Прощённая

Нэн Джойс

Ничего не предвещало беды, когда Алиса с Антоном собирались на романтическое свидание. Но роковая случайность перевернула всю жизнь. Теперь Алису обвиняют в преступлении, и под угрозой не только её свобода, но и безопасность мамы. Правда, есть особенный способ искупить вину. Алисе придётся на месяц остаться в чужом доме. Она должна делать всё, что захочет его хозяин. А хочет он больше, чем просто проучить её.

Глава 10

Илья

— Давай же, — нетерпеливо выдаю я, располагаясь на деревянной лавочке. — И не смей отворачиваться.

Алиса бросила на меня полный презрения взгляд. И медленно, как в глубине воды, повернулась обратно ко мне лицом.

Глаза в пол. Слабые пальцы потянули бегунок молнии вниз. Открывая мне аккуратную грудь. Бюстгальтер смещён вниз, но недостаточно, чтобы я увидел соски, которые сжимал несколько минут назад. Твёрдые ещё до того, как я их коснулся.

Ткань платья теперь не зажимает в тиски две маленькие округлости, и жёсткая, искусственно созданная тесность ложбинки немного расширяется, формируя соблазнительное пространство между полудугами. Накрыть их своими ладонями, пряча полностью. И толкнуться между ними пару раз, прежде чем кончить. Одно удовольствие будет наблюдать, как от её дыхания грудь приподнимется, и струя потечёт вниз, до края пупка, и нырнёт в него, заполняя моим запахом.

Алиса худенькая, но очень женственная. Сочетает в себе хрупкость и мягкость. Хрупкость, ничего общего не имеющую с плоскобёдрыми анорексичками, которые уверены, что мужчине нравится сотрясать на себе обтянутый кожей скелет. И мягкость, которая фантастически далека от рыхлости, но близка к плодородию. Она как увлажнённая сильным дождём почва, готовая принять семя, и дать ему прорости.

Кожа слегка натягивается над её рёбрами, когда девушка отводит назад руки, позволяя платью соскользнуть к её ногам. Животик у неё изумительный. Чуть выпуклый книзу, и наверняка очень мягкий. Такой же манящий, как и треугольник лобка, увенчанный узенькой расщелиной. Взглянуть бы на неё в другой проекции — вот что занимает мои мысли. Попросить её раздвинуть ножки пошире, и хорошенько рассмотреть снизу то местечко, где сегодня был мой член. Такое тесное местечко, будто я действительно был у неё первым.

В щёлке между скованными бёдрами бледно-розовые следы. Никогда у меня не было девственницы. И это оказалось любопытно. Пусть она была и ненастоящей. Тем не менее, ощущения непередаваемые. Готов поспорить, что когда она вздрогнула всем телом подо мной — был именно тот момент, в который я рвал её плеву. Особенно сладко было осознавать, что ласка моих рук эту боль заместила и нейтрализовала. Что незатейливые движения приносили ей наслаждение, заставляя забывать о физических страданиях. Значит, она знает, что я могу сделать ей хорошо. И будет стремиться к этому, а не к наказанию. Соответственно, будет послушной девочкой. А ещё это значит, что если я постараюсь сильнее, её тело будет биться в судорогах от оргазма.

Сегодня она кончила. И когда будет кончать в следующий раз, я просто обязан видеть её лицо. Я хочу видеть её настоящей, когда она не симулирует, когда она действительно ощущает то же, что и показывает.

Спустила бретельки бюстгальтера, скрестив ладони на груди. Выпустила кусочек белой ткани на пол. Послушно, даже решительно убрала руки, открывая мне грудь.

Хочется прямо сейчас подойти к Алисе вплотную. Обхватить её за талию, поднять над полом. Заставить выгнуться в моих руках. И держать так крепко, чтобы она и дёрнуться не могла. Держать её изгибающееся в муке ожидания тело, как держат питейный рог для вина. Прильнуть губами к её груди. И сосать. Посасывать её соски. Долго. Сладко. До её полного изнурения. Пить её накатывающее наслаждение. Довести её до оргазма так, обжимая губами и лаская языком её грудь.

Желание наливает член готовностью. Нужно спасать её от самого себя.

— Чего же ты ждёшь? — она продолжает смотреть в пол, стоя передо мной совершенно обнажённая. — Иди в воду.

Она с опаской поглядывает на пенящуюся жидкость, подсвечиваемую тёмно-синими огнями.

— Хочешь, чтобы я сам тебя искупал? Ты этого не заслужила. Я взял тебя не для того, чтобы отмывать. А абсолютно из других, эгоистичных целей.

Повернулась ко мне попкой. Вот же я скотина. Красные следы от моих пальцев до сих пор горят на её ягодицах. И ещё два симметричных пятна. Словно я хлестал её ремнём, а не толкал бёдрами.

Подняла ножку, вытянув мысочек. Маленькие тонкие пальчики блеснули нежно-розовым лаком. Хочу, чтобы она растопыривала эти пальчики, прежде, чем кончить. А ещё хочу эти пальчики на своём бедре, под столом, укрытым скатертью в пол, когда вокруг люди, и Алиса, заливаясь пунцовым огнём, перебирает ими между моих ног.

Мда. Столько всего хочется с ней сделать, что глаза разбегаются. Влада купила ей всего одно платье. Она надеялась, что я наиграюсь с девчонкой за день? Или что одежда ей не понадобится?

И ведь знает же, что я не могу выйти из дома. А от фантазии, как эта карамелька меняет образ за образом, и каждый из них я срываю единолично и полноправно, сводит яйца. Вот Алиса в кружевном корсете, мелькнула белой полоской кожи между коротенькой юбкой и чулками. А вот она в лёгких джинсиках и маечке на голое тело, поправляет бретельку, которую я давлением одного пальца разорву за секунду. И деловой костюм с остроносыми туфлями превратил бы её в недоступную бизнес-леди, которая разомлеет в моих руках. И как легко будет задрать на ней летний сарафанчик, прижать к стенке, и войти сзади.

— Какой ты предпочитаешь стиль одежды? — я сажусь на край ванны, и девушка отвечает мне испуганным и смущённым взглядом. — Я не вижу ничего за пеной. Расслабься.

Молчит.

— Алиса, я задал вопрос.

— Простите, но как мне понимать, когда Ваш вопрос риторический, а когда я могу разговаривать? Вы ведь всё время мне это запрещаете.

Я усмехаюсь:

— Не переживай. Ты поймёшь, когда ошиблась, — опускаю пальцы в бурлящую воду. Девушка следит за моим движением как загнанный в угол зверёк. — Тебе не холодно?

Мотает головой.

— Так ответь на вопрос. Как ты выглядела, когда ехала в тот дом с Антоном?

— На мне… — сглатывает, — был сарафан. Но обычно я ношу что-то удобное. Не люблю юбки. Чувствую себя в них незащи… — она вздрагивает и замолкает, когда моя рука касается её скользкого тела.

— У тебя очень красивые ножки. Преступление их прятать, — глажу её бедро под водой. Пальцы так и просятся выше, протиснуться между мокрых складочек, и погрузиться внутрь. — Я хочу, чтобы мы выбрали тебе одежду, в которой ты будешь ходить. Мы закажем через интернет, сегодня, после ужина, — по животику, к груди. Довожу пальцы до выпуклости и останавливаю тогда, когда её сосок оказывается у самого их сочленения. Алиса закусила губу, когда я начал натирать между пальцами самое чувствительное местечко на её груди. — Расскажи мне про свой первый оргазм. Что ты чувствовала?

Сжимаю её сосок подушечками пальцев, и чередую трение и сжатие. На её щеках румянец. Не знает, куда деть глаза. Взгляд мечется, как брошенный в ярости резиновый мячик, от стенки к стенке.

— Али-са. Расскажи.

— Вы же всё видели. Сегодня, — её грудь чуть подпрыгивает, когда я сжимаю сильнее, и под пеной мелькает красный бугорок под моей рукой.

— Разве сегодня был твой первый?

Сжимаю снова, и опять растираю. Алиса глухо простонала, и её новый подъем задал кроткий всплеск воде.

— Ты ведь обещала не обманывать меня, помнишь? — кладу вторую руку на другой её сосок. Он чуть мягче, чем тот, что я уже ласкаю. Но быстро каменеет под моими пальцами. — Или тебе нравится, когда тебя наказывают?

Чуть тяну её за соски, и она следует за моими руками. Её прекрасные белые груди с раскрасневшимися, сжатыми до предела ареолами, показываются над водой полностью. Мои пальцы на ней как голодные змеи, обвивают, натирают, сдавливают, словно хотят выжать из неё молоко.

— Пожалуйста, — шепчет она, закатывая глаза.

— Что, Алиса? Что ты хочешь?

— Остановитесь, — простонала, выгибаясь над водой.

— А твоё тело просит ещё.

— Так нельзя, — хныкнула, морща круглый лобик.

Сейчас в её голосе нет того приказного тона, которым она говорила мне эту фразу в оранжерее.

— Тебе нравится, как я ласкаю твою грудь?

Удивительно, как такие маленькие и твёрдые соски могут так растягиваться. Хотел бы я знать, как сейчас сжимаются мышцы в её дырочке. Сжимать она ох как хорошо умеет. Как жаль, что у меня не три руки. Ощутить эти сокращения на себе становится навязчивой идеей. Уже здравой кажется мысль забраться в ванну прямо в одежде, и вставить моей Лисе-Алисе так глубоко, чтобы из её глаз потекли слёзы. Но ещё сильнее хочется не терять контроль, и до дна испить, не пьянея, её удовольствие.

— Я хочу, чтобы ты потрогала себя. Вставь в свою маленькую дырочку один пальчик, Алиса. Неглубоко для начала. На треть. Как я сделал с тобой вчера.

— Я не умею, — шепчет как сквозь сон. — Я никогда так не делала. Это неправильно.

— Хочешь, чтобы это сделал я?

Мои пальцы сжимают её соски крепко и я тру их беспощадно. Она выгнулась над водой, обнажая мокрый животик. Её маленькие пальчики вцепились в края ванны. Алиса не просто даёт мне ласкать её. Она хочет. Подставляет себя моим рукам.

— Хочешь?

— Неправильно, — прорывается сквозь её губы, и она стонет, подаваясь вверх бёдрами.

Так надо было лишать её девственности. Хорошенько разогрев и подготовив для начала. А не наказывать. Тогда ей бы не было больно ни капельки. Она сейчас может принять весь мой член разом. И получит от этого только кайф.

Она вдыхает глубоко и рвано, и выдыхает моё имя стоном. С таким наслаждением, что это обезоруживает. Она так чувственно отвечает на меня, так объемлюще, что мне самому начинает казаться, будто я внутри неё. Настолько заразительно её удовольствие. И я сейчас, как подросток-девственник, кончу в штаны только от одного вида её покачивающегося под моими руками тела.

— Назови моё имя ещё раз, Алиса, — я не требую, я прошу. — Назови, пожалуйста.

— Илья, — отвечает мне.

Её полуоткрытые губы и раскрасневшиеся щёчки не могут обманывать. Я не просто знаю, что она не симулирует. Я начинаю верить во всё то, что она говорила до этого. Что я самый первый. Что она никогда не трогала себя сама. Что ждала особенного. И мне выпала честь этим особенным стать. Пусть и против её воли. Только я ей нравлюсь. Нравится то, что я с ней делаю, как бы она не сопротивлялась.

И такая фантазия не просто возбуждает. Она делает меня счастливым, не иначе.

Алиса запрокинула голову. Треугольник её подбородка над вытянутой до предела шеей. Она уже стонет не стесняясь, не переставая, всё громче…

— Давай, моя хорошая. Кончи для меня.

Комнату заливает красным светом. И резь сирены въедается в уши. Реальность отрезает, затапливает, как Атлантиду, эту сказку.

Алиса становится холодной, почти колючей от напряжения. Её тело исчезает под водой. Испуганные глаза бегают из стороны в сторону.

— Прости, девочка. Закончим в другой раз.