Враг моего врага. «Ийон Тихий»

Натали Р., 2013

Война, в которой Земля поддержала Шшерский Рай против Гъде, продолжается. Бывшие враги учатся взаимодействовать и сотрудничать. Тем временем в войну вовлекаются все новые цивилизации. Гъдеанский адмирал Ен Пиран считает, что в войне все средства хороши. Чтобы погубить командира земного крейсера «Ийон Тихий», он обращается к силам тьмы. У капитана Гржельчика в жизни наступает черная полоса. Церковь подозревает вмешательство дьявола, но командование настроено скептически. Сумеет ли Гржельчик справиться с проклятием, выжить и победить? Содержит нецензурную брань.

3.1

Ну ничего тут такого нет,

Что я не видел в другой войне —

Опять расколотый континент,

А значит, здесь мы еще в цене.

А на борту нарисован крест,

А я в кармане таскаю свой.

Но вот опять перемена мест,

Чужое небо над головой.

Алькор

Ихеру Симу не удалось догнать эскадру. Корабли исчезли, оставив на прощание радужную занавесь, и бывший адъютант Ена Пирана остался один среди врагов в своей спасательной капсуле. Хорошо, врагам было не до него. Пять крейсеров земного флота разворачивались над Нлакисом на фоне звезд, один из них занял низкую орбиту и описывал величавый круг над планетой.

Молодой гъдеанин помнил, как поступал с чужими спасательными капсулами адмирал. Погибать, попав немилосердному врагу под горячую руку, остро не хотелось. Судорожно схватившись за рычаги, он устремил капсулу прочь от землян — куда глаза глядят, только подальше. Это был момент паники, за который он позже себя корил. Вражеские корабли исчезли из виду, душенька адъютанта слегка успокоилась, мозги пришли в нормальное состояние… и он понял, что заблудился.

Спасательная капсула — не корабль. Консервная банка с простеньким управлением и небольшими запасами ресурсов — только продержаться, эвакуировавшись с гибнущего корабля, до тех пор, пока свои тебя не подберут. Никакой навигации, никаких опознавательных систем. Никакого оружия, разумеется. Жалкий передатчик. Дохлый двигатель. Никто его не заметил, и некоторое время он был счастлив. Пока не стала заканчиваться еда.

Вначале кончились запасы консервов, и Ихер Сим слегка заволновался. Потом — вода. Он включил передатчик, обшаривая эфир. Где же гъдеанская эскадра? Он думал, что адмирал соберет силы для ответного удара и вернется, чтобы разбить землян. Но время шло, а в эфире стояла равнодушная тишина.

А потом стал заканчиваться воздух.

Миг — и корабль уже в десятой доле светового года от того места, где вошел в прыжок. В мире за это время прошел месяц, но для тебя — лишь миг. Один вдох, один удар сердца.

Размытые дорожки звезд вновь стали точками, и Ччайкар Ихстл перевел взгляд с пульта на своего старшего помощника. Цхтам Шшер сгорбился в кресле. Он дышал тяжело, будто пробежал эту десятую светового года на своих двоих, и никак не мог отдышаться. Лицо бледное, потерявшее краску, словно у сумеречника, хотя Цхтам принадлежит к дневному клану. Повязка на голове промокла от крови.

Ччайкар запустил сканирование эфира. Чисто статистически, хоть когда-то, хоть на кого-то они должны наткнуться!

И они наткнулись на чужой «SOS».

— Кто здесь? — по-хантски спросил Ччайкар, поймав частоту.

— Помогите! — сдавленный голос, приправленный истерикой. — Я в спасательной капсуле!

Ччайкар невольно засмеялся — с сарказмом и разочарованием.

— Чем мы тебе поможем-то? Мы сами в аварийной ситуации.

— У меня нет воды и еды! И воздух кончается, — в отчаянии добавил собеседник.

Ччайкар покачал головой — тот, конечно, не увидел его жеста. Ладно, «Звезде» терять нечего, а этот потерпевший хотя бы надышится и наестся. И, возможно — он кинул взгляд на Цхтама, — пригодится.

— Сам подойти сможешь? У нас ни одного ускорителя.

Когда Ихер Сим засек движущуюся меж звезд точку, его охватила лихорадочная радость. Корабль! Он понесся к нему, выжимая из слабенького двигателя все, на что он способен. Корабль приближался, проявился силуэт. Ихер Сим плохо разбирался в типах кораблей, однако понял: не гъдеанский, но и не земной. Еще чуть ближе, и сделалось ясно: это вообще не ГС-корабль. Характерное сопло фотонного разгонника, покрытое трещинами. Корпус то ли неправильной формы, то ли так пострадал в бою или ином несчастье, что утратил первоначальные контуры. Приближаясь, Ихер Сим различал все новые подробности. Между носовым и кормовым модулем — тонкая неровная перемычка, центральные отсеки выгорели. Обшивка вздулась и потрескалась, целые куски вырваны «с мясом». Потеки металла, следы пламени. Изорванные, словно картон, переборки. Посудине досталось с лихвой.

— Подходи к носовому стыковочному люку, — ожили наушники. — С кормы до нас не доберешься без вакуумного скафандра.

Неловко дергая рычаги, Ихер Сим подвел капсулу вплотную. На бугристой поверхности различались следы краски. Неизвестные буквы, не то иероглифы, ни о чем не говорящие гъдеанину. И красный контур звезды в круге.

Пристыковаться удалось не с первого раза: все-таки Ихер Сим не был пилотом, а помочь ему не могли. Но наконец капсула поймала стыковочный шлюз. Радостный Ихер Сим, заглушив двигатель, сорвался с места, придерживая дыхательную маску: кислорода уже не хватало на полное обновление атмосферы в капсуле, и последние два дня он экономил, отключив воздухообмен и лишь меняя в маске перекисные патроны. Загремел изъеденный огнем корабельный люк, открываясь, и Ихер Сим почти ввалился в чужой корабль, сдирая маску и с упоением глотая воздух, насыщенный кислородом.

— Добро пожаловать на «Райскую звезду».

Это сказал пожилой шитанн с лицом, покрытым суровыми морщинами, и короткой косой четверного плетения, серой от седины. Ихер Сим уставился на него, пытаясь справиться с головокружением от свежего воздуха. Шитанн?

Он попятился.

— Не убивайте меня! Я не делал ничего дурного.

Он еще боялся угодить к землянам! А нарвался на шитанн.

— Ну что ты, милый, — старик улыбнулся. — Конечно же, мы тебя не убьем. Это было бы расточительством. Иди сюда, сладенький.

Жилистая рука взяла его за горло, задирая подбородок, холодные пальцы прошлись по шее, нащупывая вену. Ихер Сим в ужасе зажмурился.

Эта планета была не похожа ни на что, виденное прежде. Венера, Марс, спутники Юпитера, пояс астероидов — куда только не забрасывала Захара его работа. Он вдоволь накатался на внутрисистемных судах, зарабатывая имидж и опыт. Теперь он — впервые в жизни — совершил путешествие на ГС-крейсере. Обманчиво краткое: раз — и там. Крейсер доставил его на орбиту, вниз пришлось спускаться шаттлом. Небесная лодка несла его сквозь атмосферу, сквозь белую вату облаков к оранжевой земле, покрытой сотнями темных трещин — пересохших ручьев.

Умеренно холодно: минус десять, минус двадцать… Достаточно теплых штанов и полушубка. Вот только снега совсем нет. Когда-то на планете журчала вода: без воды траинит не образуется. Где она теперь? Возможно, геолог мог бы подсказать, но Захар не был геологом, да и вопрос этот интересовал его лишь постольку-поскольку. Другие насущные задачи видел он перед собой.

— Захар Маркович, наденьте маску, — напомнил один из сопровождающих.

Он натянул дыхательную маску, подключил патрон. Атмосферное давление здесь приемлемое, состав воздуха благоприятный: азот, метан… Увы, нет кислорода. Была ли здесь жизнь когда-нибудь? Кислород — важное условие для жизни, но не обязательное. В азотно-метановой атмосфере многие организмы прекрасно чувствовали бы себя. Но почему-то планета стерильна. Почему? Этот вопрос тоже не слишком волновал Захара. Так, повод поразмыслить на досуге, которого, скорее всего, не будет.

Ступив на поверхность, Захар взглянул вверх, и у него захватило дух от зеленого свода неба с облаками-клецками. Такого он не видел нигде. Поразительные краски, которые дарил свет иного солнца, будоражили глаз.

— Захар Маркович, сюда.

Для безжизненной планеты пейзаж был слишком оживлен. Здания с полукруглыми куполами, соединенные переходами; карьер, на дне которого замерли странные, инопланетного производства машины, смахивающие на помесь экскаватора с подъемным краном. Конуса-терриконы на заднем плане, на переднем — бункеры на рельсах, наполненные неровными розоватыми глыбами. Под навесами, где располагались бункеры, поверхность была усыпана мелкой розовой галькой. Захар снял меховую рукавицу, поднял один из камешков, посмотрел сквозь него, щурясь. Изображение причудливо двоилось и преломлялось. Родохромный траинит. Он сунул камешек в карман.

Огромная территория была огорожена колючей проволокой. Наверняка еще и под током, подумал Захар. Кое-где виднелись следы штурма периметра: кровавые пятна на этой земле не выцветают, ведь тут нет ни воды, ни бактерий. Захар нахмурился:

— Рудник брали с кровью?

Сопровождающий отрицательно покачал головой:

— Это не наша кровь, Захар Маркович. Мы взяли их базу без потерь. Они пытались отстреливаться, ядовитый газ пустили, но скорее с отчаяния. Кого остановит эта проволока? Наш десант атаковал сверху.

Некоторые секции ограды были явно заменены, причем не так давно. Кто-то все же штурмовал периметр. Должно быть, шшерцы.

— Значит, у нас потерь нет? — уточнил Захар.

— Всего лишь несколько легко раненных, Захар Маркович. Здесь ведь не военная элита сидела — так себе бойцы, разжиревшие охраннички. От шшерцев рудник в основном прикрывали с орбиты.

Захар кивнул. Без потерь — это хорошо. Он не будет начинать с репрессий.

— Проводите меня в кабинет, — распорядился он. Взгляд его вновь упал на бункеры. — И отрядите людей, пусть возьмут рабочих и начинают загружать челнок траинитом.

— Этот прием называется «Травинка прорастает сквозь скалу», — сказал Аддарекх, закончив показывать выполнение, и, поблагодарив кивком своего партнера Каггера Шшера, добавил со смешком: — Правда, я не знаю, как вы будете выполнять его в своей броне.

Майор Райт ухмыльнулся.

— Броня не всегда под рукой. Пригодится.

Десантники «Ийона Тихого» — несколько десятков здоровых мужчин — внимали тому, что говорил и показывал Аддарекх. Разбившись на пары, повторяли по мере сил, исправляли свои ошибки с помощью пятерых темнокожих шитанн. Каггер Шшер, Ййу Шшер, Винк Трагг, Шшагил Хот, Зигленк Арранц. И Аддарекх Кенцца, немолодой уже вояка, бывший командир младшего звена, нежданно-негаданно сделавшийся главным над всеми, кто спасся с «Райского грома».

Аддарекх не задавал глупых вопросов и пресекал попытки своих подчиненных. Когда мы вернемся домой? Сейчас прямо капитан Гржельчик все бросит и повезет тебя домой. У «Ийона Тихого» своя боевая задача, и ясно как стекло, что Рай в его маршрут не входит. Скажи спасибо, что тебя вытащили с гъдеанского корабля, не дали пропасть. И смирись с тем, что какое-то время — может, и долгое — ты проведешь на «Ийоне». Да, это не родной борт, но и не плен. Здесь ты можешь внести свой вклад в победу над Гъде. Неважно, чью.

— В броне можно и без приемов, — подал язвительный голос один из десантников. — А вот как вы, такие доходяги, воюете даже и с приемами — диву даюсь.

— Мы не всегда такими были, — мрачно буркнул Аддарекх.

Два месяца назад он был высоким и сильным. Теперь — разве что высоким. Длинный, костлявый дистрофик, которому еще неделю поэтапно выходить из голодания, если — как популярно объяснила вечно сердитая, даром что такая красавица, докторша фрау Золинген — он не хочет, чтобы кишечник узлом свернулся. Сколько времени потребуется, чтобы вернуть мышечную массу, лучше не загадывать. И сколько крови еще понадобится, чтобы измученный организм преодолел жажду? Докторша злится, что они пьют кровь — можно подумать, ее собственную. Кругом полно землян, от запаха горячей здоровой крови крышу сносит, но лучше и не заикаться. Ни один не даст. Даже донорскую консервированную кровь, которую фрау Золинген выдает столь неохотно, словно от сердца отрывает, приходится пить так, чтобы никто не видел, будто занимаешься чем-то постыдным.

Нет, Аддарекх не роптал. Земляне вообще отнеслись к ним лучше, чем можно было ожидать по самым благоприятным прогнозам. Не сторонились, нормально разговаривали, справлялись о самочувствии. Но некоторые вещи их раздражают, и ничего с этим не поделаешь.

— А вот такой прием называется «Снег падает на столб», — продолжил Аддарекх.

— А есть такой прием — «Столб падает на снег»? — поинтересовался все тот же язвительный Вилис.

Земляне засмеялись. Шитанн поморщился.

— Это не прием. Это когда неподготовленный человек, не умея падать, все же падает.

Все заржали снова.

— Юморист, — одобрительно хмыкнул Бен Райт.

— «Снег падает на столб», — Аддарекх повел рукой, останавливая смех. — Смотрите внимательно.

Когда капитан Гржельчик приказал заняться боем со своими десантниками, Аддарекх отнесся к этому без энтузиазма. Чему учить землян? Они прекрасно подготовлены. Оказалось, есть чему учить и есть чему поучиться. Слишком разные школы. Нежданно-негаданно ему понравилось быть наставником. Не просто сидеть и тупо ждать врага, а делать полезное осмысленное дело. К тому же дело отвлекало от ненужных воспоминаний.

Пока Аддарекх сидел на цепи, у него половина чувств словно выключилась. Наверное, защитная реакция. В ангаре, где Ен Пиран приковал пленных, висела атмосфера жути и боли, и только так можно было выжить и не сойти с ума. Теперь же, в тепле, уюте и безопасности, железный кулак, в котором он держал себя, ослаб. Чувства начали включаться одно за другим и вопить от остаточного ужаса. Днем — туда-сюда: обучение, тренировки, разговоры, процедуры… Фильмы, музыка опять же — земляне знают толк в досуге. А ночью совсем кранты. Чувства, почуяв пустоту, начинали выть, не давая спокойно уснуть.

Докторша накричала на него и обвинила в симуляции. Она вообще постоянно бранилась. Но Аддарекх не обращал внимания. Медблок работает круглосуточно, а значит, и ночью. Раз уж невозможно спать, есть куда пойти. Полюбоваться на фрау Золинген, послушать, как она ругается — красивым, хорошо поставленным голосом…

— Ничего у тебя не выйдет, — сказал ему майор Райт.

— В смысле? — не понял он.

— В смысле, с Кларой, — пояснил тот. — Безнадега. К ней только ленивый не подкатывал, красивая же баба. Но она всех отшивает.

— Я и не думал на этот счет.

Конечно, Аддарекх думал о ней как о женщине — глупо было бы не думать о такой красавице, — но чисто теоретически: соблазнять докторшу он действительно не планировал. Даже желания не возникало: организм еще в себя не пришел. Может быть, когда-нибудь…

— Ага, не думал, — хмыкнул Райт. — Чего тогда по ночам в медблок шастаешь?

— Плохо мне, — проворчал он, — вот и шастаю.

Землянин сочувственно похлопал его по плечу.

— Плохо… Ладно. Как станет хорошо, учти: Клара — барышня строгих правил. Один муж и никаких любовников. Никому не светит. А тебе, вампиру — уж извини, в последнюю очередь. Не любит она вампиров. Почему-то, — добавил он.

Вот это «почему-то» побудило Аддарекха задать вопрос:

— А ты? Ты любишь?

Райт уткнулся отрешенным взглядом куда-то в пространство, словно видел там нечто, не видимое больше никому.

— Я люблю кетреййи, — тихо проговорил он. — Я так ее люблю, что себя забываю.

— А она?

Райт помолчал.

— Она сказала, что живет для шитанн.

Аддарекх кивнул. И неожиданно для себя подбодрил майора:

— Не расстраивайся, Райт. Это так, мы живем для кетреййи, а они для нас. Но женятся все на тех, с кем можно завести детей. У вас с кетреййи могут быть дети. Найди ее и попросись в ее клан.

Райт скосил на него глаза.

— Войти в райский клан? Отрастить проклятую косичку и поить ваших баб кровью?

Аддарекх пожал плечами.

— Ты ведь так любишь, что готов себя забыть. Или все-таки не готов?

Тьма отпускала неохотно. В глазах плясали мушки. Но в конце концов Ихеру Симу удалось приподнять голову. Первым, что он увидел, была пластиковая бутылка с водой. Он с трудом дотянулся, приник трясущимися губами к вожделенному источнику влаги. Наверняка он сейчас выглядит не лучше кровососа, в экстазе впившегося в чужое горло. Его передернуло.

— Очнулся, сладенький? — голос старика, почти нежный.

Ихер Сим съежился.

— Не надо больше, — прошептал он и инстинктивно прикрыл горло ладонями. — Не надо!

— Это, милый, не тебе решать, — усмехнулся старик. — Цхтам, ты как?

Второй шитанн пугал Ихера Сима гораздо больше пожилого. Страшный, окровавленный, с гримасой жажды — таким он впервые увидел Цхтама Шшера, когда старик Ччайкар подтащил его к нему вплотную, и в ужасе забился в цепких руках. Старик лишь засмеялся тогда и коротко полоснул его по горлу лезвием ножа. Кровь побежала, падая капля за каплей, он видел свою кровь на губах шитанн, видел его оскал, неумолимо приближающийся, пока не догадался закрыть глаза. Он зажмурил их крепко, боясь открыть, но не мог не чувствовать холодный рот, сладострастно присосавшийся к его шее. Он содрогался в конвульсиях ужаса и отвращения, а Ччайкар держал его — так, чтобы второму кровососу было удобнее…

Ихер Сим не помнил, чтобы старик пил его кровь. Только тот, второй. Старший помощник Цхтам Шшер, провались он… Он поймал на себе его примеривающийся взгляд и снова всхлипнул:

— Не надо!

— Надо, милый, надо, — шитанн предвкушающе провел языком по губам.

Он выглядел уже не так страшно, как в первый раз. Два хвоста темных волос по бокам головы отмыты от крови, повязка на затылке свежая. Лицо не искажено неукротимым желанием разорвать сосуды и высосать жертву досуха. Но Ихера Сима начинало трясти, едва старпом обращал на него внимание.

— Почему ты меня боишься? — мягко спросил шитанн. — Разве я делаю тебе больно? Разве я оскорбляю тебя или унижаю?

— Нет, — прошептал он.

— Я ранен, — сказал Цхтам. — Я потерял много крови. Мне нужна твоя кровь, милый. Чего ты хочешь взамен? Любви? Доставить тебе удовольствие?

— Нет! — Ихер Сим отшатнулся, ударившись о подлокотник кресла, на котором лежал.

Цхтам негромко засмеялся.

— Поешь бульон и приведи себя в порядок, — приказал старик.

Ихер Сим осторожно поднялся с кресла. Голова кружилась. Есть почти не хотелось, но старик вскрыл и сунул ему в руку саморазогревающуюся консервную банку. Еда все же принесла улучшение, и у него появились силы дойти до гигиенической кабины.

Когда он вернулся — а куда деваться? — его ждал горячий напиток, сладкий и терпкий. Реттихи. И плитка шоколада впридачу. Шитанн щедро кормили и поили его, и кислорода на «Райской звезде», чьи ресурсы были рассчитаны на сотни человек — завались. Они не били его, не мучили, разговаривали ласково и терпеливо. Если бы только не Цхтам Шшер! Прикосновения его губ не были жестокими, скорее чувственными, но это было еще ужаснее. У Ихера Сима от них все переворачивалось внутри.

— Иди сюда, сладкий. Не дрожи так. Чего тут страшного? Ну же, убери руки с шеи и не лепечи глупости. Что ты, как маленький?

Низвержение с вершины в пучину было внезапным и стремительным. Пропала связь с эскадрой Ена Пирана. Прошла пара суток, на протяжении которых гъдеане тщетно пытались наладить связь. На третью ночь на базу напали. Неожиданная атака с неба, вопли и стоны умирающей охраны. Кан Телевер вскочил с постели, натянул штаны, выбежал в коридор, намереваясь организовать оборону. Но было уже поздно. Все коридоры находились в руках чужих солдат в диковинной жесткой броне, увешанных оружием, которое Кан Телевер и не видел никогда. Где-то кричала женщина. Он дернулся, и броненосный монстр, контролирующий коридор, поднял руку с бластером.

— В комнату, — гулко прозвучало по-хантски из-под непрозрачного шлема.

Кан Телевер прежде не считал себя трусом. Но дуло, блестящее отражателями, смотрело прямо ему в лицо. Волосы на голове зашевелились, по спине пробежал мерзкий холодок. Чужой палец лежал на кнопке равнодушно, словно не человек на прицеле, а мишень. Палец слегка изменил положение — может, и не собираясь выстрелить, лишь намекая. Кан Телевер не выдержал. Юркнул обратно в комнату, захлопнул дверь, бросился на кровать и обхватил голову руками.

К нему пришли через час. Стащили с кровати, обшмонали, велели встать в угол. Тщательно обыскали комнату, сгребли все ценное. С помощью встроенного в броню плазменного резака вскрыли сейф, который Кан Телевер почитал невскрываемым. Все — с каким-то безразличием, без злобы и азарта, но и без сочувствия.

— Вы кто? — спросил он.

На шшерцев вторгшиеся не походили. Поднятые забрала шлемов открывали черты лица, сходные с кетреййи, но у шшерцев он никогда не видел такой экипировки. Да и язык, на котором они переговаривались между собой, не был шитанн. Кан Телевер, конечно, не говорил на шитанн, но за годы здесь научился его узнавать по длинным согласным и зубодробительным сочетаниям шипящих. Язык же, который он слышал сейчас, был ему совсем незнаком.

Чужак посмотрел на него долгим взглядом, словно сомневаясь, отвечать ли. Все же ответил:

— Десант с ГС-крейсера «Сайрес Смит», Земля.

Они ушли, не став запирать дверь. Судьба побежденного их не интересовала. Будет он сидеть у себя или бродить по коридорам — какая разница? Захочет сбежать с базы — скатертью дорога. Куда он без кислорода денется?

Земля. Кан Телевер слыхал, что Земля объявила Нлакис своей территорией, но и не думал придавать этому значение. Какие-то политические игры где-то там, какое отношение они могут иметь к нему? Грызня из-за Нлакиса в Совете координаторов длилась годами, шшерские хозяева планеты пытались выжить гъдеан со своих земель, но безуспешно. Мало ли что там де-юре, де-факто Нлакис принадлежал Гъде. Укрепленная база, прикрытие эскадры Ена Пирана, налаженный транспорт. Так неужели слушать чьи-то заявления? Пусть земляне хоть слюнями брызжут, они не посмеют тронуть гъдеанский рудник, побоятся выставить себя агрессорами перед всей Галактикой.

А они не побоялись и посмели.

Землянин в броне, но без шлема шел ему навстречу, таща перекинутую через плечо женщину и безмятежно насвистывая. Предвкушает удовольствие, гад. Если бы женщина визжала и вырывалась, Кан Телевер, возможно, не выдержал бы, полез скандалить. Получил бы лазером в глаз или, в лучшем случае, металлической перчаткой в висок. Однако гъдеанка покорно молчала, только свисающие вниз каштановые косы бились о броню в такт шагам.

У перехода в соседний купол он увидел еще нескольких женщин. Прибрав волосы под шапочки, они отмывали с прозрачного пластика чью-то кровь и мозги. Кану Телеверу стало дурно. Ему было невдомек, почему этих женщин не тошнит.

— Чего встал? — неприветливо буркнул вооруженный землянин, приглядывавший за уборкой. — Смотри, чтоб тебя самого со стен отмывать не пришлось.

Вздрогнув, он сделал шаг назад.

— Что… что тут было?

— Ваша охрана пыталась сделать вид, будто что-то охраняет, — он хмыкнул. — Меньше надо мнить о себе. Сдались бы сразу — и живы бы остались, и уборка б не понадобилась.

Звучало это так, словно сожалеет боец главным образом о лишней уборке. Как же, женщины заняты ерундой, вместо того чтобы радовать победителей. Сами по себе убитые мало волновали его.

Кан Телевер поспешил вернуться в свою комнату, где и просидел до вечера, забыв даже о голоде. До еды ли, когда желудок съеживается? А вечером за ним пришли.

— Кан Телевер, — прочитал с экрана электронного органайзера землянин — без брони, в синем комбинезоне, но вооруженный — и посмотрел на него вопросительно.

Он сглотнул и кивнул.

— К директору.

Еще вчера директором здесь был он.

Стук в дверь разбудил Клару, задремавшую у стола в медблоке. Она подняла сонные глаза на входящего. Опять этот белохвостый вампир.

— Убирайся, Аддарекх!

Он кротко улыбнулся.

— Неужели вы прогоните человека, нуждающегося в помощи?

— Да какой ты человек? — окрысилась она. — Кровосос! — и швырнула в него упаковкой ваты.

Упаковка отскочила от груди вампира, не причинив ему, естественно, никакого вреда. Он сел на кушетку.

— Вы — медик, фрау Золинген. Вы разбираетесь в анатомии и физиологии. Вам лучше всех известно, что я — человек.

— Выкладывай, что тебе надо, Аддарекх, и катись к черту! — она резко встала, подошла к шкафчику и бросила на кушетку рядом с вампиром запаянный пластиковый пакет с кровью. — Это?

Он аккуратно взял пакет.

— Спасибо, фрау Золинген. Вы — добрая фея.

— Я — главврач этой посудины, черт тебя побери! А теперь вали отсюда и пей в каком-нибудь другом месте, не порть мне аппетит.

— Вы очень красивая, когда злитесь.

Клара возмущенно вздохнула и скрестила руки на груди. Вампир ее бесил. Во-первых и в-основных — тем, что он вампир. Тем, что из-за него и еще пятерых его товарищей запасы донорской крови тают день ото дня. А вдруг кому-то срочно понадобится переливание крови? Этот запас вовсе не для вампиров предназначен! А что будет, когда они все выпьют?

— Мы скоро придем в норму, — сказал ей Аддарекх. — Поправим здоровье, и кровь будет нужна реже.

Слабое утешение! Все равно нужна. Бестолковые организмы. Вот уж точно, нет на них благословения Господа.

Во-вторых, проклятый Аддарекх завел привычку все свободное время торчать в медицинском блоке. Клара терпеть не могла надоедливых симулянтов и с ними не церемонилась. Как правило, хватало пары нагоняев и укола магнезии, чтобы раздолбай заявил, что чувствует себя гораздо лучше, и поспешно покинул медблок. Но с этим вампиром она никак не могла справиться. Кричала на него, откровенно грубила, а ему все нипочем. И даже не огрызнется в ответ. Вежливый, зараза. И улыбается. Она ему магнезию колет, а он улыбается.

— Слышишь меня? Пошел вон!

— Мне плохо, фрау Золинген.

— Ты — чертов симулянт!

— Померьте мне давление, а?

Сердито фыркнув, она потянулась за тонометром.

Аддарекх прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением теплых рук. Пусть кричит, пусть ругается, только пусть трогает его своими чудесными мягкими пальчиками. Вчера она хлестнула его ладонью по щеке, но даже такое прикосновение было в удовольствие. Слишком давно его не касалась женская рука. Разве ему много надо? Чувствовать ее тепло, ее запах, просто находиться рядом, просто смотреть на нее… Просто не оставаться одному…

— Нормальное у тебя давление. Проваливай!

— А может, вы меня послушаете этим… фонендоскопом?

— Я тебе этот фонендоскоп сейчас в задницу запихаю! Ноги в руки, и пошел!

— У вас глаза, как зеленая трава. А когда вы кричите, они вспыхивают, будто на солнце.

Она вновь шумно вздохнула.

— Аддарекх, если ты не отстанешь, я тебе опять укол сделаю. Специально для симулянтов. Лучше уходи.

— Делайте, — он послушно лег на кушетку и спустил штаны, обнажая ягодицы. Костлявые, уколоть-то не во что!

— Аддарекх, ты не понимаешь, что ли? Магнезию твою любимую поставлю.

— Вы врач, вам виднее.

— Ты же знаешь, что это больно!

— Если вы считаете, что так нужно — делайте.

Ну, ничем его не прошибешь! Клара в сердцах отбросила упаковку одноразовых шприцев.

— Надевай свои штаны обратно. Разлегся тут!

— А как же укол?

— Обойдешься без укола.

Она вообще не понимала, как он может сидеть. После всех тех уколов, которые она уже сделала. Против воли в душе шевельнулась жалость. Все-таки она доктор, а не палач.

— Все, Аддарекх. Забирай кровь и иди спать, ночь ведь.

— Не могу я спать, — откликнулся он, и в его словах Кларе почудилась горечь. — Мне страшно.

— Ну, вот еще! Прекрати.

— Мне снятся сны, — прошептал он. — О том, что было. Не могу я.

— Дать тебе снотворное?

— Чтоб я еще и проснуться не смог? — горький смешок.

— Но нельзя же совсем не спать, — Клара покачала головой.

— Я стараюсь.

— Сколько ты не спал? — внезапно пришло ей в голову.

— Четверо суток.

— А почему сразу не сказал?

— Я вам каждый день об этом говорю, — истерически засмеялся вампир.

А ведь правда. Каждый день и каждую ночь приходит и жалуется. А она списывала все на симуляцию.

Клара отсыпала ему таблеток и кинула одеяло:

— Выпей, это седативное. Ложись здесь на кушетке и спи. Начнешь метаться — разбужу.

Аддарекх завернулся в одеяло, положил пакет с кровью под щеку — как ребенок любимую игрушку.

— Спасибо, фрау Золинген. Вы такая добрая.

— На здоровье, — ей было неловко. — Аддарекх… — она поколебалась. — Извини, что не прислушалась вовремя.

Он уже спал.

— Так с какого же ты корабля, милый? — спросил Ччайкар Ихстл.

Цхтам ушел в душ, и гъдеанин приободрился. Присутствие старпома почему-то подавляло его. Капитан не мог понять, почему. Благодарный Цхтам обращался с молодым человеком куда ласковее и предупредительнее сухого Ччайкара.

Они провели в этой области космоса несколько дней. Ччайкар не хотел уходить, пока доподлинно не выяснит, нет ли здесь людей, которых можно попросить о помощи. Ведь откуда-то же взялся этот Ихер Сим? Но поговорить с ним не получалось. Гъдеанин то пребывал в забытьи, то дрожал и упрашивал его не трогать. Дурачок. Цхтам понемногу приходил в себя, поправлялся, лицо приобрело нормальный цвет. Самое страшное для старпома миновало, смерть отступила благодаря крови гъдеанина. Ччайкар сцедил бы ее до капли, если бы это понадобилось для Цхтама, но Цхтам останавливался даже в жажде, давал Симу отдышаться, немного восстановиться. У старпома железная сила воли, а глупый мальчишка не понимает, насколько он ей обязан.

— С какого ты корабля, Сим?

Гъдеанин проглотил кусок шоколада, едва не подавившись, уставился на Ччайкара. Тот подбодрил его поощрительным кивком.

— Я… с эсминца «Белый», господин. С флагмана эскадры Ена Пирана. Мы стояли у Нлакиса, и…

— Что еще за Нлакис? — перебил Ччайкар. — Где это вообще? И кто такой Ен Пиран?

Ихер Сим вытаращил глаза.

— Вы не знаете Ена Пирана? — это имя знали все шитанн наперечет, знали и проклинали; он поверить не мог. А ведь кровосос сказал нечто еще более невероятное! — Вы не слышали про Нлакис? — все слышали про Нлакис; он, наверное, издевается.

— Нас тут шестнадцать лет не было, — усмехнулся Ччайкар. — «Райская звезда» ушла в световой прыжок от Шшерского Рая к планете А46-2818-1 на границе нашего сектора. Едва мы вышли из прыжка, нас атаковали корабли неизвестного типа. Мы не знаем, почему, не знаем, что тут у вас вообще происходит.

— «Райская звезда»? — шепотом переспросил Ихер Сим. Озарение настигало его постепенно. — Экспедиционный корабль, неожиданно появившийся в окрестностях Нлакиса? Тот, что сбросил ускорители и подбил два ГС-эсминца? Это вы?

— Это мы, — сдержанно кивнул капитан. — Давай, парень. Расскажи мне о вашей Вселенной.

Ихеру Симу вдруг пришло в голову, что самое страшное — вовсе не жадные поцелуи Цхтама Шшера, не мушки в глазах от кровопотери. Самое страшное может быть впереди, когда они узнают, что это его адмирал отдал приказ уничтожить «Райскую звезду». Он невольно попятился, отставив чашку с реттихи.

— В-вы меня не убьете? — справиться с внезапно одолевшим заиканием не удалось.

Ччайкар прищурился.

— Есть за что? — гъдеанин испуганно молчал. — Ага, значит, есть. Но ты говори, сладкий, не бойся. Ты спас жизнь Цхтаму. Мы тебя не убьем, даже если ты — наш враг.

Ихер Сим зажмурился и выдавил:

— Идет война между Раем и Гъде. Уже четыре года. За нлакисские залежи родохромного траинита. Эскадра Ена Пирана блокировала планету. Вы вышли из прыжка прямо в карантинную зону, и адмирал приказал стрелять.

Вот оно как. Пока они были в полете, за траинит началась война.

— Я был адъютантом адмирала, — добавил съежившийся гъдеанин. — Вы можете мне не верить, но я просил за вас. Я сказал адмиралу, что это мирный корабль, он не представляет угрозы… Не обязательно расстреливать его, можно просто задержать… Но…

— Но адмирал, как и все адмиралы, не слушает никого, кроме себя, — хмыкнул Ччайкар. — Сядь, Сим, не жмись. Пей свой реттихи.

Даже если гъдеанин врет, желая себя выгородить, в его жизни мало что изменится. Пока он с ними, они будут холить его и лелеять, поить и кормить до отвала, заботиться о нем. Они не дадут ему умереть, а он — им. А потом… Надо еще, чтоб было какое-нибудь «потом».

— Объясни мне одну вещь, Сим. Ты говоришь, война у этой планеты… у Нлакиса длится уже четыре года. Как? Как это возможно, если от ближайшей точки — Рая — до Нлакиса шестнадцать лет? Мы лишь сейчас закончили свой путь, а до нас никто не выдвигался к Нлакису.

— Вы совсем ничего не знаете, да? — пробормотал Ихер Сим. — Верно, ГС-корабли появились после того, как вы ушли в прыжок. Корабли, которые не следуют геометрии пространства, а прокалывают его насквозь. Путь из одного уголка Галактики в другой теперь занимает пару часов, не больше. До Нлакиса добрались уже давно. Траинит теперь — стратегическое сырье, из него делают фокусирующие модули ГС-кораблей. Потому-то и началась война.

— Кто побеждает? — осведомился Ччайкар.

Ихер Сим неуютно поежился.

— Рай проигрывал. Мы уничтожили семнадцать райских ГС-линкоров из восемнадцати. Мы полностью контролировали Нлакис…

Ччайкар и Цхтам, вышедший из гигиенической кабины с полотенцем в руке, переглянулись.

— Ты говоришь в прошедшем времени, — заметил Ччайкар.

— Последний ваш линкор, «Райская молния», привез на Землю посланника. Рай передал Нлакис Земле. Это выглядело смешно, ведь Нлакис фактически и не принадлежал Раю. Но земляне не думали смеяться. Они разогнали эскадру Ена Пирана и уничтожили три эсминца, в том числе флагман. Я чуть не попал в плен. В общем-то, попал. Но меня отпустили.

— Почему земляне тебя отпустили? — с интересом спросил Цхтам, аккуратно промокая полотенцем влажные волосы. Жуткий шрам на его голове начал затягиваться.

Ихер Сим опустил голову.

— Потому что, когда все бежали с горящего «Белого», я задержался, чтобы снять цепи с пленных шитанн.

— Наверное, для тебя было бы лучше остаться у них в плену, — проговорил Ччайкар. — По крайней мере, знал бы, на каком ты свете. Мог быть уверен, что когда-нибудь вернешься домой…

Земляне ненавидят шитанн, но вряд ли жестоко обошлись бы с гъдеанином… Стоп. Неувязочка. Земляне, о которых Ччайкар слышал всю свою жизнь, не погладили бы Сима по головке за попытку освободить шитанн. Вернее всего, приковали бы его рядом и разожгли под ним костер пожарче.

Что-то не так. Рай посылает на Землю дипломата. Впервые за тысячу лет! И его там не подвешивают на солнце, прибитого к доскам, не раздирают на куски. Его предложение выслушивают и принимают.

Новости, рассказанные Ихером Симом, были удивительны. ГС-корабли, война за траинит… Но именно то, что он сказал о землянах, заставило Ччайкара Ихстла осознать: мир изменился.

— Мы заблудились, Сим. У нас нет навигационного оборудования, наш сервер погиб вместе с одним из отсеков. Мы не можем ни рассчитать прыжок, ни воспользоваться квантовой связью. Ты знаешь, в какой стороне земляне? — произнес он с надеждой. — Хотя бы примерно?

Ихер Сим покачал головой.

— Я был в панике, не думал, куда лечу, лишь бы подальше. Потом, когда стали кончаться ресурсы, беспорядочно кружил по космосу, пока не наткнулся на вас.

Ччайкар негромко вздохнул.

— Что ж, Сим, придется тебе еще какое-то время пожить вместе с нами. Цхтам, продолжаем поиск. Я начну прогревать главный двигатель, а ты пока можешь заняться нашим дорогим гостем.

Цхтам Шшер со сладкой улыбкой шагнул к гъдеанину, и он, сжав веки, запрокинул голову, открывая горло, испещренное укусами. Могло быть гораздо хуже. Капитан Ччайкар назвал его гостем, но на самом деле гъдеанин для шитанн — враг, пленник. Они могли бы поступить с ним так же, как Ен Пиран — с теми, кто попадал ему в руки. Имели моральное право. Лучше уж так. Пусть Цхтам Шшер пьет его кровь, сколько хочет, пусть даже лапает его.

Землянин был коротко стрижен, лет сорока-пятидесяти. Черные волосы, зеленоватые глаза, тяжелый подбородок. Вида не военного: безоружный, невысокий, брюшко над ремнем. Это слегка обнадежило Кана Телевера. Возможно, с ним удастся договориться.

— Захар Маркович Зальцштадтер, — представился он, не вставая с крутящегося кресла, лишь развернулся в нем вполоборота к вошедшему, положив локоть на боком стоящий стол. Когда-то — еще вчера — это был стол Кана Телевера. Его кабинет. — Кризисный управляющий группы компаний «Экзокристалл».

— У вас кризис? — не понял Кан Телевер.

— Это у вас кризис, — снисходительно откликнулся землянин.

— У нас не было никакого кризиса, пока вы не появились! — с горечью сказал он.

Против ожиданий, землянин не рассердился. Лишь усмехнулся:

— А теперь он есть. Разруливать будем? Или перестреляем вас всех и начнем все с нуля?

Голос у него был добрый-добрый, и до Кана Телевера не сразу дошел смысл слов. А когда дошел, у него задрожали колени.

— Да вы не волнуйтесь, батенька, — молвил землянин. — Сядьте вон на табуретку. Курить хотите? — он протянул пачку сигарет.

Кан Телевер отшатнулся.

— Я не употребляю греховного зелья!

— А зря, — заметил землянин, прикуривая от зажигалки. — В кризис, знаете ли, очень помогает.

Кан Телевер сел на указанный табурет, морщась от сигаретного дыма.

— Значит, будем разруливать, — жизнеутверждающе произнес землянин. — Я надеюсь, у вас нет иллюзий? Нлакис принадлежит Земле, а этот рудник — компании «Экзокристалл».

— Это незаконно, — возразил Кан Телевер. — Может быть, Нлакис и ваш — это дело политиков. Но наша база — собственность Гъде.

— О, иллюзии все же есть, — кризисный управляющий засмеялся. — Ну, так я вам объясню кое-что о законе и правах. Нлакис — земная территория, он официально передан нам Шшерским Раем. Вашим патронам давно было предложено либо данную территорию покинуть, либо платить налог на добычу. Почему-то правительство Гъде отнеслось к этому предложению без должной серьезности. Насколько я припоминаю, последний транспорт с траинитом ушел отсюда на Гъде неделю назад, а налогов как не было, так и нет. Печально, не правда ли? Мы — люди цивилизованные, привыкшие решать любые вопросы миром и справедливым судом. Но ваш адмирал Ен Пиран позволил себе грубость по отношению к нашему крейсеру. Очень, очень недальновидно. Теперь между нами война, господин Кан, и мы действуем по законам войны. Правительство Гъде не захотело отдать нам рудник добром, вот мы его и захватили.

— Мы не знали о войне!

— Это, батенька, ваши проблемы. Ваше правительство на вас наплевало, ваш хваленый адмирал бросил вас и удрал. Мы могли бы выгнать вас всех с нашей базы и дыхательных масок не дать. Но мы руководствуемся гуманизмом в своих поступках и стремлениях. Мы обеспечим воздухом, водой и едой каждого, кто будет работать, даже если вчера он встретил землян с оружием в руках.

— То есть вы позволите нам продолжать добычу? — уточнил Кан Телевер.

— Разумеется, — кивнул землянин. — С завтрашнего дня добыча траинита должна быть возобновлена. Мне не нравятся простои. Это не в стиле компании.

— На какой процент вы претендуете? — Кан Телевер не вчера родился, понимал, что просто так в жизни ничего хорошего не дается.

Землянин забавно вздернул темную бровь.

— Процент? — он покачал головой. — Ну и ну! Вы, видимо, неправильно поняли ситуацию, господин Кан. Никаких процентов. Вы работаете на нас и только на нас.

— То есть вы будете платить людям жалованье вместо Гъде?

— Ну вы даете, батенька, — он рассмеялся. — Конечно же, нет. Жалованье! — фыркнул он. — Мы не собираемся вас нанимать. Вы — пленники, и выбор, который мы вам предоставляем, иные пленники вымаливали бы. Хотите — подыхайте за стенами базы, хотите — работайте за еду.

— Господин Захар…

— Называйте меня «господин Зальцштадтер», — прервал его землянин.

Кан Телевер опустил глаза.

— У вас очень трудная фамилия.

— А вы постарайтесь, батенька. Потренируйтесь.

Гъдеанин скрипнул зубами.

— Господин Зальц-штад-тер, — землянин одобрительно кивнул. — У нас на базе есть женщины. Инженеры, обслуга…

— Это прекрасно, — прокомментировал землянин.

— Ваши солдаты к ним пристают.

Он покивал.

— Право же, было бы странно, если б они приставали к мужчинам.

— Если вы хотите, чтобы мы на вас работали, — Кан Телевер выдвинул условие, — пусть ваши вояки оставят женщин в покое!

Землянин хмыкнул.

— Вы, господин Кан, можете не работать на нас, коли не желаете. Но, думаю, большинство согласится. И женщины тоже.

— Пожалуйста, оградите их от произвола!

Он отрицательно покачал головой.

— Не будьте идеалистом, батенька. Если бы вы не стали сопротивляться, сдали бы базу без стрельбы, культурно и организованно — вопрос стоял бы иначе. Но десанту пришлось поработать, пролилась кровь, среди них есть раненые. Они заслужили небольшую компенсацию. Я не стану им препятствовать, пока они никого не убивают и не калечат. Когда их сменят охранные предприятия — с теми разговор будет другой.

— Но…

— Вам, в сущности, здорово повезло, господин Кан, что среди десантников нет ни одного убитого, — голос землянина заледенел. — Случись такое, вы бабами не отделались бы. За каждого я лично приказал бы расстрелять десятерых. Мы, знаете ли, дорожим своими кадрами.

Кан Телевер закусил губу.

— До завтра, господин Кан. Завтра я хочу проснуться от шума машин. Пока добыча стоит, ваши люди только зря тратят кислород. Вы меня поняли? — землянин ткнул в него горящей сигаретой; хорошо, не прикоснулся.

— Да… господин Зальц-штадтер, — процедил он.

Слова Аддарекха зацепили Бена. Он думал над ними день и ночь. На что он готов ради Эйззы? Бросит ли все, чтоб уехать за ней?

Поджилки, честно говоря, тряслись. Между Раем и Землей теперь подписан договор, земляне больше не враги для шитанн. На бумаге — да, но общественное мнение инерционно. Когда еще вампиров перестанут звать на Земле дьявольскими тварями? Когда еще в Раю перестанут шарахаться от землян?

Но он бы рискнул. Пусть до желудочной слабости страшно оказаться одному среди вампиров, в темноте сумеречной стороны, он рискнул бы. Эйзза того стоит. Он отыщет ее, придет в ее клан и попросит ее руки — или как там у них принято? Если кому-то понадобится его кровь — отдаст, черт с ним. Лишь бы быть с ней рядом, жить с ней вместе, спать вдвоем, растить детей. Он найдет работу в Раю. Неужели же он — здоровый, умный — и не найдет? Надо только выучить язык.

Он обратился к вампиру в столовой.

— Аддарекх, ты можешь научить меня райскому языку?

— Райскому? — переспросил он, сгружая тарелки с подноса на столик. — Нет такого языка, Райт. Есть язык шитанн. Тебе нужен он? Вряд ли ба.

— А у кетреййи свой язык? — полюбопытствовал Бен.

— Нет, — Аддарекх убрал поднос и обстоятельно взялся за суп. — Кетреййи говорят на шитанн.

— А что с их языком?

Вампир скосил глаза от тарелки.

— Ничего. Не было его никогда. Райт, если бы мы их не учили говорить, они бы вообще не разговаривали. Это же кетреййи.

— Ну и что? — ему стало обидно за кетреййи. — Может, не будь вас, они когда-нибудь свой язык придумали бы.

Аддарекх взглянул на него снисходительно.

— Райт, сколько у тебя мозгов?

— Тебя в карты обыграть хватит, — насупился он.

— А в граммах?

— Ну… килограмм с чем-то. Может, тысяча двести. Или тысяча четыреста.

— А у кетреййи — четыреста. Без тысячи. Вдумайся, Райт. Какие организмы у вас на Земле имеют четыреста граммов мозга?

— Хотите анекдот? — за столик радостно плюхнулся Вилис со своим подносом. — Устроили ханты ярмарку мозгов. Ходят покупатели, смотрят на таблички. «Мозги землянина, 1 кг — 100 монет». «Мозги шитанн, 1 кг — 200 монет». «Мозги кетреййи, 1 кг — 5000 монет». Покупатели возмущаются: мол, почему это мозги кетреййи такие дорогие? А им в ответ: вы представляете, сколько их забить пришлось, чтобы килограмм наковырять?

— Сдристни, — сказал Бен. — Мы тут за дело перетираем, — и снова повернулся к Аддарекху. — Все-таки, не массой единой жив человек. В коре массы немного, а там, в извилинах, вся логика.

— О! — Вилис вспомнил еще один анекдот. — Привезли в анатомичку труп строителя-кетреййи, производят вскрытие. Достали мозг, студенты ахают: да там же всего одна извилина! А профессор им: это не извилина, это вмятина от каски.

Аддарекх не засмеялся, а кивнул:

— Примерно так.

— Да ладно, — не поверил Бен. — Почему они тогда так много знают и умеют? Ну, в смысле, для своих мозгов много?

— Потому что мы очень хорошо умеем учить, — ответил шитанн со сдержанной гордостью.

— Так научи, — попросил Бен.

— Не вопрос, научу, раз так хочешь. Только время надо выбрать, чтоб ты на службу не отвлекался.

— А сколько времени потребуется?

— Тебе-то? — Аддарекх окинул его оценивающим взглядом. — С твоими мозгами — дней пять.

Бен присвистнул. Он рассчитывал на стандартный ответ: год, или там полгода… Пять дней! Похоже, шитанн и впрямь хорошо умеют учить.

— А мне? — встрял Вилис.

— А тебе, колючка ты этакая — месяц, — ехидно бросил Аддарекх. — И то акцент останется.

Вилис, оскорбленный в лучших чувствах, наконец убрался — но недалеко, подсел за столик к Винку Траггу и Зигленку Арранцу, дабы осчастливить и их анекдотом-другим, пока не забыл. Вилис в последнее время полюбил общаться с шитанн. Здоровенному улыбчивому блондину вампиры подсознательно доверяли, а когда становилось ясно, что язык у него, как рашпиль, было поздно. Почему он не огребал в лоб — загадка. Может, слишком напоминал кетреййи, и у шитанн рука не поднималась? Последняя теория, которой он вчера грузил вампиров — это якобы общее происхождение слов «шитанн» и «shit». Бен на их месте врезал бы.

— Зачем тебе учить язык? — спросил Аддарекх. — Собрался все-таки в Рай?

Тот кивнул.

— Да. Я хочу поехать за моей Эйззой. Только я не знаю, как туда попасть.

Аддарекх грустно засмеялся.

— Я вот тоже не знаю! Но когда-нибудь мы, наверное, вернемся домой. Езжай со мной, я тебе помогу, чем смогу.

Вокруг стояла ночь, но темно не было. Фонари — желтые, белые и голубые; прожектора на площади, светящаяся реклама на стенах зданий, подсветка сквериков. Падал пушистый снег, но не было и холодно. Кто-то проследил, чтобы Эйзза тепло оделась, надела шапку, застегнула как следует куртку — гражданскую, женскую, расшитую блестящими бусинами. Наверное, хирра Айцтрана. Айцтрана куда-то ее вела, крепко и надежно держа за руку. Высокий кетреййи из Селдхреди нес ее большую сумку и поддерживал под локоть на ступеньках и порожках. Айцтрана что-то говорила — что-то успокаивающее, — а потом вдруг, на середине фразы, сама начинала плакать. Эйзза не хотела слушать, потому что тот момент, когда она срывалась на слезы, был ужасен. Девушка машинально переставляла ноги, воспринимая действительность не то как кино, не то как сон, не зная, куда идет. Хирра Айцтрана знает. Хирра Айцтрана все уладит. Наверное. Если бы Эйзза могла поверить в это полностью, она была бы спокойна и счастлива. Но она была умной девушкой, а потому очень несчастной. Она чувствовала, что изящная красавица шитанн, украдкой вытирающая слезы, так же беспомощна перед реальностью, как и она.

Этот уголок планеты казался нездоровым, неестественным. Мерзкая слякоть под ботинками: снег, перемешанный с черным пеплом и желтой серой, отвратительный, словно содержимое сортира. И пахло здесь так же гадко, чем-то протухшим и одновременно острым, будто несвежий кесальский перец. Дохлые деревца черными раскоряками торчали из грязи, норовя подставить подножку. А на небо было вообще тошно смотреть. Мячик солнца ошалело носился низкими кругами по закопченному своду, не заходя за горные пики, напоминающие нарывы с изливающимся гноем. Противное место. В самый раз для погрязших во грехе колдунов. И совершенно неподходящее для адмирала космических сил Гъде, прославленного Ена Пирана.

Улыбка славы погасла, неудача следовала за неудачей, потеря за потерей. Ен Пиран в точности знал, когда началось его невезение и кто в нем виноват. Трижды проклятый линкор «Райская молния» и его капитан, чтоб греховоднику в дерьме потонуть! Сперва он просто сделал неполной победу адмирала над райской эскадрой, ускользнул от его орудий. Потом он привез на Землю погрязшего во грехе посланника кровососов, и из-за него все пошло кувырком. Земля с Раем заключили союз против Гъде, да так хитро, что король Имит обвинил в этом его, Ена Пирана! Адмирал поклялся разделаться с «Молнией». План был тщательно продуман, одинокий линкор никак не мог выстоять против шести эсминцев. Но «Молния» ушла. Ушла, взорвав два гъдеанских корабля!

До сих пор адмирал сражался за Гъде. Враг был для него абстрактным, обобщенным понятием. На кого укажет король Имит, с тем он и воевал. Но теперь у него появился личный смертельный враг. Мрланк Селдхреди, раздери его напополам, многогрешного урода! И для того, чтобы раздавить этого врага, хороши любые средства. Даже те, что являются грехом против высшего промысла и закона.

Из-за проклятого Мрланка Селдхреди адмирала и занесло в эту смердящую тухлятиной дыру. Не будь этого греховодника, и нога бы его здесь не стояла! Из-за Мрланка Селдхреди адмирал потратил массу времени и денег, чтобы разузнать про обиталище колдуна и добраться туда. Из-за дерьмового негодяя он собирался взять на душу несмываемый грех. Ибо общение с мерзкими колдунами есть грех само по себе, но принести им жертву — сие грех, который не искупить. И все же он шел на это, шел в здравом уме и твердой памяти. Шел, потому что иного способа погубить скользкого и опасного, как медуза, Мрланка Селдхреди он более не видел.

Закопченные камни повисли над головой, и он понял, что перед ним пещера. Та самая? Он сошел с грязной тропинки — под ногами булькнуло — и ступил на плоский валун. Своды пещеры сужались в глубину, и под ними сгущался мрак, несмотря на непрерывный день, длящийся здесь месяцами.

— Есть тут кто? — спросил он. Адмиральский голос, зычный и командный, прозвучал здесь как-то противоестественно робко.

Когда на плечо ему легла холодная рука, он чуть не подпрыгнул.

Почему-то он считал, что колдуном будет жуткий старик. Ничего подобного. Греховодник был юношей, почти подростком, и от этого становилось еще страшнее. Мрак в юных глазах, нежная кожа на костлявых руках. Ен Пиран был в теплой куртке, плотных брюках и респираторе, колдун же — полностью обнажен. Босые ноги стояли в каше из снега с грязью, но почему-то не мерзли и не пачкались.

— Новая жертва, — скрипуче молвил колдун, не поздоровавшись, и констатировал: — Это хорошо.

Подвинув Ена Пирана плечом, юноша вошел внутрь пещеры, на полпути остановился и обернулся:

— Идешь?

Адмирал сглотнул.

— Там совсем темно.

Колдун коротко хохотнул, и в его уродливой ладони появился сгусток света.

— Угу, — кивнул адмирал и предупредил: — Только жертва — не я.

— Мне все равно, — безразлично ответил колдун. — Либо ты назовешь мне жертву, либо станешь ей сам — я в любом случае порадуюсь.

Это непритворное равнодушие напугало Ена Пирана еще больше. Да что такое, подбодрил он себя. Я же не какой-нибудь жалкий прожигатель жизни, никогда не покидавший дворцовых покоев. Я — адмирал, герой космических битв!.. Не помогло. Было такое впечатление, что все это здесь не считается. Колдуну без разницы, кого взять в жертву — отпетого мерзавца или всепланетного героя, жалкого лизоблюда или отважного воина.

Сгусток света плохо разгонял черноту, но позволял видеть силуэт колдуна. Ен Пиран топал за ним по пещерным коридорам, словно привязанный, и гадал, выберется ли обратно.

Узкие стены расступились, что-то заблестело внизу. Колдун сел у поблескивающего диска, и Ен Пиран сообразил, что никакой это не диск, а водная поверхность. Озеро — не озеро, а лужица шириной метра полтора; в принципе, нормально для пятиметровой пещеры.

— Называй имя, — скрипнул колдун.

— Мрланк Селдхреди, — произнес Ен Пиран. Слова прозвучали гулко.

— Плюй туда, — колдун указал на озерцо. Отчего-то его голос не имел эха, оставался таким же сухим и скрипучим.

Ен Пиран старательно плюнул. Прошла минута, ничего не изменилось. Юноша тонко и противно захихикал.

— Что такое? — адмирал невольно отступил на шаг.

— Нет такого человека в мире живых, — сказал колдун, оборвав смех. — Либо ты его придумал, либо он мертвец.

— Я его не приду… Что? — адмирал не поверил своим ушам. — Мертвец? Он мертв?

— Его нет в мире живых, — повторил юноша.

Радость захлестнула адмирала. Ненавистный Мрланк мертв, и не нужно оказалось брать на себя грех!

— Чудесно, — проговорил он почти весело. — Тогда мне ничего от тебя не надо.

Юноша смерил его странным взглядом — так голодный солдат, придя в столовую, смотрит на еду.

— А мне — надо. Как твое имя?

— Е… — адмирал прикусил язык. Свое имя нельзя называть колдуну. Ни в коем случае!

— Говори, жертва.

Глаза колдуна приблизились, в них зажегся какой-то мрачный огонь, и Ен Пиран чуть не обмочился. Язык вопреки воле зашевелился, он понял, что едва не поддался гипнозу, закричал заплетающимся языком:

— Я не жертва! Нет, не я! Подожди, я дам тебе другую жертву!

Горящие глаза отпустили его.

— Называй имя, несостоявшаяся жертва.

Ен Пиран перевел дух. Не может быть, чтобы у него больше не было врагов. Конечно, есть. Этот земной грубиян, дерьмовый грешник, напавший на его флагман у Нлакиса, разметавший его эскадру!

— Йозеф Грже-ль-чик, — проговорил он внятно.

— Плюй.

Плевок упал в воду, и гладь заколебалась. По озерцу пошли волны цвета, несколько секунд — и в нем, словно в глубине экрана, возникло изображение светловолосого мужчины со здоровым румянцем на щеках и глазами цвета стали.

— Хорошая жертва, — скрипнул колдун. — Чего ты хочешь для него?

— Пусть… Пусть его одолеют неприятности в семье и на работе! Пусть на него посыплются хвори и напасти!

— Понятно, — равнодушно уронил юноша. — Стандартный набор. Уходи, несостоявшаяся жертва. Одна жертва — хорошо, а две — еще лучше.

У Ена Пирана душа ушла в пятки.

— Покажи мне дорогу наружу!

Колдун гадко засмеялся.

— Ты не захватил спутниковый навигатор? Как неосмотрительно!

Аддарекх зашевелился, когда что-то пощекотало его нос. Еще раз, и еще. Он открыл глаза и увидел смеющуюся физиономию Клары. Когда она смеется, то еще красивее, чем когда злится.

— Как спалось?

— Прекрасно, — искренне ответил он. — Хочу еще.

— Я не могу сидеть с тобой целыми сутками, — строго сказала фрау Золинген. Улыбка исчезла, а жаль. — Вот, — она поставила на столик рядом с кушеткой стакан с умопомрачительно красной жидкостью. — Пей и выметайся.

Раньше она говорила: выметайся и пей, где хочешь. Теперь привыкла. Смирилась: вампира не переделаешь, он же не виноват, что таким родился. Пусть лучше пьет в медблоке, чем где-нибудь под лестницей, прячась от людей.

Клара чувствовала вину перед Аддарекхом. Почему-то ее удивило, что вампир может страдать. А еще медик! Что здесь удивительного? Высокоразвитая нервная система, плотность рецепторов — еще больше, чем у землян, головной мозг почти такой же. Нет, она даже понимала, что они испытывают физическую боль, как и физическое удовольствие. Но в душевную боль не верила. Это же вампиры! Кровососущие монстры. Есть ли у них вообще душа?

А оказалось, есть. И теперь она сама мучилась оттого, что считала его симулянтом, гнала из медблока, отказывала в помощи. Он ее ни в чем не упрекал, но она сама себя корила. Клара поняла о себе ужасное: она нарушила клятву Гиппократа. Невольно, неосознанно. Она ведь не думала, что он действительно страдает.

Аддарекх сел на кушетке, подогнув под себя ногу — вот нескладеха, — откинул на спину длинный белый хвост волос. Волосы у вампира были хороши, земные мужчины редко такие отращивают. Почему белые? Она слышала, что у всех шитанн черные волосы. Поседели, сказал он, и ей снова стало неудобно. Мужик-то не старый, значит, поседел от переживаний. Есть у него душа, есть.

Убрав мешающие волосы, Аддарекх взял стакан, с наслаждением вдохнул аромат, пригубил.

— Третья, резус положительный.

— Точно, — отозвалась докторша.

— Первая вкуснее, — намекнул вампир.

— Обойдешься, — проворчала Клара. — Она самая ценная. Скажи спасибо, что тебе вообще человеческую кровь дают.

— Спасибо, фрау Золинген, — и не смущается, паразит. — Вы очень добры. А у вас какая группа, фрау Золинген?

— Не твое дело!

Улыбнувшись, он отпил еще. Посетовал:

— Жаль, холодная.

— Могу в микроволновке погреть, — предложила она.

Он покачал головой.

— Лучше уж холодная, чем после микроволновки.

Теплая была бы еще лучше. Свежая, прямо из вены, из этой точеной шейки, обрамленной потрясающими огненными волосами. Он мог бы поспорить, что у нее первая группа. Но зеленые глаза неумолимы. А смотреть в них — одно удовольствие.

— Выпил? Иди уже, Аддарекх. Нечего меня разглядывать, я не картина в музее. Сегодня ночью не приходи: не мое дежурство.

Прошлой ночью тоже было не ее дежурство, и Аддарекх побоялся засыпать один, не держась ни за чью руку. Так и промыкался всю ночь без сна.

— А можно я к вам в каюту приду?

— Еще чего! — она возмущенно фыркнула. — Совсем сдурел, вампир шарахнутый?

Зеленый свет лился с небес, обтекая облака, похожие на хирургическую вату — пушистые, белоснежные. Надо бы заняться фотографией, подумал Захар. Такая красота не должна пропадать зря. Ей следует радовать глаз и годы спустя, в том числе тем, кто никогда не ступит на эту планету.

На три вещи можно смотреть бесконечно: на огонь, воду и чужую работу. Захар любовался зеленым солнцем и белыми облаками, и ему не надоедало. А внизу, под этим нереальным небом, завершая комплект, ползали в разрезе погрузчики, жужжали компрессоры, стучали отбойные молотки. Милая сердцу картина. Подъехал погрузчик с водителем в меховом комбинезоне и дыхательной маске, ссыпал из ковша в бункер розовые глыбы, поднимая пыль. Мелкие камушки сыпались мимо. Траинит под ногами завораживал Захара. Хотелось поднять, обтереть, бросить в бункер — нет, аккуратно положить туда… Рефлекторное желание, исполнять которое не имеет смысла. Мелочь годится лишь на украшения, по-настоящему ценны только большие глыбы, из которых можно выточить фокусирующий кристалл. Выточить, отшлифовать, отъюстировать… Изготовление фокусирующих модулей, с точки зрения Захара, походило на магию.

— Захар Маркович, за прошедшие двое суток сбежало пять человек. Двое мужчин и три женщины, — Ван Рийн, командир десанта с «Сайреса Смита», исполняющий обязанности начальника охраны, хмурился. Ему казалось, что это недоработка. — Давайте закроем периметр. А на ночь будем запирать гъдеан.

— Ну что вы, батенька, — промолвил Захар. — Зачем так напрягаться? Дополнительные посты, лишние хлопоты… Они хотят бежать? Таки пусть бегут, погоды не сделают. Вот куда они могут побежать, по-вашему?

— Ну… — озадачился Ван Рийн. Его светлая бородка забавно торчала из-под дыхательной маски. Обычно те, кто работает в космосе, бреются: так удобнее.

В самом деле, иных гъдеанских баз здесь не было. Ни форпостов, ни аварийных боксов даже. Зачем? Рудник существовал под защитой Ена Пирана, как у Бога за пазухой. Случись что, прикроют орбитальным огнем от внешнего врага или спустят челнок для эвакуации.

— А на вампирский рудник, — родил идею Ван Рийн. — Если взять запасные перекисные патроны, вполне можно добраться.

Захар покивал, провожая взглядом женщину с электронным органайзером, идущую от купола к разрезу. Инженер, наверное. Волосы выбиваются из-под шапки, поверх многочисленных юбок — меховая, внахлест. Комбинезон надеть не догадается: гъдеанки никогда не ходят в брюках. Впрочем, оно и к лучшему. На что смотреть, когда женщина в толстом комбинезоне?

— Верно, Альфред, — согласился Захар. — Добраться можно. Ну, а там-то как?

— Что — как? У вампиров все под землей. Надежнее. Их оттуда хрен выковыряешь. Спрячутся у них — и все.

Захар хмыкнул. Десантник — хороший боец, но надо же и думать иногда.

— Вот рассудите сами. От чего они бегут? От нашего произвола.

— Да какой у нас произвол? — удивился Ван Рийн. — Мы разве кого-нибудь обижаем?

— И я о том же. У нас все строго, не забалуешь, требуем старательной работы, подчинения — но не зверствуем. У нас нет к ним личных счетов. А у вампиров?

— У них есть?

— Гъде воюет с Шшерским Раем четыре года. Четыре года Ен Пиран пытался выдавить отсюда райский рудник. Четыре года с этой самой базы организовывали набеги на вампиров. Как, по-вашему, вампиры встретят беглых гъдеан?

Ван Рийн понял.

— Убьют.

— Может, и не убьют, — Захар пожал плечами. — Убийство — напрасная трата биоматериала, Альфред. Женщины всегда пригодятся, а мужчины… у них кровь тоже красная. В любом случае они будут сильно жалеть, что сбежали от нас.

Ван Рийн поежился.

— Так, может, все-таки не выпускать их? Пускай тут сидят.

Захар иезуитски улыбнулся.

— Пусть каждый сам выбирает свою судьбу. У кого голова на плечах, тот сделает правильный выбор. А взбалмошные идиоты должны иметь возможность отсеяться в результате естественного отбора.

Аддарекху хотелось домой не меньше, чем любому из землян. Но их мечта была близка, а его…

«Ийон Тихий» шел к Земле. Шел с грузом нлакисского траинита. Крейсеру предстояло встать в доки. На профилактику, а заодно и на замену фокусирующих кристаллов. Это надолго. Минуют недели, а может, и целый месяц, прежде чем крейсер поднимется и пойдет… хоть куда-нибудь. Не факт, что к Раю. Скорее всего, не туда.

— Ты что будешь в отпуске делать? — поинтересовался Бен Райт.

— В отпуске? — переспросил Аддарекх.

Предстоящее пребывание на Земле он не воспринимал как отпуск. Скорее как вынужденный простой. Потерянное время. Земляне разъедутся по домам, по родным и любимым, а куда деваться шитанн? Но самое плохое, что уедет Клара. Уедет в проклятый Лейпциг к своему проклятому мужу, будь он неладен.

Вчера за ужином Клара нашла Аддарекха в столовой.

— Я погорячилась, — сказала она. — Приходи, если хочешь.

И он пришел. Пришел, надеясь, что она позволит ему подержаться за ее ладонь, прежде чем уснуть, свернувшись в кресле. Но она решительно указала на постель:

— Все равно никто не поверит, что ты спал на коврике. Чего уж!

Аддарекх был совершенно счастлив. С головой захлестнут, ничего больше и не надо! Хотя и не вполне состоятелен: не прошли даром два месяца лишений. Клара держалась сперва напряженно, пыталась себя контролировать, потом плюнула и расслабилась. И заснула первой, положив голову ему на грудь. Огненные колечки щекотали его лицо и одуряюще пахли фруктовым шампунем, заставляя блаженно улыбаться. В этот раз ему не только не снились кошмары — снилось что-то хорошее, светлое, аж просыпаться не хотелось.

Утром она его чуть не убила.

— Чертов вампир! — плюха была увесистой, голову слегка мотнуло. — Ты что натворил, бессовестный урод? — в живот коленом.

— Что я сделал-то? — он поджал ноги, чтобы разъяренная докторша не засветила по самому ценному.

— Ты меня укусил, подонок!

— Но вы не возражали, — он поспешно увернулся от удара. Когда лупят подушкой, это ничего, руками — пусть, а вот туфля с окованной металлом шпилькой может здорово попортить организм.

— Я просто не заметила! — у нее было такое лицо, словно то ли вот-вот заплачет, то ли разорвет его на куски. — Ты усыпил мою бдительность и воспользовался! Проклятый мерзавец! Что мне теперь делать?

— Но укуса не видно, фрау Золинген, — он попытался успокоить ее. — Я специально не кусал в шею, чтобы никто не увидел и ничего не сказал.

— Да лучше бы в шею! — она ударила его еще раз и все-таки разревелась. — Как я мужу объясню?

Она присела на кровать и со слезами на глазах принялась тереть характерный след клыка в самом низу живота, будто надеясь, что он сотрется.

— Так и объясните, — Аддарекх считал, что лучше говорить правду. — Мол, шитанн укусил.

— Нормальный шитанн укусил бы в горло! — взвилась она и швырнула в него туфлей. — В руку, в ногу! В подмышку, в конце концов! Мало ли у человека мест, где вены близко подходят к коже? Обязательно надо было выбрать такое, куда не добраться, не сняв три слоя одежды? Он ведь спросит: как так вышло, что клыки этой сволочи оказались там?

— Скажите, что мы занимались оральным сексом, — он опять еле увернулся. — В этом же нет ничего предосудительного.

Туфля все-таки прошла профессиональную защиту десантника, и острая шпилька врезалась в макушку. Искры брызнули из глаз.

— Боже мой, — прошептала Клара, застыв с туфлей в руке и глядя на темную кровь, заливающую белые волосы. — Аддарекх, ты жив?

Есть один несомненный плюс в том, что тебя бьет доктор: полученные раны будут быстро и тщательно обработаны. Они еще немного поспорили из-за волос: Клара хотела выбрить кусок, чтобы прочнее держался пластырь, Аддарекх возражал, не желая портить клановую прическу, — но инцидент был в целом исчерпан. Пока она бинтовала ему голову, он узнал еще несколько подробностей о своей гадкой и подлой натуре, а также о том, что заниматься сексом с чужим мужчиной очень даже предосудительно, и неважно, шитанн он или нет.

— Зачем тогда вы это сделали? — недоуменно спросил он.

— Не прикидывайся идиотом! — прикрикнула она и легонько пнула в спину, продолжая наматывать бинты.

Он предложил, если все так плохо и безвыходно, к мужу не ехать. И получил еще раз: мол, нечего лезть в ее семейную жизнь. Тогда он заткнулся и молча слушал, как она ругается своим чудесным голосом.

Райт первым делом спросил про голову, и Аддарекх, конечно, соврал. Навернулся в темноте, разбил башку, эка невидаль. Второй вопрос был про отпуск.

— Буду сидеть в космопорту, — ответил он, — и сосать горький корень, если ваш кэп денег не подкинет.

— Поехали ко мне, — предложил Райт.

Вилис уже приглашал его. Говорил, живет на море. Купайся, мол, сколько хочешь, загорай… Аддарекх заподозрил издевку. Вилиса кашей не корми, дай над кем-нибудь посмеяться. Даже темнокожему шитанн загорать под земным солнцем не стоит, Вилис не может не знать.

Райт, конечно, лучше Вилиса. С ним можно расслабиться, не ждать каждую секунду поддевки.

— А где ты живешь? — спросил он.

— Во Флориде. У меня мама и бабушка. Тебе у нас понравится. Море, солнце… ох, извини.

Хорошо, хоть извинился.

Аддарекх поехал бы в Лейпциг. Не будь там проклятого мужа, не желающего понимать, что оральный секс — прекрасное изобретение человечества, к тому же совершенно безобидное.

На восходе солнце казалось желтым. Огромный диск — вдвое больше, чем на Земле — поднимался из-за горизонта в волнах расплавленного золота. Одна за другой гасли звезды, словно кто-то последовательно поворачивал выключатели. Гасли резкие лучи прожекторов, освещавшие карьер.

— Вездеход, Захар Маркович, — доложил Ван Рийн.

— Что — вездеход? — Захар повернул голову от окна с чарующим пейзажем.

— К нашему периметру приближается гусеничный вездеход. Двигатель внутреннего сгорания.

— Внутреннего сгорания? — изумился Захар. С тех пор как на Земле кончилась нефть, такие двигатели были редкостью. — Где они топливо берут? А воздух? Ведь в здешнем воздухе нет кислорода!

Ван Рийн подошел к компьютеру, дал на монитор изображение с экрана внешнего обзора. Действительно, по мертвому оранжевому бездорожью ползла блестящая в лучах солнца точка.

— Откуда вы знаете, что там двигатель внутреннего сгорания, Альфред?

Десантник улыбнулся.

— У меня дед моторист, отец моторист… Я с детства этих двигателей знаете, сколько навидался? По звуку узнаю. Шестицилиндровый, кстати.

— Вездеход вооружен? — Захар задал более практичный вопрос.

— Конструкция не несет ни вооружения, ни брони. Просто транспорт. Похоже, оптимальный для здешнего рельефа и климата. Но у людей, что в нем, может быть оружие.

Захар следил за растущим пятнышком на экране. Шшерцы, больше некому. Он намеренно не трогал шшерцев. В первом заявлении о Нлакисе координатор Земли обращалась равно и к Гъде, и к Шшерскому Раю с требованием покинуть Нлакис или заплатить. Но потом кое-что изменилось. С Гъде началась война, а с Раем был подписан договор о взаимопомощи.

— Встретьте их на КПП, — распорядился Захар. — На территорию с оружием не пускать. Но действуйте вежливо, ни к чему не принуждайте. Не захотят разоружаться — пусть едут восвояси или торчат за оградой, они свободны в своем выборе.

— Не много ли воли вампирам? — усмехнулся Ван Рийн. — Это наша планета.

— Верно, — покладисто согласился Захар. — Но раньше она была их планетой. Их, а не гъдеан, кто бы что ни думал. И мы отнесемся к ним с уважением и терпением, какие сможем себе позволить.

Визитеров с райского рудника доставили в его кабинет через полчаса. Трое мужчин, одна женщина. Захар пробежался по лицам мужчин, ища главного, и запнулся. Три широкоплечих блондина с причудливыми прическами, не обезображенные интеллектом. Судя по всему, охрана. Главной была женщина, прижимающая к груди бордовую папку на молнии.

Захар поклонился даме и отрекомендовался:

— Захар Маркович Зальцштадтер, кризисный управляющий группы компаний «Экзокристалл» с Земли.

Женщина положила папку на стол, сняла шапку, поправила пару шпилек, вылезших из примятого пучка черных волос.

— Ортленна Лис, заместитель директора нлакисского филиала Объединенной горной компании Шшерского Рая.

Она расстегнула куртку, которую тут же подхватил один из блондинов кетреййи. Развязала скрепленную на бедре длинную меховую юбку вроде гъдеанских, но без нахлеста и с разрезом на втором бедре. Захар наблюдал с интересом, гадая, последует ли дальнейшее разоблачение. Не последовало. Ортленна Лис осталась в высоких теплых сапогах, черных шерстяных бриджах и светло-красной обтягивающей трикотажной кофте с длинными рукавами, поверх нее — чисто декоративный долгополый жилет с единственной завязкой на талии, который мог поспорить белизной с бледным, будто фарфоровым лицом. Сумеречница. Лет тридцать, а может, сорок.

— Присаживайтесь, — он любезно указал ей на кресло.

Ортленна вновь схватила свою папку, прижала к себе и села так, словно это был электрический стул: напряженная, с прямой спиной и тревогой в глазах. Худенькая и белая, точно неживая. Кетреййи остались стоять.

— Разрешите предложить вам горячего чаю? — он дождался короткого кивка. — И вашим людям, госпожа Ортленна? Может быть, им будет удобнее подождать в приемной? Там есть кресла и видеопроигрыватель.

— Нет, — она вздрогнула. — Пусть останутся здесь.

— Как вам угодно, госпожа Ортленна.

Гъдеанка, взятая им в горничные, бывшая секретарша Кана Телевера, тихая, как мышь, подала чай. Захар подождал, пока Ортленна придет в себя. Мысленно покачал головой: чай согрел ее физически, но зажатость не ушла.

— Госпожа Ортленна, мне приятно ваше общество как таковое, но, может быть, вы расскажете, по какому вопросу приехали?

Она отдернула руку от чашки, к которой в очередной раз потянулась, судорожно нашарила свою папку.

— Да… конечно. Мы сдаем вам рудник и весь добытый траинит. Добровольно. Вот, — она положила папку на стол и подвинула к Захару, — это документация.

Захар достал из папки скрепленные бумаги, полистал.

— К сожалению, я не читаю на шитанн, госпожа Ортленна.

— Я переведу на хантский все, что вы пожелаете.

— Вот как… Ну, а зачем вы хотите сдать рудник?

— Чтобы вам не пришлось проливать кровь. Ни вашу, ни нашу. Мы мирные люди. Заберите все и отпустите нас домой.

Прозвучало это почти жалобно. Домой… Захар отчасти понимал чувства этих людей. Они не были дома четыре года. Вроде и не в ссылке, и не на каторге, а как-то так получается… Но именно в этом он не мог им помочь.

— Домой, — повторил он. — Блокада Нлакиса снята, вас здесь никто не держит. Вы в любой момент можете вызвать корабль. Правда, не факт, что он быстро прилетит. ГС-флота у Шшерского Рая почитай что и нет. Субсветового корабля ждать еще дольше. Принципиальных преград к вашему возвращению домой я не вижу, но вам придется запастись терпением.

Ортленна опустила глаза. Стала заметна морщинка на лбу. Скорее сорок, чем тридцать. Хотя тяжкая жизнь могла состарить раньше.

— Я все же не понимаю, госпожа Ортленна, зачем вы сдаете рудник.

— Но вы ведь требовали этого от гъдеан! — она вскинула голову, он аж залюбовался профилем. Нет, все-таки тридцать. — Вы наказали их за то, что они не сделали этого сразу. Ваши солдаты убивали тех, кто стоял у них на пути, насиловали женщин, грабили всех подряд!

Захар слегка улыбнулся.

— Сбежавшие глупцы добрались-таки до вашего рудника. У страха глаза велики, госпожа Ортленна. Они немного сгустили краски. Кстати, можно узнать, что сейчас с этими беглецами?

— Мы привезли их. В знак наших добрых намерений. Они сейчас в машине, голые и связанные.

Он рассмеялся.

— Видите, вы оказались суровее к ним, чем мы! И вы еще нас боитесь?

— Их почти не били. Почти. Мне… было трудно удержать людей, — призналась она, ломая пальцы. — Мы насмотрелись на то, как Ен Пиран поступал с нашими пленными. Но они почти целы. Вы можете их забрать.

— На что они нам? — небрежно отмахнулся Захар. — Нормальных работников из беглецов не получится. Увезите их обратно, и пусть ваши люди отведут душу.

Ортленна передернулась.

— Вы очень жестокий человек, господин Зальцштадтер.

— Да, — просто кивнул он. — Работа такая.

— Вы сделаете нам поблажку, господин Зальцштадтер? Мы пришли к вам сами. Я… — ее голос дрогнул, — я пришла сама.

— Ваш директор — мужчина, — понимающе проговорил Захар. Послал вместо себя женщину. Трус. Нет, разумный человек: надавить на жалость, соблазнить — мужчина не справится. А все равно трус.

— У нас нет директора, — сказала она. — Беррейн Шшер покончил с собой. Он не выдержал…

Трус и слабак. Отправился отдыхать и взвалил все на женщину. Теперь она тащит воз вместо него. Она не покончит с собой. Была бы девочкой — может, да. Но матери не трусят. Не скидывают ответственность со своих плеч.

— У нас здесь было такое… — она вцепилась в чашку — видно, чтобы не переломать себе пальцы окончательно. — Ен Пиран… Он сказал, что будет убивать наших, пока мы не уберемся с Нлакиса. Мы хотели убраться! — она говорила торопливым шепотом, боясь остановиться: остановится — заплачет. — Мы попытались угнать корабль у гъдеан, но нас разбили наголову. Ен Пиран сказал, что мы обнаглели. Что за нашу наглость будут платить другие. Он…

— Я видел это, — прервал ее Захар, понимая, что истерика где-то близко. — Не нужно.

— Наш директор не смог с этим жить. Он не знал, что делать.

— А вы смогли, — он аккуратно вынул чашку из ее ледяных рук и, обхватив их ладонями, подышал теплым. — Я уважаю сильных. Вы хорошо себя чувствуете? У вас руки холодные.

Она негромко засмеялась, пряча слезы:

— Я же шитанн!

— Ну да, — Захар улыбнулся. — Я и забыл.

Он отошел подлить горячего чая.

— Между вами, шитанн, и гъдеанами есть небольшая разница, госпожа Ортленна.

Она печально кивнула:

— Мы — ваши вечные враги, да? Я знала, что это бессмысленно. Вы не примете нашу сдачу. Вы будете убивать. Пощадите хотя бы кетреййи, дайте им вернуться домой.

Захар покачал головой. О чем она думает? Что за кошмар она держит в себе? И впрямь впору удивляться, как она с этим жива до сих пор.

— Да, вы наши извечные враги, госпожа Ортленна. Привычные и родные. Герои анекдотов и сказок. Вы — наши враги, но мы с вами не воюем. Мы воюем с Гъде.

Она подняла на него изумленные глаза. Не знает?

— Вы вообще в курсе, что творится в мире?

— У нас проблемы со связью. Последняя бомбардировка повредила несколько антенн.

— Пейте чай, госпожа Ортленна, — он пододвинул ей свежую заварку. — Сахар вон возьмите. Пейте и слушайте. Ту видеозапись, что сломила вашего директора, поймал наш крейсер. Не прошло и нескольких часов, как гъдеанский флагман был уничтожен, а затем два других эсминца. Вы же не думаете, что эскадра Ена Пирана по доброй воле покинула сектор Нлакиса? Они просто удрали, когда на подмогу крейсеру пришли еще четыре корабля. Одним из условий окончания войны наш координатор назвала смерть Ена Пирана. Только одним из них, не считая возмещения издержек и морального ущерба Земле и Раю.

— И Раю? — лицо Ортленны слегка ожило.

— Так было объявлено. Вы — наши союзники в этой войне. Враги нашего врага. Между Землей и Раем подписан договор. Поэтому — да, я не приму вашу сдачу.

Он подошел к окну, стал вполоборота, любуясь одновременно зелеными солнечными бликами и враз похорошевшей Ортленной. Может, ей и тридцати нет.

— Нлакис теперь под юрисдикцией Земли, это так. Однако мы не собираемся гнать отсюда прежних хозяев. Тех, кто самонадеянно и безосновательно полагал себя таковыми — да. Они заплатят и по законам бизнеса, и по законам войны. Но ваш рудник принадлежит вам, как и раньше. Можете вывезти весь траинит, добытый вами прежде, когда Нлакис был территорией Рая. Вы можете также продолжить добычу, а о налоге на землепользование мы поговорим отдельно. Когда вы успокоитесь и решите проблемы, которые считаете первоочередными.

Захар шагнул к столу мимо растерявшейся Ортленны, замершей с чашкой в руке, и, достав с полки замаскированную папками бутылку, набулькал ей в чай:

— Это поможет.

Мрланк вошел в рубку, слегка покачиваясь от тяжести, но с гордо поднятой головой. В рубке находилось несколько человек, отнесшихся к его появлению скорее отрицательно, но это его не смутило. Игнорируя взгляды, он подошел к тому, кого считал главным, положил к его ногам добычу и победно мявкнул.

Йозеф огорченно сморщился.

— Вот блин! И не знал, что у меня на корабле такое водится.

Перед ним лежала, задрав кверху безвольные лапки, толстая мышь. Дохлая. Умершая явно не своей смертью, в этом он разбирался.

— Молодец, — сказал он Мрланку и почесал котенку ухо, стоящее торчком. От второго остался лоскуток. — Жрать ее будешь?

Мрланк согласно наклонил голову и, ухватив добычу за тонкий хвост, поволок ее из рубки. Он уже усвоил, что поедание убитых тварей в присутствии двуногих богов расстраивает последних. Оптимальная тактика: продемонстрировать им жертву, получить одобрение и сожрать ее где-нибудь в укромном уголке.

Не то чтобы его не кормили. Отходы на кухне всегда имелись, а пилоты периодически баловали любимца то молоком, то колбаской. Но Мрланк, родившийся на улице, считал, что еды много не бывает. Однажды двуногие устроили эксперимент: сколько сосисок он способен съесть. В итоге все остались без сосисок, а котенок не мог встать: лапки оказались короче, чем раздувшееся пузо, и он потешно балансировал на нем, как эквилибрист на шаре.

А еще Мрланк был ревнивым собственником. Летающая обитель двуногих богов являлась его территорией, и никакой иной твари он не намеревался позволять тут разгуливать. Будь то муха, таракан, мышь или даже собака. Он, правда, не совсем представлял, как справился бы с большим псом, но решимости постоять за свое это не убавляло. К счастью, собак на «Ийоне» не было. Собака не слишком подходит для проживания на корабле: где ее выгуливать-то? К тому же за время супружеской жизни капитан Гржельчик приобрел к обожаемым Мартой «собаченькам» стойкую антипатию.

Мрланк устроился под трапом между первой и второй палубами и принялся неторопливо потрошить нарушителя границ. То, что в это время обитель богов несется в пространстве быстрее любого, даже самого шустрого кота, его не волновало. Занимали его исключительно практические вопросы, а не общефилософские.

— Давайте поговорим о налогах, — предложила Ортленна.

— Лучше на трезвую голову, — отшутился Захар.

— Но я трезвая! — заявила женщина, блестя красноватыми глазами. — Я пила только чай!

Захар решил умолчать о том, сколько в том чае коньяка. Шитанн полагают, что употреблять спиртное дурно. Пусть думает, будто пила чай с неким лекарством. Как бы то ни было, коньяк пошел ей на пользу: на оживившемся лице нет-нет и появлялась улыбка, мышцы спины расслабились — а то словно жердину проглотила. Ортленна оказалась красивой, и до тридцати ей еще жить да жить.

— Расскажите лучше о вашем вездеходе, — переменил тему Захар. — Что там за двигатель?

— О, это двигатель внутреннего сгорания, — она отхлебнула еще чаю. — Самый обычный.

— Что же в нем горит? — Захара мучило любопытство.

— Воздух, — она засмеялась. — Азотно-метановая смесь засасывается через карбюратор. А окислитель — жидкий кислород. Баллон мы возим с собой.

— Ну и ну, — Захар восхищенно покачал головой. — У вас случайно нет лишних таких машин?

— Нет, — она слегка приуныла. — Их было много, но почти все погибли при бомбардировках. Эти вездеходы разрабатывались специально для Нлакиса. Мы ведь уже более шестнадцати лет как начали задумываться о его колонизации. Если вы хотите, мы закажем на вашу долю. Но у нас нет связи с Раем, Захар. Вы позволите нам воспользоваться вашим ква-девайсом?

— Разумеется, — кивнул он. — Связывайтесь, с кем хотите. Я буду очень рад, если у нас появится три-пять таких машинок. Когда вы сделаете заказ?

— О, хоть сегодня. Но я не знаю, когда мы его получим, — улыбка сделалась грустной. — Есть ли у нас хоть один корабль на ходу? И когда он сможет подойти?

— Н-да, — задумчиво повторил Захар. — Когда сможет подойти.

Как бы не еще через шестнадцать лет.

Капитан вызвал Аддарекха сразу после посадки в Байк-паркинге. Он явился в рубку, отсалютовал — не по полной форме, все же Гржельчик был не совсем его командиром. У пульта отдыхали Камалетдинов и Бабаев. Гржельчик сидел поодаль и, морщась, щупал голову, словно она у него болела. Мрланк Селдхреди, крутящийся вокруг пилотов, завидев Аддарекха, шмыгнул к нему и потерся о ноги. Своего чует. Он приветливо усмехнулся котенку с райским именем.

— Что у вас с головой, младший командир Аддарекх? — осведомился Гржельчик.

Проклятая повязка!

— Ничего, капитан, — ему хотелось вернуть вопрос: «А у вас?» — но это было бы нарушением субординации. — Стукнулся неаккуратно. Бывает.

— Бывает, — согласился капитан «Ийона». — Младший командир Аддарекх, насчет вас пришло распоряжение командования, — Аддарекх подобрался; он надеялся, что это не распоряжение считать его пленником. — Вам и вашим людям придется задержаться в Байк-паркинге. Командующий хочет, чтобы вы занялись с группой десантников с крейсера «Максим Каммерер». Это займет неделю. Потом вы отправитесь в Ебург и будете инструктировать курсантов, пока мы не закончим с переоборудованием и регламентными работами.

Вот и отпуск.

— Мы вернемся на «Ийон Тихий»? — спросил Аддарекх.

— Думаю, да. Если раньше не представится оказии, чтобы отправить вас на родину. Я бы на вашем месте не раскатывал губу: скорее всего, не представится.

«Раскатывал губу»? Смешно.

— Капитан Гржельчик, одна маленькая проблема, — напомнил Аддарекх, — которая возникнет, как только мы покинем борт. У нас нет ни денег, ни документов.

— С деньгами вопрос решен, — он махнул рукой. — Вы получите, как инструкторы боя, за все время на «Ийоне» и далее. Насчет документов надо обратиться в консульство Содружества Планет. Вам выдадут временные удостоверения личности — такие же, как всем инопланетянам, прибывающим на Землю.

— Спасибо, капитан, — наклонил голову Аддарекх.

— Да на здоровье, — он поморщился и потер виски.

В Эфлуттраге мело. Снег задувал с сумеречной стороны, проносился сквозь город вихрем, не успевая таять. Горбушка солнца исчезла за снежной стеной, размывшись в аморфное багровое зарево. Неприятная погода. Криййхан Винт поймал себя на том, что уже мало какую погоду считает приятной. Капризы атмосферы отдавались ломотой в суставах, ноющей болью в висках. Лечиться бесполезно: это возраст. Никто не вечен; неминуемо настает пора уступать дорогу молодым. Но он не желал оставаться в памяти народа координатором, ввергнувшим Рай в войну, которую не смог закончить. Сперва он разберется с войной, а уж потом покинет свой пост со всем достоинством, которое удастся к тому времени сохранить.

Надежды на благополучное окончание войны в последнее время появились, и благодарить за это следовало Ртхинна Фййка, теперь, к неудовольствию помощницы координатора Аххьеши Кенцца, неоспоримого его преемника. Ртхинн выполнил свою задачу, и земляне вступили в войну на стороне Рая. Обретение союзника не могло не радовать, но помощь такого союзника одновременно вызывала серьезные опасения. Это как химиотерапия в лечении рака: болезнь отступит, однако организм получит такой удар, что может не оправиться до конца. Криййхан тревожился, как бы лекарство не оказалось хуже недуга. Крест на знаменах Земли, уже тысячелетие служивший для шшерцев символом зла, насилия и смерти, пугал его. Почему земляне выбрали для войны именно этот флаг из десятков своих штандартов? То ли войны с инопланетянами — вообще специализация христианской церкви? То ли это намек союзникам, чтобы поостереглись нарушать свои обязательства: мол, вновь разжечь костры и сколотить распятия ничего не стоит?

А нарушить обязательства, конечно, хотелось. Те обязательства, что взял Ртхинн от имени Рая в обмен на помощь землян, вызывали у координатора зубовный скрежет. Рай опутан долгами, и границ этим долгам не видно, утешение лишь в отсрочке: платить по счетам предстоит Ртхинну, когда он вступит в должность. Он, Криййхан, может пока спрятать голову под крыло и убеждать себя, что до тех пор не доживет, а раз так — это не его проблемы. Но закрыть глаза на Нлакис не получится.

Ртхинн отдал землянам Нлакис, и Криййхану до боли хотелось отвернуть ему за это башку и потоптать ее ногами. Война с Гъде велась в основном за Нлакис, нлакисские месторождения траинита были главным призом. Криййхан был готов на многое ради поддержки земного ГС-флота. Скрепя сердце он разрешил Ртхинну пообещать Земле половину планеты в качестве последнего козыря. Ртхинн отдал ее всю, отдал в самом начале переговоров. Хуже того — он выступил в СМИ с заявлением о добровольной и безусловной официальной передаче Нлакиса земной администрации. Он сделал это так, что назад не отыграть. Не обжаловать, не пересмотреть договор, не заменить другими уступками — в подписанном договоре про Нлакис вообще ни слова, это как бы нечто само собой разумеющееся. Ртхинн отдал его просто так и бесповоротно.

Выходки Ртхинна часто бесили Криййхана, но умом координатор понимал: его помощник и преемник не дурак и не предатель. Он делал все, что мог, и он добился поставленной цели. Не его вина в том, что его изящно обыграли и поимели. Это вина Криййхана: надо было ехать самому. Матерого уррха не обвести вокруг пальца. Он не отдал бы Нлакис. Но, скорее всего, ему не удалось бы заключить договор. Проклятая Салима — та еще самка олльехра. Союзница, сожрите ее черви.

Потеря Нлакиса подкосила координатора Рая. Он очень рассчитывал на возобновление поставок траинита: два строящихся ГС-линкора ждали на верфи установки фокусирующих модулей. Что же делать теперь, когда Нлакис окончательно уплыл из рук? Покупать траинит у землян по взвинченным ценам? Еще больше влезать в долги, и без того норовящие накрыть с головой? А что сказать семьям тех, кто сейчас на руднике? Связь с рудником прервалась несколько дней назад. Что сделали с ними земляне? Ведь, с точки зрения землян, шшерцы крали их траинит. Как карают за кражу по их законам? Отрубают руку? Тысячу лет назад было так.

Замигал значок в углу ноутбука. Сообщение из Объединенной горной компании. Наверняка запрос о судьбе рабочих. И что им ответить, будь они неладны?

Криййхан неохотно открыл письмо. Нет, руководитель компании не спрашивал о рабочих. Он просто переслал ему другое сообщение, сопроводив его припиской:

«От заместителя директора нлакисского филиала пришел отчет и заказ. Сообщение передано с чужого ква-девайса».

Отчет и заказ. Криййхан удивленно покачал головой. Давненько с Нлакиса не присылали отчетов и заказов. Только бесконечные жалобы и просьбы о спасении. Сообщение заинтересовало его, и он открыл текст.

«Руководству Объединенной горной компании Шшерского Рая — от Ортленны Лис, замдиректора нлакисского филиала.

В настоящий момент на складе филиала находится 5400 тонн родохромного траинита хорошего качества и 3800 тонн мелочи, готовых к отгрузке.

Темпы добычи сейчас снижены, поскольку контингент рудника понес большие потери в численности в результате орбитальных бомбардировок гъдеанской эскадры и столкновений с гарнизоном гъдеанской базы. На сегодняшний день штат рудника составляет 56 человек, из них 22 шитанн.

По согласованию с земной администрацией рудник будет продолжать добычу. Налоговые отчисления составят 21 процент. Траинит, находившийся на складе до передачи Нлакиса Земле, от налогов освобожден.

Прошу руководство компании организовать рейс ГС-корабля к Нлакису. Имеются гарантии безопасности от командования земных крейсеров на орбите Нлакиса.

Прошу прислать с кораблем полный состав сменной вахты, а также припасы, материалы и оборудование, перечисленные в приложении.

Прошу вывезти с рудника добытый траинит и 50 человек, нуждающихся в отпуске».

Криййхан потянулся к коммуникатору, набрал номер руководителя компании.

— Галхт Кршш? Сведения с Нлакиса верны?

Галхт на другом конце связи иронично хмыкнул. Крупный бизнесмен не ощущал перед координатором особенного пиетета.

— Не вижу способа, которым мы могли бы это проверить.

— Кто такая Ортленна Лис?

— Женщина.

— Я понял, что не мужчина! — Криййхан начал сердиться. — Я даже догадываюсь, что она шитанн, а не кетреййи. Она действительно замдиректора филиала?

— Нет, хирра Криййхан. Всех заместителей я знаю наизусть. Но в списках работников филиала эта женщина присутствует. Она инженер.

— Главный инженер?

— Просто инженер, хирра Криййхан. По крайней мере, так было во время последнего сеанса связи. Обо всех изменениях в штате нам сообщали.

Старик задумался. Обман?

— Почему сообщение пришло с чужого ква-девайса?

— Вероятно, у них нет связи. Если вы посмотрите приложение, то увидите, что они заказывают новый ква-девайс и всякие антенны.

— Галхт, быстро подумайте и скажите мне. Мог ли простой инженер стать заместителем директора за считанные дни? Это вообще реально?

Галхт помолчал.

— Она пишет, их пятьдесят шесть. Несколько дней назад было около ста пятидесяти. Сотня человек долой — возможно, она осталась самой старшей.

— А директор? Почему к нам обращается едва оперившийся заместитель, а не директор?

— Может быть, он ранен. Или…

Или даже убит. Тогда понятно, почему пишет Ортленна и почему подписывается как зам. Сама себя она директором не назначит, это прерогатива руководства.

— Хирра Криййхан, судя по сообщению Ортленны, она кажется мне разумной женщиной. Она о чем-то договорилась с землянами: двадцать один процент, конечно, многовато, но ведь это ее дебют в роли замдиректора. Она готова отгрузить девять тысяч тонн траинита и продолжить добычу. По-моему, это прекрасно.

Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Криййхан Винт не разделял скептицизма Галхта по поводу двадцати одного процента: земляне могли бы забрать все сто. То, что они уступают семьдесят девять, его смущало. Очень странное сообщение от женщины, только что бывшей инженером, а представляющейся замдиректора, переданное с чужого ква-девайса. Фальшивка? Но Криййхан не мог найти подвоха. Если это обман, то для чего? Допустим, он поверит. К Нлакису придет корабль, груженый всякой всячиной, со сменной вахтой на борту. И что? Земляне подстерегут его и заберут припасы себе? Примитив какой-то. Они же не пираты. Земляне и так получили бы все, чего бы ни попросили, без дурацких уловок — в счет проклятого долга.

Впрочем, он не обязан принимать решение немедленно. Чтобы отправить к Нлакису корабль, прежде всего нужно иметь этот самый корабль на ходу. Два новых корабля не покинут верфь, пока не появится траинит. Кроме них, есть «Райская молния», фокусирующие кристаллы которой не пострадали. Но «Молнии» еще долго стоять в доках. Будь у Рая хотя бы десяток кораблей, Криййхан приказал бы не мучиться и пустить «Молнию» на лом. Она хорошо послужила, он это признавал, но существует предел, за которым проще похоронить, чем реанимировать. То же, в буквальном смысле, относилось и к ее капитану. Однако он вынужден был отдать приказ ремонтировать «Райскую молнию» — просто потому, что она одна. И вынужден был выплатить огромные деньги, причитающиеся кавалеру Золотого Солнца, Айцтране Селдхреди, которая теперь, не слушая никаких разумных доводов, бездарно тратила их на дорогостоящие аппараты, поддерживающие видимость жизни в ее фактически мертвом муже.

Что-то шевельнулось рядом, и Мрланк приоткрыл один глаз. Окна в комнате были завешены шторами от мелькания уличных огней, стояла темнота. Но глаза ночного существа привычны к тьме. Он видел столик, стул с небрежно брошенными на спинку брюками и рубашкой, мягкие сандалии на полу, миску с водой. Видел даже цветочный рисунок на простыне большой, двуспальной кровати, которую делил со спящим мужчиной.

Мужчина снова дернулся во сне, прошептал что-то, и Мрланк придвинулся ближе теплым телом. Заурчал успокаивающе, потерся пушистой шерсткой о покрытую испариной кожу. Человека одолевали невидимки, спасти от которых могло только тепло. Мрланк пощекотал усами скорчившееся в судороге тело, обхватил костлявую руку всеми четырьмя лапами, и мужчина затих. Расслабился, задышал ровно. Мрланк отвернул голову от человека и оскалился в темноту. Никакой невидимка не причинит ему вреда, пока он охраняет его сон.

Когда летающая обитель двуногих богов опустилась на землю, чтобы встать на ремонт, Мрланку пришлось покинуть свою территорию. Мастера сказали: никаких котов. Вскрытые трубы, торчащие провода под напряжением… Не дай Бог, котенок замкнет что-нибудь не вовремя. А того хуже, сдохнет от травмы в каком-нибудь дальнем углу, куда не доберешься, не разобрав полкрейсера. На «Ийоне Тихом» осталась лишь дежурная вахта.

Самый главный двуногий бог не взял Мрланка с собой. У меня собака дома, сказал он. Собаченька, мать ее — так и сказал. Но Мрланк и не хотел идти с ним. Что-то с главным было не так. Он не понимал, что, своим кошачьим разумением, но незримый свет вокруг главного как будто приугас. Мрланк почти не ощущал его, и это настораживало котенка.

Он мог выбирать. Молодой бог, который спас его, истекающего кровью, принес в своей хлопковой съемной шкурке в летающую обитель, дал имя. Или тот большой, основательный, грубовато-добродушно зовущий его «кошаком» и подкармливающий обалденной колбасой. Или этот, из новых… Из всех двуногих они, появившиеся в обители недавно, стояли к Мрланку ближе всего. Они двигались, как кошки, видели в темноте, как кошки, точно так же прижимали к голове заостренные уши и обнажали клыки в момент опасности. Почти коты, и вместе с тем — люди. Непостижимо! Хищники, пьющие кровь. Может, и не боги. Промежуточная ступень между кошками и богами. Титаны?

Их было пятеро, а шестой — вожак. Он походил на старого уличного кота, которого долго мучили жестокие дети богов. Мрланк видел, как такое бывает, и сочувствовал ему, чудом вырвавшемуся из страшных рук и не вполне уверенному, что все миновало. Ему нужны были внимание и ласка. Мрланк думал, что его возьмет к себе рыжая самка, крикливая и не любящая кошачью шерсть, зато красивая на человеческий взгляд. Но рыжая уехала, а он остался один. И тогда Мрланк решил, что пойдет с ним. Другие боги без кота не пропадут, на то они и боги. А истерзанному титану до зарезу нужен кто-то живой, чтобы быть рядом и отгонять невидимок.

— Поедешь ко мне домой? — спросил молодой, садясь перед Мрланком на корточки.

Он мяукнул отрицательно и, подойдя к полубогу-полукоту, демонстративно положил лапу на его ботинок. Тот наклонился и почесал его за ухом.

— Предатель! — возмутился Футболист. — Нас на вампира променял!

— Кошак кошака видит издалека, — проворчал Федот Федотыч. — Чё ты хочешь, одна же порода.

— Мрланк, иди сюда, не дури, — позвал Мюслик. — Он все равно не знает, чем тебя кормить.

Аддарекх погладил котенка.

— А правда, можно я его заберу?

— Горький корень тебе в рот, — ехидно заявил Камалетдинов. — Он не Кенцца, а Селдхреди.

— Ну, я же не навсегда. Временно. Как встретимся на «Ийоне», так обратно отдам.

— Зачем он тебе, шитанн? — спросил Фархад. — У котенка много крови не выпьешь.

— Я и не собирался пить его кровь, — оскорбленно проговорил Аддарекх. — В чем вы еще меня заподозрите? Что я его трахну? Не знаю, как у вас, а мы так со зверушками не поступаем.

— Не обижайся, — примирительно сказал Фархад. — Просто пытаюсь понять, на что тебе котенок.

— А вам на что? Зачем его держите?

— Затем, что он классный, — объяснил Федотыч. — Мягкий, пушистый и теплый. И живой. Его можно тискать, можно с ним играть. И даже разговаривать, если больше не с кем.

— Вот и я так же хочу, — он взял котенка на руки. Тот вовсе не возражал, заговорщически шевельнул ухом, и Аддарекх повторил его движение.

Камалетдинов фыркнул.

— Только посмотри на них! Мы с тобой одной крови — ты и я. Долбаные Маугли!

— Ладно, вампир, — вздохнул Федотыч. — Черт с тобой, слушай, как его кормить. Уморишь кошака — на «Ийоне» лучше не появляйся, Ена Пирана будешь добрым словом поминать.

Обстоятельный бог мог бы и не рассказывать, чем кормить Мрланка. Котенок сам был в состоянии добыть еду и отличить съедобное от несъедобного. А если кошкочеловек оголодает, то Мрланк и о нем позаботится. Кто жил на улице, того плохой едой не напугать. А вот то, что он напомнил про лоток — это хорошо. Лоток с сухим шуршащим наполнителем очень нравился Мрланку. Его чувства были созвучны тому, что испытывает человек, сменивший деревянный сортир над выгребной ямой на теплый туалет с чистеньким сверкающим унитазом.

Так он и последовал за титаном с несуразным именем Аддарекх. И уже почти обжился в двухкомнатном номере гостиницы Байк-паркинга.

Лео Кон Тин занимал пост полномочного посла Содружества Планет на Гъде. Почетная и ответственная должность, подразумевающая, что он является выразителем интересов пятидесяти восьми миров из пятидесяти девяти. Перед пятьдесят девятым, разумеется.

Однако любой человек рождается в конкретном мире. Лео Кон Тин родился на Чфе Варе и был чфеварцем. Статный меднокожий мужчина среднего роста с блестящими черными глазами, носом с небольшой горбинкой и широкими, но не выпуклыми губами. Черные волосы, небрежно — как и подобает мужчине, не зацикленному на прическах — заплетенные в короткую косу, были изрядно тронуты сединой. Седина виднелась и в завитых усах, длиной соперничающих с волосами. Чфеварцы — довольно красивая раса. Гъдеанки из обслуживающего персонала посольства всерьез боролись между собой за внимание господина посла.

Выражать интересы пятидесяти восьми планет непросто. Ведь интересы порой конфликтуют. Как быть, если один мир желает одного, а другой — диаметрально противоположного? На чью сторону встать, чьи интересы счесть более важными? Хорошо, если у родины нейтральные отношения с обоими конфликтующими мирами: есть шанс, что удастся проявить объективность, принять взвешенное и продуманное решение. А если нет? Если два из миров, которые ты представляешь, находятся в состоянии войны с тем миром, в котором ты работаешь? А еще один мир собирается вступить в эту войну, и ты не можешь спокойно и хладнокровно разобраться с его интересами, потому что это — твоя родина? Родина, друзья и долг — три вещи, словно специально созданные Безликими Богами для того, чтобы разрывать мозг.

Обуревающие посла сомнения снаружи были не видны. Перед королем Имитом предстал преисполненный достоинства и величественного спокойствия вельможа в нарядных одеждах, подобающих значительной персоне. Король тоже выглядел безупречно. Парадные ордена, меховой плащ, волевой профиль. И не догадаешься об истерической депрессии, владеющей координатором Гъде, если не знаешь, что весь двор трясет, королева украдкой плачет, а две принцессы отправлены личным ГС-эсминцем короля на Мересань — якобы на курорт.

— Приветствую, ваше величество, — Лео Кон Тин поклонился с обычным изяществом.

— Что привело вас ко мне, друг мой? — приветливо поинтересовался король Имит.

— Увы, снова дело, — улыбнулся чфеварец. Он действительно был дружен с королем — в той степени, в какой с королями вообще возможна дружба. Но дело — прежде всего.

Король любезно указал ему на кресло за столиком с напитками, сел напротив.

— Говорите же. Что еще у нас плохого?

Смешок получился нервным. Все и так хуже некуда. Космические силы Гъде тают. Ен Пиран потерял в засаде у Шшерского Рая еще два корабля. При том, что в засаде стоял он, а врагом был единственный райский линкор! Ходили слухи, что адмирал прибыл на Гъде. Но в столице его не было видно. Небось, боится показываться координатору на глаза. И правильно!

— Не думаю, что вас расстроит весть, с которой я послан, — промолвил Лео Кон Тин, аккуратно расправив усы, запутавшиеся в позолоченных застежках на груди. — Через меня обращается к вам достойная Эл Танг Ри, координатор Чфе Вара, моей далекой родины.

Король Имит обозначил легкий поклон в знак уважения к коллеге-координатору.

— Что же хочет сказать достойная Эл Танг Ри?

— Ваше величество, Чфе Вар считает действия Земли против Гъде несправедливыми.

Ну, хоть кто-то так считает. Невеликое утешение, а все ж.

— Земляне не имели права захватывать вашу базу на Нлакисе, чинить там насилие, грабить и обращать сотрудников базы в рабство.

— Отрадно, что Чфе Вар выступил со словами сочувствия, — молвил король. — К сожалению, у Земли есть свои сторонники и обелители.

— Чфе Вар не прислушивается к их лживым оправданиям, — качнул головой посол. — Гъдеане на Нлакисе пострадали невинно. Чфе Вар полагает, что, кому бы формально ни принадлежала планета, первоочередное право ее разрабатывать имеет тот, кто первый до нее добрался, проделал анализы, выстроил инфраструктуру, наладил добычу и транспорт. В случае Нлакиса это — Гъде.

Король думал так же.

— Разумеется, формальные владельцы территории тоже должны быть допущены к месторождению, — уточнил Лео Кон Тин, — но лишь во вторую очередь и в ограниченных пределах, как это и происходило, с вашего позволения, в отношении Шшерского Рая. Однако земляне не проявили разумной умеренности. Напротив, они продемонстрировали оголтелую нетерпимость и начали вооруженную агрессию. Они повели себя не так, как это следует делать людям, называющимся цивилизованными. Чфе Вар резко осуждает позиции Земли в этом конфликте и ее возмутительные действия на Нлакисе. Соответствующая нота вот-вот поступит в Совет координаторов.

Король Имит коротко кивнул.

— Благодарю. Передайте достойной Эл Танг Ри мои заверения в безграничном уважении и… ну, во всем остальном.

— Непременно, — кивнул Лео Кон Тин, словно отражение, и покрутил длинный ус. Решение собственного координатора казалось ему поспешным, не до конца продуманным. Но он — посол. Его дело — передать, что велено. — Я не закончил, ваше величество. Чфе Вар готов зайти в своем осуждении еще дальше. Чфе Вар предлагает Гъде военную поддержку в обмен на часть нлакисских месторождений.

— Что? — король аж приподнялся с кресла, рухнул обратно и неконтролируемо улыбнулся. — Друг мой, вы правы: эта новость не может не радовать. Я был благодарен за теплые слова; благодарность за дело будет такова, что Чфе Вар не пожалеет о нашем союзе. Давайте обсудим все подробнее. Сколько кораблей может предоставить Чфе Вар и какую именно часть Нлакиса он желает получить в пользование?

Йозеф был не в духе. Ночью снилась какая-то дрянь, с утра болела шея — видно, спал в неудобной позе. Разгружать «Ийон Тихий», привезший — на минуточку! — родохромный траинит, а не какое-нибудь там зерно, что-то никто не спешил, и он поругался с портовыми службами, причем — непонятно как — он же и оказался виноватым. Мастера торопили с разгрузкой, чтобы приступить к ремонту и переоборудованию, грузчики тормозили: мол, не подал заявку заранее, стой теперь в очереди. Гржельчик отродясь не подавал никаких заявок. У него ГС-крейсер, а не грузовик какой-то! Но поди поспорь с ними.

Нога скользнула по ступеньке трапа, подвернулась неудачно, и Йозеф, нелепо взмахнув руками, кубарем скатился вниз. Вот черт! Шипя сквозь зубы от боли, он поднялся, отряхивая китель и ощупывая кости. Кажется, ничего не сломал. Украдкой огляделся, надеясь, что никто не видел его падения, плохо совместимого с высоким капитанским званием. Ага, как же! Синекожие мересанцы, курящие какую-то отраву у своего транспорта, откровенно скалились и показывали на него пальцами. Йозеф метнул в них взгляд исподлобья. Наклонился за своей вещевой сумкой и тихо застонал, почувствовав, как лопнул шов на брюках. Да что за невезуха!

Йозеф никогда не бывал особенно везуч. Своего положения он добился не везением, а упорным трудом, шлифовкой мастерства, храбростью и умом, но в быту оставался обычным человеком, не слишком счастливым. Глупые и неприятные ситуации не были для него чем-то непривычным. Он с чувством выругался и печально подумал о том, что в жизни началась очередная черная полоса. Он еще не осознавал, что она — внеочередная.

Ему пришлось вернуться на корабль, переодеться и привести себя в порядок. Второй раз он спускался по трапу с преувеличенной осторожностью. Расслабился, лишь когда достиг нижней ступеньки. И тут какая-то сволочная ворона, летящая от мусорных баков пассажирского терминала, нагадила с высоты аккурат ему на голову.

Йозеф взревел. Выхватил лазерный пистолет и, наплевав на запрет пользоваться им в космопорту, засадил по проклятой твари. Ворона с хриплым карканьем шарахнулась в сторону, и пучок квантов угодил в переплетение проводов где-то наверху. На КПП погас свет. Йозеф зажмурился.

Кое в чем ему даже повезло: безопасники, узнав капитана «Ийона Тихого», бить его не стали. Но покинуть космопорт ему удалось нескоро. Объяснительная, протокол, немилосердный штраф… Лазерный пистолет отобрали и пообещали доложить его, Йозефа, командованию о его выходке — дабы оно, если пожелает, наказало хулиганствующего капитана еще строже. А вдобавок посмеялись. Хорошо, хоть дали отмыть голову от вороньего дерьма.

Гржельчик соскучился по дому. Он готов был вытерпеть даже слюнявую «собаченьку» — после вороньего поноса шавкины слюни не впечатляли. Пока его возила мордой по столу служба безопасности, он изрядно проголодался и то и дело вспоминал о Мартиных котлетках. А уж женины ласки пришлись бы очень кстати! Он добрел до лавки электронных товаров, чуть прихрамывая — падение с трапа даром не прошло, — и купил новый мобильник взамен разбитого. И первым делом позвонил Марте.

— Дорогая, это я. Я только что прилетел…

— Только что? — завизжала Марта, как пила на высоких оборотах. — Только что? Я наводила справки, Йозеф! Твой корабль уже несколько часов в космопорту, а ты лишь сейчас вспомнил о семье?

— Марта, не шуми, — произнес он увещевающе. — Так уж сложилось. Я скоро приеду, и мы поговорим нормально.

— Нормально? Да с тобой невозможно говорить нормально! Все, Йозеф! Чаша моего бездонного терпения переполнилась. Я подаю на развод.

— Что? — он решил, что ослышался. — Любимая, не надо так ужасно шутить. Я понимаю, у тебя плохое настроение, но ведь и мне несладко. Давай встретимся…

— Встретимся в суде, — отрезала Марта и отключилась.

Йозеф в сердцах сжал трубку и опомнился, лишь когда она затрещала под пальцами. Да что ж за!..

Визит главнокомандующего ГС-флотом к координатору Земли был поздним. За окном кабинета Нью-Йорк сиял огнями, сотни тысяч людей отдыхали, развлекались, предавались любви и азарту, шум транспорта смешивался с ритмичной музыкой. Вечер субботы. Но у людей, облеченных властью и ответственностью, не бывает выходных, а восьмичасовой рабочий день для них — утопия.

Салима осторожно дотронулась до крохотной ранки на шее и невольно улыбнулась, вспомнив райского посланника. Грех сетовать, развлеклась на годы вперед.

Зазвонил внутренний телефон.

— Салима ханум, к вам господин Максимилиансен, — голос Эстер.

Салима обернула голову и шею скромным бежевым платком и переставила ноутбук с дивана на столик.

— Пусть войдет, Эстер. И, вы помните? Кофе и коньяк, как всегда.

На пороге появился румяный старичок, на вид весьма довольный реальностью. А почему, собственно, и нет? Идет война, и он при деле. В войне — смысл жизни главнокомандующего.

— Здравствуйте, Ларс, — координатор мило улыбнулась. — Как ваши дела?

— Мы контролируем Нлакис, — доложил дедуля, — и охраняем внешний периметр системы Шшерского Рая. Пока неизвестно местонахождение уцелевших эсминцев Гъде, но рано или поздно они будут вынуждены проявить себя. Все идет по плану.

— План немного меняется, — сообщила Салима, развернув ноутбук к креслу главнокомандующего. — Появились первые недовольные. Чфе Вар прислал в Совет координаторов ноту протеста. Хотите ознакомиться?

— Что нам до каких-то нот? — весело фыркнул дедок. — По мне, Эл Танг Ри может эту ноту распечатать и подтереться ею. Разве мы станем слушать чфеварцев?

— Конечно, не станем. Но мне подумалось, вас заинтересует, из-за чего Чфе Вар объявит нам войну.

— Чфе Вар объявил войну? — старичок насмешливо задрал бровь.

— Не пытайтесь разыгрывать удивление, Ларс, — Салима с упреком погрозила пальчиком. — Один из планов кампании учитывал такое развитие ситуации. Это, в конце концов, естественно. Чфе Вар дружен с Гъде — раз. По чфеварским обычаям, кто первый пришел, того и тапки, так что они искренне убеждены в правоте гъдеан — два. И наконец, такой прекрасный шанс наложить лапу на нлакисский траинит грех упускать. Конечно, они объявят войну. Нота — всего лишь подготовка почвы. Дань приличиям. Выразить возмущение, выдвинуть требования, некоторое время подождать: вдруг противник такой идиот и трус, что эти требования выполнит? — она и сама так же поступила, готовя войну с Гъде. — Это время мы должны использовать с толком. Поднимите соответствующий план кампании, Ларс, и проследите, чтобы чфеварцы не смогли слишком радикально от него отклониться.

Не то смуглый, не то загорелый — землян не разберешь — черноволосый командир десанта «Максима Каммерера» предложил Аддарекху заниматься с бойцами на свежем воздухе — благо, дождя нет.

— Лучше б был, — заметил шитанн.

Вряд ли офицер намеренно издевался, просто, как это обычно у землян, не учел, что находиться под их солнцем не всем полезно для здоровья. Осознав свою промашку, он даже изобразил смущение. Сошлись на физкультурном зале.

На «Ийоне» всем шитанн в первый же день выдали одежду. Два комплекта, на смену. Гардероб на складе военного корабля разнообразием не отличался. Каждому досталось простое белое белье, синие брюки и форменная белая рубашка ГС-флота с нашивкой «Ийон Тихий», а также что-то вроде синего спортивного костюма. В нем бойцы тренировались, его же поддевали под доспех. От десантников с «Ийона» шитанн отличало только отсутствие знаков различия да странные удостоверения личности с печатью Содружества Планет и двухмесячной земной рабочей визой. Ну, и еще внешность, выдающая инопланетян. Сумеречников на Земле узнавали сразу, дневных же жителей не любой мог идентифицировать как шитанн, но в этом отчасти помогали темные очки, которые приходилось надевать, выходя из помещения.

— Что это за волосатые очкарики, Вано? — спросил один из бойцов.

— Ваши новые инструктора, дубина, — ответил черноволосый майор.

Мрланку не понравилась насмешка в голосе спросившего. Он проскользнул меж ботинок Аддарекха вперед и, задрав хвост, грозно зашипел. Никто не смеет насмехаться над его подопечным!

Десантники засмеялись. Но уже по-другому, добродушно.

— Ишь, защитник!

— Командир, можно твою кису погладить?

— Это не киса, а кот, — сказал Аддарекх. — И он не мой. Скорее уж я — его, — он усмехнулся; Мрланк был вполне самодостаточным зверем, это Аддарекх от него зависел. — Хотите погладить — у него и спрашивайте.

Мрланк взглянул на кошкочеловека одобрительно. Тот не корчил из себя хозяина, как это любят двуногие боги. Он относился к коту с симпатией и уважением, как к полноправному партнеру.

Мрланк милостиво подставил белую спинку мозолистым ладоням. Гладить кота — прямая обязанность двуногих богов, которая должна доставлять им удовольствие сама по себе, без всяких условий.

Аддарекх терпеливо ждал, пока ритуал закончится. Только потом откашлялся и представился:

— Меня зовут Аддарекх Кенцца. Чтобы сразу расставить все по местам и избавить вас от бессмысленного гадания — я шитанн, и мои люди тоже. Мы будем учить вас тому, чего вы не знаете, по приказу вашего командующего. В рамках союзного договора, — добавил он.

Он понятия не имел, содержится ли такой пункт в союзном договоре. Аддарекх намеревался обучать земных десантников потому, что не мог отказаться. Встать в позу, заявить: я не обязан подчиняться приказам земного командующего? Возможно, его и не ткнут носом: а кто тебя спас, засранца? Возможно, сочтут, что солдат независимой армии в своем праве. Но где брать деньги на жизнь, если не желаешь работать? На основании чего открыть визу? Так что делай, что предлагают, и скажи спасибо. А договор выглядел хорошим объяснением. И оправданием перед собственным командованием, если оно спросит, какого такого червя могильного приемы райских элитных отрядов стали известны землянам.

Капитан ГС-крейсера «Максим Каммерер» Такаши Ясудо заглянул в арендованный у гостиницы спортзал. Незаметно понаблюдал, как вампиры работают с его десантниками. Увиденное понравилось капитану. Инструктора подходили к обучению серьезно, не халтурили. Когда главнокомандующий Максимилиансен сказал ему, что хочет, чтобы десант «Максима» прошел краткое обучение у шитанн, Такаши отнесся к этому скептически. Сперва думал даже возразить, потом вспомнил свое сотрудничество с капитаном Мрланком и решил, что вампиры могут, пожалуй, показать его людям что-то полезное. Сейчас он не пожалел о том, что согласился.

— Сванидзе, — тихо позвал он майора. — Кто у них главный?

Тот кивком указал на высокого худого шитанн с хвостом белых волос.

— Аддарекх Кенцца. Младший командир.

— Младший командир? Кто это по-нашему?

Сванидзе пожал плечами.

— Лейтенант, наверное. А может, сержант. Откуда мне знать? У них свои звания.

Для Такаши этот вопрос был важен. Если вампир — лейтенант, то офицера не грех и на обед пригласить. А если так себе, слегка подросший солдат, то велика честь, хватит с него разговора в кабинете при спортзале. Такаши Ясудо придавал церемониалу большое значение, и место человека в нем должно быть совершенно ясно.

Так и не придя к определенному мнению, он велел Сванидзе:

— Скажите ему, чтобы подошел ко мне в перерыве. Я буду… э… в баре.

Мрланк увязался за Аддарекхом. Тот не возражал. При входе в бар официантка сделала ему замечание:

— С кошками нельзя.

— Это не кошка, а котенок, — сказал Аддарекх, и она не нашлась, что ответить.

Капитан ждал его за столиком. Совсем не похожий на внушительного Гржельчика — маленький, темноволосый. Зато важности — на пятерых, Гржельчик держался проще.

— Не желаете ли пива? — предложил Такаши.

— Нет, — отказался шитанн. — Мне еще работать. Лучше чай или кофе.

Это понравилось капитану.

— Вы с «Райской молнии»? — осведомился он.

Аддарекх скосил глаза на свою нашивку и усмехнулся:

— С «Ийона Тихого».

Такаши кивнул.

— Но где вы служили раньше?

— На «Райском громе», кэп.

Такаши разочарованно откинулся на спинку стула. Он надеялся разузнать о «Молнии».

— Может, вы знаете что-нибудь про Мрланка Селдхреди? — он сделал еще одну попытку.

Отношения Такаши с капитаном Мрланком были сложными. Но за то время, пока они совместно разрабатывали план операции, так и не реализованной, землянин к нему как-то привык. Он был далек от дружеских чувств: дружбу этого сноба и соотечественникам-то нелегко было заслужить. Но если бы кто-нибудь уверенно сказал ему, что с Мрланком все в порядке, он бы обрадовался.

Аддарекх едва не подавился зеленым чаем. Справившись с собой, перевел взгляд на кота:

— Вы имеете в виду котенка с «Ийона»?

Такаши нахмурился.

— При чем тут котенок?

— Его так зовут. Мрланк Селдхреди, — котенок подтверждающе мявкнул.

Капитан покачал головой, уже не скрывая разочарования.

— Вот оно как. Действительно, смахивает на него. Белый, красноглазый, зубастый верткий циник.

Аддарекх кашлянул.

— Капитан Такаши, разрешите спросить? Тот Мрланк Селдхреди, на которого смахивает этот Мрланк… Он кто?

— Шитанн. Сумеречник.

Он вздохнул. Кем же еще может быть Селдхреди?

— Спасибо, кэп, — поблагодарил он. В плену он научился быть благодарным и за малое. Не послали — уже плюс.

Такаши поднял бровь, будто он сказал что-то забавное.

— Ну да, — он негромко рассмеялся. — Это ведь вам ничего не говорит? Мрланк Селдхреди — капитан ГС-линкора «Райская молния». Не столь давно он привозил на Землю дипломата. Мы с ним… сотрудничали, скажем так. А с капитаном Гржельчиком они… дружны, не побоюсь этого слова. Мне просто хотелось узнать, все ли у него хорошо. Как-никак, одно дело делаем.

К сожалению, Аддарекх ничего не мог рассказать капитану Такаши о Мрланке — разве что о коте. А может, и не к сожалению. Вряд ли Такаши стало бы легче на душе, если бы он доподлинно узнал, что у Мрланка Селдхреди все, мягко говоря, нехорошо.

Интимное предложение прозвучало на третьем часу знакомства. Как только Ортленна до конца поверила, что рудник остается Раю, успокоилась и напилась чаю с коньяком.

— Вы же меня укусите, — отшутился Захар. — Я не хочу превращаться в вампира.

— Это всего лишь дурацкий миф, — возразила она, потягивая чай. — Если бы тот, кого укусили, превращался в шитанн, мы давно остались бы без кетреййи. И что бы мы тогда делали, скажите на милость? Начали бы галактическую экспансию? Ведь кого-то же надо кусать, понимаете? Число шитанн росло бы в геометрической прогрессии, а число тех, кого можно укусить — неуклонно сокращалось. Это привело бы к неминуемому коллапсу цивилизации, — она улыбнулась ему глазами поверх чашки. — То, что мы существуем безо всяких демографических катастроф, однозначно доказывает бредовость слухов о превращениях.

Ортленна располагала к себе. Отважная женщина, и умная, и миловидная вдобавок. Но Захар предпочел увести разговор в сторону. Она ему нравилась, но он ни на секунду не поверил, будто понравился ей. Он точно знал, что не принадлежит к породе дамских любимчиков. Не вызывает отвращения и жалости, но вовсе не герой грез. Ни утонченности черт, ни развитой мускулатуры. С пузом, выросшим на административной работе, бороться лень. Ортленна хочет не его. Либо его крови — но к ее услугам трое кетреййи, которых достаточно попросить. Либо его благоволения, хотя он вроде и так ей благоволит — да и не в нем же дело. Он оставил шшерцам рудник не потому, что она такая милая, а следуя прямому распоряжению координатора. Он был бы вынужден это сделать, даже если бы от шшерцев явился уродливый мужик, неприятный в общении. Разве что с неохотой. Вероятно, поглумился бы, заставил поунижаться — не из вредности, а по искреннему убеждению, что неприятные люди заслуживают неприятностей. Может, поторговался бы за процент: в этом ему была дана некоторая свобода. По сути, Ортленне было не о чем волноваться и не за что платить собой. И он свернул тему. Заговорил о демографических катастрофах, о сценариях развития цивилизаций, вовлек ее в дискуссию, не забывая подливать чай.

А после пожалел о том, что был дураком. Ну какая разница, отчего да почему она сделала свое предложение? Ведь сделала.

Она приезжала еще несколько раз — достаточно регулярно, ведь у шшерцев не было связи, и она пользовалась его ква-девайсом. Они договорились о налоге — довольно конструктивно с ее стороны. Захар брал в аренду ее замечательный вездеход, и его люди ездили на нем на разведку. Он с удовольствием угощал ее то обедом, то ужином, обсуждал с ней самые разные вопросы, от сугубо инженерных до философски-космологических. Но предложений больше не поступало.

Двухкомнатный номер Аддарекх занимал вместе с Беном Райтом.

— Ты обещал научить меня языку, — сказал Райт. — Раз ты не можешь поехать ко мне, то я задержусь с тобой.

Аддарекх наклонился к коту.

— Мрланк, ты не против, если этот странный парень какое-то время побудет с нами?

Мрланк поразмыслил. Черный бог иногда гладил его. И к кошкочеловеку Аддарекху он относится хорошо. Наверное, от него не будет вреда. Котенок утвердительно мявкнул.

— Чего ты с ним советуешься? — засмеялся Райт. — Это всего лишь зверек.

— Он все понимает, — серьезно ответил шитанн. — Он очень умный. На уровне кетреййи — точно. Только говорить не может, потому что не человек.

Мрланк с чувством собственного достоинства наклонил голову набок. Мол, да, я такой.

— Вы не пытались обучать кошек? Поднять их до уровня человека? Разработать способ коммуникации с ними вместо речи?

Райт покачал головой.

— Кошки слишком независимы. Они живут рядом с нами испокон веку, но всегда — рядом, а не вместе. Сами по себе. Они не желают учиться и не желают помогать нам. Делают только то, что хотят.

Аддарекх потрепал пятерней пушистый животик Мрланка.

— Видимо, вы ждете от них не той помощи, которую они готовы оказать. Верно, Мрланк?

Котенок, жмурясь от удовольствия, дернул ухом.

— Есть еще собаки, — сказал Райт. — Вот они — старые и преданные друзья человека. Их можно многому научить. Они следят за маленькими детьми, водят слепых, пасут стада, охраняют имущество. Собаки есть даже на военной службе.

— Хотел бы я посмотреть на собак, — проговорил Аддарекх. — Они похожи на людей?

— Нет, совсем нет. Кошки и то больше похожи.

Аддарекх с сомнением перевел взгляд с котенка на майора.

— Похожи скорее на шитанн, чем на нас, — издал смешок Райт. — Почему-то. Вы часом не от кошачьих произошли?

Аддарекх философски пожал плечами.

— Может, и так. Никто не знает. Ты вообще представляешь, когда это случилось? Ваше солнце было еще молодым.

Подобное равнодушие к своим корням удивило Бена. В земной истории споры о происхождении человека выливались в настоящие баталии. Хотя кто знает — может, через пару миллионов лет землянам действительно станет все равно. Появились, и слава Богу.

— Ты будешь меня учить? — он перешел к делу.

— Происхождению жизни и человеческих видов? — откликнулся Аддарекх, ероша кошачью шерстку. — Не буду. Я в этом не разбираюсь.

— Языку своему, зануда! Я с тобой, по-твоему, ради чего остался?

— Ради моей красоты, — предположил шитанн, пряча ехидную усмешку.

— Тьфу на тебя! Долбаный юморист. Начинай уже, в конце концов. Я хочу еще съездить к маме и бабушке.

— Хорошо, — Аддарекх кивнул и оставил Мрланка. — Ложись на диван.

— Зачем?

— Чтобы научиться. Ложись и держи меня за руку.

Бен думал, что вампир будет рассказывать ему о правилах составления предложений или диктовать слова. Но он, накрыв Бена пледом, словно заботливая нянька, затянул на своем языке какую-то заунывную колыбельную.

— Ты чего? — дернулся Бен. — Я же так засну!

— Ну и засыпай, — он прервал песню, чтобы сердито ответить. — Только заткнись и не мешай.

И снова запел.

Бен не помнил тот момент, когда провалился в сон. Снилась ему все та же навязчивая, нагоняющая дремоту песенка. Во сне ему показалось, что он различает слова. А потом он разлепил глаза и понял, что за окном темно. Он проспал несколько часов. При этом он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Наоборот — голова гудела, словно все это время он доказывал какую-нибудь нерешаемую теорему.

— Привет, — сказал ему Аддарекх, сидящий на подоконнике — темный силуэт в темном же проеме окна. — Как тебя зовут, человек?

— Меня зовут Бен Райт, — машинально отозвался он. — А…

— Сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Что ты делаешь?

— Лежу на кровати… Черт! — до него вдруг доехало, что он несет совершеннейшую пургу, воображая, что разговаривает. — Я что, сошел с ума? Что за ахинею я только что выдал?

Аддарекх в упор посмотрел на него. Глаза у вампира слегка светились в темноте.

— Ты говорил на шитанн.

Кардиналов в Байк-паркинге видели нечасто: все же не Европа. Поэтому человек в красной мантии и красной шапочке, целеустремленно шагающий по космопорту, привлекал всеобщее внимание. За ним торопились два монаха с поклажей, все в черном. Девицы и лохотронщики, завидев солидного клиента, оживились было, но, приглядевшись, порскнули с дороги по углам. Его высокопреосвященство Джеронимо Натта был осенен истинной святостью, но святостью отнюдь не смиренной. Высеченное словно из камня лицо аскета само по себе вряд ли отпугнуло бы веселых девушек. Но это было лицо аскета воинствующего. Родись Джеронимо Натта в иное время, из него получился бы непримиримый инквизитор.

Он порой сожалел об иных временах. Ныне Церковь была скромной и терпимой. Ни карать, ни миловать — и войны, и суды сделались прерогативой светской власти. Канули в лету костры, на которых пылали еретические книги и богопротивные колдуны. Ушли в прошлое крестовые походы, истлели знамена Христа, заржавели мечи Его воинов. Будучи человеком умным, Джеронимо Натта понимал: таков уж исторический этап. Борьба идей сегодня ведется без крови, и не время разжигать межрелигиозную рознь, когда землянам, напротив, нужно сплотиться воедино перед натиском инопланетных духовных доктрин. Но нет-нет и просыпалось у кардинала сожаление о былом величии.

Новая война перевернула его жизнь. Папа объявил крестовый поход против злокозненных гъдеанских язычников, и Джеронимо, видевший себя во снах на белом коне, с крестом на плаще и карающим мечом в руке, вдруг понял, что вот оно — его время. Пусть кони и мечи в прошлом, но крест вечен, и он зовет на борьбу с врагом. Так вышло, что Джеронимо Натта явился к папе первым с просьбой использовать свои знания и рвение в святой войне. И получил благословение.

— Твоя вера сильна, — сказал ему папа. — Ты достоин поднять наибольшую ношу. Я назначаю тебя духовным наставником и водителем всего ГС-флота Земли, сын мой. Подбери братьев, крепких во Христе, и отправь их в войска нести свет нашей веры, указывать путь и давать утешение. И пусть твое служение умножит славу Церкви.

В космопорту полно инопланетных нехристей, но Джеронимо был терпелив и снисходителен к их незнанию и неумению оказать должное почтение кардиналу. Они не пребывают во зле. Их души заблудились на пути к Богу, но еще могут Его обрести, стоит лишь захотеть. Однако компания шитанн, недостаточно расторопно уступившая дорогу, заставила его поморщиться. Эти-то что здесь делают?

— Изыди, дьявольское отродье, — процедил он и, демонстративно перекрестившись, проследовал дальше.

Ему все еще казалось, что Земля неправильно выбрала врага. Вампиры в понимании кардинала были бы куда более подходящей целью для Христова воинства. Но светская власть сочла нужным нанести удар по Гъде. Что ж, на худой конец сгодятся и гъдеанские язычники.

Ййу Шшер проводил взглядом красную шапочку землянина с горящими глазами.

— Что это за урод?

— Тихо ты, — шикнул Аддарекх и скрестил три пальца, чтобы отогнать зло. — Это христианский церковник.

— Но он же ничего нам не сделает? — неуверенно проговорил Ййу. — У нас контракт. И вообще, между Землей и Раем договор.

— Ты догони его и про это расскажи, — он фыркнул. — Попам плевать на договоры. Лучше бы нам держаться от них подальше.

Один из монахов, пройдя вперед, открыл дверь перед кардиналом, и Джеронимо Натта вошел к главнокомандующему ГС-флотом. Кофе булькнуло в горле у деда, поднявшего глаза от ноутбука.

— Сын мой, — провозгласил кардинал, — по поручению святой матери Церкви я буду ее представителем во флоте Земли и при твоей персоне.

Ларс озадаченно почесал голову.

— Ну, здравствуй… отец, — в устах старика это прозвучало почти издевательски. — В чем же будет заключаться твое представительство?

Кардинал нахмурился.

— Ко мне следует обращаться «ваше высокопреосвященство».

— А ко мне — «господин главнокомандующий», — невозмутимо откликнулся старичок.

— Но ты же верный сын Церкви? — кардинал посмотрел на него с зарождающимся сомнением.

— А ты — чересчур молодой человек для того, чтобы я тебе выкал и кланялся, — осадил его Ларс. — До Христа тебе далеко, так что не чинись. Сядь, налей себе кофе и выкладывай, как именно ты собираешься представлять Церковь в моем флоте.

Не такой встречи ждал Джеронимо Натта. Высокопоставленный слуга Господа привык к уважению и почитанию — и к тому, что сам вовсе не обязан проявлять их к мирянам. Но старик, даром что носил крест на шее, не пожелал склониться перед посланцем папы, облеченным духовной властью. Старика обуревает грех гордыни. Долго, слишком долго Церковь не уделяла необходимого внимания сильным мира сего. Вот и закономерный итог: главнокомандующий — непочтительный грешник. А координатор — вообще мусульманка; докатились!

— Не отнимай мое время, отец, — поторопил его Ларс. — Или говори, зачем пришел, или уйди и дай мне заняться делом. Война идет, знаешь ли.

— Я намерен проследить, — чеканно произнес Джеронимо Натта, — дабы развитие военной кампании не вступало в противоречие с генеральной линией Церкви. Дабы оно, напротив, служило к вящей славе Христа и его смиренных слуг. Наместник святого престола Бенедикт XXV благословил меня на эту стезю и назначил своим легатом с самыми широкими полномочиями.

— Идейную подоплеку я уже понял, — кивнул дед. — Конкретнее, отец. В чем эти полномочия заключаются? Назначать и смещать должностных лиц ты не можешь. Командую флотом я. Что делаешь ты?

— Я несу свет веры в…

— Блин! — прервал его дедушка. — Оставь свои витиеватые фразы для проповедей, отец. Может, одну из них я и посещу. А сейчас — конкретнее. Если можно — по пунктам.

Господь учил терпению.

— Хорошо, — сказал Джеронимо Натта так вежливо, как только мог. — Я составил список духовных лиц, которые будут прикомандированы к каждому кораблю земного флота. Они будут сопровождать корабли в рейдах и на Земле, в бою и на марше…

— Да-да, в горе и в радости, — махнул рукой Ларс. — Дальше, пожалуйста. В чем их функции?

— Они будут выражать волю Церкви. Давать советы капитанам и другим офицерам, оценивать их поступки с точки зрения христианской морали, препятствовать тому, что несовместимо с Божьим промыслом.

— Не слишком ли много на себя берете? — усмехнулся Максимилиансен.

— Не слишком, — вернул сухую улыбку кардинал. — Координатор Земли отдала эту войну под водительство святой матери Церкви. Или слово координатора ничего для тебя не значит?

Ларс снова скривился. Уел, святоша.

— Корабли Земли с начала войны несут эмблему креста. Полагаешь, сын мой, это просто картинка? Права на бренд, коему более двух тысяч лет, не могут стоить дешево. Веди войну, но все твои победы будут победами Церкви. А поражения… поражений быть не должно. Ты примешь епископов и их помощников на корабли и не будешь возражать против их участия в работе штаба и присутствия в рубке во время сражений.

Главнокомандующий невольно засмеялся.

— Ты, отец, верно, не представляешь, каково в рубке во время сражения. Как бы епископам не пришлось харч метать!

— Слуги Церкви стойки к невзгодам, — кардинал улыбнулся одними губами. — Кроме того, они будут проповедовать, оказывать личному составу духовную поддержку, работать с пленными и с жителями оккупированных территорий.

— В каком смысле — работать? — уточнил Максимилиансен.

— Приобщать язычников к христианским ценностям, сын мой. Заботиться о спасении души. Обращать в лоно истинной веры.

Старик задумчиво покивал.

— Понятно, отец. Твои планы… разумны. Ровно столько, на сколько я могу согласиться. Духовные лица советуют и обсуждают, но не командуют. А также делают все, что нужно от священнослужителя христианам, и крестят инопланетян. Хорошо. Но есть кое-что, на чем я хочу заострить внимание, отец. Во-первых, на наших кораблях ходят не только христиане. Среди личного состава полно мусульман, иудеев, буддистов и атеистов, а также имеются представители других религий. Я не могу допустить пренебрежения или неуважения к ним со стороны твоих епископов. Или неумеренной агитации иноверцев в пользу христианства, — он многозначительно посмотрел на кардинала.

— Христианская Церковь живет в мире со всеми светлыми религиями Земли, — дипломатично промолвил Джеронимо Натта. — Пусть эти люди идут к Богу своим путем, более извилистым. Мы терпимы даже к закоренелым атеистам, хотя оставляем за собой право приглашать их разделить с нами веру. Однако поклонников сатаны и иных темных сущностей мы осуждаем и искореняем при любой возможности. Если во флоте есть пособники сатаны, то имеет смысл быстро их уволить.

— Хорошо, — снова повторил Ларс. — Не думаю, впрочем, что во флоте есть почитатели дьявола и прочих темных. Отбор весьма суров, и весь контингент ежегодно подвергается психологическому тестированию. К стратегическим вооружениям нельзя допускать людей, готовых открыть дорогу в ад.

— Отрадно, — кардинал выдал скупую улыбку. — Это было, насколько я понял, во-первых. А что же во-вторых, сын мой?

— А во-вторых, отец, у нас в этой войне есть союзники.

— Да, это проблема, — согласился кардинал. — Они не нравятся Церкви.

— Мне они тоже не нравятся, — хмыкнул Ларс. — Но это ничего не меняет. Союз есть союз.

— Союз с порождениями дьявола, — с недовольством проговорил Джеронимо Натта. — В войне, которую курирует Церковь! Нонсенс.

— Ты можешь называть шитанн как угодно, хоть матерно, но не стоит приносить реальность в жертву церковным традициям. Вампиры не имеют с дьяволом ничего общего. Просто дурацкая раса, совершившая тысячу лет назад грубую ошибку в своей экспансии. Их посланник признал, что они были неправы. Может, и Церкви пора пересмотреть свои заблуждения?

— Не тебе учить Церковь, что делать, сын мой, — с ноткой высокомерия произнес кардинал.

Старик фыркнул.

— Не тебе учить координатора, с кем заключать союзы, отец. Так вот: мне плевать на ваши внутренние церковные дела. Но если из-за Церкви у нас будут неприятности с союзниками, я своей властью смою с кораблей кресты и расстреляю всех твоих епископов с их свитой вместе за измену родине. Невзирая на последствия. Это понятно?

Кардинал неверяще покачал головой.

— Ты сознаешь, чем чреват такой шаг? Ты лишишься благословения Церкви, будешь отлучен от…

— Я спросил: тебе понятно? — Ларс грозно подался вперед. — Ты можешь играть в свои игры сколько угодно, и я дам тебе все возможности, которые координатор неосторожно посулила Церкви. Но лишь до тех пор, пока это не ставит под угрозу союз с Шшерским Раем. Тебе понятно, хренов отец?

Джеронимо Натта сглотнул. Он уже думал, что вредный старикан сдал позиции. Ссылка на слово координатора подавила в грешнике ершистость, он начал уступать и соглашаться… Но нет, рано Джеронимо обрадовался. Старый волчара соглашался лишь с тем, с чем действительно был согласен. А теперь он не согласен, и эту стену не проломить.

— Понятно, — нехотя ответил кардинал. — И хватит уже звать меня отцом!

— Хватит звать меня сыном, — отрезал Ларс. — Мы закончили? Вы говорили о каком-то списке. Когда вы его представите? Когда епископы прибудут на корабли?

— Список я пришлю завтра по электронной почте, господин главнокомандующий. График прибытия мы с вами согласуем. Кстати, на вашем флагмане представлять Церковь буду я.

— Да кто бы сомневался, — проворчал дед. — Надеюсь, ваше высокопреосвященство будет вести себя на корабле разумно. Крейсер — это не монастырь, знаете ли.

Миленькая блондиночка внесла поднос с реттихи и печеньем, поставила на столик. Пожилой шитанн поблагодарил ее кивком головы, не отрываясь от мониторов. Он ждал обратно Ортленну. И очень волновался.

Пять лет директором рудника был Беррейн Шшер. Хороший, сильный администратор, с двумя квалифицированными заместителями. Первый погиб год назад, второй — совсем недавно, при неудачном налете на базу гъдеан. Беррейн, который был для старого начальника охраны почти другом, сломался. Не вынес, ушел на иной план бытия. На огромном руднике осталось пятьдесят шесть человек — напуганных, отчаявшихся, растерянных. Много раненых, а убитых вчетверо больше. Некоторые бригады выбило чуть ли не целиком. Хаос и безнадега овладели уцелевшими.

Ортленна родилась из хаоса, словно звезда какая-нибудь. Риннк Цаххайн, будучи начальником охраны, конечно, знал ее и раньше: профессия такая — всех знать. Но Беррейн никогда не выделял ее, не говорил о ней. Ни хорошего, ни плохого. Ничем не выдающаяся женщина, волокущая свою инженерную рутину. В воцарившемся хаосе она продолжала все волочь. Переформировала бригады, перекроила смены — в то время, когда остальным инженерам было не до того, все зализывали раны и терзались переживаниями. Ходила по комнатам, утешала плачущих кетреййи, уговаривала шитанн, что конец света еще не наступил. Заново организовала добычу — не в тех масштабах, конечно, но кому они нужны, масштабы? Все равно траинит невозможно было вывезти. Начальник охраны догадывался, для чего она на самом деле поднимает людей на работу. Просто чтобы не сидели взаперти, не пережевывали свои мучительные воспоминания, не задумывались от безысходности о самоубийстве. Чтобы у них был какой-то смысл жизни, размеренный ритм, чтобы они чувствовали свое место в производственной цепочке, свою нужность.

— Хирра Риннк, — жалобно проблеяла блондинка.

Он обернулся. Девушка все еще была здесь.

— Чего тебе, мышка?

— А хирра Ортленна скоро приедет?

— Скоро, милая, скоро, — откуда ему знать-то? Но пусть хоть она не беспокоится.

— А мы вернемся когда-нибудь домой, хирра Риннк?

Начальник охраны тяжело вздохнул.

— Когда-нибудь, милая — обязательно вернемся, — если бы у него впрямь было столько уверенности, сколько в голосе! — Так хирра Ортленна сказала, — добавил он.

Успокоенная кетреййи радостно улетела. Иногда Риннку хотелось стать кетреййи. Не думать о плохом, не знать о страшном — самому не догадаться, а шитанн пожалеют и не скажут. Не маяться сомнениями, получать готовые и — главное! — ободряющие ответы на все вопросы.

На одном из мониторов возникла точка. Вездеход возвращается. Риннк вздохнул с облегчением. Он не показывал этого Ортленне, но ему было страшно отпускать ее к землянам. Это же земляне! Да, в последнее время между Раем и Землей произошло много неожиданного, но Риннку не верилось в то, что кровожадные монстры могут одномоментно стать душками. Однако Ортленна каждый раз возвращалась. Каждый раз целая и невредимая. Он все еще волновался, но начал привыкать. А в первый раз — даже удивился.

Уезжая тогда, Ортленна сказала:

— Я постараюсь добиться, чтобы все остались живы, — постояла с минуту, глядя куда-то за облака, и прибавила: — Если не все, то хотя бы кетреййи.

Взгляд ее был твердым и решительным, но в глубине его прятался страх.

— Не езди туда, — сказал Риннк малодушно, но она посмотрела на него этим своим взглядом и покачала головой:

— Тогда они приедут сами. И уже не станут никого слушать.

Он тогда не знал, ждать ли ее вообще назад. Но она вернулась, пьяная и счастливая. Бросила на стол папку и объявила подошедшим бригадирам с таким выражением, которое могут воспроизвести только пьяные:

— Все будет хорошо!

Риннк следил, как вездеход подъезжает к лифту. За годы бомбардировок шшерцы приучились не оставлять технику на поверхности. Сейчас можно было бы, но привычка въелась в кровь и кости. В лифт и под землю, только так.

Она впорхнула, на ходу расстегивая куртку.

— Пришел ответ на мой запрос! Объявите всеобщий сбор, Риннк.

В зале, рассчитанном на сто пятьдесят человек, сидело всего пятьдесят с небольшим. И все, затаив дыхание, слушали женщину, которую месяц назад никто и не знал толком. Нынче ее слушали, потому что она дала им сперва цель, потом надежду, а теперь…

Ортленна не умела выступать перед публикой. Зачем это нужно простому инженеру? Но выступить было необходимо. Она сжала в руке свернутый в трубочку лист, вышла вперед и сказала без вступлений:

— Я посылала сообщение в Рай, и мне ответили. Я прочитаю, хорошо? — и, не дожидаясь согласия, развернула лист. — «В нлакисский филиал Объединенной горной компании Шшерского Рая — от координатора Криййхана Винта. Восхищаюсь вашим мужеством и стойкостью. Обещаю, что как только ГС-линкор «Райская молния» завершит ремонт, он немедленно прибудет к Нлакису, чтобы выполнить вашу заявку. Вы ждали долго, осталось подождать еще немного: месяц или два, и все желающие смогут вернуться домой. Благодарю вас за самоотверженный труд на благо Шшерского Рая, который не останется без награды, и скорблю о тех, кто не дожил до возвращения. Назначаю Ортленну Лис, — ее голос дрогнул, — директором нлакисского филиала и поручаю ей организацию полномасштабной добычи с теми работниками, кто прибудет на смену уезжающим домой».

Восторженный свист, радостные вопли. Магическое слово «домой» взбудоражило всех. Пусть не прямо сейчас, пусть через месяц или даже через два. Ортленна счастливо улыбалась сквозь слезы. Она поняла из ответа координатора главное: возвращение — не для нее. Директор не может покинуть рудник.

Капитан Гржельчик привык заботиться о своих людях. Пусть даже не совсем о своих. Он счел должным как-то устроить бывших пленников Ена Пирана в этом мире, коли уж добраться до Рая им пока не судьба. Он нашел для них источник денег, посоветовал гостиницу, помог оформить визы. Вроде бы более чем достаточно. Но об одном он забыл. Не потому, что был таким уж рассеянным, просто об этом ему никогда не приходилось думать. О том, где брать кровь.

— И нечего на меня так смотреть! — сказал Бен.

Сказал, между прочим, на шитанн. Чем дальше, тем лучше он овладевал этим языком. Вот только никак не мог понять, за счет чего происходит его обучение. Вечерами, возвращаясь после занятий с десантниками, Аддарекх пел ему бесконечные колыбельные, от которых при пробуждении почти физически распирало мозги, а днем заставлял разговаривать. Говори как можно больше, велел он. Нас нет — говори сам с собой, говори с котом, с фотографиями девушек из интернета. Говори о чем угодно. О чем угодно не получалось, в первый день Бен мог поддержать лишь самые примитивные темы: кто я есть, что делаю, где нахожусь. Во второй — уже больше; он почувствовал в себе силы описать картинку и целый день вещал воображаемому слушателю о пейзаже за окном, об интерьере гостиничного номера, об изображениях, найденных в компьютере. Сейчас он уже мог поддержать бытовое общение в разных ситуациях, начал понимать райские анекдоты и пытался переводить земные. Темпы освоения языка изумляли. А метод был совершенно непостижим. Аддарекх сам не мог объяснить: так мы учим детей разговаривать, вот и все, так родители учили меня и сестру, а я — своих дочерей. Традиция, освященная тысячелетиями.

— Только не жди чудес, — честно предупредил Аддарекх в самом начале — тогда еще по-хантски. — Словарный запас у тебя будет, как у ребенка. Или как у кетреййи. Никаких там «аутентичности» или «клаустрофобии». И грамматические конструкции самые простые. Потом придется самому добирать.

Но все равно это больше, чем мог ожидать Бен. Теперь они почти не говорили по-хантски. Вот и сейчас беседа шла на шитанн. Подчиненные Аддарекха пришли обсудить больной вопрос. Два Шшера заняли кресла, лохматый Зигленк Арранц захватил пуфик, Винк Трагг и Шшагил Хот уселись на кровать Аддарекха, по очереди тиская котенка. Бену остался подоконник.

На самом деле Бен был очень благодарен Аддарекху. Если бы тот попросил дать ему кровь, Бен не отказал бы сразу, а подумал. Может, даже и согласился бы. Для хорошего человека не жалко. Но узкоглазому Шшагилу он ничем не обязан. На каком основании этот нахал мечтательно прищурился, теребя свою крысиную косичку и задумчиво разглядывая Бена?

— А что, майор Райт, на вас уже и посмотреть нельзя? — с ленцой откликнулся вампир. — Я вот думаю, может, у вас какие-то идеи есть.

— У меня? — он фыркнул. — Я никогда с такой проблемой не сталкивался.

Сталкивался вообще-то. Бен был ранен в своей первой схватке, когда дрались с нарушителями периметра. А нужной крови на борту не оказалось. Отрицательный резус при первой группе — не самая большая удача для десантника, чья работа предполагает возможность крупной кровопотери. Так что проблема была, только решал ее не он. Он тупо валялся без сознания, пока для него искали донора по всей эскадре. Кстати, после этого боя он сделал себе татуировку на плече с группой крови. Чтобы, значится, доктора сразу понимали, с кем имеют дело. По поводу татуировки он уже успел наслушаться от вампиров разных ехидных замечаний, сводящихся в основном к тому, что этикетка у напитка — показатель качества.

— Договоритесь с проститутками, — посоветовал он. Девчонки все равно торгуют собой, почему бы не кровью заодно?

— Они не дают, — буркнул Каггер Шшер. — То есть дают, но не в том смысле.

— Аман сказал, если кого-нибудь укусим, натравит на нас безопасников, — добавил Зигленк.

— А кто такой Аман? — девушки Бена интересовали, но лишь бесплатные, вот и не был в курсе подробностей.

— Ну, этот их… мастер участка.

— И вы его испугались? — хмыкнул Бен.

— Не его, а Нагиева, — мрачно промолвил Аддарекх.

Начальник службы безопасности Байк-паркинга — это, конечно, серьезнее, чем какой-то сутенер. Но Бен помнил, что капитан Мрланк не шибко с ним считался, да и старпом с «баранкой» поплевывал.

— Нагиев грозил, если что, позвать попов, — объяснил Аддарекх.

Священников-то чего бояться? Бену стало смешно.

— Да что они вам сделают? Перекрестят, водой побрызгают? Проклянут? Вот горе! Вы хоть одного живого попа видели? Они же безобидные.

— Видели, — ответил Ййу Шшер, непроизвольно поежившись. — До сих пор в глазах стоит. Такой проклянет — мало не покажется. Ему ж убить — как плюнуть.

— Не преувеличивай, — покачал головой Бен. — Священники никого не убивают.

— Это вас они не убивают, — пробурчал Аддарекх. — Потому что вы им верите. Они вас приручили, вы смотрите им в рот, кланяетесь по их указке, деньги им приносите. Ясное дело, они не станут вас убивать! А нас — запросто.

Бен хотел возразить и переубедить, но осекся. Он был скорее религиозен, чем нет. И в храм ходил, и проповеди слушал. Все священники говорили, что убийство ближнего своего — смертный грех. Однако все сходились и в ином: убийство тварей дьявола — дело богоугодное. Просто Бен как-то начал забывать, что шитанн, по официальной версии Церкви — порождения дьявола. Но Церковь вряд ли забыла.

— А если вы с кем-нибудь другим договоритесь? Не с девчонками?

Аддарекх скорчил гримасу:

— С кем?

— Ну, с учениками своими, например.

— Ага, сейчас, — проворчал Каггер. — Твоих бойцов мы тоже учили. И что? Кто из них согласился бы?

Бен отвел глаза.

— А может, ночью кого-нибудь поймаем? — подал идею Шшагил. — Тихонько, чтоб никто не видел. Кусать не будем, вскроем вену ножом, чтоб на нас не подумали.

— Сдурел? — вскинулся Бен. — Да за одни такие мысли тебя попам отдать!

— Успокойся, Райт, — с досадой сказал Аддарекх. — За мысли спрашивать нельзя, а поступать так мы не станем. Придумал бы лучше, как! Как нам поступить, сто червей могильных?

Бен вздохнул.

— Не знаю. Думаю, надо обратиться к начальству. На кого вы сейчас работаете? Озадачьте Такаши. Пусть у него голова болит, как обеспечить вам надлежащие условия труда.

Нлакис называли еще Фруктом Раздора. Не зря: центром раздора был именно он. О нем спорили в идущей войне, его периметр являлся наиболее вероятным направлением удара. Это понимал и Ен Пиран, когда держал Нлакис, и командир эскадры из четырех земных крейсеров Бойко Миленич. Поэтому эскадра бдила. Ни один чужой корабль не подберется к планете незамеченным.

Сейчас на Нлакис наложила лапу Земля. Поэтому второе желание, которое может возникнуть у конкурентов — ударить непосредственно по Земле. Желание логичное, но трудно осуществимое: земной периметр оснащен автоматической блокирующей сетью, и тех, кто плохо это осознает, встретит у периметра системы беспощадный Хайнрих Шварц во главе сторожевиков — страшных кораблей, не слишком скоростных, но несущих еще больше вооружения, чем ГС-крейсер. Ломиться к Земле — изощренное самоубийство.

Поэтому план Чфе Вара был не таков. Не атаковать в лоб и нарваться на жуткую оскаленную пасть, а укусить в мягкое, незащищенное подбрюшье. Впиться зубами и держать, пока противник не запросит пощады.

Координатор Чфе Вара Эл Танг Ри инструктировала командующего эскадрой лично.

— Земля к себе близко не подпустит, — говорила худощавая меднокожая старуха, восседающая в высоком резном кресле. Черты ее морщинистого лица казались высеченными из скалы, подбородок тверд, худые руки властно лежат на подлокотниках. Старческий тремор не коснулся ее. Да и не так уж много лет достойной Эл Танг Ри: старятся чфеварки быстро, а живут долго. — Мы ударим не по Земле.

— Но мы объявили войну Земле, достойная, — непонимающе возразил длинноусый адмирал в розовом камзоле. — Земле, а не кому-то другому.

— Земля вступила в военный союз с Шшерским Раем, — сухо напомнила старуха, обстоятельно разгладив подол пышного розового платья. Розовый — цвет Чфе Вара, цвет национального флага. — Объявив войну Земле, мы объявили ее и Раю, иначе невозможно. Впрочем, если шшерцы этого не поняли — им же хуже.

— Вы предлагаете напасть на Рай, достойная?

— Я не предлагаю, — прохладно поправила Эл Танг Ри, — я приказываю. Флот Рая мертв, орбитальная оборона тонка. Они не ждут нападения, думая, что их противники будут сражаться с Землей. Вы отправите туда эскадру, адмирал Конг. Пусть ваши корабли окружат планету и приведут в готовность ракеты с ядерными боеголовками. Я полагаюсь на вас в выборе целей. Крупные города, промышленные объекты… вы меня понимаете?

Мужчина нервно облизнул губы.

— Города, достойная? Совет координаторов осудит нас за уничтожение мирного населения.

Старуха цокнула языком.

— Мы не стремимся никого уничтожить, Конг. Ваша задача — вывести корабли на позиции для удара. А затем мы предъявим ультиматум. Либо земляне возвращают Нлакис Гъде, либо Рай станет адом.

— А если… — усы адмирала дрогнули, — если они не согласятся? Если сочтут, что мы блефуем?

Эл Танг Ри покачала головой.

— Шшерцы так не подумают. Ядерные ракеты, зависшие в небе, не располагают недооценивать намерения противника.

— А земляне, достойная? Вдруг земляне не поверят, что мы на это решимся?

Она скривила губы в усмешке.

— Они поверят. Они понимают, что такое война. В отличие от вас, адмирал Конг. Но они могут отвергнуть ультиматум по иной причине. Потому что на самом деле им наплевать на Рай.

— И тогда…

— И тогда ваши ракеты стартуют по целям. На войне как на войне, адмирал Конг. Нам придется это сделать хотя бы для того, чтобы все убедились в серьезности наших слов.

Аддарекх, полулежа в кресле, пялился на голограмму. Пощелкав мышью, он обнаружил развлекательный канал, где передавали бесконечные концерты. Какой-то мужик в блестках пел, вокруг него плясали и подпевали живописно раздетые девушки. Слов не понять, да оно и не надо. Девушки, сверкающие животиками под музыку — в самый раз после трудового дня. На пузе свернулся колобком Мрланк, лениво шевеля хвостом и контролируя обстановку одним глазом. Подопечный расслаблен, но не забывает чесать котенка за ухом — значит, все в порядке.

Стук в дверь заставил Мрланка встрепенуться и спрыгнуть с нагретого места. Это не злоумышленник — такие вещи коту сразу интуитивно ясны, — но и не свой. Аддарекх вопросительно посмотрел на Мрланка, тот ничего не сказал. Хочешь — открывай.

Помедлив, Аддарекх щелкнул замком. Перед ним стоял румяный парень с увесистой сумкой. До того полнокровный, что его так и хотелось укусить — даром что парень, а не девчонка. Он что-то произнес на земном языке, Аддарекх покачал головой и откликнулся по-хантски:

— Не понимаю.

— Курьерская служба, — представился он по-хантски. — Вы Аддарекх Кенцца? Удостоверение личности, будьте добры.

Аддарекх вынул из кармана пластиковую карту с фотографией и надписями по-хантски, протянул курьеру. Тот вдумчиво ее изучил.

— Для вас пакет из донорского центра, — сообщил он. — Заказчик — Такаши Ясудо, оплата получателем. То есть вами, — он уставился выжидательно.

Аддарекх потянулся за бумажником.

— Сколько?

— Три тысячи триста семьдесят две монеты.

Приняв деньги, курьер достал из сумки коробку:

— Это вам.

Аддарекх кивнул. Парень почему-то не спешил прощаться.

— В чем дело? — спросил Аддарекх. — Хочешь посмотреть, что в посылке?

— О нет, это против правил, — открестился курьер. — Но, может быть, вы меня поблагодарите? — он с намеком посмотрел на бумажник в руках шитанн.

Не любил Аддарекх попрошаек.

— Разумеется, поблагодарю, — улыбнулся он аж до ушей, показав клыки, и, шагнув к парню почти вплотную, прошептал на ухо: — Я не стану тебя кусать, сладкий.

Курьер издал неопределенный звук, похожий на взвизг, и испарился мгновенно. Когда только сумку успел подхватить?

Аддарекх вскрыл коробку. Прозрачные пакеты с темно-красным содержимым манили — разорвать, глотать жадно и наспех, пока не отпустит неудовлетворенность, пока мир вокруг не станет ярким, разноцветным и легким… Но сначала он позвонил своим товарищам. Посылку следовало разделить по-честному.

Такаши не подвел. В первый момент, когда Аддарекх сказал ему о проблеме, скривился брезгливо, но быстро стер с лица гримасу. Противно, а что делать? Шитанн есть шитанн, не морить же их теперь. Обещал, скрепя сердце, помочь. И помог, надо отдать ему должное. Несмотря на резкое противодействие вдруг свалившегося, как снег на голову, кардинала.

Джеронимо Натта вошел, когда Такаши делал заказ по телефону: договаривался, сколько и какой крови ему нужно — все равно какой, сказал он, самой невостребованной. Не хватало еще вампиров баловать! Кардинал прислушивался к разговору несколько секунд, а потом решительно выключил телефон.

— Вы — капитан «Максима Каммерера»? — осведомился он.

— Да, — недовольный, что его беседу прервали, он все же изобразил, сидя, неглубокий поклон. — С кем имею честь?

— Я — кардинал Джеронимо Натта, легат папы римского, представитель Церкви на вашем корабле.

— Я не христианин, — вежливо сообщил Такаши и вновь взялся за телефон.

Жилистая ладонь кардинала легла на аппарат, не давая его включить.

— Но вы землянин, и вы — военный. Эту войну ведет Церковь, капитан. И я вправе поинтересоваться: кому предназначена кровь, о которой шла речь?

— Нашим союзникам, — ответил Такаши все еще корректно, но холодно.

— Вы совершаете грех, продавая человеческую кровь вампирам!

Такаши поднял бровь.

— Хотите, чтобы я отдал ее бесплатно? Я не готов пойти на такие расходы.

— Вы не должны поить кровью врагов рода человеческого!

— Это ваше личное мнение, господин Натта.

— Это мнение святой матери Церкви!

— И я это мнение выслушал, — проговорил капитан совсем уже ледяным тоном. — Это самое большее, чего вы могли бы просить у адепта иной веры. А теперь потрудитесь убрать руки от моего телефона. Мне надо решить много вопросов, а вы меня отвлекаете.

Будь на то воля кардинала, он назначил бы на все командные посты христиан. Причем истовых, а не формальных носителей креста, отрицающих приоритет духовного над земным. Но Максимилиансен ни за что не позволит: он ведь и сам из последних. И координатору не пожалуешься: к мусульманке с этим идти — только позориться. Джеронимо Натта вдруг задумался: уж не потому ли эта женщина предпочла воинство Христа, а не Аллаха, что христианские пастыри не имеют над ней духовной власти?

Такаши столь решительно взялся за телефон, что продолжать его удерживать означало бы драться с ним. Позволить себе банальную драку, да не с нечистой силой, а всего-то с иноверцем — потерять лицо. Кардинал отступил. Нахмурившись, вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем обычно.

На закате небо над Нлакисом еще красивее, чем днем. Низкое солнце, опускаясь за горизонт, заливает поверхность зеленым пожаром, облака переливаются безумными красками. Горящий диск уходит вниз, небо стремительно темнеет, и на нем выступают звезды. Белые, желтые, красные, голубые светящиеся точки, словно россыпь бисера. Захар при всем желании не мог бы отличить одну звезду от другой, но Ортленна показала ему, где находится его родное солнце.

— Солнце Проклятого мира, — сказала она и засмущалась. — Так у нас называют Землю. Называли до сих пор.

Солнце казалось отсюда бледненьким. Так себе, желтая звездочка, недостойная даже того, чтобы иметь у аборигенов, если бы таковые были здесь, собственное имя. Семнадцать световых лет превращают огромный, пышущий жаром шар, источник света и жизни, обожествляемый примитивными религиями, в заурядную желтую точку.

Солнце Рая, впрочем, выглядело еще менее презентабельно. Ортленна ткнула в него в упор, но Захар искал, близоруко сощурившись, и все не мог найти. Пришлось достать из футляра очки — уж на что он не любил надевать очки при дамах, — и только тогда он разглядел светящееся красное пятнышко.

— Проксима, — проговорил он.

— Что? — отозвалась Ортленна.

— Проксима. На одном из наших древних языков это значит «Ближайшая». Так мы называем ваше солнце.

— По крайней мере, лучше, чем мы ваше, — засмеялась Ортленна.

Вездеход стоял на гребне. Слева — колючая проволока и карьер, справа — закат, быстро превращающийся в ночь, и дорога — едва заметная гусеничная колея, что успел накатать вездеход за поездки от шшерского рудника к бывшей гъдеанской базе и обратно.

Замерцали падающие звезды. Обломки кораблей, взорванных на орбите, входят в атмосферу и сгорают. Они еще долго будут сыпаться — свидетельство триумфа Земли над Еном Пираном.

Эст Унтли ждала в кабинете. Мало ли, что время нерабочее — а вдруг директору что-то понадобится? Так вышколил свою секретаршу Кан Телевер еще в ту пору, когда был директором. Теперь Кан Телевер всего лишь один из менеджеров, такой же бесправный, как все остальные, работающий за еду и за эфемерную надежду, что его не убьют. Эст Унтли часто видела его. Подневольное положение тяготило бывшего директора. С нынешним он волей-неволей был вежлив и почтителен, срывая свое раздражение на товарищах по несчастью. Утром, выйдя с планерки, он в сердцах обозвал ее, намекая на то, что она спит с новым директором и благодаря этому может бездельничать.

Она не нашлась, что ответить. Обвинение было слишком несправедливым. О каком безделье речь, если она днем и ночью ждет распоряжений, и распоряжения эти сыплются порой одно за другим, так что выполнить не успеваешь? Новый директор с непроизносимой фамилией внушал ей страх. Не потому, что принуждал к сексу — этого он как раз почему-то не делал, словно и не директор вообще. Лучше бы делал, тогда бы она меньше боялась. Мужчина в постели становится близок и понятен. А он держал ее на дистанции и смотрел… смотрел порой даже одобрительно, но не как на женщину, а как на инструмент: с точки зрения удобства и полезности. У нее сжимался желудок, когда она ловила на себе такой взгляд.

И на всех остальных он точно так же смотрел. На Кана Телевера, например, которого это бесило. Люди, с точки зрения нового директора, имеют право на существование лишь до тех пор, пока приносят пользу. Перестают приносить пользу или тем паче доставляют неудобство — это право теряют. За невыполнение приказов — голыми на мороз на всю ночь, хорошо хоть в дыхательных масках. Заподозренных в саботаже он однажды приказал выгнать на улицу без масок. Через три минуты милостиво позволил втащить в помещение, но один из наказанных уже умер. Он отказался принять обратно сбежавших от унизительной зависимости, отдал их на растерзание кровососам. А когда кто-то заикался о милосердии, он сажал несчастного перед проигрывателем и включал один и тот же ролик, после которого выворачивало наизнанку, а потом спрашивал, действительно ли кого-то не устраивают практикуемые им наказания. Еще ни один не ответил, что не устраивают. Каждый старался работать как можно лучше, привлекать внимание как можно меньше и ни в коем случае не перечить ни директору, ни охране.

Когда Захар вошел в кабинет, горничная стояла у окна и смотрела куда-то в ночь. Может, тоже глядела на падающие звезды. Какие, интересно, чувства испытывает она, видя обломки гъдеанских эсминцев? Не то чтобы это интересовало его по-настоящему: и так примерно ясно, какие.

Она быстро обернулась и поклонилась. Молча. Этим она ему нравилась. Говорящая мебель — раздражающее излишество.

— Унтли, сделай кофе, — распорядился он. — И приготовь ванну. Прохладную.

Она опять поклонилась — две каштановые косы упали на грудь — и тихонько захлопотала. Захар сел за стол, отодвинув бумаги, нетерпеливо забарабанил пальцами, ожидая кофе. Горничная метнулась к нему с чашкой — множество юбок всколыхнулись волной. Красиво. Красивая, молчаливая и работящая женщина на своем месте — просто находка. Он отпил кофе, глядя в окно. Зажглись прожектора на карьере, и звездный блеск потускнел, отошел на второй план. Ортленна сейчас на пути домой. Не домой, конечно — на свой рудник, но как еще сказать? Вездеход бодро ползет по колее, а вокруг — безмолвная морозная ночь, а наверху — расписанный звездами медленно вращающийся купол неба. Наверное, она смотрит на него. Она знает толк в наслаждении красотой окружающего мира.

— Господин директор, ванна готова, — тихо пробормотала горничная.

Вначале он велел называть себя «господин Зальцштадтер», но она даже не пыталась выговорить его фамилию. Бестолковые гъдеане. Вот Ортленна выговорила с первого раза, как будто всю жизнь учила. Но при второй их встрече он предложил ей называть его Захаром.

— Хорошо, — откликнулся он, не оборачиваясь от окна. — Можешь идти спать, уберешь все завтра до моего прихода.

Ортленна подарила ему кристалл памяти с фотографиями и видеозаписями природы Нлакиса. Сама снимала, когда только приехала сюда. Четыре года назад эта планета была такой же прекрасной, как сейчас.

Он допил кофе, повернулся на крутящемся кресле и увидел, что горничная все еще здесь. Стоит тихо — хочет напомнить о себе, но робеет.

— Что такое, Унтли?

— Господин директор, — прошептала она, — почему вы со мной не спите?

Ну вот, сглазил. Мебель заговорила. Он нахмурился.

— А почему я должен с тобой спать?

— Ну, — она помялась, — вы же мужчина.

Хороший повод. Он окинул горничную оценивающим взглядом. Эстетического протеста не вызывает. Может, правда — завалить ее на стол, вон туда, где бумаг поменьше, задрать юбки, одну за другой, и?.. Нет, Роза убьет. С другой стороны, если она не узнает, то и не убьет, а от кого ей узнать? Он-то хвастаться не будет. Пару секунд он колебался. А каковы перспективы? Трахнуть и забыть — это в стиле Ван Рийна, перепробовавшего абсолютно всех здешних гъдеанок, не потому что все они были ему страсть как желанны, просто он считал, что статус начальника охраны обязывает. Но подобное совершенно не в его, Захара, характере. Ночь, другая, третья, потом она что-нибудь попросит для себя, потом начнет звать его каким-нибудь долбаным зайчиком или котиком, потом примется советовать… С женой он смирился, но от мебели такого не потерпит. Так что лучше и не затевать.

— Тебе нужен мужчина? — холодно переспросил Захар. — Могу позвонить начальнику охраны и попросить его позаботиться о тебе.

Эст Унтли сжалась и быстро проговорила:

— Нет, не надо, господин директор.

— Затронешь эту тему еще раз — так и сделаю, — предупредил он. — А сейчас убирайся спать.

Если бы Ортленна назвала его зайчиком или котиком, он бы не возражал. Пусть бы просила себе, что хочет, пусть учила бы его жизни, если пожелает. И пусть даже Роза его убьет — все равно ведь убьет, не поверит, что у него никого не было за всю командировку. Ортленна — не мебель. Она — деловой партнер, независимая и очень интересная дама. И он все чаще и чаще возвращался к ней мыслями. Если бы она предложила еще раз…

Но отчего-то ему казалось: не предложит.

— Сиди и не квакай, недотепа, — раздраженно буркнул Алексей Смирнов, командир ГС-крейсера «Хан Соло».

— Ты здесь не выступай, урод, — откликнулся вампир с экрана связи. — Тут тебе не дома, тут наша территория.

Сумеречник с бритой головой и длинным чубом был одет в плотный черный сайртак с красной полосой на плече. Капитан Нетханк Винт. Водила одного из латаных досветовых пепелацев, болтающихся вокруг Рая и делающих вид, что его защищают.

— Вся территория, которую ты можешь считать своей, находится у тебя в жопе, — парировал Смирнов. — Да и ту, если захочу, нарушу, — он изобразил красноречивый жест, показывающий, каким именно образом это будет происходить.

— Отросток у тебя еще не вырос, щенок, — процедил Нетханк Винт. Капитан был уже стар и имел все основания сказать так Смирнову. С точки зрения шитанн, этот коротко стриженый пепельный блондин был неприлично юн для своей должности.

Но тот с ним не согласился.

— Для тебя хватит. Территория-то невелика! — он хмыкнул. — Просрали все, что было. И флот просрали вдобавок. Охраняй вас теперь, будто заняться больше нечем!

Правда была обидной, и по сути не возразишь. Рай потерял флот и фактически проиграл войну Гъде. Надежда была лишь на то, что земляне зададут Гъде трепку и помогут тем самым Раю сохранить хотя бы собственную систему. Потому-то и торчал вблизи Рая земной крейсер — на тот случай, если кто решит обидеть союзника. Всерьез в это не верилось. Какой смысл добивать ослабленный Рай, коли Нлакиса у него уже нет? Сражаться надо с тем, кто теперь владеет Нлакисом — то есть с Землей. Но командующий приказал занять позицию у Рая, а приказы не обсуждаются. Вот и скучал Алексей, заполняя досуг вялым переругиванием с союзниками.

— Так охраняй, а не наезжай! — рявкнул Нетханк.

— А ты на меня не ори, старое чучело. Если впрямь наеду — мало не покажется.

— Не больно воображай о себе, землянин! Думаешь, круче тебя только кипяток? Ты один, а нас много! Зажмем в уголок и доберемся до твоего горла… а там и до жопы.

— Мама родная! — Алексей даже рассмеялся. — Ну вот что ты городишь, некрофил шизанутый?

— Сам ты чокнутый извращенец! Я твою маму в гробу видел.

— А я твою маму…

И в этот момент, прервав фразу на полуслове, запищал сигнал тревоги — и у шшерцев, и у землян.

— Чужие корабли!

— Восемь ГС-переходов!

— Восемь?!

Восемь — это чересчур. Это больше кораблей, чем осталось в эскадре Ена Пирана.

— Кто это?

Корабли показались из-за радужной занавеси, и аналитический отдел отозвался:

— Чфеварские драккары.

Нетханк выстрелил первым. Все-таки там, за заслоном, была его родина. Выстрелил, но не попал. Алексей присоединился чуть позже. «Хан Соло», слегка повернувшись, дал залп, сметающий все на своем пути. Шустрые драккары, небольшие, но маневренные, брызнули прочь с траектории выстрелов. Успели не все. Один из кораблей взорвался огненным цветком.

Адмирал Конг Ну Тоэ не ждал трудностей. Ему доподлинно было известно, что у системы Шшерского Рая нет блокирующей сети, наличие которой у Земли заставило отказаться от прямой атаки на эту планету. Земляне — параноики, но паранойя сыграла в их пользу. Земле не грозит неожиданная орбитальная бомбардировка. Рай более разумен и сдержан в своих расходах: поддержание блокирующей сети съедает бюджет средней страны. Нынче Рай поплатится за свою скупость.

Умом Конг понимал: не в скупости дело. Мало кому по карману такие дорогостоящие вещи. Это богатые ханты могут позволить себе подобное баловство. А родной Чфе Вар, к примеру — нет. И не то чтобы Чфе Вар беднее Земли… Просто расстановка приоритетов в разных мирах происходит по-разному. Земля тратит деньги, не считая, на вооружения и оборону, а в космопортах полно попрошаек, проституток и мошенников. Чфе Вар предпочитал вкладывать средства в социальную защиту граждан. Но и флот, конечно, держал, а как же. Флот — руки и ноги мира.

Раю руки и ноги практически оторвали. Ен Пиран постарался. Адмирал Конг заочно уважал своего гъдеанского коллегу. В последнее время о нем не было слышно, но Конг не сомневался: Ен Пиран еще даст жару землянам. Может быть, они с ним проведут и совместную операцию. Почему нет?

Сейчас дело за малым: вывести эскадру на орбиту беззащитного Рая и предъявить шшерцам ультиматум. Восемь драккаров вышли из прокола внутри райской системы, не ожидая сопротивления. Нет, к встрече с легкими досветовыми катерами, дрейфующими в окрестностях планеты, Конг был готов. Что несколько жалких тихоходов его эскадре? На один зуб.

Но жизнь полна фатальных неожиданностей. Первое, что увидел адмирал Конг, сориентировавшись после прокола — это грозно разворачивающийся навстречу ГС-крейсер Земли. Камзол моментально вымок от холодного пота.

Трусом он не был и панике не поддался. Но эта неожиданность относилась к разряду очень, очень неприятных. Райские тихоходы ни за что не смогли бы взорвать драккар с одного выстрела. Мощность у катеров не та: сколько дает их лазер, и сколько — турболазеры крейсера? Не сравнить.

— Рассыпаться! — приказал Конг Ну Тоэ, сохранив ясность ума и твердость голоса. — Не паниковать! Нас восемь, а он один.

Нас уже семь. Но об этом — нельзя. Надо поддержать капитанов, а не уронить их боевой дух.

— Мы должны его уничтожить, — только так, иначе он уничтожит драккары. — Не отвлекаться на побочные цели. Расходимся вокруг землянина и берем его в клещи!

Как же, будет он стоять и ждать, пока его возьмут в клещи. Крейсер сманеврировал, поливая огнем чфеварские корабли. На одном из них вспыхнул пожар, и тут же райские катера яростно налетели на подранка, принялись обстреливать. Он еще огрызался в ответ… Нет, пренебречь второстепенными целями не получится.

— Огонь по шшерцам, — распорядился он.

Драккары перенесли прицелы лазеров и пушек на катера. Один тихоход, не успев увернуться, развалился на части, второй… А крейсер, угрожающе приблизившись, нанес еще несколько ударов — как бы наобум. Флагман затрясся, дефлекторы жалобно загудели, но выдержали. А у кого-то — нет.

— Нетханк, уходи! — крикнул Алексей Смирнов, видя, как чфеварцы выкашивают катера. — Прячься за меня!

Старый шитанн вряд ли дожил бы до старости, если бы не понимал, когда геройствовать неуместно. Не было бы здесь «Хана Соло» — стояли бы насмерть, уничтожили бы один, а может, и два драккара, заплатив собственными жизнями. Но крейсер справится лучше. Для того Смирнов и торчал тут неделю, маясь скукой, от нечего делать дразня райских капитанов. Он прикроет отход уцелевших катеров и расправится с чфеварцами. Может быть. Потому что восемь драккаров, даже семь — это слишком много и для крейсера.

Три драккара, сверкая дефлекторами, слегка мерцающими от избытка энергии, окружили «Хана Соло», отражая его огонь. Хотят связать боем, понял Алексей, в то время как еще три корабля пойдут… куда? К Раю, можно и к гадалке не обращаться. А пускать их туда нельзя. Неизвестно, что эти бестии задумали, но уж точно не с цветами и не со словами любви они прутся. Алексей медлил. Сейчас он держит этих троих, у него выгодная позиция, он не дает им снять защиту, но если он погонится за теми — неминуемо подставится. А перехватить уходящих к Раю необходимо — кровь из носу.

Ни на секунду его не посетила мысль предоставить Рай своей судьбе и отступить перед превосходящими силами противника. Да, он не питал к шшерцам большой любви — не испытывать ненависти уже довольно для союзника. Ему было бы жаль, если бы с мирными жителями Рая случилось дурное, но и только. Сердце не щемило, кулаки не сжимались, хрустя и оставляя следы ногтей на ладонях. Это не его родина. Но у него имелась боевая задача, и он ее выполнит. Он не может подвести. Если он не сделает того, ради чего прохлаждался тут, то покроет позором весь ГС-флот Земли. Что это за хваленый флот, пойдут толки в Галактике, который не смог исполнить обязательства перед союзником, дорого заплатившим за помощь? Лучше смерть, чем стыд.

Алексей вывел три правых ускорителя на форсаж. На какое-то время ему удалось сбросить с хвоста троих ошарашенных чфеварцев.

Ускорители у крейсера хороши — если сравнивать с теми же гъдеанскими эсминцами или линкорами Рая, которых уж и не осталось. Но драккары тоже быстры. И они не собирались останавливаться и принимать бой. Они рвались к планете. А сзади гнались опомнившиеся, перебросив энергию с дефлекторов на двигатели. Алексей не преминул этим воспользоваться. Залп из кормовых пушек — и ближайший преследователь получил удар, от которого не смог оправиться. Но два других ударили в ответ, а «Хан Соло», вложив почти все в скорость, тоже не мог держать достаточно мощные щиты. Корабль тряхнуло, затем еще раз. Запахло горелой изоляцией.

— Ускорители? — коротко потребовал отчета Алексей.

— В норме.

«Хан Соло», мчась левым боком вперед, догонял троих чфеварцев, стремящихся к Раю. Но очень медленно. А два корабля сзади не отставали, поливая его из орудий. Чаще — промахивались, но и попадания были. Горелым тянуло все сильнее, корпус дрожал: то ли от ускорения, то ли попадания повредили несущие конструкции.

Алексей включил еще два ускорителя — задние, решительным поворотом рычага вывел мощность на максимум. Теперь корабль несся по диагонали, но какая разница? Главное — быстрее. Светлая точка планеты уже превратилась в диск.

— Мы тратим слишком много топлива, — заметил старший помощник.

Алексей стиснул зубы. Жан прав. В этой погоне они сожгут все топливо, а потом… Он мотнул головой, словно сбрасывая сомнения. Будет ли это «потом» — еще вопрос.

— Дистанция огня, — сообщил компьютер.

— Бьем! — отдал приказ расчетам Алексей. — Бьем на поражение без команды, по всем целям.

И это тоже — расточительный расход энергии. Той энергии, которую можно было бы дать на дефлекторы. Но экономить на атаке нельзя. Драккары не должны пройти.

И задний дефлектор просел. Крейсер содрогнулся так, что на миг померкло в глазах. Алексей ощутил привкус крови на прокушенном языке.

— Два кормовых ускорителя потеряны, — бесстрастно сообщила система.

Недрожащие руки Алексея забегали по пульту. «Хан Соло», сбившись с траектории, крутанулся вокруг оси, и он включил передние ускорители. Теперь корабль двигался кормой вперед. И настигал, все-таки настигал.

Один из преследуемых драккаров рассыпался на ослепительные брызги. Второй огрызнулся, плюнул зеленой плазмой.

— Черт!

— Кормовые лазерные батареи потеряны.

И два ионных потока сзади сошлись на обшивке «Хана Соло».

— Твою мать!

— Носовые лазерные батареи потеряны. Носовые ускорители потеряны.

Остались еще боковые модули. Алексей торопливо, но без суеты играл рычагами. Уцелевшие орудия били, не переставая. Один из задних драккаров превратился в пылающий шар, второй сбился с хода, и крейсер на трех левых ускорителях выскользнул из прицелов и вновь рванулся к тем, что впереди.

Уверенность адмирала Конга Ну Тоэ в превосходстве восьми над одним почему-то таяла. Только сейчас он до конца понял, что такое ГС-крейсер Земли, дитя конструкторской мысли агрессивных параноиков и кошелька сумасшедших мотов. Это чудовище потеряло больше половины ускорителей и больше половины орудий, внешние средства навигации, часть топливохранилищ, но и того, что осталось, было достаточно, чтобы упорно переть за флагманом Конга, точно на привязи, и продолжать сеять страх и смерть. Монстр горел, но не отставал. Два драккара — флагман и один сопровождающий — мчались впереди, пытаясь сбросить погоню с хвоста, еще один преследовал крейсер сзади. Три корабля против одного. Это же много? Если забыть о том, что недавно их было восемь.

Чтобы осуществить план координатора, достаточно одного. Хотя бы один должен прорваться к Раю и предъявить ультиматум. Это менее эффектно, чем если бы их было восемь, но в принципе возможно.

— Второй — на сближение с крейсером, — приказал Конг. — Свяжите его вместе с шестым. Я выполню задачу.

Второй помедлил. Он прекрасно понимал, что им жертвуют. Не ради спасения адмирала, конечно: репутация Конга Ну Тоэ во флоте была такова, что никто и подумать бы не мог об этаком. Ради того, чтобы закончить операцию и достичь цели. Чтобы все было не зря. Но как же мучительно сознавать, что тебя бросают врагу, как кость хищнику — чтобы отвлекся на пару минут. Осталось немного. Шар планеты придвинулся, стали уже различимы красноватые облака.

— Слушаюсь, — ответил он.

Вспыхнули ускорители, и драккар стал удаляться от флагмана, приближаясь к крейсеру и стреляя. Несколько секунд Конгу казалось, что ему сопутствует удача: по борту землянина разлилось белое пламя, крейсер завибрировал. Но нет, успех был лишь временным: ответный шквал огня зажег на месте драккара новую звезду и — что самое ужасное — захлестнул задние ускорители флагмана.

Пока Конг разворачивался, крейсер был уже совсем рядом. Надвинулся, паля в упор — непонятно из чего, по прикидкам Конга, все орудия с этого борта должны были уже прийти в негодность. Или он успел повернуться другим бортом? Безликие Боги, когда?

Флагману удалось слегка оторваться, увеличить дистанцию, визжа дефлекторами, теряя один расчет за другим, выжигаемые крейсером. Землянин снова задрожал: драккар стрелял в него сзади. По обшивке зазмеились разряды: видать, что-то замкнуло; в кормовом модуле раздался взрыв, еще один — и вдруг он отделился от корабля, идя навстречу преследующему драккару. Тот не успел отвернуть; столкновение и новый взрыв, охвативший весь экран. А скособоченный крейсер, плавясь и горя со стороны взрыва, приобрел под его действием дополнительное ускорение к тому, что выжимали его двигатели. Всей своей массой, лишь немного потерявшей при отстреле кормового модуля, он врезался в тщетно пытающийся отвернуть флагман.

Переборки сминались, как картонные, со свистом рвался наружу воздух. У Конга оставалось несколько секунд. Можно глупо броситься бежать к спасательной капсуле, чтобы все равно не успеть, а можно попытаться сделать что-то, чтобы погибнуть не зря.

Конг посмотрел на объемный, громадный шар с колышущимися облаками, занявший пол-экрана. В разрывах облачности — синее, красное, оранжевое. Ультиматума не получится, но хоть так.

Он нажал кнопку, выпуская ракету. Неважно, куда. Куда-то да попадет. Хоть в океан — цунами вызовет, и то хорошо. А в следующее мгновение Конг Ну Тоэ умер, раздавленный стенами рубки.

— Нетханк, — позвал Алексей. — Ты жив?

Два уцелевших катера, безнадежно отставшие от скоростных кораблей, плелись по направлению к Раю. «Хан Соло» был для них всего лишь точкой на грани видимости.

— Жив я, жив, — сварливо отозвался шитанн. — Сам-то как?

— Не очень, — Алексей не поддержал подначку. — Чфеварцев больше нет, Нетханк. Но один из них что-то запустил к поверхности. Можешь перехватить?

— Смеешься? Я в мегаметрах от тебя.

— Тогда передай на планету. Может, собьют.

— Сам и передай! — ох уж эти молодые, ничего не хотят делать самостоятельно. — Ты ближе.

— Я уже далеко, — что-то такое прозвучало в голосе землянина, отчего бывалому капитану стало не по себе. — Пока, Нетханк. Скоро свидимся, старик.

И замолчал. Связь оборвалась.

— Эй! — заорал Нетханк. — Землянин, ты чего? Слышишь меня, урод! Ты мне эти дурацкие шуточки прекращай! Эй, щенок! Куда ты пропал? Ты меня до инфаркта доведешь своими приколами! Альксейй!

Нетханк не верил до самого конца. Не хотел верить. Даже когда они подошли к Раю через полчаса и не нашли «Хана Соло», отказывался верить. Вокруг роились спасательные капсулы, и два катера принимали их одну за другой, снимали людей и отстыковывали: это же катера, а не крейсеры и даже не линкоры, у них нет ангаров для капсул.

— «Хан Соло» погиб, — сказали ему люди из первой же капсулы. — Крейсер уничтожил все драккары. С последним столкнулся, стал разваливаться, и капитан приказал эвакуироваться. Через некоторое время сцепившиеся корабли взорвались. Нет, успели уйти не все. Многие, но не все.

Он и тогда не сразу поверил. Лично встречал каждую капсулу и у всех спрашивал:

— Альксейй с вами? Где Альксейй?

Внизу, на поверхности планеты, вспучивался черный нарыв. Нетханк сообщил о ракете, и ее сбили над пустынными территориями Кенцца, но заряд сработал. От одного издыхающего чфеварца такая гадость! А если бы все восемь имели возможность это сделать? И они бы имели, если бы не «Хан Соло»!

У Нетханка разрывалось сердце. Капитан Алексей Смирнов казался ему совсем молодым. Жить бы да жить еще щенку. Мог бы выйти из боя, когда он стал принимать нежелательный оборот. Почему он не ушел? Но если бы он ушел, черных нарывов внизу стало бы больше. От двух до восьми. И он, Нетханк, и все его люди погибли бы: без крейсера чфеварцы вспомнили бы о других целях и не стали бы оставлять их за спиной.

Всю свою долгую жизнь Нетханк считал землян врагами. Эта вражда была унаследована от предков и пронизывала все бытие двух миров, от детских сказок до политики. Когда Криййхан Винт объявил о договоре с Землей, в это верилось с трудом. Умом, но не сердцем. К «Хану Соло», прибывшему для защиты Рая — якобы для защиты, как полагал про себя Нетханк, — он отнесся с подозрением, подсознательно ожидая от землян пакостей. Теперь он поверил — всей душой поверил, как и миллионы шшерцев, которых обошла стороной ядерная смерть. Но кое для чего уже поздно.

Скоро свидимся, сказал ему Алексей. Это вряд ли. Шитанн нерелигиозны. Переходя на иной план бытия, они обращаются в почву и воздух, растения и космическую пыль, журчание ручьев и звездный свет. Это не вера, это — знание. Но Нетханк допускал, что инопланетные религии имеют под собой основание. Не просто так ведь они придуманы? Кто знает, каков иной план бытия в иных мирах? Может, и таков, как рисуют их верования. Может, Алексей и попадет в свой рай — виртуальный мир наслаждений, где земляне с крестами обретают награду за прижизненные дела. Но сомнительно, что это тот Рай, где они могли бы встретиться — тот, чей диск, молочно-кровавый с синевой, занял весь экран обзора. Случайное созвучие, вряд ли что-то большее.

Не притрагиваясь к абсенту, Веранну отвесил сочувственный поклон.

— Тсета скорбит о погибших с «Хана Соло».

Салима кивнула и поправила бежевый головной платок.

— Многие из экипажа спаслись, Веранну. Райские катера их подобрали.

— Крейсер честно выполнил свой долг, — сказал посол Содружества Планет. — На восемьсот процентов без малого. Вся Галактика узнала, что Земля верна своим обязательствам и не отступит, какова бы ни была цена.

Он отпил из рюмки и резюмировал:

— Это может казаться удивительным, но не лишено своей внутренней логики.

Женщина пожала плечами.

— На войне как на войне.

Крейсер было жаль. И она уже знала, что капитана нет в списках выживших. Увы, никакая война без потерь не обходится. Криййхан Винт почти демонстративно заявил в Совете координаторов, что считает Алексея Смирнова достойным Золотого Солнца — высшей награды Рая — и готов выплатить его родным прилагающееся денежное пособие. Но вряд ли им от этого легче.

— Разные цивилизации ведут себя в войне по-разному, — заметил тсетианин. — Защитить союзника — логично и достойно уважения. Пытать пленных — отвратительно, хотя не стану отрицать, логика в этом может присутствовать. Однако бомбардировать населенную планету ядерной ракетой — бессмысленное варварство. Вряд ли этим возможно добиться чего-то для себя. Если бы Чфе Вар лишь пригрозил бомбардировкой, он мог бы выиграть раунд. Но пытаться ее осуществить было неумно. Это лишь укрепит жителей Шшерского Рая в их решимости воевать и победить. Чтобы запугать их, следовало либо обойтись грамотными угрозами, либо нанести более сильный удар, который полностью подорвал бы боевой дух противника и вытравил всякую мысль о сопротивлении.

Соображения гуманизма у тсетиан отнюдь не на первом месте. Если более сильный удар приведет к цели, почему бы его не нанести? Вести войну нужно с умом, а не с жалостью.

Салима была с ним полностью солидарна. Но право на сильный удар надо заслужить, чтобы не оказаться в глазах галактической общественности кровожадными дикарями. И каждый промах врага, каждая мелочь, ложащаяся пятном на его имидж, приближает Землю к обретению этого права.

Салима вовсе не думала, что Эл Танг Ри так безнадежно глупа. Старуха наверняка разработала план, который казался беспроигрышным. Скорее всего, она предполагала обойтись словами. Окружить Рай и потребовать чего-нибудь, угрожая поразить наземные цели, потерю которых Рай не мог бы себе позволить. Однако любой план живет лишь до тех пор, пока неучтенный фактор реальности не внесет в него коррективы. Чфеварцы нарвались на «Хана Соло», и он не дал им подойти к планете, а единственная выпущенная — вероятно, случайно — ракета вызвала больше возмущения, чем разрушений, задев самым краем безлюдный север владений Кенцца. Но тсетиане видят все по-своему. Мало ли кто чего хотел, важно, что вышло. А вышла, с их точки зрения, непристойная глупость.

Веранну допил рюмочку, закусил оливками и сыром и пояснил:

— Все это отнюдь не мои личные философствования, Салима. Это позиция Тсеты. Мой мир готов поддержать сторону, которую он считает правой и которая ему близка как по духу, так и территориально.

Салима слегка улыбнулась.

— Тсета собирается вступить в войну? Это хорошее подспорье. Но в чем ваша выгода? Чего вы ждете от победы?

В то, что Тсета будет сражаться за идею, дабы отомстить за обиженных и покарать обидчиков, Салима не верила. Это нелогично, а значит, неприемлемо для тсетиан.

Губы Веранну тоже сложились в улыбку. Он не намеревался пудрить землянке мозги дипломатическими иносказаниями, маскируя свои цели демагогией. Они очень хорошо знали друг друга. Зачем юлить?

— Мы поможем вам справиться с гъдеанами и чфеварцами, а вы пустите нас на Нлакис.

Салима сделала вид, будто размышляет.

— Пустим, — согласилась она. — На тех же условиях, что Шшерский Рай.

Конец ознакомительного фрагмента.