялась насущными делами, отложив на потом самобичевание. Голова гудела от недосыпания и обрывков собственных мыслей и чувств. Иногда представлялось, как он там, в машине, после бессонной ночи, и я безмолвно молила Бога сохранить того, кто верен Ему всей душой.

Весь вечер я посвятила дочери, с упоением наблюдая за тем, как растёт и меняется моя малышка не по дням, а по часам, как она смеётся и хохочет, когда я с ней заигрываю. Моя деточка, моё богатство, смысл моего существования. Ради неё я готова жить, несмотря ни на что.

Правильно Эрик тогда сказал: «Посмотри!.. Ты — не одна! У тебя есть самое главное, самое важное в жизни, и, что бы с нами не случилось, тебе есть ради кого жить!» — я запомнила эти слова, они помогают мне.

Вообще, он ничего лишнего никогда не говорит, а всё, что сказано, сбывается, словно Эрик всегда на пару шагов вперёд знает, что будет дальше, человек от Бога, тот, кто обладает фантастическими для меня способностями. Даже не могу найти подходящих слов. Он живёт в Боге или Бог в нём?.. Всё, к чему Эрик прикасается, оживает и становится прекраснее прежнего, согретое его светом и теплом. Так и моя душа от встречи с ним воскресла, потому что до этого, словно и не жила.

После купания Эрика блаженно заснула на моих руках, вдоволь пососав молока. Отнесла её в комнату, укрыла одеялом, поцеловала, ещё раз убедившись, что мой маленький ангел крепко спит.

Пришло время вновь углубиться в мои исследования жизни и души любимого человека. Забравшись с ногами на диван, я вначале долго не сводила глаз с его фотографии, пытаясь понять, что испытывал Эрик в этот момент, но я не обладала дарами свыше, лишь сердце никогда не обманывало, оставаясь моим ориентиром и компасом по жизни. Сейчас оно, надорванное разлукой, болело, будто от меня отрезали часть души и тела. Слава Богу, что оставались целебные записи Эрика и множество его вещей и фотографий, каждая из которых хранила в себе его образ и помогала мне хотя бы мысленно приближаться к нему. Я нашла то место, где остановилась прошлый раз, и начала читать дальше:

«Сегодня я познакомился с Душой, обитающей в парке возле графского замка, среди его развалин. Интересный случай, непохожий на все остальные: душа прикована к этому месту и несёт свою расплату за совершённое ею в этих местах самоубийство. Она оставалась в мире людей, но в полном одиночестве больше сотни лет, и я стал первым, кто смог её услышать… Душа при жизни принадлежала некоему гусару по имени Йозеф Карницкий, у которого был страстный роман с дочерью местного графа, являвшегося владельцем этих некогда прекрасных мест и угодий. Гусар же был из обедневших польских дворян и нёс свою службу в этой провинции.

Планы отца о будущем дочери, понятно, в корне отличались от намерений двух любящих сердец. Узнав о чувствах своего чада, граф Платер пришёл в ярость и запретил молодому человеку появляться в их доме, а так же где бы то ни было искать встреч с его дочерью.

Так или иначе, влюблённые всё же находили возможность встречаться друг с другом тайно, в основном по ночам. В одну из таких встреч они поняли, что жить больше друг без друга не в силах и решили умереть вместе, чтобы не разлучаться больше никогда. Графская дочь (имени я её, к сожалению, пока не знаю, а спрашивать как-то неудобно) пообещала возлюбленному в последний раз поговорить с отцом и, в случае его отказа, выйти на балкон с одной зажжённой свечой, что послужит сигналом о том, что попытка не удалась. После чего, по уговору, он застрелится, а она выпрыгнет с балкона своей спальни, находившейся на верхнем этаже замка. В случае, если отец смилостивится, девушка должна была появиться с тремя зажжёнными свечами. В назначенное время Йозеф, прячась в тени деревьев, ожидал появления своей возлюбленной. После шумного выяснения отношений с отцом, несчастная девушка вышла на балкон с рыданиями и одной-единственной свечой.

Прогремел выстрел. Служанка графини, заметив что-то недоброе в поведении молодой хозяйки, позвала на помощь и удержала её от попытки свести счёты с жизнью. После этого убитую горем влюблённую денно и нощно охраняли и, даже, перевезли в другой замок, более удалённый, недоступный для глаз людских, где она никак не могла осуществить задуманное. Говорят, что она морила себя голодом и, несмотря на все усилия родителей, умерла через несколько лет по причине истощения, заболев какой-то тяжёлой болезнью. Гусар сказал, что Бог принял её как мученицу.

Он же остаётся здесь и не знает, когда закончится его наказание, смиренно терпя своё заточение, наблюдая, как всё, что он когда-то знал и любил, разрушается на его глазах.

Прах Йозефа был вывезен родными на Родину в Польшу, а на том месте, где влюблённый покончил с собой, стоит небольшой памятник, посвященный беззаветной любви и преданности. Туда по сей день приезжают молодожёны и приносят цветы, обещая быть верными друг другу до конца жизни. Эта история популярна и известна в городе как повесть о Ромео и Джульетте местного значения.

Мало кто догадывается о том, что влюблённые до сих пор не вместе, и несчастная душа Йозефа так и не нашла пристанища и успокоения, потому что самоубийство — тяжкий грех и несёт за собой самые страшные последствия…

Эта душа ни о чём меня не просила, в отличие от других. Она просто нуждалась в общении и пыталась быть услышанной, и так уж вышло, что услышал её именно я. Мне легко общаться с ней, достаточно зайти в парк и прислушаться. Голос Гусара так близок, что я делаю это безо всякого труда и напряжения.

Надеюсь, что эта встреча поможет мне многое понять и найти ответы на волнующие вопросы, а ему даст возможность общения, которого она была лишена так долго.

Таким образом, Бог послал нас друг другу, проявив своё всесильное милосердие и любовь. Спасибо Господу за это!»

Я не стала читать дальше, чтобы как следует обдумать только что прочитанное и понять, какой крест несёт на своих плечах Эрик, без возможности быть кем-то понятым и услышанным, как та самая душа гусара Йозефа Карницкого, заточённая в графском парке…

Наташа 4

Утром меня разбудил звонок. Вскочив с кровати, я бросилась к телефону.

— Привет! — этот голос я бы не спутала ни с кем и никогда.

— Эрик! Какое счастье, что ты позвонил! — я набрала воздух в лёгкие, стало трудно дышать.

— Я на месте, всё хорошо. Решил сообщить, чтобы ты не волновалась, — его голос звучал устало.

— Как всё прошло в дороге?

— Нормально, — бесцветным голосом ответил он, — как вы там?

— Мне нужно тебе признаться… — было трудно сказать, — я нашла твой дневник. Он на мгновение замолчал, словно взвешивая все «за» и «против»:

— Может, это и к лучшему. Так ты узнаешь всё, о чём я не решаюсь говорит, — тяжёлый вздох последовал за этим. — У меня не должно быть секретов от тебя.

— Спасибо! Я очень благодарна тебе! И за помощь… но не стоило.

— Стоило! — Эрик, как всегда, улавливает мои мысли быстрее, чем я успеваю их произнести вслух. — Я знаю, что ты сейчас в затруднительном положении, а найти работу с таким маленьким ребёнком будет нелегко. Буду помогать тебе, пока всё не наладится! — это звучало как приказ, который, как известно, не обсуждается.

— Я не знаю, как тебя благодарить…

— Береги себя! Это самая большая благодарность для меня: знать, что у вас с Эрикой всё хорошо, — его голос стал таким нежным и глубоким, как будто он прикоснулся ко мне.

— Сегодня же буду звонить епископу, попрошу встречи с ним. Потом решим, что делать дальше, — на этих словах он будто осёкся.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал, я приму любое твоё решение. Ты не должен ломать свою жизнь только из-за того, что в ней появились мы, — я проглотила ком, подступивший к горлу, сдерживая свою боль.

— Я сделаю всё, что смогу.

Мы замолчали. Сказать хотелось так много, но эти самые слова не произносились вслух и застревали в горле.

— Люблю тебя больше жизни. Я не смогу жить без вас, — он сказал это полушёпотом, тихо и горько. — Всё наладится! Не знаю как, но что-нибудь придумаю!..

— Я буду ждать. Мне кроме тебя никто не нужен, но прошу, подумай хорошо, сможешь ли ты жить по-другому? Это — твоё призвание, твоя жизнь, я не хочу ломать всё, чего ты достиг за эти годы! Ты нужен не только мне. Эрик, ты помогаешь людям так, как никто другой не сможет.

— Должен же быть какой-то выход из всего этого. Его не может не быть! — почти простонал он. Мы опять замолчали, но это молчание не было пустым, наши души переплетались тысячами дрожащих пламенных нитей, и даже просто слышать его дыхание было счастьем для меня.

— Ты только звони, когда сможешь, я сама не решусь тебя потревожить, не зная, где ты и как проходит твой день.

— Да, конечно, только не волнуйся! Я больше никуда не исчезну. Даже если умру, всё равно, буду рядом.

— Только не это, умоляю! — от одной мысли, что это может произойти, меня бросило в ледяной озноб.

— Я и не тороплюсь. У меня ещё много дел, ты знаешь. Только обещай, что будешь осторожна, будешь беречь себя! — в его голосе звучали нотки волнения.

— Ты чего-то боишься? Что-то должно случиться? — меня насторожили последние фразы.

— Нет, — сказал он после короткой паузы, — надеюсь, что нет. Просто, будь повнимательней, умоляю!

— Да, обещаю. Всё будет со мной хорошо. Я теперь в твоём доме, окружённая твоей любовью. Что может произойти?

Он не ответил, но я ощущала на расстоянии его тревогу.

— Прости, я должен идти. Береги себя, любимая! Да хранит вас Господь!

— И тебя! До встречи! — в трубке зазвучали гудки.

Ниточка оборвалась, но только не та, что пылала в моём сердце, соединяя нас на разных концах земли.

Я долго думала о его словах, с трудом понимая их смысл и значение. Мне что-то угрожает и Эрик это почувствовал? А если и так, то почему не сказал, что именно?

Собрав дочурку, мы вышли на прогулку, и я направилась с коляской в парк, тот самый, возле нашей старой школы, где Эрик встречался когда-то с Гусаром.

Погода стояла ясная, снег почти растаял. Лёгкая морозная свежесть искрилась в воздухе, мерцала на оголённых ветках деревьев, лёгким, еле заметным инеем после ночного похолодания.

Эрика, разрумянившаяся на холоде, тихо посапывала в коляске, иногда улыбаясь во сне. Шуршали остатки листьев под ногами и колёсами. В парке было безлюдно, я прошла по тропинке, ведущей к музею, так болезненно вспоминавшемуся мне, мимо дверей кочегарки, в которой работал Эрик. В памяти ожили воспоминания.

«Если бы я тогда не отступила, а продолжала бороться за него, может быть, наша жизнь сложилась бы по-другому? Но я не знала о его чувствах и, посчитав себя ненужной, ушла в тень, дала ему возможность реализовать свои планы. А теперь вновь становлюсь причиной разрушения всего, что он создал с таким трудом…» — эти размышления давались мне тяжело.

Обойдя здание, приблизилась к замку. Там шли какие-то вялотекущие реставрационные работы, по перекрытию крыши и застеклению окон на верхних этажах. Газоны стали подстригать, понемногу облагораживая парк.

Говорят, потомки этого графского рода несколько раз приезжали сюда сразу же после распада Союза. Наследникам вернули права на собственность, но то, что разрушалось в течении семидесяти лет, требовало огромных капиталовложений для реставрации, которых, видимо, ни у кого не нашлось в достаточных размерах.

Я впервые посмотрела на замок другими глазами, на обветшавший балкон третьего этажа. Представила, как это могло когда-то быть… Молодого гусара, ожидающего судьбоносное решение с заряженным пистолетом в руках, юную графиню со свечой, дрожащей на ветру. Страшная история, особенно, если знаешь, чем она закончилась.

Сколько бы я ни вслушивалась, сколько бы не напрягала свои глаза, мне не дано было увидеть и услышать хоть что-то, кроме лёгкого шелеста ветвей на ветру, редких перекличек птиц между собой и шуршания, издаваемого коляской, в которой я везла Эрику по посыпанным гравием дорожкам. В тёмных окнах замка отражалась лишь зловещая пустота забвения, будто за ними находился другой, неизвестный и пугающий мир прошлого…

Туевую вечнозелёную аллею, которую мы помнили со школьных лет, спилили, чтобы открыть вид на замок, но без неё он казался осиротевшим и каким-то совсем беззащитным в своей неприкрытой наготе.

Что я здесь искала? Обрывки прошлого, голос души, которую слышал Эрик, или его самого? Ощутив лишь холод одиночества, я направилась к дому, туда, где всё мне было дорого, где незримо жила его любовь, хранились фотографии и дневники любимого, всё, к чему ещё несколько дней назад прикасались его руки… Я возвращалась домой.

Наташа 5

Дневник Эрика открывал новый удивительный мир.

«После школы все обычно торопятся домой, и только я, как бездомный, блуждаю по парку снова и снова.

В сегодняшней беседе с Гусаром я сделал очень важное открытие. Кажется, я всегда где-то подсознательно знал, что жизнь души не ограничивается одним рождением и смертью. Иначе, какой был бы смысл создать одного богатым, талантливым, любимым, а другого лишить всего и сразу, а то и сделать калекой, обречённым на пожизненное страдание? Если бы это было так, то почему нам говорят, что Бог любит всех одинаково, где же тогда смысл всего происходящего, который все пытаются найти?!

Вот, если взять во внимание многоразовость жизни, то всё обретает смысл и значение: что заработал, то и получи.

Конечно, не всё так просто. Если учесть, что жизнь — это школа, созданная для духовного роста и воспитания духа, то возможен и другой вариант: душа, находящаяся на высокой стадии развития, может добровольно возложить на себя лишения и страдания ради того, чтобы понять, прочувствовать и заслужить то, чего ей не хватает.

Путь Иисуса — путь самопожертвования, достижения высшей степени любви и милосердия. Бог показал нам его, придя на Землю в человеческом образе. Есть над чем подумать и что осознать…

Возникает вопрос: почему же стирается память предыдущих воплощений, заставляя нас вновь и вновь достигать прежнего уровня, теряя на это, по крайней мере, лет двадцать, а то и тридцать своего существования? Ответ Гусара прост: «Ни одна человеческая сущность не смогла бы выдержать груз всех своих ошибок и грехов, совершённых за многие века. Ни одно человеческое сердце и разум не выдержали бы такого пресса и тяжести. Отсюда же к нам приходит таинство покаяния с помощью исповеди, освобождающее нас от грехов, омывающее души Кровью воплощённого Бога через Страдания и Смерть искупившего наши злодеяния. Божественная любовь помогает нам, чтобы мы могли идти дальше, познавая мир и самих себя в поиске истины.

Я спросил его: «Почему же в Библии ничего не сказано о перевоплощении?» На что Гусар ответил: «Это знание было дано, но люди решили по-своему и изъяли эти главы, осталось лишь несколько фраз, по которым ещё можно понять, что во времена Иисуса это было само собой разумеющееся. Возьмём, к примеру, место, где Иисус исцеляет рождённого слепым, и ученики Его спрашивают: «Учитель, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Вдумайся, как мог он родиться слепым за грехи свои, если не жил раньше?» Чуть позже я нашёл это место в Библии (Евангелие от Иоанна. Глава 9:1—41). Или вот ещё этот момент: «И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе. (от Матфея Глава 17:10—13) Мы много беседуем о соединении души и тела, о том, как она входит и покидает его. Эти встречи открывают мне глаза на многие вопросы, которые заняли бы много времени и сил, чтобы ответить на них самому.

Ещё Гусар поведал, что его посетили и позволили общаться со мной, пообещав, что если он поможет мне, то приблизит своё освобождение. Иными словами, меня тоже к чему-то готовят… Итак, у меня появился Учитель, находящийся между небом и землёй, дающий мне бесценные по своей значимости знания.

Я буду молиться за тебя, Йозеф Карницкий, до конца моих дней».

По мне пробежал озноб. Вспомнила себя в пятнадцать-шестнадцать лет, даже в свои двадцать шесть я никогда всерьёз не задумывалась о таких вещах.

Теперь становилось понятно, что он так тщательно от всех скрывал, о чём думал в уединении. Меня как магнит притягивала эта тайна и не давала покоя. И вот сейчас я сижу на его кровати в этом благословенном доме и без всяких усилий читаю книгу жизни, выстраданную любимым человеком. Мне остаётся просто поверить во всё, что он собирал по крупицам! От этих мыслей стало не по себе. Имею ли я право прикоснуться к сокровенным знаниям этого человека?

Наташа 6

Понедельник, как известно, день тяжёлый. Встав пораньше и собрав дочку, я отправилась на запланированную встречу с адвокатом. От дома Эрика до центра было совсем близко, минут десять ходьбы, и я решила совместить полезное с приятным. Стояла солнечная, почти безветренная погода, чуть подмораживало с утра, приятно и свежо.

Больше всего на свете хотелось как можно быстрее освободиться от пут несчастливого брака. Слово «брак» тут было не лишним. Это была ошибка, которую теперь необходимо исправить. После возвращения в мою жизнь Эрика сердце очнулось от долгого сна, с ним не поспорить, его нельзя ослушаться, всё стало предельно ясно. Но бывший супруг никак не может успокоиться и принять моё решение. Как его переубедить? Где найти нужные слова и аргументы?

Адвокат посоветовал ещё раз поговорить с ним. Без обоюдного согласия дело может затянуться на годы, ведь у нас маленький ребёнок. Больше всего тревожит мысль, что он может отобрать у меня Эрику. Необходимо срочно найти работу, чтобы в суде не могли придраться к тому, что у меня недостаточно средств к существованию в отличие от хорошо обеспеченного отца. Теперь у нас появилось жильё, бессрочная аренда дома, так предусмотрительно составленная у нотариуса Эриком. Это большой плюс. Не нужно делить квартиру, возможно, это как-то поможет договориться с бывшим мужем.

Получив консультацию у юриста, я отправилась к Виктору, чтобы забрать свои документы (в том, что я уволена, сомнений не возникало). Хотя, по закону, имею полное право до трёхлетнего возраста дочери находиться дома с пособием по уходу за ребёнком. Но скандалить, понимая, какую боль я причинила этому человеку, не хочется.

В редакции коллеги встретили по-разному, кто-то поприветствовал меня с дружелюбной улыбкой, кто-то с ехидной. Так или иначе, все уже были в курсе и промывали эту новость пожурналистски, со смаком… Малоприятное ощущение, смею заверить, но ради Эрика я готова терпеть и худшее. Секретарша с видом победительницы окатила меня взглядом презрения с головы до ног и обратно. Я давно подозревала, что она неравнодушна к своему шефу.

— Сообщите Виктору Анатольевичу, что я здесь, — выдержав паузу и её наглый взгляд, спокойно сказала я.

Эрика заёрзала на руках, рассматривая незнакомое помещение и ярко выкрашенную тётю. Эльвира демонстративно нажала на кнопку, полюбовавшись своим ярко-красным маникюром, и медовым голосом сообщила:

— Виктор Анатольевич, простите, что беспокою, к вам бывшая жена с дочерью пожаловали. Он ей ничего не ответил, выскочил мне навстречу и открыл дверь, пропуская в свой кабинет.

— Наташа! Где же ты пропадала? Я чуть с ума не сошёл! Куда вы обе подевались? встревоженный голос, — Эрика, деточка моя, привет! — он потянул к ней руки, меня насторожила такая перемена в его поведении.

Я передала ему дочь, внутренне сжимаясь от страха, что могу не получить её обратно.

— Боже, я так соскучился! — Виктор прижал к себе малышку и расцеловал её личико, Эрика что-то прогугукала в ответ.

— Странно… — задумчиво протянула я, — ещё совсем недавно слышала от тебя другие слова, не столь любезные: «Убирайся отсюда!.».

— Прости меня, я был чертовски пьян и не соображал, что делаю, а тут ещё этот твой одноклассничек нарисовался. Прости, пожалуйста, такое больше никогда не повторится, обещаю тебе! — он с мольбой посмотрел мне в глаза. — Последнее время я совершаю одни ошибки и делаю всё не так, но лишь потому, что люблю тебя и не знаю, что делать, как вернуть вас… — тяжёлый вздох, глаза стали влажные. — Я ничего не понимаю! Неужели, я был тебе таким плохим мужем?! Мало заботился о тебе или не уважал? В чём моя вина, скажи?! Я имею в виду то время, когда всё было ещё нормально… — он виновато опустил глаза. — Объясни мне, хоть раз, внятно, почему ты отвернулась от меня? У тебя затяжная послеродовая депрессия или что?.. Я ничего не понимаю! Что вдруг случилось между нами? Ты превратилась в ледяную глыбу и не подпускала меня к себе близко, а потом, когда я сорвался, подала на развод! Наташа, я ведь люблю тебя! Люблю нашу дочь! Что же ты творишь, объясни мне?! — он уже почти кричал, лицо покраснело, жилки вздулись на шее. — Скажи мне, что не так? Я всё исправлю… Я уже бросил пить, больше это не повторится!

Только вернись домой, умоляю тебя, мы всё начнём сначала, с чистого листа! — он схватил мою руку и начал её осыпать поцелуями.

Стало невыносимо больно и горько видеть его таким, осознавать, какие страдания я причиняю этому не чужому мне человеку. Я попыталась отстраниться, освобождая руку от его прикосновений.

— Прости, Витя, прости меня! Это я во всём виновата. Ты здесь ни при чём. Я поступила ужасно с самого начала, когда согласилась выйти за тебя. Ты — замечательный, очень хороший, но я всегда любила другого человека. Мы расстались много лет назад и не встречались. У меня не было ни малейшей надежды, что когда-нибудь он вернётся, — я с трудом перевела дыхание, — но он появился, и я поняла, что люблю его больше жизни, ещё сильнее, чем прежде. Поняла, что больше не могу обманывать себя, тебя, его. Не могу притворяться счастливой и принадлежать кому бы то ни было кроме него.

Он опустился на стул, побледневший, осунувшийся, и чуть не выронил Эрику из рук, я забрала малышку, с замиранием сердца ожидая, что будет дальше. Виктор отвернулся и опустил голову. Он с минуту молчал, затем вскочил, заметался по кабинету. В глазах его был нездоровый блеск:

— Конечно, это многое объясняет… Значит, ты ушла к другому?!

— Да.

— И теперь счастлива с ним? Я промолчала.

— Кто это? Я могу знать?

Я проглотила ком, подступивший к горлу. Я не могла этого сделать, не могла запятнать это имя, подвергнуть риску, ни на минуту не забывая, кто мой муж и что он может напечатать в своём журнале, чтобы растоптать репутацию Эрика, сломать ему жизнь.

— Нет! Я не скажу тебе. Это неважно, важно то, что я больше не вернусь, и это решено окончательно.

— Важно, ещё как важно! — заорал он. — Уж не тот ли это святоша, что встретил меня на лестнице?

Я отрицательно помотала головой.

— Он просто помог, он здесь ни при чём, не трогай его.

— Я всё равно раскопаю, ты меня знаешь! И давно это у вас?.. Ты изменяла мне? Эрика моя дочь?

— Виктор, ты должен успокоиться, иначе я уйду и ты больше нас никогда не увидишь! Нет, я никогда не изменяла тебе. И Эрика твоя дочь, можешь проверить! Я по-честному подала на развод, как только поняла, что не могу жить иначе.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь придти в себя. Я видела, с каким трудом ему это давалось, и в душе скорбела за боль, что причиняла ему, но ничего не могла с этим поделать.

— Прости! Я постараюсь держать себя в руках. Не уходи, Наташа! Ты мне нужна. Я всё прощу, только вернись, пожалуйста, любимая… — он грохнулся на колени, и крепко обнял мои ноги.

— Что ты делаешь? С ума сошёл, немедленно встань! Я прошу! Умоляю! Это всё бесполезно, Витя. Витя, отпусти меня! — из глаз брызнули слёзы и покатились по лицу.

«Да провалиться мне сквозь землю! — пронеслось в голове. — Я приношу только боль и страдания самым близким и дорогим мне людям!» Эрика заплакала. Мы оба опомнились, переключив внимание на неё. Виктор отпустил меня и поднялся с колен.

— Прости меня, девочка моя, и ты, Наташа, прости, я просто не знаю, как жить дальше без вас.

— Надо просто жить. Всё проходит… Пройдёт и это.

Мы замолчали, я укачивала Эрику на руках, поглаживая её расстроенное личико.

— Наверное, ты права. Нельзя заставить кого-то полюбить. Я всегда чувствовал, что в тебе нет огня, но искренне верил, что смогу разжечь его своей любовью, что её хватит на двоих, но это не так… — он говорил, словно размышляя вслух с самим собой, даже не смотря в мою сторону. — Хорошо, будь по-твоему, — Виктор горько вздохнул, — живи, как знаешь, только не лишай меня дочери! Позволь, хоть иногда, навещать Эрику.

— Да, конечно. Ты отдашь мне мои документы?

— Зачем?

— Я же уволена. Мне нужно найти другую работу.

— Глупости! Это я сгоряча наговорил. Всё останется как прежде, будешь получать всё, что тебе положено. А потом, когда выйдешь на работу, сама решишь, что делать дальше. Я не стану тебе мешать.

— Спасибо!

— Дай мне, хотя бы, твой номер телефона, старый не отвечает.

— Да, я сменила номер. Подойдя к столу, я на листочке написала свой сотовый.

— Ещё раз, прости меня!

— И ты…

Я вышла из кабинета твёрдым шагом. Прочь от боли, угрызений совести, сожалений, любопытных лиц… Прочь!

Наташа 7

В этот день я не находила себе места. Переделала кучу домашних дел, навела идеальный порядок, даже разобрала окончательно коробки Эрика и разложила его вещи по шкафам. Его рубашку, единственную не постиранную, ещё хранящую запах его тела, я бережно положила себе под подушку, чтобы хоть как-то ощущать любимого рядом…

Тоска заполнила сердце. Встреча с Виктором разбередила душевные раны. Мне стало страшно и одиноко, особенно, когда Эрика заснула, и я осталась наедине с собственными мыслями, с ужасом понимая, что остаток жизни так и пройдёт в сиротливом ожидании редких встреч с любимым человеком, который никогда не был и, возможно, не станет моим. И всё же, лучше быть одной, чем жить во лжи. Я больше никогда не стану разменивать золото на мелкие монеты. Значит, нужно привыкать к тишине и одиночеству, научиться заполнять пустоту моего жизненного пространства.

Я легла на кровать, достала из-под подушки рубашку Эрика и, уткнувшись в неё носом, тихо заплакала. Вот такая лечебная ароматерапия получилась.

Безумно жаль нас всех. Эрика с его небесным даром, разрывающегося между мной и церковью, Виктора с разбитым сердцем, маленькую Эрику, которую я обрекала расти без отца, и саму себя, конечно, тоже жаль. Выплакав запас томившейся в душе печали, я начала дремать, в этот момент и раздался телефонный звонок. Вскочила и бросилась в комнату, в надежде услышать любимый голос, но это была мама. Она только что узнала от Виктора, что мы больше не живём вместе и разводимся, рыдая, умоляла меня одуматься. Только этого вот, мне и не хватало для полного счастья.

Высказав много нелестных эпитетов в мой адрес, советов о том, как вернуться в семью и вымолить прощение у Виктора, она, в конце концов, услышала моё категорическое «нет». Сказав, что я сумасшедшая, мама бросила трубку.

Счастье, что родители живут в другом городе, иначе пытка была бы бесконечной. Я, конечно, казалась всем сумасшедшей. Любой нормальный человек подумал бы тоже самое. У меня было всё, о чём только мечтает большинство женщин: хорошо обеспеченный, сексуально привлекательный муж, можно сказать, красавец, к тому же любящий и заботливый отец нашего ребёнка; престижная работа, отпуска по заграницам, дорогая машина, шикарные вещи и украшения, театры, балы, билеты на любые концерты и светские мероприятия… Я всё пустила под откос из-за моей необузданной любви к католическому священнику, давшему обет безбрачия. Разве можно назвать такого человека здоровым?

Конечно же, нет, я потеряла рассудок, сошла с ума, но не могла поступить иначе! Оставив всё, я ни одной минуты не жалела об этом, предпочтя жить призрачной надеждой на истинное счастье.

Придти в себя и успокоиться помог дневник Эрика. Какое счастье, что он у меня есть, что помогает мне жить и не отступиться. Строки, написанные ровным прекрасным, каллиграфическим почерком дарят надежду и веру, погружая меня в другой, удивительно гармоничный духовный мир, заставляя забывать о своих переживаниях и страхах.

«Сегодня я нашёл работу в Музее народно-прикладного искусства, буду работать сторожем по ночам и кочегаром по совместительству, это огромная радость для меня. Мама собиралась идти на дополнительную работу, чтобы прокормить нас, теперь в этом не будет необходимости. Наконец-то я, хоть как-то, смогу ей помочь. К тому же, это территория парка, и Гусар может составить мне компанию, теперь не придётся часами ходить взад и вперёд в любую погоду ради встречи с ним. Идеальный подарок небес, спасибо, Господи!

Я совсем недавно узнал, что душа Гусара не может покидать этот парк. Пределы его пространства чётко ограничены ради его же собственной безопасности.

Он рассказал мне, что города переполнены сгустками энергии, которые создают человеческие мысли. Негатив соединяется с себе подобным и становится агрессивной субстанцией, способной навредить тому, кто её притянет. Так, человек думающий, к примеру, о самоубийстве, притягивает к себе подобные чужие энергетические выбросы, пока созданный им же эгрегор¹ не станет сильнее его самого, и он, в конце концов, совершит непоправимое, приведя свой план в действие, если вовремя не откажется от пагубных мыслей.

Точно так же добрые и светлые помыслы притягивают себе подобные и образуют вокруг нас энергию добра, здоровья, счастья, довольства, и так далее… Потрясающее открытие! Так вот, Гусара не пускают в город, потому что он не защищён там от воздействия этих низших энергий, опасных для него. Если у каждого живущего на земле человека есть свой Ангел-Хранитель, то у души, покончившего с собой, его уже нет. Она — самостоятельная единица. И Ангелы, проводив душу к Господу, покидают её, чтобы принять нового человека, зарождающегося для жизни. Душа, вернувшись в свой вечный дом, не нуждается в защите, так как злобная материя остаётся на нижних уровнях.

Гусар застрял здесь. И теперь вынужден ежедневно скрываться от опасностей. Интересно то, что он часто «прячется» в защитных полях деревьев, так как зло, всё же, иногда прорывается и в заповедную территорию парка, когда её проносят с собою люди. Ведь многие даже во время прогулки думают о нехороших вещах.

Деревья — уникальные создания, Гусар понимает их, также как и они его. Бесконечно устремлённые вверх они, по сути, являются передатчиками энергии Земли космосу и обратно. Деревья общаются друг с другом, способны любить и врачевать. Если пилят какое-то дерево в парке, все остальные начинают дрожать, а потеряв собрата, его оплакивают. Если бы мы знали хоть немного об этом, может быть, совсем по-другому относились бы к природе и не причиняли ей столько боли и зла.

В парке все деревья — друзья Гусара, успокаивают и жалеют его, делятся с ним информацией и силой. О них мой Учитель может говорить часами с величайшим удовольствием… Он, например, дал мне совет, если болит зуб или голова, надо прижаться к тополю, обнять его, сказать, хотя бы мысленно, что ты его любишь и попросить исцеления.

Дуб даёт жизненную силу, берёза очищает, сосна питает сердце, кедр — просто кладезь от всех болезней. Плодоносные деревья всю силу вкладывают в плод, и каждый из них помогает при разных заболеваниях. Шишка кедра лечит даже язву, достаточно подкладывать её под больное место, а если тереть её в руках, то это успокаивает и освобождает от страха, но шишка должна быть самостоятельно сброшена кедром, и обязательно золотой — чистого светлого цвета, спелая, но не открытая. Открывшись, она выпускает свою энергию в пространство и теряет основную силу. Однажды я долго держал такую шишку в руках, и она начала трещать и открываться прямо в моих ладонях, волшебный момент!

Боже мой, мимо каких сокровищ мы проходим ежедневно в течении жизни, так и не разглядев их истинного предназначения, как слепцы, как глупые дети… Горько думать о нашем ничтожестве перед природой, о неблагодарности перед Творцом, а ведь когда-то было иначе. Многие знахари хранили эти знания, использовали их во благо людей, но таких мудрецов осталось уже совсем мало. Ни один настоящий знахарь не сорвёт цветок, прежде чем не объяснит ему, для чего это делает и попросит прощения. Всё живое на земле делится с человеком своими силами и свойствами и безропотно умирает ради нас, но для этого человек, использующий природные дары, должен быть открыт для любви, с добротой подходить к растению, быть одним целым с природой и мирозданием. Мы все созданы одним Богом и взаимосвязаны друг с другом.

Даже камни — живой организм, только их жизненные процессы очень медлительны по сравнению с нашими, и, поэтому, кажутся нам холодными и неживыми, но стоит согреть камень в своих руках, и он отдаст тебе свою любовь, он тоже способен выделять энергию и врачевать.

Что уже говорить о животных, если многие из них лучше и прекраснее нас и в тысячи раз умнее, стоит взять, к примеру, дельфина. Как мало мы знаем о них!.. А лошадь? Кто-нибудь задумывался о том, сколько в этом прекрасном создании души, сколько совершенства! Как тонко и чутко конь реагирует на человека, как связан с нами?

Собака, преданнее и вернее существа не сыщешь. Кот — проводник между мирами, телепат, и тоже лекарь. И вообще, каждый вид, созданный Богом, несёт свою миссию на Земле, и только мы, неблагодарные, решили, что являемся пупом земли и можем делать всё, что пожелаем. Можем убивать безнаказанно, ради собственного удовольствия! Сколько видов мы уже погубили, а сколько уже находится сейчас на грани вымирания?

Если раньше охотник поклонялся зверю, просил прощения у него и даже читал молитвы над убитым животным, охотился ровно столько, сколько необходимо для еды, и не имел на себе греха, ведь животное знало, ради чего умирает, то теперь — это превратилось просто в удовольствие, развлечение. «А не поехать ли в саванну поохотится на жирафов, или в моей гостиной будет лучше смотреться шкура тигра или медведя?» Человечеству мало свиней, кур, коров, зайцев, взращиваемых ради кастрюль? Надо убить ещё и свободного зверя! Горько от всего этого, горько и больно за весь наш мир в целом. Бог создал его для любви, но во что мы всё превратили? Человек забыл, что может пребывать в единении с природой, может быть частью всего мироздания. Мы отделили себя от него, расхищаем собственные сокровища, убиваем эту планету, ничего не давая взамен, и думаем, что безнаказанно будем так жить всегда?.. Господи, прости и вразуми нас!

Что-то я расписался сегодня. Уже час ночи, пора спать, завтра школа и первая рабочая ночь.

Я люблю Тебя, Господи, и за всё благодарю! Пусть каждый удар моего сердца будет ещё одним гимном благодарности Тебе! Пусть каждая капля моей крови — принадлежит Тебе! Моя Душа — это единый гимн восхваления Твоего Милосердия. Аминь».

Наташа 8

С этого дня я по-другому начала смотреть на деревья, если раньше только любовалась их красотой, то теперь в каждом видела душу, живую, прекрасную, совершенную, в которой, возможно, сейчас кто-то прячется, спасаясь от злобных мыслей, порождённых нашим бесконтрольным, безотчётным мышлением.

Мы часто гуляли с Эрикой, когда позволяла погода. Хотелось по новому научиться видеть и воспринимать этот мир. Всё преображалось вокруг, у меня исчез страх. Появилось осознание ответственности не только за каждое слово, но и каждую мысль в голове.

На минуту я представила, что Эрик видит мои мысли, и содрогнулась, столько в них всякого мелкого «мусора и хлама». О совсем плохих вещах я всегда старалась не думать, обиды быстро прощала, но вот плыть на волне настроения и думать о всякой чепухе — это, да! Тут я могла завязнуть, как в болоте.

Всё, начинаю себя контролировать, думать только о хорошем, верить в лучшее, желать миру добра! И спустя какое-то мгновение начинаешь понимать, что в голове опять полная неразбериха, кавардак. Это работа на всю жизнь. И жизни не хватит! Вот к такому выводу я пришла, горько вздохнув. Нужно учиться думать так же, как когда-то мы учились говорить.

Я прекрасно понимаю, почему душа Гусара обратилась к Эрику, кроме его дара слышать, он ещё чист сердцем и не мог причинить вреда своему Учителю.

Этот прекрасный, удивительный, потрясающий Божий Ангел. Господи, на кого я покусилась?! Это не даёт мне покоя, чем больше я читаю его дневник, тем лучше понимаю, какая пропасть стоит между нами. Чувствую себя недостойной его. При всём этом, он даже не догадывается о своей значимости, о том, насколько он хороший, замечательный, необыкновенный… Я не знаю более скромного человека. У Эрика всегда было собственное достоинство (но не гордыня) спокойное, даже смиренное состояние души, созерцающей нечто возвышенное, недоступное другим. В нём всегда сохраняется чувство какого-то безмятежного внутреннего равновесия, но его невозможно назвать невнимательным или равнодушным. Он обладает силой и какой-то просто мистической властью над людьми (стоит вспомнить, как Эрик одним словом и взглядом останавливал Вовку-Бугая ещё в свои шестнадцать лет) но никогда не использует эти способности для своей выгоды. А, ведь, мог бы, ещё как мог! Стоило мне оказаться в его объятьях, как земля начинала уплывать из-под ног, покой и блаженство обволакивали тело и душу. Если представить, что человек с таким дарованием не пошёл бы в сторону света?! Вот, опять негативные мысли в моей неконтролируемой голове, ещё и направленные к любимому человеку. Какие же мы, всё-таки… Эх, люди!

Следующая запись в его дневнике начинается со слов: «Я влюбился. Влюбился, как полный болван… как последний кретин, как мальчишка! Нужно быть с собою честным, это произошло! Хотя не должно было случиться. Ведь я знаю, что должен делать. Моё будущее предопределено. Эти мокрые от слёз глаза, в которых я так легко утонул! Она плакала в парке, даже не знаю, почему. Гусар как-то сразу исчез. Я вышел к ней навстречу, показалось, что меня кто-то звал. Стоило заглянуть в её мокрые от слёз глаза, словно током ударило или разрядом молнии… Попытался её успокоить, теперь не знаю, как успокоиться самому.

Сегодня был тяжёлый, но удивительный день, потому что, как бы я себя не корил, это потрясающее чувство, подобного которому я ещё никогда не испытывал!

Потом случилось вообще что-то невообразимое: после перепалки с Владимиром, Наташа догнала меня и у всех на глазах поцеловала руку… Это был полный нокаут. Понимаю, что она сделала это неосознанно, инстинктивно, как будто Бог показал мне, кем я должен стать. Так раньше целовали руки священникам после исповеди или благословения. Стало так больно, что я чуть не завыл! Этот поцелуй до сих пор прожигает мне душу. Но когда вновь и вновь думаю о ней, райское блаженство нисходит, и хочется забыть обо всём, вновь и вновь прокручиваю нашу встречу в памяти, чтобы заново испытать это чувство. Что же делать, Господи?! Как с этим дальше жить?.».

«Мы с тобой до сих пор не знаем ответа», — подумала я. Этот вопрос вот уже столько лет для нас по-прежнему актуален.

Наташа 9

Читаю дальше:

«Всё время стараюсь не думать о ней, и, видимо, поэтому, думаю о ней постоянно.

Гусара тоже погубила любовь, есть ли вообще лекарство от этой «болезни»? Вспоминаю Наташу, и тело пронзает сладкое томление, душа замирает в ожидании чуда, но его нельзя допустить. Что же я делаю с собой?.. Она тоже смотрит на меня по-особенному, я чувствую каждый её взгляд, ловлю каждое слово. Как глупо и нелепо, если учесть планы на будущее, в которые не входит ни любовь, ни семья. Я должен как-то справиться со своими чувствами. Ведь знаю, что должен жить по-другому, иначе мне не разобраться во всём одному.

Гусар мне многое помогает понять, но главное — что миссия, данная человеку свыше, должна быть выполнена. Так или иначе, я вынужден исполнить предначертанное мне. Значит, нужно взять себя в руки! Надо научиться быть сильнее сердечных слабостей, иначе грош мне цена».

Миленький ты мой, сколько лет жизни ты провёл в этой борьбе с собственным сердцем. А результат? Мы и ныне там, стоим на перекрёстке всех дорог и не знаем, куда идти. Как в той сказке: «Налево пойдешь — коня украдут, направо пойдёшь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — жив будешь, да себя позабудешь»…

Раздался звонок телефона, я вздрогнула, неужели опять мама со своими нотациями и причитаниями… На этот раз я ошиблась, это был самый желанный голос на свете:

— Привет, родная! Не разбудил тебя?

— Нет, читаю твои записи, — сказала я, с трудом дыша от переполнивших сердце чувств.

— Что ты обо всём этом думаешь? — голос опять усталый.

— Счастлива, что у меня есть возможность заглянуть в твою душу, Эрик! Многое в жизни начинаю переосмысливать, видеть по-другому. Даже не представляешь, как для меня это важно, как дорого!

— Хм, хорошо!.. Что у вас нового?

— Сегодня была у адвоката. Потом ходила к Виктору на работу, чтобы забрать документы и поговорить.

Понадобилось несколько секунд, пока Эрик смог сказать:

— И как?

— Он обещал меня отпустить. И это очень важно, без его согласия развод может длиться годами, к тому же, я очень боялась, что он попытается отобрать у меня Эрику, но он попросил только возможности видеться с ней. И ещё хорошая новость — я не уволена, представляешь? Виктор передумал. Всё остаётся по-прежнему, он будет выплачивать положенные мне деньги, как раньше, так что теперь тебе не нужно беспокоится за нас!

— Всё равно этого мало для жизни. Ты сказала ему обо мне?

— Нет! Конечно, нет! Я не собираюсь портить тебе жизнь, ни в коем случае! Мой выбор — он только мой.

— Я не об этом. Ты зря так беспокоишься, мне уже всё равно, что подумают и скажут люди, главное то, что решит Бог. — он замолчал, как-то обречённо вздохнув. — Я был у епископа.

— И что?

— Исповедовался. Теперь он знает всё, — Эрик тянул время, словно не решаясь говорить дальше.

— Каково же решение? — не выдержала я.

— Он дал мне год на размышления. Если я за это время по-прежнему сохраню желание уйти, меня отпустят… — возникла пауза, — но при условии, что я не буду больше отлучаться и видеться с тобой. Он хочет, чтобы мы испытали свои чувства. Десяти лет ему показалось недостаточно, чтобы в них убедиться! — Эрик опять тяжело вздохнул.

— Что такое год, если мы за всё это время не потеряли свою любовь?

— Ты согласна ждать?

— Конечно. Я тебе уже говорила, что буду ждать столько, сколько понадобится! Неужели ты сомневаешься?

— Нет. Просто очень устал. Для меня невыносимо думать, что я не увижу тебя ещё целый год! Но, я вынужден исполнить предписание, потому что оно не только от епископа… — он замолчал.

— Теперь ты знаешь, что у тебя есть я. Мы справимся, слышишь?! — я не знала, как подобрать правильные слова, чтобы поддержать его. — Ты, действительно, должен подумать и тысячу раз всё взвесить, прежде, чем принять окончательное решение. Твой епископ прав, слишком резко и быстро нельзя совершать такие судьбоносные поступки! Что касается меня, мой выбор независим от твоего решения, я всё равно понимаю, что никто другой мне не нужен. У тебя же есть возможность передумать. Умоляю, подумай. Ты — очень сильный человек, Эрик! И то, что ты делаешь, важнее… — у меня дрогнул голос, мне хотелось перестать дышать, лишь бы не мучить его, отпустить, дать возможность служить дальше без душевных страданий. Эрик словно прочёл мои мысли:

— Просто дыши! Пока ты дышишь, я горы сверну. Мне нужно знать, что ты есть, Наташа.

— Ты что-то не договариваешь. Что тебя так мучает?

— Знаю, что будет, если… — он не закончил фразу. — Меня больше не отпустят.

— Ничего страшного. Не столько тебя ждала, подожду ещё. Не беспокойся обо мне, ради Бога! Живи и делай своё дело.

— Спасибо! Мне очень важно это знать. Я смирюсь. Прости меня за слабость.

— Всё будет хорошо, Эрик, я верю в тебя!

Был слышен лёгкий выдох, наверное, он улыбнулся:

— Верить надо в Бога, родная! А я, всего лишь, — человек.

— Ты измотал себя дорогами и переживаниями. Отдохнёшь, и всё встанет на свои места, вот увидишь! — я пыталась помочь, как могла.

Даже тем, кто всю жизнь помогает другим, иногда нужна помощь и поддержка.

Наташа 10

Не могла никак заснуть. Из головы не выходили слова Эрика, его подавленность и печаль.

Зажгла свечу и помолилась, прося у Милосердного Бога помощи для нас. Вот тогда и поняла, что в моих силах помочь любимому человеку. Не знаю, насколько правильны мои выводы, но сердце подсказывает мне, что настала пора и нужно действовать. Самое важное — не дать ему сломаться. Столько лет борьбы с самим собой истощили его силы, такое чувство, что Эрик на грани срыва, и все его последние поступки подтверждают это: внезапный приезд, признания, решение бросить всё, чего он достиг, к чему стремился.

Я, наконец, осознала, какое значение имею для него, и как ему необходимо моё присутствие не без помощи дневника, который раскрывает мне страницы жизни любимого человека, его мысли, желания, цели…

«Сегодня на работе Гусар рассказал мне много важного. Он не просто пополнял мои знания, но и уводил от скорбных мыслей, которые он видит уже воплощенными в образы. Мы говорили о мировых религиях.

— Бог — Един. Он может воплощаться в любой образ и приходить на Землю под разными именами. Он приходит к своим детям в том обличье, в котором Его могут принять, в зависимости от сложившихся традиций и представлений.

— Значит, все религии на Земле, истина? — спросил я.

— Все, кроме, выдуманных людьми ради собственной выгоды, власти и обогащения, таких лжепророков и сейчас предостаточно, они были всегда. Их учения не несут в себе Божьего Духа, потому не имеют большого распространения, хотя успевают соблазнить и исковеркать множество душ фанатизмом и развратить. Я говорю тебе о мировых религиях, тех, что прошли века и столетия. Каждая из них создана для определённых уровней сознания и несёт благо и Божественную Мудрость тем народам, которым она ниспослана. Каждая душа приходит на землю там, где должна родиться, в зависимости от уровня своего развития, в нужных для неё условиях и вероисповедании. Ты должен с уважением относиться ко всем религиям, почитая Единого Бога. Путь у каждого свой. И на небо ведут разные дороги, одни из них ближе и прямее, другие витиеваты и длинны, третьи тяжелы и бескомпромиссны, но каждая из них — путь Домой.

Однажды разум людской постигнет, что Бог — Един, и мы все едины. Возможно, тогда прекратятся войны и закончится вечная борьба, мир объединится, чтобы строить Царствие Бога на всех уровнях бытия, помогая друг другу. Пути у всех разные, но изначально мы приходим из одного и того же Источника и в конце возвращаемся к Нему. Мы как клетки одного организма исполняем разные функции, но составляем единое целое.

Что такое человек на физическом плане? Миллиарды живых клеток, каждая из которых имеет своё ядро и атомы, и все они между собой взаимосвязаны и взаимодействуют. Что такое Солнечная система? Солнце, вокруг которого вращаются планеты.

Каждая твоя клеточка повторяет эту систему, каждый человек является своеобразной частичкой Бога.

Вдумайся и представь! В тебе самом мириады звёзд и бесконечность. Ты — носитель материи, составляющей огромнейшее число микроскопических систем. Почему же тогда трудно понять, что и ты сам являешься частью чего-то для тебя непостижимо огромного?! А оно, в свою очередь, чего-то ещё большего… Это и называется бесконечность.

Бог создал нас по образу и подобию Своему. Все это знают, но никто не вслушивается в эти слова. Бог — это не старичок, сидящий на облачке, Бог — это Вселенная, непостижимая для нас сущность, Высший разум, создавший всё вокруг, всепроникающий и всеобъемлющий.

Тебе трудно это понять, но вдумайся! Одни клетки в организме отмирают, другие тут же создаются. Это похоже на нашу систему перевоплощений, изношенный материал отмирает, создаётся новый, при этом энергия души вечна, она не прекращает быть. Из принципа сохранения энергии ты знаешь, что возможен переход её из одного типа в другой, но полная энергия системы, равная сумме отдельных видов энергий, сохраняется. Можно сказать, что душа — это микрочастица Бога в каждом из нас.

Планета Земля — это тоже огромный живой организм. Легко представить себе, смотри: реки — вены, вода — кровь планеты, воздух — дыхание, земля — плоть. Что у неё внутри? Огненное ядро — дух! Представил? Планета Земля всего лишь одна из множества планет Солнечной системы, а дальше больше… Космос. Ты ощущаешь размах? И так до бесконечности, всё видимое — отображение невидимого.

Мы населяем Землю, она нас терпит, потому что тоже создана Богом. Но если мы замучаем её окончательно, она найдёт способ избавиться от нас, и так было уже не раз. Человечество должно понять, что ко всему, что его окружает нужно относиться бережно, с любовью. Если бы мы осознали эту истину, связь всего сущего, то поняли бы и глубину происходящего.

Возможно, тогда, мы бы сделали эту планету счастливой, ведь она даёт нам всё необходимое для жизни. Очень жаль, что наша ступень духовного развития столь мала и ничтожна, что мы не замечаем даже то, что уже открыто и доказано. Мы забываем духовные истины, забываем, что главная миссия любого существа — это любовь. Только через неё мы можем подняться, вырасти, усовершенствоваться, поумнеть, стать лучше, чище, добрее. Мы опускаем само понятие любви до уровня удовлетворения своих собственных низменных желаний и амбиций, прерываем связь, перестаём воспринимать энергию Бога и Земли, расходуем на самих себя то, что предназначено отдавать. Тогда, когда всё живое и живущее нуждается в нашем участии, заботе, сострадании, милосердии… Хочу, чтобы ты знал: каждый из нас может изменить этот мир и существующий порядок вещей — если изменится сам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Эгрегор — в оккультных и новых (нетрадиционных) религиозных движениях — душа вещи, «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями людей и обретающий самостоятельное бытие. (Википедия)