Глава 2
Особняк академика вызывал зависть предпринимателей города. Трехэтажный гигант красовался на самом заметном месте Объездной, поражая глаз причудливостью архитектурного решения. Еще в университете увлекавшаяся историей мировой культуры, Зорина так и не смогла определить, какого направления придерживались строители и хозяин. Впрочем, все сочеталось органично, возникало желание при малейшей возможности нечто подобное выстроить и себе. Девушка подошла к массивной чугунной двери и нажала кнопку звонка.
— Иду, иду.
Академик предстал перед ней уже через несколько секунд. Высокий, все еще красивый и довольно моложавый, хотя ему вряд ли было меньше семидесяти, с густой шевелюрой, тронутой сединой, великолепными зубами, не попорченными золотыми коронками, он взял ее руку и поцеловал:
— Вы не поверите, как я вас ждал. Не терпится начать работать. Буду счастлив услышать, что вы испытываете аналогичные чувства.
Зорина рассмеялась:
— Именно так.
— Прошу в дом. Хорошее место, правда? Когда-то здесь стояла хибарка моих родителей. Я ее малость расширил.
Войдя в просторную прихожую, девушка поразилась количеству картин, висевших на стенах в золоченых рамах.
— Мое хобби, — пояснил Хомутов, перехватив ее взгляд. — Может же быть у человека увлечение? Надеюсь, у вас не возникнет никаких нехороших мыслей, если я скажу вам, что это подлинники?
Журналистка пожала плечами:
— Я не сомневалась.
— Прошу в кабинет.
Кабинет ученого был настолько просторным, что сюда поместился бы даже бильярдный стол.
— Садитесь, — он указал ей на мягкое кресло. — Чай, кофе? Может, чего-нибудь покрепче?
— Спасибо, — с благодарностью ответила замерзшая корреспондентка. — Чаю.
Игнат Вадимович взял в руки электрический чайник:
— Только вскипел. Вам крепкий? Впрочем, у меня есть и в пакетиках.
— Давайте.
Смакуя душистый напиток, девушка обратила внимание на фотографии, стоявшие на маленьком книжном шкафчике. С черно-белого снимка на нее смотрела молодая красивая блондинка.
— Моя жена Инна, — заметил академик. — Это — моя дочь Анечка, — он ткнул пальцем в огромную цветную фотографию, тоже, как и первая, в черной рамке. А это мой друг Саша и мои аспиранты Кирилл и Марина. Никого из них уже нет на свете. Все талантливые, красивые люди, жить бы да радоваться, — он взял Катю за руку. — Скажите, меня никто не называет за глаза черным профессором?
Девушка удивленно взглянула на него:
— Почему?
— Женщина, рядом с которой умирают мужья, слывет черной вдовой, — пояснил Хомутов. — А как бы вы назвали такого мужчину? Вероятно, я тоже отношусь к тем, кто негативно влияет на окружающих. Сначала — мой лучший друг Александр, с которым я учился в институте и поступил в аспирантуру. Мы оба стояли у истоков методики лечения, признанной теперь во всем мире. Но судьбе было угодно оставить меня без коллеги. В двадцать три года Саша заработал два микроинсульта, на которые не обратил внимания: увлеченный человек, сами понимаете. Третий ударил изо всей силы, лишив его жизни, — Хомутов достал из кармана платок и поднес к глазам. — Потом я потерял жену. Она тоже училась с нами и помогала с разработками. Инна умерла от родов. Мои коллеги — гинекологи были не в состоянии остановить кровотечение. Супруга не оказалась последней в этом страшном списке. Через пять лет двое аспирантов, талантливейших молодых людей, пропали без вести.
Катя затаила дыхание:
— Как это случилось?
— Я думаю, нападение, — Игнат Вадимович развел руками. — В тот день мы втроем получили премии от института. Тогда не существовало спонсорства. И на эти деньги мы должны были сами купить препараты, необходимые нам. Мы решили, что Кирилл и Марина, получив премии, подъедут ко мне. Так они и поступили. Втроем мы составили список нужных лекарств, и они отправились, — он сделал паузу. — Их машину нашли в лесу, в пяти километрах отсюда. Кирилл и Марина как в воду канули. Больше их никто не видел живыми, как, впрочем, и мертвыми.
Девушка наморщила лоб:
— Они не могли сбежать?
Лицо академика побелело:
— Вы не знаете, что говорите, — он ударил кулаком по столу. — Это были честнейшие люди!
В Кате проснулся профессиональный интерес:
— Какие же версии выдвигали в прокуратуре?
Хомутов махнул рукой:
— Я же сказал, ограбление.
— И никого не привлекали?
— Они никого не нашли.
Журналистка подалась вперед:
— Вероятно, они подозревали, что это сделал кто-то из близкого окружения. Кто-то заставил их выйти из машины. Согласитесь, в то время обстановка была далеко не такой криминальной. Правда, на Объездной еще не понастроили домов, однако она и тогда не отличалась безлюдностью. Ведь только по ней можно выехать из города. К тому же до недавнего момента метрах в пятистах от происшествия находился пост ГАИ.
Собеседник наморщил лоб:
— Не понимаю, куда вы клоните.
— Никто не решился бы направлять на них оружие. Место не гарантирует отсутствие свидетелей, — заметила Катя. — Они остановились и вышли, потому что не могли этого не сделать. Неужели доблестная милиция ничего не нашла?
Академик поправил шевелюру:
— Дело было зимой. Все произошло ночью, а к утру все занесло снегом. Если там и были какие-то следы…
— Понятно, — Зорина замолчала, подумав о том, что она отнимает время у своего клиента и, между прочим, теряет свое. — А дочь?
— После исчезновения аспирантов мне стало невыносимо жить в родительском доме, — Игнат Вадимович жадно отхлебнул из кружки, — я переехал в квартиру на улице Ленина. Прекрасные комнаты. Хорошие соседи, кстати, мои коллеги. Никто и подумать не мог о том, что случится, — он тяжело задышал. — Ане было восемнадцать. Она пошла по моим стопам и училась в медицинском. Тот подонок, сын профессора Видова, учился с ней на одном курсе. Они дружили, ходили в кино, в кафе. Парень не раз делал ей предложение. Но моя девочка отказывала. Нельзя сказать, чтобы он ей не нравился. Просто Анечка хотела посвятить себя учебе. И он не простил ей очередного отказа, — Хомутов замолчал.
Катя дотронулась до его руки:
— Если вам трудно…
— Нет, нет, — он выдавил из себя жалкую улыбку. — Вы должны знать обо мне все. Однажды он подстерег ее на лестнице, заманил к себе в квартиру, надругался и задушил. В тот день я вернулся домой поздно. Стал искать Машеньку… стал звонить знакомым, — академик снова поднес к глазам платок. — Наутро сообщил в милицию. Они нашли ее только через три дня. Негодяй ждал удобного случая избавиться от трупа и прятал его на балконе. Январские морозы препятствовали разложению. Подлец! — Хомутов всхлипнул. — Но ему отлились ее слезы. В тюрьме не любят насильников. С ним покончили через два года.
— А его родители?
Игнат Вадимович поморщился:
— Профессор Видов свернул научную деятельность и уехал. Сынок лишил его возможности стать мировой знаменитостью. Во всяком случае, я больше о нем не слышал. А ведь он тоже был блестящим ученым.
Журналистка виновато посмотрела на собеседника:
— Извините. Я и не подозревала, какую тему затрагиваю. Сколько же вам пришлось пережить!
— Спасибо, что вы это понимаете, — академик благодарно улыбнулся ей. — Еще чаю?
— Не откажусь.
Он тяжело поднялся с кресла:
— Пойду за вареньем. Это мое фирменное блюдо.
Принеся гостье клубничного варенья в хрустальной вазочке, Хомутов заметил:
— О деле мы так еще и не поговорили. Я вам не объяснил, чего хочу и почему выбор пал на вас, — академик взял в руки пакетик чая. — Мне нужна хорошая книга. Если бы я желал ознакомить жителей нашего города со своей биографией, можно было бы подредактировать то, что уже имеется, скажем, статьи вашего Анатолия Сергеевича. Однако подобное меня уже не устраивает. В наши дни нет проблем к доступу информации. Скупые сведения обо мне может выдать и Интернет. Понимаете, к чему я клоню? Мы должны написать так, чтобы эту книгу хотелось читать, и не только взрослым. Поверьте, в моей жизни было много интересного. Чего стоят знакомства с мировыми знаменитостями! Пенкин не смог бы выполнить мое желание. Вы — другое дело. Я читал ваши детективы, признаюсь, с огромным интересом, хотя никогда не являлся поклонником этого жанра. Ну, что вы скажете?
Катя поставила чашку на стол:
— Я согласна.
— Ну, тогда по рукам, — он потянулся к бутылке с вермутом, стоявшей на журнальном столике. — Я видел, как вы с недоумением смотрели на рюмку. Вот теперь она пригодилась. Предлагаю выпить за сотрудничество.
— Я за рулем.
— Ерунда, — отмахнулся Игнат Вадимович. — Капля спиртного не повредит. Впрочем, если что… На визитке номер моего мобильного. Стоит мне позвонить куда следует — и гибэдэдэшники вас не тронут.
Зорина не стала отказываться: она любила вермут.
— Только капельку.
— Понятное дело, — он поднял рюмку. — Пусть наша совместная работа будет плодотворной.
