Невеста и Чудовище

Нина Васина

У шестнадцатилетней Лилит по кличке Текила и ее бойфренда Байрона – все необычное! И имена, и увлечение – на досуге продвинутые «детишки» занимаются хакерством, – и родители. У Текилы папа был разведчиком. Он погиб, когда дочери исполнилось три года. А вот отец Байрона, тоже шпион, оказался жив и пару лет назад внезапно появился в его жизни… В конце октября удача изменила юным хакерам – их накрыло ФСБ. В тот же судьбоносный день Текила поняла, что беременна. С ФСБ все обошлось: талантливым ребятам ничего не смогли предъявить. Байрон познакомил свою невесту с отцом... В результате Текила поселилась на их даче. Именно там ей стала являться девочка в белом платьице и в красных туфельках. И вот странность, ее видят только Лилит и старый сторож. Текила понимает: девочка-видение явно чего-то от нее хочет, но еще не знает, что ей предстоит вернуться в тот октябрьский день, чтобы изменить свою судьбу и судьбу еще не родившегося ребенка…

Вениамин Бирс

К обеду я успокоилась и даже захотела обгрызть оставшийся со вчерашнего обеда большой бараний мосол с остатками мяса. Размеры мосла были устрашающими. Поэтому я попросила отца и сына Бирсов не присутствовать при этом. Устроилась в кухне. Одна. Испытала почти такое же наслаждение, как вчера утром от курицы. Если так пойдет дальше, у меня скоро отрастут клыки, и я начну охотиться за мелкой живностью.

Кофе пили в гостиной с опущенными шторами. Подсветка комнаты — минимальная. Ярче всего горел камин. Каждый раз, когда Бирс натыкался на мое лицо взглядом, он по-прежнему не мог сдержать улыбки. Я расслабилась.

— Лилит, расскажите мне об этой девочке, — попросил он.

Я вздохнула, покосилась на Байрона. Он сосредоточенно макал в свою чашку печенье.

— Лет пять-шесть. Легко одета. Короткие темные волосы. Носочки без резинок — обвисли. Туфли с застежкой. Красные. Грязные пальцы. Как будто она ковырялась в земле.

— Как бы вы ее назвали? Какое у нее имя?

— Ясно какое. Марина. Марина Яловега. Она же впервые появилась рядом с могилой Яловеги.

— А что вы делали на этой могиле?

— Ничего. Ее могила находится рядом с могилой моего отца. Дата смерти одна.

— То есть эта Марина…

— Отец! — предостерегающе сказал Байрон. — Не надо.

— Что значит — не надо? — взвилась я. — Вы оба знаете, кто эта девочка, и не собираетесь мне говорить?

— Ничего мы не знаем! — с досадой сказал Байрон. — Просто мой отец…

— Твой отец ее знает?

— Да нет же! — Байрон встал и прошелся в волнении. — Он… Как это сказать…

— Мой сын думает, что я обладаю вполне приличными задатками гипнотизера.

— А вы обладаете? — шепотом спросила я.

— А вы, Лилечка, как узнали код сейфа в кабинете директора агентства недвижимости «Трайден»?

Я опешила и возмущенно посмотрела на Байрона. Пункт первый нашего договора! Полная секретность!

— Это единственный эпизод, о котором я рассказал отцу, — сразу же повинился Байрон. — Потому что влезть в сейф — это уголовное дело, а он спросил…

— А я спросил, — подхватил Бирс, — не занимаетесь ли вы уголовщиной. Конкретно спросил о проникновениях в чужие жилища или сейфы и кражи оттуда каких-либо предметов. Для меня это важно. Если ваша парочка сознательно нарушает уголовный кодекс — это другие взятки и другие адвокаты. Я должен знать. Судя по тому инциденту, ты открыла сейф, достала жесткий диск компьютера, вставила его в имеющийся ноутбук, поработала и вернула обратно. Кражи как таковой не было. В смысле конкретного предмета.

Он обратился ко мне на «ты». Нервничает? С кем связался его сыночек!..

— Не было кражи материальной, было похищение информации с электронного носителя, — подтвердил Байрон. — Спорный вопрос в плане уголовного кодекса, особенно учитывая обстоятельства. Этот человек сам оставил Текилу в кабинете. Дежурной на факсе. Я обалдел, когда Текила передала, что компьютер пустой. Никогда бы не подумал о сейфе.

Бирс смотрел на меня выжидающе.

Развожу руками:

— Я не могу объяснить, почему стала искать код сейфа в пакете с женскими прокладками. Это было в ее столе вместе с косметикой и початой коробкой конфет. — Я вспомнила, как тогда пыталась анализировать: в принципе, конечно… если женщина каждый день после работы вынимает жесткий диск и прячет его в сейф — это уже паранойя, значит, и код сейфа она меняет часто, соответственно, где-то должна быть запись…

Бирс вроде даже обрадовался:

— Вот и я не могу объяснить, как получаю нужную информацию, просто разговаривая с человеком про жизнь.

— Неправда, — покачала я головой, — вас этому должны были обучать!

— Тебя тоже обучают в школе химии, и что?.. — ехидно прищурился он.

— Я не говорил! — мгновенно отреагировал на мое выражение лица Бирс-младший. — Я только сказал, что меня забрали федералы у твоей школы, а тебя вообще с урока химии! И все.

— Для меня — достаточно. Гипноз здесь ни при чем, — заметил Бирс. — Люди по-разному наблюдают жизнь. Кто-то просто хочет понять, а кто-то использовать увиденное. Желаете узнать о девочке, которая вам мерещится? Не хотите просто наблюдать, да? Хотите правду и немедленно.

— Какую еще правду? — немного струхнула я.

— Вот правильный вопрос, — кивнул Бирс. — Люди думают, что правда — достоверная информация. Это не факт. Правда — вообще понятие условное. Для каждого свое. Знаете, какой девиз написан в штаб-квартире ЦРУ? — он посмотрел на нас по очереди, в моем лице опять нашел что-то забавное и улыбнулся. — «Ты узнаешь истину, и она сделает тебя свободным». Ни больше и ни меньше. Свобода…

— Вы работали на ЦРУ? — спросила я.

— Ребята!.. — снисходительно попросил Бирс. — Не делайте из меня шпиёна. Я всего лишь научный сотрудник, передавший информацию о секретной разработке. Исключительно из чувства вины перед человечеством. Через десять лет эта разработка утратила секретность и для спецслужб потеряла всякий интерес.

Байрон тихонько кашлянул.

— Не надо подавать своей подружке знаки, — погрозил пальцем Бирс. — Что такое? Ты знаешь обо мне больше, чем я думаю? Что ты рассказал Лилии? — он посмотрел на сына, потом обхватил ладонью его шею и притянул к себе.

Я видела, что Байрон сопротивляется — его лицо покраснело. Я поспешила на помощь, пока они не начали бодаться лбами — чей крепче.

— Это я нашла вырезки из американских газет десятилетней давности с упоминанием вашего имени и показала Байрону.

— Ах, вот что!.. — отец отпустил голову сына и вздохнул явно с облегчением. — Почему мой сын называет тебя Текилой?

— Это кличка собаки, — я удивленно посмотрела на Байрона. — Разве не вы подарили ему щенка в пять лет и сказали, что она Текила?

— Даже так?.. — Бирс впервые отвел глаза. — Я как-то не думал, что мой сын потом назовет собачьей кличкой любимую девушку.

Я посмотрела на Байрона.

— Это было родное существо, когда она умерла, я заболел! — возмутился Байрон.

— Понимаете, когда мы встретились первый раз, я еще не была любимой девушкой и очень ценю, что через пять минут разговора Байрон сказал, что я «настоящая Текила». Я не знала этого слова, для меня оно стало синонимом счастья. Я в него сразу влюбилась, а Байрон пока еще не решил.

— Вот этого не надо! — попросил Байрон.

Я легко согласилась:

— Ладно, сменим тему. Когда я вижу ту девочку, у меня вот тут становится горячо и подсасывает, — я показала себе под ребра. — Поэтому я хочу точно знать. Не хочу просто наблюдать.

— Понимаю, — серьезно кивнул Бирс. — Давайте проанализируем, что мы имеем. Впервые ты ее увидела, когда она стояла у могил твоего отца и женщины по имени Марина Яловега. Можешь сказать, какое имя написано на могиле отца?

— Марк Яловский. Без отчества. Женское имя на соседнем памятнике тоже без отчества.

— Хорошо, — кивнул Бирс, — я запомню. Ты предположила, естественно, что девочка имеет отношение к могиле женщины. А что, если это блуждающий призрак?

— Как? — опешила я.

— Просто призрак, который бродит за тобой. Появляется в тех местах, куда приходишь ты.

Я внимательно посмотрела в лицо Бирса. Ни намека на ухмылку. Я поверила, что ему интересно.

— У вашего сына тоже есть теория на эту тему. Что я беременна девочкой, поэтому она зачем-то является мне уже в пятилетнем возрасте. Но я уверена, что это не так, причина в другом.

Байрон встал, провел обеими пятернями по волосам от лба назад — он так делает, когда волнуется, — и быстро вышел из гостиной. Я покосилась на Бирса. Он смотрел вслед сыну с застывшим лицом.

— Что?.. — спросила я.

Бирс взглянул на меня и виновато улыбнулся. Я поняла.

— Он вам ничего не сказал!.. Какая же я дура! — я забегала по комнате, больше всего мне в этот момент хотелось спрятаться под диван.

Бросилась на пол. Узковато. Под диван с ходу не пролезть, поэтому я вскочила, забралась с ногами в кресло, укрылась с головой пледом и замерла. И тут услышала шепот:

— Текила, ты меня слышишь?

Я сдернула плед с головы. Перед креслом присел Бирс. Стало страшно. Он приложил палец к губам, приказывая мне молчать, и сказал шепотом:

— Мой сын растерян. Нехватка мужского воспитания. Он бы обязательно сказал о ребенке, он для этого тебя и привез. Ты умная. В следующий раз будь внимательней. И еще. У тебя будет мальчик. Даю установку на мальчика!.. Никаких девочек!.. — Бирс протянул руку и ткнул меня указательным пальцем в лоб.

Голова моя откинулась назад, и стало темно.

* * *

Я задохнулась от нашатыря и открыла глаза. Слишком яркий свет — все лампы в гостиной включены. Надо мной нависали два лица с испуганными глазами и почему-то открытыми как после неожиданного фокуса ртами.

— Я же просто пошутил, — прошептал Бирс.

— Что ты ей сказал?! — сердито шипел Байрон.

— Сказал, что больше никаких девочек, у вас родится мальчик, а она вдруг…

— Почему вы шепчетесь, — я села поудобней и отвела руку Байрона с пузырьком. — Вы оба придурки! Погасите люстру, меня тошнит от люстр с висюльками… Меня вообще… Тошнит!

Я едва успела добежать до унитаза. Сидя потом на полу у раковины, вдруг подумала, что совсем не знаю Байрона.

В дверь постучали.

— Отстаньте от меня!

— Текила, — сказал Байрон, — тебя ищет милиция.

Выхожу в коридор и беру трубку телефона. Сначала ничего не понимаю — мужской голос просит подтвердить, что я Лилит Бондарь, и назвать свой домашний адрес. Подтверждаю, называю. Оказывается, меня ищет мама. Ей сейчас передадут трубку.

Все дело в том, что мой мобильный оказался отключен, а сегодня понедельник. Я совсем забыла, что пока спала двадцать часов, воскресенье прошло, а в понедельник нормальная жизнь нормальной девочки моего возраста состоит из завтрака, школы и потом приготовления уроков, правда, беременные девочки — моего возраста! — для разнообразия могут посетить гинеколога или психиатра.

— Как ты узнала этот телефон? — спросила я Примавэру.

— У твоей будущей свекрови. Ты в порядке?

— Нет, — я покосилась на Бирса, — отец Байрона ткнул меня пальцем в третий глаз, и я потеряла сознание, а теперь блюю.

— Приехать за тобой?

— Оставьте меня в покое! Ничего не хочу! Забудьте обо мне! — меня так разобрало, что я размахнулась трубкой, собираясь разбить ее о тумбочку.

Байрон трубку отобрал и стал в нее извиняться, что недосмотрел, не позвонил, не предупредил… А Бирс отвел меня в гостиную, посадил в кресло и накрыл с головой пледом.

— Все, — сказал он строго, — ты в домике. Чик-чик! Замок закрыт. Никто не попадет к тебе в домик, пока сама не захочешь.

И стало тихо.