Вслед за тенью. Книга первая

Ольга Смирнова (2022)

Тот вечер навсегда останется в памяти: помолвка лучшей подруги, просторный зал ресторана, неловкое движение рукой, оглушающий звон разлетающегося по полу стекла и твой цепкий взгляд… Я — обычная студентка столичного ВУЗа так спешила на ту встречу, но даже и не догадывалась, что нежданно-негаданно столкнусь там с тем, кто замешан в событиях тёмного прошлого моей семьи. Событиях, о которых до того дня я даже не подозревала…

Глава 2 Неожиданное предложение

Прозвенел звонок с последней пары, и все ринулись из аудитории. Сквозь громогласную толпу студентов пробраться было совсем непросто: в час пик все мы, как по команде, приступаем к выполнению квеста «Будь первым гардероба».

С телефоном у уха я лавировала в плотном потоке и была уже почти у цели, как почувствовала цепкий захват за плечо.

— Стой! — скомандовал Новиков.

— Извините, но сегодня я никак не успею. Позвольте пропустить тренировку, — попросила я тренера по телефону и в шуме едва расслышала его ответ. — Хорошо, спасибо.

Парни, стоявшие у гардеробной стойки, расступились, как по команде, и пропустили нас с Мишей вперёд. Я протянула номерок гардеробщику и, дёрнув плечом, попросила:

— Отпусти уже, догнал же. Больно.

— Прости, не рассчитал, — спохватился он.

Моё онемевшее плечо, наконец, получило вольную.

— Куда летишь?

— Хочу сделать несколько кадров, пока светло. До выставки времени — всего ничего, а с материалом — не густо.

— Опять эта выставка, — недовольно пробурчал однокурсник и слегка поджал губы.

— Я, кажется, тебе говорила…

— Да в курсе я этой бредовой идеи! — чуть повысил он голос.

— Почему бредовой? — не поняла я.

— Потому что сессия на носу, а ты носишься с этой камерой, как курица с яйцом.

— Я куратору слово дала, Миш. И потом: выставка же пройдет после сессии. — Но готовиться-то нужно уже сейчас. Собственными же руками рушишь себе возможность успешно закрыть семестр.

«Ну вот, опять учит меня жизни. Будто мне деда мало…» — мысленно пробурчала я. А ему ответила:

— Я все рассчитала, Миш. Справлюсь, если буду тратить на фотосъёмку не больше двух часов в день.

— А, ну да, ты ж у нас уникум. Один раз прочтёшь материал — и «в дамках». Не то, что мы, простые смертные.

— Ну вот, опять начинается, — вздохнула я и услышала:

— Ладно, оставим это…

Мою память называют фотографической. Мне остаточно один раз прочитать материал, и он укладывается у меня в голове. Бывают, конечно, исключения, но крайне редко: если в тексте, например, встречается много незнакомых терминов, то приходится его перечитывать. На занятиях я мысленно вывожу изученный материал в пространство перед глазами, словно на большой экран, и выдёргиваю из него нужную мне в данный момент информацию. Выглядит это примерно так: Я мысленно посылаю себе команду «Катя, текст!» и перед глазами начинают проявляться буквы. Они тут же собираются в слова; слова выстраиваются в предложения, а предложения — в текст, который я читала накануне, готовясь к занятию.

Миша не может понять, как это у меня получается. Ему трудно смириться с тем, что на изучение темы у него уходит гораздо больше времени, чем у меня. Это его напрягает. Интересно, когда-нибудь настанет день, когда он перестанет ставить это мне в укор?

— Куда он запропастился? — снова послышался его голос.

— Кто? — уточнила я, коснувшись стойки гардероба, у которой мы стояли.

— Да «перец» с твоими шмотками.

— Сейчас придёт, не волнуйся. Он же и твои должен захватить.

— Нет, только твои. Я задержусь. С зачётом надо разобраться.

— А вот и он! Подожди, ты же уже был на пересдаче! — удивилась я, принимая дублёнку у гардеробщика.

— Был, но Аннушка решила сыграть в принципиальность. — пробасил Новиков, лениво растягивая слова. — Зануда…

— Что-то ты не очень расстроен, — заметила я, подмигнув. — Выглядишь, как кот у миски со сметаной.

— Люблю, когда кидают вызов. И всегда его принимаю, — поделился он, пожав плечами, и выхватил дубленку у меня из рук.

Пробраться к подоконнику было совсем непросто, но однокурсник как танк шёл вперёд, и все, кто оказывался у нас на пути, просто расступались.

— А может никаких вызовов Аннушка тебе не бросала? Может, ты ее неправильно понял? — предположила я, взглянув на его прямой профиль. Но умолкла, заметив, как дернулся желвак на будто фигурно слепленной скуле. Я уже поняла, что этого человека разубеждать в чем-либо — бесполезно, но попыток своих не оставляла, считая неразумным конфликтовать с преподавателем.

Аннушкой Новиков называл нашего преподавателя по микробиологии — Анну Петровну Голубеву. Как-то на лекции, ещё в сентябре, между ними разгорелся спор, суть которого никто уже и не вспомнил бы, но противостояние этих двоих с того дня только нарастало. За прошедшие несколько месяцев Михаил ни разу не упустил случая хоть как-то ущипнуть Аннушку. Фигурально, конечно. К слову, и она в долгу не оставалась, стремясь поставить на место «студента с раздутым ЧСВ».

Так повелось, что многие из потока посещали «Микрошу» исключительно для того, чтобы развлечься их перепалкой. Чем всё закончится, было не до конца ясно, но иногда мне казалось, что до точки кипения оставался всего шаг.

Мишин голос выдернул меня из размышлений:

— Прикинь, она согласилась уделить мне всего десять минут своего драгоценного времени!

— Думаешь не успеть ответить?

— Она же слова лишнего мне не дает вставить!

— А ты лишнего и не вставляй. Отвечай по существу.

— Поучи ещё!

— Просто посоветовала… Извини… Не расстраивайся, у тебя всё получится.

— Да не расстраиваюсь я. Просто констатирую факт. И обязательно уложу её на лопатки!

— В каком смысле? — спросила я, пытаясь уловить подсказку на его, скупом на эмоции лице.

— Считай, что в фигуральном, — усмехнулся он. И многозначительно протянул: — Хотяяя… Как пойдёт, кароч.

— Неужели тебе нравится эта война, Миш?

— Тонизирует, — бросил он, слегка склонив голову. И я заметила, как азартно блеснули его выразительные карие глаза.

«Интересно, «она» — это война или сама Аннушка?» — задумалась я. Но уточнять — не стала.

— Ладно, пойду я. Встретимся вечером в ресторане. Ты же не забыл?

— Помню. Постараюсь быть вовремя. Но, если что, начинайте без меня. На мгновение его лицо приобрело какое-то двусмысленное выражение. Губы вытянулись ниточкой, упрямый подбородок чуть напрягся и выдался вперёд. В глазах заплясали чертенята. Новиков явно что-то задумал. Похоже, что-то провокационное.

— Попробую уговорить это Светило на бонус. — Он задорно подмигнул, подтвердив мою догадку.

— Может, не стоит усложнять?

— Поздно. Она не оставила мне выбора.

«Может, стоит пойти с ним?» — проскользнула было беспокойная мысль.

Что-то мне подсказывало, что наш преподаватель рискует попасть впросак.

«Не имей привычки встревать в то, что тебя не касается!» — вспомнилось предостережение деда, и я решила ограничиться советом:

— Не переборщи, пожалуйста, ладно.

— Как пойдет… Что, и ни капельки не ревнуешь?

— С чего вдруг? — ответила я, пожав плечами.

— Что ты там возишься? — резко сменил он тему. — Давай помогу!

За разговором мы добрались до окна. Водрузив свой рюкзак на подоконник, я тормошила дублёнку в поисках шапки. Утром засунула её в рукав, но…

— Шапка куда-то подевалась… Выпала, что ли…

— Жди здесь, растяпа, — кинул в ответ Новиков, вздёрнув бровь, и направился к гардеробу.

Я с досадой вздохнула и выглянула в окно. Погода менялась. Снежинки теперь бойче водили хороводы. С «оживших» на ветру ветвей деревьев кое-где осыпался снег. У земли поднималась подзёмка. Похоже, занималась метель.

«Ну ничего, как раз сделаю несколько «живых» кадров», — успокаивала я себя.

В моей новой, насыщенной бесконечными событиями студенческой жизни так не хватало привычной за прошлые годы размеренности. Хобби с фотографией я пыталась это компенсировать. Когда я беру в руки фотокамеру, моя жизнь будто снова становилась прежней — уравновешенной, неторопливой, без постоянно мелькающих перед глазами, по большей части — незнакомых мне людей, как в Универе, так и в общежитии; без громко звучащей вечерами, а иногда даже ночами музыкой и смехом, нередко сотрясающим стены соседних с нашей комнат.

Да, занятие фотографией очень помогало отвлечься от суеты. Я часто представляла себе, как закончу снимать виды и вернусь домой — в уют своей комнаты, под крылышко к Полине, нашей бессменной помощницы по хозяйству. А она сытно накормит меня вкуснейшим ужином, напоит ароматным травяным чаем и уложит в постель, неизменно пахнущую лавандой.

Над ухом раздался негромкий приказ: «Отомри!»

Мою потеряшку водрузили на подоконник, подхватили с него дублёнку и ловко помогли её надеть.

— Смотри, Миш, как погода меняется. Правда, впечатляет? Волнительно, да?

— Всё, как обычно — промозглая московская стужа, — равнодушно заметил он, бросив в окно мимолетный взгляд.

— Совсем не романтик, — скорее себе, чем ему напомнила я. — Иди, а то опоздаешь. Сама застегнусь…

— Сам, — категорично заявил он.

— Что ты со мной, как с маленькой? — смущённо проговорила я.

Его опека временами казалась мне навязчивой.

— А как иначе? Зависнешь тут на полчаса, пялясь в окно.

— Любуясь, — поправила я.

— Не понимаю, зачем ты выбрала медицину? Не твоё это.

— С чего ты взял? Сколько себя помню, всегда мечтала стать врачом. Как мама и дед.

— Тебе стопудово надо было в «художку» поступать! Пациент же кони двинет, пока ты будешь его кишками любоваться. Ну или штопать его… художественно.

— Ну, зачем ты так? Не передёргивай! — возмутилась я. И, отступив на шаг, взялась сама застегивать молнию на дублёнке. — Плохо ты меня знаешь, Михаил.

— Ну вот, сразу и Михаил, — вздохнул он и заявил: — Меня напрягает твоя манера обижаться на правду, Котёнок. Пустая привычка. Отвыкай.

«Не люблю, когда он меня так называет», — мысленно пробурчала я, ещё раз напомнив себе ему об этом сказать.

— Ладно, оставим этот бессмысленный разговор, — не стала я усложнять и без того непростую обстановку.

— Почему бессмысленный?

— Потому что для тебя существует только два мнения: твоё и неправильное. «Зависнуть», как ты говоришь, я могу только, когда брожу по городу с камерой. Когда отдыхаю, понимаешь? И ещё: аккуратно наложенный шов будет пациенту только в радость.

— Конечно, он будет благодарен! — рассмеялся мой, не всегда деликатный собеседник. И добавил: — Если выживет…

— Вот к чему сейчас этот чёрный юмор, Миш? Не понимаю…

— Ладно, успокойся. Просто ты — непробиваемая эстетка, дорогая. Эта твоя возвышенность — с явным перебором, понимаешь? В общем, дед воспитал из тебя эксклюзивный экземпляр тургеневской барышни. Зачем — непонятно, но мне на руку.

— Что значит «на руку», Миш?

— Легче направлять.

— Направлять? — удивилась я, — Куда?

— В нужное русло, Котёнок. И это огромный плюс для моей будущей жены.

— Что? Жены?.. — шокировано прошептала я, почувствовав, как собственные глаза стремительно полезли на лоб.

Но собеседник мой не спешил с разъяснениями. Он пристально взглянул на меня и на пару мгновений задумался.

— Ты… ты мне так предложение, что ли, делаешь, Миш? — уточнила я и замерла в ожидании ответа, как партизан в засаде.

Должно быть, мы выглядели странно. Двое у окна: она зависла, словно в стоп-кадре, а он цепкими пальцами сосредоточенно толкал вверх собачку на молнии её дублёнки.

— Отомри и не опережай событий, — наконец удостоили меня ответом.

И я с облегчением выдохнула, поймав задумчивый взгляд однокурсника. — Ты… ты же понимаешь, что это… рано, Миш, правда? — всё-таки решилась я уточнить.

Новиков не ответил, лишь посмотрел куда-то поверх меня и что-то тихо пробурчал. Я оглянулась и, проследив за его взглядом, заметила нашу сокурсницу — Надю Соболеву, невысокую блондинку с приклеенной к пухлым губам улыбкой и томным взглядом выразительных глаз.

Я слышала, что ей нравится Новиков. Она ходила за ним по пятам, а меня, видимо, считала помехой на пути к своему счастью, если судить по недовольным взглядам, которыми время от времени она меня одаривала.

— Э… Ладно, мне пора, Миш. Спасибо, что шапку мою нашёл!

— Дай ее сюда! Натяну тебе на уши, а то опять забудешь.

— Не надо. Я сама. Надену, как выйду на улицу, — торжественно пообещала я.

— Хозяин — барин, — ответили мне, — Схватишь простуду — на меня не рассчитывай. Нянькой у твоей постели не буду.

— Не волнуйся, не заболею. Соболева тебя ждёт?

— Навязалась в группу поддержки, — нехотя ответил Миша. И добавил, нахмурив лоб: — Её общество мне сейчас ни к чему…

Вокруг моей шеи несколько раз обернули шарф, окинули результат критическим взглядом и вынесли вердикт:

— Сойдет. Иди. Долго не броди — снегом занесёт.

— Не занесёт, не волнуйся, — ответила я и напомнила: — Ты всё же постарайся не опоздать в ресторан, ладно?

— Ладно, — негромко ответил он и стал пробираться к лестнице.

Соболева догнала его, он ей что-то сказал и растворился в толпе студентов, оставив девушку расстроенно стоять посреди холла. Я не слышала, что Новиков ей сказал, но сейчас она вела себя странно. Она словно получила приказ «Замри!» в игре про морскую фигуру.

Спешившие к выходу из Универа студенты обходили эту «морскую звезду» стороной, менее деликатные — задевали локтём, особо бесцеремонные — налетали, рискуя сбить с ног, но однокурсница ни на что не обращала внимания.

Я направилась было к ней, но меня опередила наша Аннушка. Она подошла к Соболевой, приобняла её за плечи и, «оживив», увела с собой.