Я (убью) люблю тебя, Воскресенский!

Ольга Арунд (2024)

— Куда летим?– Ты — никуда.– Ну, что ты, милый, ближайший год куда ты, туда и я. Волею и деньгами остальных Воскресенских.Он — Есений Воскресенский, гениальный программист, который успешно сбегает от старших братьев и неприятностей из прошлого. У него есть план на пять лет и девушка по переписке, которую он очень хочет найти.Она — Анастасия Полякова, нянька по найму для неугомонного гения. Она кормит его обедами, считает малолеткой и точно знает, кто скрывается под ником WelcomeToTheHell.А ещё они связаны одним прошлым и делом всей жизни. Только ещё не знают об этом…

Глава 2

— Второй номер есть? — устало.

Потому что два часа до самолёта, ещё два в нём, почти три после и всё это — в компании незатыкающейся няньки. И ладно бы чесала языком не по делу, смог бы абстрагироваться, но нет. Анастасии Евгеньевне всё время что-то было надо и, к сожалению, от меня. Так что к отелю меня тошнило от бесконечных: «Хочешь есть?”, «Водички?”, «Нет, это вредно» и «Милый, ты же хочешь быть здоровым? Как братья».

— Конечно. Могу предоставить эконом, но в другой стороне, — прощебетала ресепшен. — Правда, ваш номер единственный с окнами, второй будет обычным.

— Давайте.

На стойку ложится бумажка в пять тысяч, но эта припадочная перехватывает деньги.

— Какого?..

— Я не могу жить в номере без окон, — и звучит испуганно, но как же бесит! — У меня клаустрофобия!

Серьёзно? И когда она началась? В лифте, где мы застряли на второй день знакомства? Что-то Анастасия Евгеньевна дажё не дёрнулась, просидев в нём четыре часа. И никакой клаустрофобии.

— Как жаль! — ведётся девочка на ресепшен. — Но… но у нас нет других номеров с окнами. Что же делать? — и растерянно пялится на Полякову.

А та и рада выступить с сольным номером.

— Подскажите, а в номере Есения Александровича есть диван? — заговорщицким шёпотом стелит она.

И только здесь до меня доходит.

— Ну уж нет. Чёрта с два ты будешь спать в моём номере!

— Милый, ты же не выгонишь бедную родственницу на улицу? — хлопает глазами Анастасия Евгеньевна. Обхватывает моё плечо, прижимается грудью. — Не выгонишь же, правда?

Капец, блин! Потому что отказать под любопытным и жалостливым взглядом ресепшен я тупо не могу. Фиг его знает почему, видимо, мама хорошо воспитала. А Полякова пользуется, нагло и бессовестно.

— Вы не переживайте, у Есения Александровича люкс, — быстро щебечет ресепшен. Тоже, чтобы вас всех, Анастасия. — Двухкомнатный, спальня и гостиная. Из спальных мест диван и кровать со всеми удобствами, ваша родственница вас не побеспокоит.

Да как же, не побеспокоит она! Проходили — знаем.

— А окно? — ломает комедию Полякова. — В нём есть окно?

— Да-да, не переживайте. И окно, и кондиционер, и два телевизора.

И нянька, от которой я надеялся избавиться хотя бы на несколько часов. Чтоб её на галеру сослали!

Но сил разбираться не осталось. С мрачной решимостью забираю ключ у симпатичной, если бы не дурацкая солидарность, ресепшен.

— Вам в левый коридор, первая дверь направо.

Да уже плевать. И хуже всего, что связаться с чуваком, который подкидывает мне заказы, не получится, пока эта куда-нибудь не свалит. А она не свалит, одна точно. Проверено и изучено, ведь за те три дня с её наглого: «Здравствуйте, я ваша нянька», она десятки раз пресекала все возможности и не уходила дольше, чем требовалось для душа. Даже ночью заходила и проверяла.

— Мм, хорошенький номер, — сканирует пространство Полякова, оглядывает окна с решёткой. — Неплохой вкус, милый, весь в братишек. Те тоже ниже люксов не опускаются.

— Ты реально такая отбитая или издеваешься? — натурально рычу. Бросаю рюкзак в кресло, с опозданием вспоминаю, что внутри ноут.

— Нервишки шалят? — мгновенно округляет она глаза, которые и так пошли в долгопята, видел как-то по Дискавери. — У меня есть идеальное средство, лучший способ справиться со стрессом.

И эта с ярко-розовой помадой, голубыми тенями и таким слоем штукатурки на лице, что сыпется, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Непроизвольно сглатываю, потому что не люблю одноразовое, а последний нормальный секс был давно. Незадолго до знакомства с WelcomeToTheHell, даже имени которой я всё ещё не знаю.

А Полякова берётся за вторую пуговицу, открывается ложбинка и край белья.

Отвратно чувствовать себя озабоченным кретином. Тем более, не иметь воли, чтобы отвести взгляд от этой конкретной особы.

Зараза.

— Что ты… — хрипло. — Пенсионерского стриптиза мне только не хватало, — наконец, выдыхаю зло. — Обнажёнка не интересует.

— Зато ты впервые похож на Воскресенского, — усмехается Полякова. — Генетические связи не пропьёшь, — и кивает на джинсы, где…

Чёртова нянька!

— Но я, вообще-то, имела в виду травку. А ты что подумал?

И стервь наклоняется, не подумав прикрыться, расстёгивает сумку, а в следующий миг издевательски машет мне ромашкой. Натуральной, в картонной коробке. Для, чтоб её, заваривания.

Встречаемся взглядами.

Убил бы! Но Полякова смотрит честными, наивными глазами. Прямо как я, когда думал, что достаточно иметь талант, чтобы всего добиться в этом самом продажном из миров.

— Что-то не так?

Вместо ответа сжимаю челюсти так, что крошатся, хватаю рюкзак и сваливаю в спальню. И жалею только, что нельзя с размаха хлопнуть дверью, которой между комнатами тупо нет.