Путя не будет

Ольга Брюс (2024)

Деревенская история о девушке, которая случайно встретила первую любовь мужа и по воле судьбы соединила влюбленную парочку.

Глава 12

Аню так тошнило, что она была согласна на всё, лишь бы избавиться от участившейся рвоты и бесконечных криков Семена, который отказался от груди матери буквально вчера, когда Аня упорно пыталась накормить его. Клавдия, собрав всё необходимое, схватила в охапку Аню и повезла ее в больницу. На аборт. Радуясь, что скоро ее мучения закончатся, Аня и представить не могла, на какие жертвы согласилась. Придя в смотровую, Аня услышала:

–С утра не ела? Раздевайся, ложись. И смотри, язык себе не откуси.

–А я не и собиралась, — опешила Аня, снимая платье и поглядывая на строгую женщину в белом халате и колпачке.

–И куда ты так спешишь, глупенькая? — Качала головой пожилая врач, надевая резиновые перчатки. — Мать свою пожалела бы.

–Она не моя мать, — надув губы ответила Аня, — это мама моего мужа.

–Какого еще мужа? Тебе лет-то сколько, девочка. Ой, только родила и вот опять… И что за мания пошла, у самих еще волосы не везде выросли, а уже к мужчинам тянутся. Мамка-то у тебя щедрая, за роды оплатила, теперь и за аборт. Ох, девочка, разоришь ты ее, чувствую. Ну все, ложись, ноги поставь, зубы сцепила, и не орать. А то всех тут перепугаешь…

***

К вечеру, когда всё уже было позади, у Ани поднялась температура. Клавдия нервничала, ругала ее, потому что пришлось самой возиться с плачущим внуком и еще прыгать вокруг ненавистной девахи:

–Все бабы, как бабы, встали и в поле, а ты лежишь, поплохело ей, видишь ли. Это обычное дело — выскребсти кусок грязи. Да, грязи! Потому что от тебя другого и не родится! Семен тоже какой-то не такой. Орет постоянно, от бутылки отказывается. Свалились на мою голову!! А всё ты, зараза, принесла нам беду, а теперь валяешься тут и глядишь на меня. Что зенки разлупила? Еще раз под моего Федю подлезешь, голову оторву!!

–Мам, ну что ты кричишь на нее? — Лиля принесла вёдра с водой. — Ей и так плохо.

–А под мужика ложиться — хорошо?? А ты слышала, что она мне вчера выдала? Свадьбу ей подавай!! Обнаглела! Какая тебе свадьба, ты что у нас, невеста? Мы тебя сватали или, может, договаривались о чем-то? Не будет ни свадьбы, ни семьи у вас не будет. Да кто ж тебя распишет? Законов таких у нас нету. Вот дождемся, когда паспорт получишь, и катись к черту на куличики! Сил моих нет каждого любопытного усмирять!! Ходят и спрашивают, почему Анька тут живет, какого лешего Федька так осрамился? А как там ваши молодые, уживаются ли? Слава богу, от тюрьмы уберегли, а так бы прощай молодость моего Феденьки! Ишь ты, Светка мне угрожать вздумала, всё на страх берет, а я не из боязливых! Добрая я, поэтому Аньку к себе взяла, чтоб не срамила родителей своих!

Лиля не стала спорить и ушла доделывать домашние дела. Аня лежала вся в поту и слушала, как Клавдия Степановна кричит со слезами в голосе. И почему она такая злая? В чем Аня перед ней виновата? Ведь все рано или поздно женятся, детки у них появляются, а этой женщине всё не нравится. Только и знает, что орать.

Три дня Аня лежала в постели, справляясь со своим недугом. Клавдии пришлось взять выходные, чтобы ухаживать за внуком. Тот вопил, как сумасшедший, плохо ел, почти не спал и не давал продыху своей назойливой бабке. Клавдия вымоталась до предела. Стала еще злее и всё больше приставала к Ане, которая уже начинала ненавидеть ее.

Оправившись, Аня занялась ребенком. Удивительно, как только она взяла его на руки, Семен сразу замолчал, закрыл припухшие от слез глазки и уснул. Клавдии не понравился этот момент, и она высказалась в грубой форме:

–Вот и думай, чей он сын, если родную бабушку не признает. Федя! Задумайся, дорогой мой! Уверена, что чужого растишь!

Федя сидел в кухне за столом и ужинал. Услышав мать, бросил ложку в тарелку с супом:

–Ты мне это уже три месяца талдычишь. Не верю я, что Семен не от меня!

–А ты поверь! Мать больше тебя знает! — еще громче закричала Клава, подойдя к Феде, который уже стоял у двери и собирался выйти на перекур. — Он же и в твоих руках как уж на сковородке выкручивается. Вот ты и Лилька всегда спокойными были, хоть батька, хоть бабка с дедом с вами нянчились. А тут, только подойду, уже хай на весь дом стоит. А? Как тебе?

–Никак. У многих ребятишки орут, сам видел. А Семен еще маленький, потом привыкнет.

–А что ему привыкать-то, а? К родному батьке привыкать? Вот потому и горлопанит, что ты ему не отец. Понял? У-у, — ткнув кулаком в лоб сына, Клава первая вышла в сени. — И так видно, что не похож, а ты отверчиваешься. Надо было свою палку гнуть, когда про вас нам доложили. Никто б ничего не доказал, если бы умнее был, дурачок. А теперь смотри, как растет чужой приблудок, и радуйся.

Хлопнув входной дверью, Клава ушла в огород, поливать грядки. Федя постоял, подумал и, махнув рукой, вышел на крыльцо. Покрутил в руке пачку сигарет, пощелкал зажигалкой, а затем спустился по ступеням.

–Анька ни с кем, кроме меня, не была, — сделал выводы он и пошел помогать по хозяйству.

Прожив в доме Клавдии Степановны полгода, Аня начала понимать, что здесь она не сможет больше находиться. Постоянные скандалы, упреки в ее адрес сделали из нее пугливую девчонку, которая от каждого шороха готова забиться в угол. В родном доме хоть и орали, даже раздавали тумаки, но все же ощущения были другими. Там было нестрашно жить, а тут…

–Я домой хочу, — прошептала Аня, глядя на сына, спящего на ее руках. — Не буду тут жить, всё надоело. Лучше с бабкой, которая меня не любит, чем с этой Клавкой дурной.

Пока дома никого не было, Аня встала, прижала сына к груди и отправилась к отцу с матерью, проситься обратно. Не обсудив этот момент с Федей, она была уверена, что если мать пустит, то и Федя перейдет к ним навсегда. По дороге Аня встретила одноклассниц, поболтала с ними, выслушала, какая она смелая, что так рано стала матерью. Надо же, изменили своё мнение насчет Ани, а зимой отворачивались от нее, сторонились, будто она заразная. Попрощавшись с девчонками, Аня двинулась дальше. Заметив издалека отца, идущего со стороны мастерских, Аня помахала ему. Тимофей остановился, присмотрелся. Чем ближе подходила Аня, тем улыбчивее становился Тимофей.

–В гости идешь? — крикнул он, радуясь, что сейчас впервые увидит внука.

Аня не ответила. Прибавив шагу, она чувствовала, что отец точно скажет «оставайся», и жизнь Ани станет прежней. Почти.

–А мы на той неделе Гришу в армию проводили, — в голосе отца появились нотки грусти. — Чего не пришла? Он же приходил к вам, чтоб позвать на проводы.

–Что? — Ане показалось, что она ослышалась.

–Гришу, говорю, в армию забрали. Весело было, ребята приходили провожать. Правда, посидели недолго, а потом ушли в клуб.

Аня смотрела на отца и не понимала, почему ей никто не обмолвился об этом — ни Федя, ни Лиля.

–Ну пойдем. Там мамка с бабушкой блины обещали. Сейчас угостишься.

Они вошли в хату, и Аня сразу напоролась на колкий взгляд бабули, которая сидела за столом и макала свернутый вчетверо блин в сметану.

–Явилась, — вместо приветствия бабуля фыркнула, — не запылилась, — и откусила половину блина.

Сметана размазалась по бледным губам и капнула на сморщенный подбородок. Старушка вновь опустила остаток блина в розетку с густой сметаной.

–Садись, угощайся, — пригласил к столу отец, — а я сейчас за Светланой схожу.

–А что, у Кучкиных не кормят? — Жуя, спросила бабушка. — Теперь у тебя другой дом есть, вот там и харчевайся.

Аня покосилась на бабулю. Маленький Семен, почувствовав тяжелую энергетику, неожиданно заплакал.

–О! О! — заерзала на табурете Вера Петровна. — Разорался! Нечего тут визжать. Ты не у себя дома. — Сказала она несмышленому младенцу.

–У себя, — подчеркнула Аня, глядя на бабушку исподлобья.

–Ага, прям у себя, — ухмыльнулась старушка, засунув в рот кусок блина, — ты теперь тут никто. Ушла, так и нечего сюда приходить. Тут твоего ничего нету. А вот то, что Светка тебе тогда тарелку с ложкой отдала, так это — мои. Чтоб вернула, я не для тебя всё это покупала.

Аня нахмурилась. Бабушка так и не изменилась с тех пор, как она видела ее последний раз. Все такая же скряга ворчливая, сидит и косится, словно не внучка с правнуком пришла, а какая-то незнакомка с улицы. Через минуту вернулся отец, привел мать. Светлана внимательно посмотрела на дочку, затем опустила глаза на внука.

–До чего ж хорошенький, — улыбнулась она и взяла мальчонку на руки.

Семен замолчал, а до этого кряхтел, сменив крик на недовольства. Видимо, пытался что-то объяснить вредной старушке, которая выговаривала его маме. Улыбнувшись бабушке, Семен пролепетал на своем непонятном языке, и Светлана пустила одинокую слезу.

–Ну вот, не Гришка, так ты, сделала нас бабкой и дедом.

–Велика заслуга, — прошамкала Вера Петровна. — Это дело нехитрое, чтоб юбки задирать. Вся в твою породу.

–Мам, — заговорила Аня, обращаясь к Светлане, — я хочу тут жить.

–Как так? — Удивилась Светлана, взглянув на дочь.

–Плохо мне там. Очень плохо.

–А-а-а-а, — разинула беззубый рот старушка, — работать не хотим, так заставляют, вот тебе и не нравится.

–На меня Клавдия Степановна орет всё время. Всё я не так делаю, постоянно она ко мне цепляется.

–Клава… да, она такая нервная. — чуть слышно сказала Света. — А Федя, что?

–Так!! — поднялась с табурета Вера Петровна. — Это что тут за собрание? А меня кто-то спросил? Тимофей! Я мать тебе или не мать?

–Мать, — насторожился мужик.

–Слушаться мать должен?

–Должен.

–Так слушай, раз уж ваша Анька смолоду решилась на похабное дело, то пусть, как полагается, идет обратно. К свекровке своей! А у меня тут не общежитие, чтоб еще и Федьку какого-то подселять! Да и этот мальчонка мне тут не нужон! Могу я на стрости лет пожить спокойно, чтоб спокойно помереть?!