Самой не верится

Ольга Безденежных (2024)

Перед читателем детские, юношеские годы, первая любовь, радости, разочарования и потери Анны Михайловой; странные, даже необыкновенные, случаи из жизни членов семьи этой женщины. Анна Андреевна уже бабушка, но ещё молода душой, активна. После смерти супруга она посвящает всё своё время воспитанию внука Владика, помогает семье дочери по хозяйству. Неожиданная любовь меняет привычный жизненный уклад Анны. Избранник героини — писатель, которому она понемногу рассказывает о своём прошлом. Анне Андреевне самой не верится, что из нехитрых историй, которыми она делилась с Егором Андреевичем, получилась целая книга из двух частей: «Красивая Фрекен Бок» — о судьбах разных людей, порой странно переплетающихся, но неизменно имеющих отношение к семье главной героини, «Про Владика» — рассказы из жизни внука Анны Андреевны, которые с удовольствием прочитают как сами дети, так и взрослые, заскучавшие по детству. Семья — главное, что ценит главная героиня и все герои книги.

Синенькая юбочка

Одновременно с рассказом про развитие художественного воображения у Владика, родился рассказ про Любочку, мою школьную подругу. Возможно, неправильно так писать, что одновременно. Но мне оба эти рассказа были показаны вместе, поэтому я так считаю. Про Владика, как и предыдущие истории, снова было с юмором, а вот про Любочку совсем не весело, несмотря на то, что она всегда «держала хвост пистолетом», как она любила говорить, и ходила с несгибаемой спиной.

Начнём с того, что Любочка родилась в неполной семье. В то время это было позором. Её дед был мусульманином, он выгнал дочь из дому, а жена, на коленях ползая, рыдала о том, что у дочери воспаление лёгких, внучка без молока уже вся жёлтая. Рифкат-бабай разрешил внучку принести домой. Имя у неё уже было, а в графе «отчество» стоял прочерк. Бабушка таскала в сельсовет щипаных кур, сахар, сушёные белые грибы, что-то ещё, пока не выдали новую бумажку с полным именем внучки — Любовь Рифкатовна Загидуллина. Может, и была Любовь Рифкатовна по крови совсем немного татаркой, по деду, так теперь — по документам — выходило, что на 50 процентов.

Дочери внучку не отдали, отправив дочь с глаз долой в город на ткацкую фабрику, а Любочку стали воспитывать сами. Дед разговаривал с Любой чаще всего на татарском, а бабушка на русском языке, но с поволжском акцентом. Лицом Люба была ну ни капельки не восточный цветок, а самая настоящая Снежная Королева: русые волосы, голубые глазищи, всегда прямая спина, неспешная речь. Много позже Люба узнала от матери, что отец её был из Прибалтики. Но это никакой роли не играло, так как мать утеряла блокнот, в котором были записаны имя и фамилия некогда любимого молодого человека. А как фамилию такую вспомнишь, если её не то что выговорить, и прочитать сложно. Мама только и помнила, что звать Ивар, а фамилия заканчивалась на «вичус», а что там вначале — неведомо.

Мать немного пожила в Иваново, потом уехала в Москву. Через несколько лет дали ей квартиру в новом доме недалеко от метро. Дед Рифкат к тому времени уже этот мир покинул, и забрала Любу мать к себе. Бабушка не сопротивлялась, потому что стала сильно уставать, а за Любой нужен был пригляд, так как она уже в школу пошла.

К нам в класс Любу привела директор школы. Её бабушка, всю жизнь прожившая с мусульманином, не только сама соблюдала многие обычаи иной веры, но и одеваться привыкла ярко, по-восточному. И внучке таких же нарядов нашила. Я помню, как директор заводит к нам в класс русалку. Белая кожа словно светится, блестящие золотые волосы заплетены в косицы, которые уложены вокруг головы. Но что самое запоминающееся, так это то, что новенькая одета в белую кофточку с золотым — а не с белым — воротничком, и на груди у кофточки вышиты бусинками розочки и ещё какие — то цветы. Дополняла наряд синяя юбочка с золотым кантом по низу.

Я училась в школе с английским уклоном, и форма наша отличалась от одежды ребят из других школ. Там девочки носили коричневое форменное платье и фартук чёрного цвета, а в праздничные дни надевали белый фартук. Наша форма состояла из белой или голубой рубашки, сарафана или юбки синего или голубого цвета.

При поступлении в школу нужно было сдать своеобразный экзамен, повторив за учителем произношение английских слов. Любочка, знавшая с рождения два языка в совершенстве, мгновенно ухватила суть произношения «зе» и «лэ», ни разу не ошиблась и была принята.

Постепенно в классе все привыкли, что одежда у Любочки отделана либо парчой, либо бархатом, и обязательно бусинами. Стихотворение Агнии Барто «Любочка» каждый знал назубок, и прозвище «Синенькая юбочка» намертво приклеилось к Любочке. По этой причине она была для всех не Любой, Любкой, Любаней, а именно Любочкой. Сидели мы с ней за разными партами, но обе были увлечены одним и тем же хобби — песенниками. У нас были толстые — в 48 листов — тетрадки в клеёнчатой обложке, куда мы записывали тексты популярных песен. Страницы мы украшали цветами, вырезанными из открыток, чаще всего это были розы. Взрослея, мы постепенно потеряли интерес к песенникам, но общаться продолжали. Классу к седьмому я уже решила, что хочу стать медсестрой, а Любочка, очень уж любившая наряжаться, мечтала работать в универмаге. Она порой после уроков шла в большой магазин, что был расположен недалеко от школы, гуляла там, рассматривала манекены, товары в витринах. Особенно ей нравился отдел, где под стеклом лежали булавки, заколки, шпильки и прочая мелочь. Забегая вперёд, скажу, что наши детские мечты осуществились — я стала медсестрой, а Любочка выучилась на продавца и по сей день работает в отделе «Галантерея».

Конец ознакомительного фрагмента.