Наследница. Роман

Натали Свет

Цепь загадочных событий, бабкино молчание и странная женщина, преследующая героиню, заставляют ее обратиться к старому другу за помощью. Вместе они начинают распутывать клубок тайн, от которых порой приходят в ужас.Кто бы мог подумать, что так далеко заведёт ее невинное любопытство.Свалившиеся заботы заставляют быстро повзрослеть. Теперь она должна самостоятельно решать, как быть с тем, что так внезапно вошло в ее жизнь.

© Натали Свет, 2020

ISBN 978-5-4498-6937-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

На бегу, проглатывая чёрствый бутерброд, Лариска в грязных, раскисших после дождя, стоптанных башмаках, непонятного цвета и формы головном уборе и, задрипанном сереньком пальтишке, мчалась по очередному объявлению. Она нашла его в газете и, уже успев позвонить, была приглашена на смотрины. На вид ей было лет шестнадцать, но в прошлом году она успела перешагнуть двадцатилетний рубеж своей никчёмной, как говорила её бабушка, жизни. Куда бы она ни устраивалась, отовсюду её прогоняли. В лаборатории, где отработала всего лишь месяц, Лариска умудрилась разбить сосуд. В столовой, куда была принята подсобницей, опрокинула огромный бак с кипящим борщом, оставив без обеда рабочих. Даже лестничные клетки ей не доверили мыть.

— Ну, какая же из тебя работница? Тебя за шваброй не разглядишь, — глянув на неё, прошипел усатый мужик, в конторе. Тогда она очень рассердилась и даже нагрубила ему. За что была безжалостно выдворена за дверь.

— Хоть бы меня взяли! Хоть бы меня взяли! — Пульсировала мысль, в Ларискиной голове

— Ты меня возьмёшь на работу!!! — Выкрикнула она, злясь на то, что не могла освободиться от заклинания, которое как банный лист прилипло к её мозгу. Заметив, что на неё, изумлённо оглянулся молодой человек, уже открывший дверцу спортивного автомобиля Феррари, она, сгорбив и без того худенькие плечики так, что двумя острыми бугорками выступили ключицы, смущённо промямлила.

— Это я не вам.

— Ненормальная, — подумал он.

Молодой человек спешил домой, им была назначена встреча. Вот уже три месяца, как его домработница уехала к дочери в Испанию, оставив хозяйство. За это время его квартира успела превратиться в настоящую хижину, заскорузлого холостяка. В огромной раковине, были навалены горы грязной, с засохшими остатками еды, посуды. В холодильнике гулял сквозняк. Повсюду валялись носки, рубашки и всякая интимная мелочь. Беспорядок в квартире его не очень-то и волновал, а вот привыкший к домашней пище желудок, выражал протест после каждого приёма пищи вне дома. Прислушавшись к жизненно важному органу, молодой человек дал объявление в газету и стал ждать.

— У дверей вашей квартиры странная особа стоит. Я сказал, что хозяина нет, но она ответила, что ей назначили встречу, — сообщил сосед, встретившийся в магазине.

— Да. Возможно это ко мне. Спасибо, — глянув на часы, молодой человек поспешил к машине.

— Опаздываю. Нехорошо, — промелькнула мысль.

Воображение уже рисовало образ дородной женщины, который ассоциировался с бывшей домработницей. Поэтому, выйдя из лифта, он даже, не обратил внимания, на существо, скромно стоявшее в потёмках у окна.

— Я, наверное, к вам? — Пропищало существо. Оглянувшись, молодой человек с удивлением узнал ту, которую окрестил ненормальной.

— Вы по объявлению?

— Да. Это я с вами по телефону говорила. Вы мне время назначили. Вот я пришла, — у Лариски душа уходила в пятки, при мысли, что сейчас ей могут отказать. Она начала тараторить, не умолкая.

— Да я всё умею. Вы не думайте. Я уже работала в одной семье. Они были довольны, но потом они уехали и я вот без работы. Вы не думайте, это я с виду такая хлипкая, в самом деле, я всё умею, — прислушиваясь к Ларискиному лепету, молодой человек, брякнув ключами, открыл входную дверь.

— Проходите, — прервал бессвязную речь он.

Лариска прошмыгнула в квартиру. Стянув с головы подобие шляпки, несмело огляделась. Рыжие тяжёлые кудри, рассыпались по плечам девушки, оттеняя белизну лица. От волнения её вздёрнутый носик покрылся мелкими капельками пота. Она так волновалась, что готова была расплакаться. Сегодня это её пятая возможность устроиться на работу.

— Проходите, что же вы стоите?

— Я, не стою. Я, прохожу, — вновь, затараторила она, снимая башмаки, которые предусмотрительно вымыла у подъезда в мутной луже и протёрла носовым платком.

— Вы мне скажите, что надо делать, я всё умею. Вот и хозяева бывшие, у которых я работала, они бы мне рекомендацию дать могли, но понимаете, они уехали, — запинаясь, врала Лариска. Желание устроиться на работу и, иметь свои деньги было так велико, что во имя этого она готова была беспощадно врать.

— Что входило в круг ваших обязанностей и, сколько вам за это платили? — Внимательно посмотрев на Лариску, спросил молодой человек.

— Мне платили сто долларов, — намеренно пропустив первую часть вопроса, глядя в его глаза, продолжала враньё Лариска.

— Хорошо. У меня вам нужно будет держать квартиру в чистоте. Для этого есть вся необходимая техника. Стирать и гладить мои рубашки. И непременно готовить. Так как я предпочитаю ужинать дома. Я не привередлив, но каждый вечер на ужин должно быть приготовлено что-то свежее. Никаких разогревов пищи. Я отвергаю все эти штучки типа микроволновых печей. Работать нужно будет каждый день, как вы понимаете. Суббота воскресенье вы будете свободны. За это я вам буду платить двести пятьдесят долларов. Вас эта сумма устраивает?

Не поверив собственным ушам, Лариска от свалившегося на неё счастья, ещё до конца не осознав, как будет справляться с заданием, которое нужно выполнять ежедневно, потеряла дар речи. В её голове уже заработала бурная фантазия.

— Вы меня слышите? К стати! Я даже не знаю вашего имени. Вы меня слышите, леди? — Повторил вопрос молодой человек. Очнувшись от внезапно завладевших головой радужных мыслей, она радостно сообщила

— Лариска!

— Моё имя Иван. Фамилия Знойный, — он протянул руку и добавил, — ну что же, Лариса, будем знакомы. Завтра и приступайте к работе. А теперь идёмте, я вас ознакомлю с квартирой и покажу, как пользоваться техникой.

— А вам разве не нужен мой паспорт? — Вопросительно глядя на того, от кого теперь зависело её материальное положение, пролепетала Лариска.

— Паспорт мне ваш не нужен. А вот паспортные данные — это да.

— Так он у меня с собой. Я вам сейчас покажу, — вынимая руку из кармана, она выронила платок, который, спланировав, распростёрся на полу во всей серо-бурой красе. Смутившись, Лариска извинилась и с пунцовым лицом, мигом подняв платок, спрятала в карман.

— Вот мой паспорт, — с нарастающей силой ею овладевало желание, как можно быстрее покинуть квартиру.

— Я отсканирую ваш паспорт, а вы пока располагайтесь. Составите мне компанию за чашкой чая?

— Да я с удовольствием, ну понимаете у меня бабушка. Она волнуется. Мне надо бежать. Я в другом конце города живу. Понимаете, пока доберусь, уже будет очень поздно. Ошарашенная предложением — залопотала Лариска. Такого с ней ещё не случалось. В поисках работы она побывала во многих местах, но везде были такие высокомерные тётки и дядьки, что она не смела и, подумать, о том, что так может быть

— Спасибо вам. Но мне, правда, очень надо спешить. Бабушка переживает, — мямлила она

— Как скажете, — вздохнул Иван, — у меня сегодня вечер свободный. Мы могли бы всё, и обсудить, — не стал настаивать он. С того момента, как он увидел эту девушку, его преследовало странное чувство. Она казалась беззащитной, трогательной, и в то же время в ней чувствовался сильный сгусток энергии. Бывает человек хил физически, но дух в нём так силён, что несоответствие поражает. Именно такой Ивану и представлялась эта девушка. Он неплохо разбирался в людях. Такова была его профессия. Где-то в глубине, в самом закоулке души у него промелькнуло чувство непонятного родства с этой рыжеволосой девушкой, для которой сейчас главным в жизни было найти работу. Иван вспомнил себя. Такой же нелепый, такой же общипанный он был выброшен из детского дома во взрослую жизнь. Приходилось много работать, что бы позволить себе такую роскошь, как образование. Не спал ночами, разгружал вагоны, чистил снег, да и любая работа, которая подворачивалась ему, не была отвергнута. Отогнав грустные мысли, он улыбнулся и сделал ещё одно предложение.

— А давайте я вас довезу до дому. Где вы живёте?

— Ну что вы!! — Замахала руками Лариска, — я сама. Что бабушка может подумать? Нет! Я сама!

— Хорошо, хорошо, — торопливо согласился Иван.

— Так что? Завтра выходите на работу, Лариса? — Он протянул документ и открыл входную дверь.

— Жду вас в восемь утра. Обычно в девять я выхожу из дому. Не опаздывайте, пожалуйста

— Я не опоздаю, — позабыв попрощаться, пообещала она.

Выскочив из подъезда, Лариска вдохнула наполненный грозой воздух и под сильными порывами ветра и проливным дождём, поплелась к метро.

— Хорошо хоть станция рядом, — бурчала под нос она, вытирая лицо носовым платком, напрочь позабыв о том, что полчаса назад использовала его совсем в других целях. Метро поглотило её. Словно водоворот, нескончаемый людской поток, легко уносил хрупкую фигурку в тёмный бездонный омут. Сорок пять минут, Лариска добиралась до дому. Всё это время она размышляла, советовалась с собой, уговаривала себя. То ей казалось что хозяин, у которого она будет работать, какой-то странный. То успокаивала себя тем, что богатые люди не все одинаковы и есть другие, не похожие на тех, с кем ей доводилась встречаться. То, вдруг начинала бояться, что не справится с работой и, тогда плакали обещанные двести пятьдесят долларов. С этими мыслями, она и вошла в квартиру, где жила с бабушкой, всю жизнь. Родителей она не помнила. Бабка никогда не рассказывала о них. Она вообще была скупа на воспоминания. Строгость, в которой воспитывалась Лариска, казалась ей нормой. Она не была бунтарём. Если у неё заводилась подружка, то бабка тут же требовала знакомства. Лариска повиновалась и приглашала подружку в дом. После этого, подружки начинали избегать Лариску. Вначале она очень переживала, потом привыкла.

— Значит так и должно быть, — размышляла она, — бабушка ничего плохого не пожелает.

Училась Лариска неохотно. В классе была белой вороной. После окончания школы, получив аттестат и вздохнув с облегчением, устроилась в геологоразведочную партию. Минувшее лето она вспомнила с восхищением. У неё завелись настоящие друзья. О них Лариска не рассказывала бабке, но позволяла себе принимать их приглашения и делать вылазки на природу. Они жгли костры, играли на гитарах, распевали весёлые песни. Безвозвратно уходил день за днём. Бабка неустанно ворчала на неё.

— Никчёмная жизнь твоя. И ума у тебя нет. Все люди как люди, а ты и работы найти не можешь

Тут и начались Ларискины бесконечные мытарства. Однажды Бабка с горечью произнесла фразу, запомнившуюся ей навсегда.

— Хорошо хоть ты не в родителей своих пошла!

Лариска много раз пыталась вывести бабку на разговор, что бы узнать кто её родители, но всегда нарывалась на несокрушимую стену молчания.

Знакомства бабка ни с кем не водила. Жила замкнуто и очень скромно, с раннего детства приучая внучку к рукоделию. По много раз перешивались и перевязывались вещи. А к праздникам, бабка открывала внушительных размеров сундук и кряхтя долго копошилась в нём. Обычно из сундука доставался отрез ткани, и Лариске шилось новое платье. По представлению внучки, в сундуке было полно всякого добра, но ей заглядывать в него не позволялось. Бабка разрешала потрогать только то, что было вынуто из сундука. Потом, она аккуратно закрывала его на замок и надевала замусоленную тряпку с ключом от сундука на шею.

— Бабушка, ты где? У меня радостная новость, я нашла работу! — сообщила Лариска с порога в пустоту. В квартире было тихо. Сняв башмаки и расстегнув ветхое пальтишко, она скинула его и, повесив на крючок в коридоре, открыла дверь в ванну. Щёлкнув выключателем, чёртыхнулась.

— Опять лампочка перегорела, — с досадой произнесла она, ища в потёмках половую тряпку.

— Ты что там возишься, Лариска? — услышала она хриплый голос из комнаты.

— Я тряпку ищу. Наследила в коридоре. Грязи принесла. Дождина льёт!

— Так она в ведре, — последовал ответ.

Тряпка была найдена, Лариска вытерла пол, сняла мокрые носки, только потом прошла в комнату. Ступни её ног были красными и холодными. Чувствуя непреодолимое желание завернуться в тёплый плед и выпить горячего чая, она открыла шкаф, взяла с полки шерстяные носки и, натянула на озябшие ноги.

На плите уже во всю свистел чайник, когда в дверях появилась бабушка.

— Там в шкафу есть сушки. Ты поешь. Проголодалась, небось, за целый день, — ласково произнесла она.

— Ой! Лариска! Тебя где носило?!

— Я на работу устроилась, — прозвучало второй раз радостное известие.

— Куда в кочегарку ты устроилась? Ты на лицо то своё посмотри! На кого ты похожа?

Лариска, округлив и без того огромные, с длинными густыми ресницами зелёные глазищи, изумлённо уставилась на бабку.

— А что с лицом? — Проведя по щеке рукой, спросила она.

— Да оно у тебя, как у кочегара! — Лариска моментально поняла, откуда могла появиться грязь. Она начала истерично хохотать. Не понимая, что происходит, бабка достала из кармана фартука маленькое зеркальце и протянула внучке.

— На глянь вот, на себя красавицу, — Лариска взяла зеркальце и посмотрев в отражение залилась ещё громче.

— Я ехала с таким лицом в метро. Что люди про меня могли, подумать?

— И где ж ты так измазалась? Где тебя носило? — тут Лариска рассказала свою дневную историю. Не утаила и то, что ей обещано двести пятьдесят долларов.

— Лариска, да таких денег людям на заводах не платят! — Воскликнула бабка.

— Ну, это на заводе, бабушка. А то в домработницах, — многозначительно посмотрев на бабку, заявила Лариска.

— Ой, Лариска, чует моё сердце, не продержишься ты там долго. Ты ж ничегошеньки делать не умеешь. Всё у тебя из рук валится. Как же ты ему ужины готовить будешь, когда и яичницу поджарить не можешь. Обязательно всё у тебя подгорит. Может тебе на фабрику устроиться в пошивочный цех какой-нибудь? — Неуверенно предложила она

— Бабушка ты что, забыла, как мы с тобой рукавицы шили? День и ночь спину гнули! Сколько нам с тобой денег заплатили? Нет уж! Пойду в домработницы. Буду стараться. Таких денег мне не заработать в швейном цеху.

— Ну, как знаешь. Ты взрослая, тебе решать, — бабка налила заварку в бокал, положила чайную ложку мёда, и добавила кипяток.

— Садись, поешь. Согрейся. В такую погоду добрый хозяин и псину на улицу не выгонит, а ты с утра по такому ненастью бегаешь, — она погладила Лариску по голове.

— И причеши кудри. А то, как, растрёпа! Пойду, прилягу, — с этими словами она вышла из кухни. Лариска, обжигаясь, начала отхлёбывать горячий чай, хрустя сушками, предусмотрительно поставленными бабкой на стол в большом, из зелёного стекла блюде.

***

Зазвеневший в утренней тишине будильник, разбудил Лариску на самом интересном месте сновидения. Подскочив с кровати она опрометью бросилась в ванну, и протянув руку к выключателю вспомнила, что лампочка перегорела. Лихорадочным движением руки, в потёмках, нашла на полке зубную щётку и уже пустой тюбик пасты. Пытаясь выдавить из него хоть крохотную капельку ароматной вязкой жижи.

— Чёрт! Лампочка перегорела, паста закончилась, и денег нет! Всё в одно время.

— Ничего, это всё временно! — Мысленно успокоила себя Лариска. Наскоро умывшись и причесав непослушную копну волос, она уже натягивала брючки и тонкий свитер.

— Вот буду работать, — мы с бабулей заживём, — от этих мыслей у неё поднялось настроение и с видом победителя, Лариска отправилась на работу. Непогода отступила. На холодном осеннем небе появилось солнце. И только холодный ветер дул — пронизывая до костей. Шелестя листвой, Лариска пересекла двор, и увидев приближающийся автобус, ускорила шаг. Она могла бы до метро пройтись пешком, но пронизывающий ветер, заставил её скрыться в брюхе старого, с облезлой по бокам краской, автобуса. Сегодня Лариска не надела шляпку. Густые волосы, огненными волнами, обрамляли бледное веснушчатое личико.

— Девочка, пройди вперёд!! — Услышала она сзади требовательный, резкий голос. Лариска обернулась. Сзади, раздувая щёки, корячилась тётка, пытаясь втиснуть в двери большую авоську

— Мне выходить на следующей остановке, а пройти некуда.

— А мне что, тут ночевать прикажешь? — Завопила тётка, выпучив маленькие поросячьи глазки. Лариска вышла, что бы пропустить её вперёд. Двери автобуса закрылись, и он тронулся.

— Говорила тебе, пройди! А ты стояла, как вкопанная! — Начала отчитывать Лариску незнакомка. От гнева она раздувала обвисшие красные щёки и прерывисто дышала. Лариска оказалась причиной тому, что они обе остались стоять под пронизывающим ветром.

— Кто вас только таких плодит! — Тётка по всей вероятности униматься не собиралась. Лариска сгорбилась и поплелась к метро. Ждать автобус в компании толстой самодурки, ей совсем не хотелось. Пройдя несколько шагов, она услышала шум машины и брань, перемешанную с проклятиями, которые извергала из своего чрева толстуха. Она оглянулась и расхохоталась, подумав о том, что принятое решение идти пешком, было верным. Обрызганная грязью из-под колёс проезжающего автомобиля, тётка продолжала визжать, что было сил

— Чего смеёшься, рыжая бестия?!

Лариска прибавила шаг, и благополучно спустившись в метро, отправилась в направлении новой жизни.

— Я, рад, что вы вовремя. Здравствуйте, Лариса, — Иван выглядел умопомрачительно. В ладно сидевшем на его фигуре, тёмно-сером костюме и рубашке с галстуком, сегодня он выглядел не так как вчера. Таких мужчин, Лариска на улице не встречала. Они ездили на дорогих автомобилях, ходили в те рестораны, куда Лариска могла заглянуть только через стекло. У них была другая жизнь. Она Лариске была не доступна. О ней она могла только мечтать, или смотреть в сериалах по телевизору. Смутившись его проницательного взгляда, она буркнула.

— Здрасте.

— Ну, что же вы стоите? Проходите, Лариса. Я оставил вам деньги и ключи от квартиры на столе. Там и записка. Это для покупок. Уверен, вы быстро освоитесь, и будете хозяйничать самостоятельно. До вечера, — он добродушно улыбнулся, пожелал ей хорошего дня и скрылся за дверью.

— Оставшись, в не знакомой, квартире, Лариска осторожно, на цыпочках прошла в кухню. Окинув взглядом, поле своей деятельности, подошла к раковине и начала вытаскивать из неё посуду. Ещё вчера, Иван показал, как пользоваться посудомоечной машиной. С этим она справилась довольно быстро. Целый день Лариска занималась уборкой. Пылесосила, протирала пыль, чистила туалет и ванну, раскладывала по местам вещи. Квартира постепенно приобретала жилой вид. Наведя порядок, не без чувства гордости, прошлась по комнатам, и оставшись довольна проделанной работой, утомлённо присела в кресло. Теперь ей предстояло сделать самое сложное из того, что входило в обязанность. Скудная пища, к которой она привыкла, не давала воли фантазии и Лариска решила приготовить на ужин жареную картошку. Это блюдо было одним из её любимых. Лариска поднялась, быстренько накинула пальто, и выскочив в коридор, захлопнула дверь. Перепрыгивая через ступеньки, несясь словно ветер, чуть не сбила с ног мужика, нёсшего телевизор.

— Куда летишь-то? Чумная!

— Извините, я нечаянно.

— Ходят тут всякие, покоя нет. Замки надо в подъезде ставить, что бы носило приблудных, — неслось ей в след. Вид Лариски в её сереньком пальто и стоптанных башмаках, конечно, был далёк от того благополучия, о котором обычно судят по одежде.

— Я не приблудная, — огрызнулась она.

— Иди, иди! Не приблудная! Вот поставим замки на дверь подъездную, тогда и покой от вас будет! — грозно пообещал мужик. Лариска услышала лязг ключей и уже еле слышное ворчание. Выскочив из подъезда, она осмотрелась по сторонам. У дома в небольшом сквере гуляла с детской коляской молодая мамаша, время от времени погладывавшая на тропинку, ведущую к метро

— Извините, пожалуйста, — мамаша оглянулась, и с интересом посмотрела на Лариску.

— Вы мне?

— Да. Я работаю тут первый день. Не могли бы вы мне подсказать, где у вас по близости продуктовый магазин?

— За угол дома повернёте и сразу увидите, — ответила мамаша и найдя предлог, что бы завести разговор, она спросила.

— А где вы работаете?

— Я по найму. Домработницей.

— А., — протяжно произнесла мамаша, — вы, наверное, у Ивана работаете? У него раньше работала Ксения Владимировна. Она уехала к дочери в Испанию, да что-то не возвращается. Одинока она была. Дочку одна поднимала. Наташка-то её замуж в Испании вышла. Так, может, и Ксения Владимировна жениха нашла на старости лет, — рассуждала мамаша.

— Иван ей очень симпатичен был. Она его хвалила. Работой своей довольна была. Про Ивана говорила, что не жадный он, не то, что её бывшие хозяева. Так что вам повезло, — окинув Лариску с ног до головы оценивающим взглядом, заключила молодая мамаша.

— Спасибо вам! Мне бежать надо, — съежившись от, более чем, откровенного взгляда, Лариска развернулась и зашагала в указанном направлении.

— Странная особа, — тихо прошептала мамаша, — и как только таких замухрышек на работу берут?

— Завернув за угол, Лариска почувствовала, как под ногами зачавкала грязь. Приходилось идти по тропинке, раскисшей после вчерашнего дождя и превратившейся в настоящее месиво из опавших листьев и грязи. Отрезок пути был коротким и миновав его, Лариска принялась счищать налипшую на подошвы, на глазах разваливающихся башмаков грязь. После этого вошла в магазин.

— С вас семьсот двадцать рублей, — назвала сумму кассирша, которую требовалось заплатить. Лариска так и ахнула.

— А вы правильно посчитали? — цифра показалось ей очень большой.

— Девочка, не задерживай, — прогремел сзади голос. Кассирша обижено поджала пухлые, накрашенные ярко оранжевой помадой губки, брезгливо протянув Лариске чек, сказала

— Вот ваш чек, проверяйте, — отойдя от кассы, Лариска, шевеля губами, производила подсчёт. Убедившись, что её не надули, подняла тяжёлую сумку и отправилась готовить ужин. Преодолев путь до дома, остановилась, что бы снова очистить от грязи башмаки. Мамаша в парке продолжала катать коляску с ребёнком, только теперь она уже была не одна. Рядом, прохаживался высокий мужчина, в роговых очках и защитного цвета куртке. Приметив Лариску, мамаша, видимо что-то сказала спутнику, после чего он повернулся и бесцеремонно оглядел Лариску, но та озабоченная своими мыслями, не обратив на них ни малейшего внимания, скрылась в подъезде. Вызвав лифт, Лариска, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждала. В подъезде гулко раздавались голоса. Похоже, перевозили вещи. Наконец всё стихло. На верхнем этаже хлопнула дверь, и лифт пополз вниз.

— Ой, ты какая козочка! Не хочешь прогуляться? — Дыхнув Лариске в лицо водочным перегаром, смешанным с табаком, и приправленным селёдкой с луком, — промямлило бесполое существо с серьгой в ухе и ярко малиновым гребнем на голове. Оно буквально выпало из дверей лифта на Лариску. Шарахнувшись в сторону, от неслыханной наглости она забилась в угол.

— Ну, чего стоишь, козочка! Прогуляемся? — Существо икнуло, потом со словами, — я тебя забодаю, — двинулось на Лариску.

— Пропустите меня! — истошно закричала она.

— А у козочки-то голосочек есть. А я думал глухонемая. Да ты дикая! А мне дикие нравятся! — И не думая пропускать Лариску к лифту, «малиновый гребень» навалился на неё, тяжёлым телом придавив к стене. Слюнявый, вонючий рот искал её губы. Лариска забилась, словно выпавший из гнезда птенец. Наконец ей удалось вырваться, и она понеслась, по ступенькам, подгоняемая страхом, в надежде успеть открыть дверь. На ходу вспомнив, о сумке с покупками, она ещё больше запаниковала, и перегнувшись через перила, посмотрела вниз. Превозмогая страх, граничащий с паникой, тихонько начала спускаться. «Малиновый гребень» исчез вместе с сумкой. Лариска выскочила во двор. Ни молодой мамаши, ни её спутника, во дворе тоже не было. Простояв в немом оцепенении, минут десять, Лариска вернулась в подъезд, и вспомнила, что ключи от квартиры остались в исчезнувшей сумке Слёзы брызнули из её глаз.

— Никчёмная я. Никчёмная моя жизнь, — причитала Лариска.

В подъезде стояла мёртвая тишина, и только Ларискины всхлипывания время от времени нарушали её. В горьких раздумьях она провела целый час. Дырявые башмаки, и тонкое пальтишко, не успев за ночь, как следует просушиться, совсем не грели. Прислонившись к стене, она сидела в тёмном подъезде, не в силах пошевелиться.

Почему вы здесь, Лариса? Почему плачете? — Отнимая от заплаканного лица, её холодные негнущиеся кисти рук, спросил Иван, присев на корточки

— Моя бабушка мне всегда говорила, что я никчёмная. А я не верила ей. Старалась изо всех сил ей доказать, что я не такая. А теперь я и сама знаю, что я никчёмная, — рыдала Лариска. Почему только со мной происходят всякие истории? Почему? — солёные горькие слёзы катились ручьём из её глаз.

— Успокойтесь, Лариса. И расскажите, что с вами случилось? — Иван поднялся, увлекая её за собой.

— Проходите, — он включил свет

— Какая вы молодец, Лариса! Я не узнаю свою берлогу. Сразу чувствуется, хозяйка! — Она всё ещё вытирала катившиеся слёзы, но куда-то исчез страх. От улыбки и слов Ивана ей стало хорошо и спокойно, и она скупо улыбнулась, смахивая рукавом остатки слёз

— Я старалась, — прошептала она

— Ну, что же вы стоите? Проходите, — Иван успел снять пиджак, аккуратно повесив его в шкаф. Лариска замерла. Сейчас ей предстояло рассказать о том, что ужина, денег и ключей от квартиры нет.

— Я хотела вам сказать — робко начала она.

— Проходите, Лариса. Вы так и будете стоять в коридоре? — Перебил Иван, помогая ей снять пальто.

— Я должна вам рассказать, — она почувствовала, как к лицу прилила кровь, и больно застучало в висках.

— Понимаете, я положила ключ от квартиры в сумку, а этот с гребнем, он напал на меня в подъезде и украл сумку, — Лариска готова была разрыдаться вновь.

— Я в магазин ходила, купила всё, что вы мне велели, а этот с гребнем, он украл сумку. Уяснив из её бессвязной речи, что ключ от квартиры утерян, Иван попросил.

— Вы успокойтесь и расскажите всё по порядку. Что с вами приключилась?

— Я пошла в магазин за покупками. Всё, что нужно, купила. У меня и чек есть, — Лариска шмыгнула в коридор, и вернувшись в комнату, протянула Ивану скомканный кусочек бумажки.

— Хорошо, что я его в сумку не положила. А ты бы вы мне вообще не поверили. Понимаете, этот с гребнем, он напал на меня в подъезде. Я вырвалась и убежала, а сумка в низу осталась, у лифта. Я вернулась за ней, а он её украл, — закончив, Лариска потупила взор. Она выглядела такой несчастной, что Иван, мало понимая из её бессвязного рассказа, кто такой с гребнем, сейчас размышлял над тем, как выкроить время для переезда в новую квартиру, купленную несколько месяцев назад. В силу его постоянной занятости, она пустовала в ожидании хозяина.

— Я давно хочу переехать из этого дома, но всё не мог для переезда время найти Видимо с вашей помощью, я сделаю это гораздо быстрее.

— Ну, что Лариса, будем переезжать в новую квартиру? — Он подмигнул. В его глазах не было и намёка на то, что он сердится. Лариска, не ожидавшая подобной развязки, встрепенулась, и затараторила.

— Да я с удовольствием. Я это. Я, конечно, вам помогу, — сидя в подъезде, она уже попрощалась двух сот пятью десятью долларами, а тут её звали в новую квартиру, да ещё нуждались в её помощи. Она не верила собственным ушам. Уже сейчас, немедленно, забыв о том, что с ней приключилось, готова была собирать и паковать вещи.

— Вы не думайте, я буду стараться, — вновь затараторила она, — А когда вы будете переезжать? — Её большие зелёные глаза не могли скрыть той радости, которую она испытывала.

— Вот завтра, и начинайте паковать вещи. А сегодня вы позволите вас отвезти домой? — Иван лукаво прищурил глаза, — раз уж так вышло с ужином, мы должны, где-то перекусить.

— Так что, едем? — он поднялся и не терпящим возражений тоном добавил, — едем!

— В небольшом ресторане, куда они прибыли, свободных столиков почти не было, но им удалось занять место у окна. Официант с коротко остриженными, торчащими ёжиком и напомаженными волосами, мельтешил, снуя между посетителями, разносил дымящиеся, аппетитные блюда. Сказав, — добрый вечер, — он проворно положил перед ними меню, и скрылся в направлении кухни. Лариска, не смело, взяв кожаную папку, с вытесненным названием ресторана, открыла её. Шевеля губами, она искала нечто приемлемое по цене, но видимо ничего не найдя, положила на стол, и смущённо насупившись, произнесла

— Я это. Я пойду. Я сама доберусь. В её карманах гулял ветер, если не считать тех двадцати рублей, которые она берегла как зеницу ока, что бы купить зубную пасту и лампочку. Бабушка утром сунула ей эти деньги, предупредив, что они последние.

— Лариса, давайте с вами договоримся так. Я вас сегодня угощаю, а вы, когда получите первую зарплату, угостите меня. Согласны? — Глаза Ивана были так добры, что Лариска не найдя в себе сил перечить, да к тому же будучи голодной, согласилась, кивнув рыжей гривой. К тому же ей очень понравилось предложение Ивана, угостить его с первой зарплаты. Спустя минут двадцать, она уже уплетала за обе щёки лосося, запечённого с сыром и щедро сдобренного зеленью. Оглядываясь по сторонам, успевала разглядывать ресторанную публику, к которой в этот момент принадлежала и сама. Вспомнив о том, что хотела на ужин кормить Ивана жареным картофелем, Лариска улыбнулась мыслям, и вслух смущаясь, произнесла.

— А я сегодня вам на ужин хотела картошку пожарить.

— Отлично! Я очень люблю жареную картошку. Да ещё с солёным огурчиком! — Мечтательно воскликнул Иван.

— И я люблю. Мы с бабушкой часто картошку едим. Мы и жарим её и варим и запекаем, — она вдруг погрустнела. Иван сразу всё понял. В его жизни было и такое время, когда ему приходилось голодовать.

— Лариса, у меня к вам ещё одно предложение. Только сразу хочу попросить вас не отказываться. Лариска с полным ртом уставилась на своего работодателя.

— Мы сейчас с вами поступим так. Закажем для вашей бабушки ужин, который вы выберете, — не дав ему договорить, Лариска замахала руками, привлекая внимание посетителей.

— Ой, нет. Что вы! Бабушка мне дала утром деньги, и сказала что это последние. Я не могу их потратить на ужин. Мне нужно купить лампочку и ещё зубную пасту.

— А бабушку свою вы можете угостить ужином в счёт зарплаты? — Хитро предложил Иван Лариска, на минуту задумавшись, рассмеялась.

— Могу!

— Ну, тогда что, заказываем?

— Заказываем! — в тон ему, игриво согласилась Лариска, тут же позабыв о том, что говорила, пять минут назад. Ведь теперь она имела работу, и зарплата позволяла преподнести бабушке сюрприз.

— Подъезжая по адресу, названному Лариской, Иван вдруг почувствовал, какое-то непонятное беспокойство. Ему вдруг начало казаться, что очень давно, он уже был в этом дворе, он помнил этот поворот, помнил этот, теперь облезлый, но когда-то, выкрашенный светло-зелёной краской дом.

— Вы, на каком этаже живёте, Лариса? — Оторвавшись от выплывших, из глубин памяти мыслей, спросил Иван.

— На третьем. Сколько себя помню, столько лет в этом доме и живу, — она задрала голову, выглядывая из окна автомобиля.

— Вон видите окно на третьем этаже, с голубыми шторками — это бабушкина спальня. Не спит, ждёт меня, — с чувством гордости произнесла Лариска. Иван не торопясь, вышел из машины и задумчиво посмотрел на серое от пыли в деревянной раме окно. Он не понимал, что с ним происходит. Но всё, что он видел вокруг, ему было до боли знакомо

— Ну, я побежала. Спасибо вам! — Оторвала его от раздумий Лариска. Она протянула узкую, тёплую ладошку и ещё раз поблагодарив, вбежала в подъезд.

***

Бабка и с утра пребывала не в духе. Вчера вечером, Лариска принеся для неё ужин, в пластмассовой коробке, была уверена, что порадует бабку, но вышло всё не так, как она ожидала.. Бабушка начала ворчать и отчитывать Лариску, за то, что, не заработав ещё и копейки, она транжирит деньги на барскую еду, а ходит в дырявых башмаках.

— Бабушка, ну хватит! — В сердцах, воскликнув, попросит Лариска.

— Чего хватит? Взрослеть надо! Как пойдёшь на работу? Ты посмотри на свои башмаки! Они же совсем развалились. Завтра мои наденешь. А то босиком домой притопаешь, — отрезала бабка. Развернувшись, оставив Лариску в одиночестве, она зашаркала тапками в сторону спальни.

— Ну что? Проснулась, никчёмная? — утром обратилась к Лариске бабка, когда та вышла из своей комнаты

— Башмаки твои ремонту не подлежат. Вот дотянем до пенсии, надо будет тебе обувь какую никакую подобрать. А пока, в моих ходи. Я дома посижу, — повторила бабушка вчерашние слова.

— Не забудь сегодня лампочку купить, и пасты зубной. Деньги то целы у тебя? — Подозрительно прищурив старческие, в морщинках глаза спросила бабка, когда Лариска вышла из ванны, вытирала полотенцем лицо.

— Да целы. Целы! Не тратила я денег!

— Ну, вот и хорошо. А тон свой для своих детей будущих прибереги. Со мной таким тоном не разговаривай, — продолжала нудить бабка.

— Что ты бабушка с вечера завелась. Я ж как лучше хотела. Тебе не угодишь! Лариска, уже одевшись, впихнула ноги в бабкины туфли. Размер обуви внучки и бабки совпадал, но разношенные полной ногой бабушки башмаки, на Ларискиной узенькой ножке, напоминали калоши. Она несколько раз прошлась по комнате. Убедившись в том, что бабкины башмаки, если идти осторожно, не свалятся с ног, набросила пальто, и на ходу крикнув

— Я побежала, бабуля! До вечера! — Хлопнула дверью.

— Бабка подошла к окну, раздвинула ситцевые, вылинявшие занавески и посмотрела во двор. Обходя сырые места на асфальте, Лариска неуклюже, шла через двор. В её движении было что-то необычное. Она как-то странно переставляла ноги, и бабка поняла, что внучка просто боится потерять обувь. Лариска спешила. Выйдя из двора, разочарованно посмотрела вслед удалявшемуся скособоченному автобусу. Замешкавшись, она опоздала и зелёный с белой полосой ЛИАЗ, показал ей хвост из дымки выхлопных газов. Скрючив пальцы ног в башмаках, надеясь таким образом удержать обувь, Лариска прибавила шагу. Она подумала о том, что лучше бы уж надела свои дырявые туфли но, вспомнив плохое настроение бабки, в котором та пребывала со вчерашнего вечера, быстро отогнала от себя эту мысль.

— Доехав до нужно остановки, Лариска вышла из метро и свернула к дому. По тротуару, сплошным нескончаемым потоком шли люди. Они все спешили. Люди, были все разные, и нетрудно было догадаться, к какой категории общества они принадлежат. Это были и студенты, и рабочие и служащие. Кто-то из них, проходя мимо Лариски, оставлял за собой шлейф парфюма, и его одежда говорила о том, что этот человека работает в конторе. Лариска с удовольствием потягивала воздух тонкими ноздрями, впитывая незнакомый, но будоражащий воображение запах. Кто-то обдавал её клубами табачного сизого дыма, от которого она старалась увернуться. Были и такие, которые, как казалось Лариске, только что, вскочив с постели, не умывши лица, мчались в неизвестность. Вдруг в парке, где вчера прогуливала малыша молодая мамаша, между редко посаженных деревьев, она увидела, как мелькнул ярко малиновый гребень. Она остановилась. По телу пробежала дрожь. Лариска, ещё не осознавая, что намерена предпринять, направилась к деревьям. Тихонько подкравшись и остановившись за одним из них, так, что бы оставаться незамеченной, прислушалась. Разговаривали двое. Лариска узнала голос того, с малиновым гребнем.

— В сумке были ключи. Они точно от квартиры. Хату надо сегодня брать. Я вычислил, эта девка в работницах у того буржуя, что живёт в подъезде Суслика. Ну, помнишь, что на Феррари разъезжает?

— Ты уверен? У него какая-то тётка работала, — засомневался второй.

— Говорю же тебе! Я когда из подъезда сумку вынес, здесь в парке, Машка с ребёнком и мужиком своим торчала. Я слышал, как она ему про эту девку говорила. Что, мол, новая работница у соседа. И ещё говорила, как, мол, на работу таких замухрышек берут. Она недавно работает. На неё всё и спишут

— А тебя видели?

— Нет. Я хоть и загашенный был, но соображал. Стороной их обошёл. Да нет, не видели они меня, — как будто убеждая себя в том, что говорит, произнёс гребень.

— Ну, смотри. А то Суслик узнает, что без него хату взяли, да ещё в его подъезде. Хана нам!

— Дык я чё. Я всё понимаю, — гребень шмыгнул носом.

— Её надо выманить из дому, я уже придумал, как всё обстряпать, — они резко замолчали, потом стали шептаться, их видимо спугнул мужчина с собакой. Лариска замерла, когда огромных размеров, чёрный пёс, подбежав к дереву и вильнув хвостом, стал обнюхивать подол её ветхого пальто

— Домой, Индус! — Услышав зов хозяина, собака ещё какое то время покрутившись у Ларискиных ног, понеслась в сторону дома. Вздохнув с облегчением, она напрягла слух. Шорох опавших листьев под ногами удалявшихся людей, становился всё тише. Лариска выглянула из своего укрытия и увидела двух парней. Один из них, был тот самый Малиновый гребень. Второй, маленького роста, на коротких кривых ножках, в куртке доходившей ему почти до колен и огромным лысым черепом. Гребень называл его — Косой. Возможно, это было связано с косоглазием. Разглядеть лица второго, Лариске не удалось. Засунув руку в карман, она нащупала запасные ключи, полученные вчера от Ивана. Быстрым решительным шагом Лариска отправилась к дому. Зайдя в подъезд, в раздумье поднялась в квартиру, открыла дверь, и присев в коридоре на круглый пуфик и продолжала размышлять.

— Эти двое, решили ограбить квартиру. Ключ у них есть. Что же мне делать? — Запаниковала она

— Если я не открою, а притаюсь за дверью, то они сами войдут. А если в милицию обратиться? Да, но что я им скажу? Подумают что я не нормальная, — в следующий момент Лариску посетила гениальная мысль. У неё были друзья. Они и могли ей помочь в этой необычной ситуации. Лариска схватила трубку телефона, набрала номер и с нетерпением стала ждать. Довольно долго трубку никто не поднимал, но потом послышался шорох и сонный голос произнёс

— Алё. Вас слушают.

— Веня, это я Лариска, — торопливо проговорила она.

— Лариска! — Голос стал бодрым, — рад! Весьма рад слышать!

— У меня тут понимаешь, Веня. У меня тут такая ситуация. Меня ограбить должны! Мне помощь нужна, — затрещала она. В трубке наступила тишина, потом Веня громко рассмеявшись, спросил

— Лариска, и кто же это собрался грабить тебя? У какого ненормального завелась такая идея? Ты что, в лотерею миллион долларов выиграла? Или прынца себе нашла? — Веня специально сделал акцент на букву ы. Он шутил, зная Ларискину никудышность. Они и любили её за то, что она была не такой как все. В ней слишком много ещё было детской непосредственности и искренности. Как любой ребёнок она много фантазировала. Отработав с ними лето, она смогла их всех влюбить в себя. Не сделав для этого, ровным счётом ни чего. Она просто была такая как есть. Была сама собой.

— Ну, в общем, понимаешь, в общем, это. То есть не меня. А моего хозяина, у которого я сейчас работаю. В общем, понимаешь, я сейчас домработницей работаю. Меня вчера ограбили, а сегодня хотят квартиру ограбить.

— Погоди, погоди. Давай всё по прядку. Кто тебя вчера ограбил?

— Гребень малиновый, он на меня вчера в подъезде напал. Украл сумку с покупками, а там ключи были. От квартиры, понимаешь?

— Я понимаю, только то, что вообще ничего не понимаю. Где ты сейчас? — Веня по напуганному голосу Лариски вдруг понял — она не шутит. И ей действительно может угрожать опасность. Спросив адрес, по которому находилась Лариска, он коротко сказал.

— Жди. Я буду через час.

— Осторожно положив трубку, Лариска прислушалась. В квартире было тихо. Она сняла пальто. В подъезде хлопнула дверь лифта, и в дверь квартиры стали звонить. От страха, сжавшись в комок, Лариска ойкнув, присела, и не шелохнувшись ждала. Раздавшийся телефонный звонок, и вовсе испугал её. Бросившись в комнату, она схватила трубку и шёпотом произнесла.

— Алё.

— Доброе утро, Лариса, — бодро прозвучал голос Ивана, — я вас не дождался, что бы предупредить. Должны приехать из службы по перевозкам. Будут паковать вещи. Я подумал, так быстрее будет. Вы не пугайтесь, они уже скоро должны быть. До вечера.

Лариска только открыла рот, что бы рассказать Ивану о грабеже, но в трубке послышались короткие гудки. Она подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял мужчина. Лицо его Лариска не разглядела, подумав о том, что это рабочие из службы по перевозкам, смело, открыв дверь, тут же замерла от страха.

На пороге стоял Коротышка, которого она утром видела с Гребнем. Лариска, тут же попыталась закрыть дверь, но Коротышка подставил ногу.

— Здравствуйте. Я из санитарной службы. Мы проводим дезинфекцию. Он достал какое-то удостоверение, которым видимо неоднократно пользовался в целях краж, и сунув его под Ларискин нос, продолжал

— Вам необходимо пойти сейчас и купить средство в аптеке, — с этими словами он протянул ей листок бумаги, на котором зелёным карандашом было нацарапано название дезинфицирующего средства.

— Да, но я сейчас не могу, — Лариска снова попыталась закрыть дверь.

— Меня это не интересует. Вам необходимо провести санитарную обработку. У вас в подъезде висело объявление, но вы не выполнили указания. Вы что? Хотите, что бы у вас крысы в квартире завелись? Все соседи сделали, а вы нет. Мне некогда с вами тут разговоры разговаривать. У меня ещё куча работы, и прошу меня не задерживать. Идите за средством, я подожду, — Коротышка так правдиво говорил, что Лариска в какой то момент подумала, уж не обозналась ли она? Но, вспомнив, что именно они её хотели выманить из дому, начала лепетать.

— Я тут работаю. Мне хозяин, ни каких указаний не давал. Я ему позвоню, если он разрешит, то мне то что? Я сбегаю, мне не трудно, — пошла на хитрость Лариска. Она хотела захлопнуть дверь, во что бы то ни стало, но Коротышка, подставив ногу, так что бы ей это не удалось сделать, сверлил её косыми глазками.

— Не надо звонить, это отнимет время. Езжайте в аптеку, как все! И не морочьте мне голову. Попадутся же такие! Все травят, а этой разрешение надо! — Заорал он. Понимая, что от него просто так не отделаться, Лариска сняла с вешалки пальто, накинула на плечи, и торопливо сунув в башмаки ноги, вышла на площадку. Захлопнув дверь, она посмотрела на Коротышку.

— Идите же! — Нервно прикрикнул он. Не на улице же мне торчать в ожидании вас! — Он сделал реверанс, — я вот тут и посижу, — с этими словами, он присел на ступеньку, где вчера вечером, обливаясь слезами, Лариска ждала хозяина.

— До ближайшей аптеки вам минут пятнадцать. Пока то да сё, ждать мне вас минут сорок, а то и час. И всё оттого, что вы не выполняете указания санитарных органов. Отнимаете у честных тружеников драгоценное рабочее время, — Косоглазый поднял толстый, короткий, указательный палец к верху. Надежда Лариски на то, что скоро должен появиться Веня, была настолько искренней, и она была ей настолько увлечена, что, пробегая мимо мужчин в синих комбинезонах, не обратила на них ни малейшего внимания.

— Девочка, на каком этаже у вас сто тринадцатая квартира?

— На восьмом, — не оборачиваясь, бросила она

— Чёрт, и что у них с лифтом? — пробурчал один из мужчин.

Уже выскочив из подъезда, Лариска остановилась.

— Так сто тринадцатая квартира — это же моя! Вот, дура полоумная! — Обругала она себя в слух и понеслась обратно. Лифт действительно не работал. Лариска, прыгая через ступеньку, потеряла башмак, который, слетев с ноги, упал в лестничный проход и приказал долго жить. Что есть духу, она снова понеслась вниз.

— Да куда ж ты так летишь? Тебя уже ограбили? — Поймав Лариску за руку, изумлённо — вопросительно воскликнул Веня.

— Нет ещё! Но уже грабят, — запыхавшись, сообщила Лариска.

— Я сейчас, — оставив друга стоять с открытым от удивления ртом, Лариска в одном башмаке, поскакала по ступенькам. Бабкин башмак, благополучно приземлившись на площадке первого этажа, сиротливо валялся в углу. Трясущимися от волнения руками, она натянула его на ногу и снова помчалась в верх. На ходу, схватив Веню за руку, который как вкопанный стоял между третьим и четвёртым этажом, она со словами

— Быстрей! — Увлекла его за собой.

— Спускавшиеся с верхнего этажа рабочие с недоумением в полголоса, говорили между собой.

— В конторе, наверное, ошибка произошла, — сказал тот, что шёл первым.

— Всё возможно. Но у меня первый случай по ложному вызову.

— Нет! Вызов не ложный! Это в квартире грабёж! — Крикнула Лариска, — идёмте с нами! — Рабочие переглянулись, потом, тот, что шёл первым, — сказал.

— Вот и я думаю! Публика в квартире, какая-то странная. Идёмте, — вдруг согласился он. Второй безмолвно последовал за ним. Лариска подошла к двери и вставила ключ в замочную скважину. Толкнув дверь, услышала возню. В большой комнате, вцепившись в какой-то предмет, Коротышка и Гребень тузили друг друга. Не поделив кинокамеру, они тащили её в разные стороны.

— Я первый её взял. Она и будет моей! — Шипел Коротышка. Он уже успел подпортить гордость своего дружка — малиной гребень. Сейчас тот походил на ощипанный хвост петуха, проигравшего бой. Не замечая присутствие людей, парочка недоумков, разрывая кинокамеру, продолжала награждать друг друга пинками и бранью. Наконец, хозяин малинового гребня сдался. Смачно, как верблюд, плюнув в лицо Коротышки, отпустил кинокамеру и злобно заорал, — да подавись ты, козёл! — Видимо не ожидавший этого коротышка повалился на пол. Его глаза округлились, от страха и изумления. Упав, он увидел несколько человек, во главе с девицей, им же отправленную за средством. Гребень ещё раз наградил его пинком. Косой, ни как, не реагируя, всё ещё сидел на полу с открытым ртом. Проследив взгляд Коротышки, Гребень невольно повернул голову. Неудавшаяся возможность легко разбогатеть, привела его в бешенство, он заметался по комнате, проклиная нерадивого дружка. Молча, проглотив обиду, Коротышка поднялся и со словами — Не гони, Гоша! Чего уж теперь? С поличным взяли.

— Ну что дорогие. Сейчас составим протокол и в кутузку! — Веня был так артистичен и так натурально изобразил строгого блюстителя порядка, что грабители, притихнув, по его указанию присели на диван и смиренно дожидались своей участи. Приехавший по вызову милицейский наряд, не особо разбираясь, — кто, есть кто, со словами, — в отделение разберёмся, — сгрёб всех присутствующих. День клонился к вечеру, когда Лариска вернулась в квартиру, что бы поведать о том, что с ней произошло. Она чувствовала себя героиней, которая так хитроумно смогла противостоять ворам.

***

— Лариса, у меня к вам предложение, — осторожно сказал Иван, когда Лариска уже собиралась уходить.

Прошло три недели, как она хозяйничала в его новой квартире. Нареканий по уборке, утюжке и стирки у Ивана не было, но от её кулинарных услуг, он стал, отказывался всё чаще. Лариску это не то что бы радовало, а скорее не огорчало. Приготовление пищи, всё так же оставалось для неё не решаемой проблемой. Не обладала Лариска кулинарным таланом. У неё непременно, что-то подгорало, выкипало, или попросту было таким солёным, что есть такой ужин не стал бы и голодный, бездомный пёс. В жизни Лариски произошли изменения, теперь она имела работу, но облик оставался прежним. Она продолжала носить бабкины башмаки, вид которых вызывал у прохожих разную реакцию. Одни, глядя ей вслед сочувственно вздыхали, другие прятали улыбку, третьи открыто и зло насмехались. Однажды, Лариска ехала в трамвае. На одной из остановок в него ввалилась группа парней. Рыжая девушка в смешной одежде, привлекла их внимание

— Ты где такие чуни откопала? В них, наверное, уже не один помер! — Обратился один из них. Остальные, глядя на её ноги, в бабкиных башмаках, заржали как жеребцы.

— А пальто, пальто у неё последний писк! — Добавил второй, — где продают? Я даме сердца такое куплю. Она мне сказала, что спит и видит такой фасон.

— А шляпа! Шляпа у неё — шедевр! — Заливаясь смехом орал третий, — выскочив из трамвая под их громкое улюлюканье, Лариска крикнула

— Дураки!

— Я могу вам предложить аванс? Скорее не аванс, а выплату за отработанные дни? — Лариска растерялась. Часто моргая ресницами, не узнав своего голоса, с испугом спросила.

— Вы меня увольняете?

— Нет! Ну, что вы, Лариса! Я просто предлагаю вам аванс, — Ивану стало не по себе.

— Вам необходимо купить обувь, — выдавил, наконец, он, после некоторого замешательства.

Лариска уставилась на свои башмаки, как будто видела их впервые и произнесла фразу, после которой Иван долго не мог уснуть

— Нам бабушкиной пенсии не хватает, поэтому у нас одни туфли на двоих, — просто ответила она.

***

— Да какая же ты никчёмная! — Начала громко ворчать бабка, вытащив из Ларискиного рюкзака, новые туфли, испачканные чернильной пастой.

— Бабушка, что случилось? — Закрутив кран с горячей водой, Лариска прислушалась

— Нет, ну что это что за девчонка, такая!? Нет мне покоя на старости лет! Испортила новые туфли! — Сокрушалась бабка, отчитывая Лариску и в хвост и в гриву. Вымазав руки в чернильной пасте, она держала на весу новые Ларискины башмаки, соображая, как же избавиться от пятен, фиолетовыми разводами покрывавших светло-коричневые, на устойчивых каблучках туфли. Сердечко Лариски тревожно забилось.

— Что могло случиться с новыми туфлями? — С намыленной головой, она, наспех смахнув пену с лица, в чём мать родила, выскочила в коридор.

— Бабушка, что случилось? — Забежав в комнату, откуда доносилась бабушкина брань, осторожно спросила Лариска.

— Посмотри! Что ты наделала! — Бабка швырнула Лариске новые туфли и обозвав растяпой, устало опустилась на стул.

— И когда же ты научишься аккуратности! Как тебя только в домработницах держат? — С обречённым видом, устало добавила она. Лариска осторожно подняла туфель и завыла белугой. Её худенькие плечики вздрагивали, при каждом всхлипе. Так и не одевшись, она представляла собой жалкое зрелище. Посиневшее от холода тело Лариски вызвало у бабки жалость и она, кряхтя, поднялась со стула. Накинув на сгорбленные плечи рыдающей внучки, свой видавший виды, когда-то, махровый, а теперь уже вытертый почти до дыр халат, — жалостливо произнесла

— Ну, реви, уж! Попробую я что-то с твоими туфлями сделать. Новым им уже не быть, а чернила может, и ототру, — неуверенно пообещала бабка. Лариска зарыдала ещё громче.

— Не реви! Чего уж теперь? Что сделано, то сделано! Не велик грех, — бабка взяла Ларискин рюкзак и стала вываливать его содержимое на круглый, покрытый коричневой скатертью стол. Из него посыпались: остатки бутерброда, крошками от которого было усыпано дно, обрывки газет, несколько тюбиков от губной помады, с торчавшими из них спичками. Маленькое зеркальце, с трещиной по середине. Несколько шариковых ручек разных мастей и ещё всякая мелочь, не понятно, зачем и почему находилась в Ларискином рюкзаке. Подкладка рюкзака и, всё его содержимое, было окрашено в смачный фиолетовый цвет.

— Что же ты туфли в коробке не принесла? Зачем же ты их в рюкзак засунула?

— Коробка в рюкзак не входила, я её выбросила, — всхлипнула Лариска. Прозвеневший дверной звонок, заставил бабку и Лариску вопросительно посмотреть друг на друга. Гостей у них никогда не было. Не понятно, зачем нужен был звонок, в который никто и никогда не звонил. Лариска зябко повела плечами, запахивая полы халата на своей маленькой груди.

— Кого это принесло? — Проворчала бабка, направляясь к двери. Лариска услышала скрип. Потом мужской голос спросил.

— Здесь живут Никиткины?

— Здесь. Я и есть Никиткина Дарья Сергеевна

— Вам письмо, — наступила пауза, — потом бабка сказала.

— Нам писем никто не пишет. Потому, как и родственников у нас нет, — она подозрительно, прищурив глаза, что бы лучше разглядеть, уставилась на гонца с письмом.

— Меня просили передать. Тут адрес и ваша фамилия. Значит всё точно, — настаивал мужской голос. Бабка взяла конверт, долго его разглядывала, потом протянв мужчине, внимательно наблюдавшему за ней, попросила.

— Ты, милок, мне прочти, от кого это послание будет. А то я не вижу совсем без очков.

— На конверте обратного адреса нет, бабуля, — ухмыльнулся он, показывая редкие зубы.

— А письмо вам от вашей дочери, — лицо бабки мгновенно покрылось красными пятнами, она выхватила конверт из рук улыбчивого гонца, и быстро спрятав его в кармашек застиранного фартука, не сказав ни слова благодарности, захлопнула дверь. Немного постояв в коридоре, отдышалась, засунула конверт глубже в карман и, одёрнув связанную из толстой грубой пряжи кофту, прошла в комнату. В широко открытых глазах Лариски, устремлённых на неё, она тут же прочитала вопрос. Опережая его, бабка сказала.

— Ошибка вышла. Не к нам это.

— Как не к нам, баба?! — Лариска подскочила со стула, забыв о своём горе и пролитых слезах, — я же слышала, Никиткиным письмо! И адрес точный. И письмо от твоей дочери. У тебя есть дочь? — Она ещё шире распахнула уже просохшие от слёз глаза.

— Иди в ванну. У тебя мыло на голове уже засохло, — отмахнулась бабка.

— Бабушка, ты что-то от меня скрываешь! — Не унималась Лариска.

— Нет у меня дочери! Одни мы с тобой на белом свете, — отрезала бабка. Лариска поняла, что больше от бабки, не услышит ничего. В её душу заползло жадное любопытство. Она дала себе слово, проникнуть в бабкин сундук. Ей вдруг пришло в голову, что именно в этом сундуке, могут быть ответы на всё, что её тревожило с детских лет. Проводив внучку долгим взглядом, и удостоверившись, что та в ванне, бабка быстро распечатала конверт. Водрузила на нос очки, замотанные клейкой синий лентой, и стала жадно читать. По каменному выражению лица бабки, не возможно было понять, какое она получила известие. Прочтя послание, она скомкала листок и запихнула в карман фартука. Какое-то время, бабка находилась в оцепенении, потом, как будто от чём-то внезапно вспомнив, прошла в свою комнату и сняв с шеи замусоленную тряпку, наклонилась над сундуком. Открыв деревянную, окованную медью крышку, сунула в тёмное, пахнувшее нафталином, безразмерное брюхо сундука, смятое письмо, и быстро закрыв, несколько раз повернула в замке ключ.

***

Суббота и воскресенье пролетели незаметно. Лариска, с несвойственной ей прытью, затеяла у себя дома генеральную уборку. Осенний день, был по-летнему тёплым, солнечным и почти безветренным. Вытащив на крошечный балкон перьевые подушки, и стёганные ватные оделяла, она заявила, что постель нужно просушить. Потом взялась мыть стены, покрытые зелёной краской, при этом приговаривая.

— Мы скоро и ремонт с тобой сделаем, бабуля. Будем жить, как люди!

Наблюдая за стараниями внучки, бабка, довольно растянув в улыбке бесцветные губы, спросила

— Лариска, что это на тебя нашло?

— А что? — Отрываясь от своего занятия, мельком глянула в бабкину сторону внучка. Её рыжие кудри, собранные на затылке в пучок алой лентой, летали из стороны в сторону при каждом движении, открывая тонкую шею. Короткая рубашка, то и дело сползая с живота, оголяла, прозрачную, с тонкими прожилками кожу. Лариска тёрла тряпкой с таким азартом, что бабка, рассмеявшись, предупредила.

— Ты дыры в стене не протри!

— Не протру! Зато воздух, какой будет, бабуля! Без нафталина ты никуда! Вся квартира старьём провоняла. Надо тебя на экскурсию взять, да показать, как люди живут. А то только по телевизору смотришь, вдохнуть запах, потрогать, как ты говоришь барские покои, не можешь.

— На что мне твои покои? Я в своих хоромах привыкла, — нахмурив брови, тихо отозвалась бабка.

— Не скажи! Вот если б у нас ремонт сделать, да мебель поменять, то квартира что надо! — Лариска показала большой палец.

— У нас же, бабуля, метраж!

— Вот, помру я, хоромы тебе останутся. Будешь в них порядки наводить, а мне и эта мебель сгодится.

— Ты что это? — Лариска подскочила к бабке.

— Мне говоришь одни мы тобой на белом свете, а умрёшь, с кем я останусь? Нет уж бабуля, ты живи! А то, как же я без тебя?

— Ради тебя и живу.

— Ну, вот и живи. Долго, долго! И никогда не умирай! — Лариска метнулась к окну, открыла его и, вдохнув грудью осенний воздух, произнесла.

— Сейчас окна вымою, и будет у нас чистота.

— Ты Лариска, накинула бы на себя чего, сквозняки устроила. Не май месяц на дворе.

— Иди, бабуля к себе в комнату, или во дворе погуляй, пока я окна мою, а то и правда, продует тебя, — Лариска уже тащила ведро с чистой водой. Ловко заскочив на подоконник, завозила тряпкой по стеклу.

— Грязи-то сколько! — Комментировала свою работу она

— Смотри бабушка, как у нас светло. Грязные стёкла света не пропускали. А сейчас! — Она отошла от окна и, любуясь на чистые, вымытые рамы, цокала язычком.

— С уборкой Лариска справилась за субботний день. Квартира, хоть и была убогой, со старой, уже давно, требующей отвезти её на свалку, мебелью. Истратившими былой цвет, ветхими шторами, допотопным, кухонным столом и табуретками, когда-то, видимо сколоченными обыкновенным плотником, но сияла чистотой и пахла свежестью. Задрав горделиво голову, Лариска воскликнула

— Бабушка, принимай работу! — Одобрительный бабкин взгляд, был лучше всякой похвалы. Воодушевлённая чистотой и порядком, который навела в квартире, выйдя на балкон, Лариска, хлопала подушки. Серая пыль клубами, окутывала её хрупкую фигурку. Справившись и с этой задачей, она занесла их в комнату и со словами

— Вот! Теперь можно жить! — Водрузила их на постель. Потом, опустившись в старое скрипучее кресло, с силой выдохнув из лёгких воздух, сообщила.

— Устала я!

— Отдохни, а то завелась с утра, как комбайн тарахтишь, — посоветовала бабка. Книжку почитай. Зная Ларискину не любовь к чтению, намеренно уколола она внучку. Сколько бабка не старалась привить Лариске любовь к книгам, все её попытки заканчивались неудачей. Зато рисовать, Лариска любила с раннего детства. Бабка с любовью собирала Ларискины шедевры. Какие-то из них, красовались на стенах, остальные бабка аккуратно складывала в шкаф. Иногда Лариска могла часами сидеть за своими рисунками. Высунув язык, она малевала картины с большой охотой и радостью. Иногда её взгляд блуждал, становясь не детски серьёзным и осмысленным. Бабка не особо разбиралась в искусстве, но Ларискины картины ей нравились. Стараясь выкраивать из мизерной пенсии, хоть какие-то крохи, бабка никогда не отказывала Лариске в просьбе купить краски и бумагу. Но это были нехитрые рисовальные принадлежности, а Лариске хотелось настоящего.

— Ещё чего! На книжки время тратить. Я лучше телевизор посмотрю, — с этими словами, она подошла к старому, видавшему виды, чёрно-белому телевизору и нажала кнопку. По комнате разлилась приятная мелодия. Лариска сбегала в кухню, поставила чайник, насыпала сушек в бабкино блюдо и вернулась в комнату.

— Сейчас чай будем пить.

Остаток вечера они смотрели телевизор, пили чай, редко перекидываясь незначительными фразами. Потом, Лариска, удобно устроившись на диване, заснула. Что бы, не тревожить её, бабка принесла шерстяной плед и, укрыв Ларискино тщедушное, свёрнутое клубочком тело, осторожно ступая по скрипучему полу, прошла в свою спальню.