Лисёнок мой

Ольга Снежко (2024)

Ты отомстил за её гибель. Научился снова жить и защищать. Но что случиться с твоим разумом и чувствами, когда ты вновь окажешься перед взором её зелёных глаз? И её ли? Ведь фамильяры — не люди, они лишь поделки магов, призванные служить хозяину. Или всё же нет?

Глава первая

Жизнь Давида Николаевича нельзя было назвать идеальной. И хорошей тоже. Скорее ниже среднего. Так считал он сам и об этом сообщал всем остальным. Новинки моды, техники и магии не радовали, а заставляли, скрипя зубами, пересчитывать деньги в кошельке, потому что его дочка четырнадцати лет от роду обожала покупки. Вот и сегодня она вложила ему в чемоданчик вырванную страницу из журнала, которую он обнаружил во время обеда.

«И как понять, чего она снова хочет? — размышлял он. — Нет, короткую юбку до колена я ей не куплю: пусть ходит в брюках, раз так их просила. А вот насчёт фамильяра на другой стороне листа стоит подумать».

Его малышка становится взрослой, и дух-помощник ей не помешал бы. Но вот скажите, зачем ей материальный прислужник? Эти новые изобретения магов, которые они же и расхваливали на каждом шагу, сильно не нравились Давиду Николаевичу. Они не исчезали, а превращались в незримого духа, когда были не нужны и, что ещё хуже, были разумны! Вы можете себе это представить?

— А если ему взбредёт в голову нанести вред хозяину? — недовольно пробормотал Давид Николаевич, сминая листок и отправляя его метким броском в мусорную корзину. — Общение с духами никогда до добра не доводило.

— Не знаю, моя жена довольна, — отозвался его новый напарник Егор Сергеевич, которого по молодости лет все называли Егоркой и никак иначе. — Купил ей две недели назад, вместе копили на первый взнос, я ещё и кредит взял. Так она уболтается с ним, а когда я прихожу, молчит. Лепота!

— Скоро ей наскучит, и она снова про тебя вспомнит, — усмехнулся Давид Николаевич.

— Упаси боже! Я и так подумывал о разводе, потому что все её пересказы сплетен дико раздражают. Мне всё равно, кто кого из знати бросил, снова вернулся и далее по списку.

— Верно, нас это не касается, пока они не начали друг друга убивать.

День сегодня выдался спокойным. Давид Николаевич давно заметил, что в четверг количество звонков и посещений гораздо ниже, чем в любой другой день. С чем это связано, он не знал, и ударяться в исследования был не намерен. Важно то, что в четверг он и его напарник не патрулировали город, а сидели в кабинете, занимаясь бумажной работой. Прекрасный день для отдыха и неспешных размышлений.

Повернув голову, Давид Николаевич обратил внимание, что растения на подоконнике давно не поливали. Сморщившись и помянув про себя забывчивых уборщиц, он тихо приказал:

— Рив, полей цветы, но не более двухсот миллилитров на горшок!

Рядом с его стулом соткался низенький безобразный карлик в коричневых штанишках и рубашке и, взвившись в воздух, полетел к окну. Взяв в ладошки кувшин для полива, он старательно исполнил повеление и, поставив тару на место, испарился.

«Крайне удобно! И что все находят в материальных фамильярах? Многозадачность? Нет уж, увольте, духи лучше, пусть и каждую задачу приходится разъяснять в деталях», — отметил Асваров.

Его напарник проводил духа восторженным взглядом, вздыхая, что ему, увы, «повезло» родиться в самой обычной семье и подобного наследия в виде воплощающегося помощника он не имел. Егор понимал, что до ранга стража, а тем более хранителя города, дослужиться ему — простому городовому — будет непросто. Поэтому он старательно пытался подружиться с Асваровым и всегда прислушивался к его советам, надеясь на рекомендации. Ведь ещё недавно он выходил на патрули без казённого духа, но вот уже третью неделю брал под расписку заветный камушек, вплетённый в кожаный браслет. И чья это была заслуга, Егор прекрасно понимал, а потому совершенно не обижался на наставническое отношение коллеги.

В последние два часа рабочего дня в участок пришли всего трое граждан. Двоих выслушали Егор и Давид Николаевич, последний оказался какой-то важной шишкой, и его принял сам начальник, с поклонами проводя в свой кабинет. Их район был одним из самых спокойных в Ридорре, и служить здесь было одно удовольствие.

Вечером, собрав чемоданчики, мужчины вышли из здания и пошли по направлению к площади Непобедимых. За ней располагался большой магазин, в котором оба городовых любили делать покупки. Возможно, в этом были повинны скидки для представителей закона, а может, и обольстительные улыбки продавщиц, и их красивые ножки, которые можно было хорошо рассмотреть благодаря новомодным юбкам. Чувство прекрасного не было чуждо ни Давиду Николаевичу, ни его напарнику, а потому они были здесь частыми гостями.

— Хлеб, печенье, молоко, сыр, котлеты, — проверял свои покупки Егор. — Вроде ничего не забыл.

— Утром ты упоминал ещё масло и гвоздику, — напомнил тому Давид Николаевич.

— Точно, спасибо. Мне ещё масло, пожалуйста, подсолнечное. А гвоздика — это я про цветы, надо на могилу к матери завтра сходить. Куплю по дороге.

— С вас за всё сто семнадцать монет, — приятный голосок продавщицы поднял настроение, несмотря на озвученную сумму. — Что-нибудь ещё?

— Нет, это всё, — Егор достал одну купюру достоинством в сто монет и ещё восемь кругляшек: одна достоинством в десять монет и семь по одной.

В Кинерийском царстве деньги назывались просто — монеты, пусть уже и появились их бумажные эквиваленты. Это не чужие кси и амиры, что в ходу за Зелёным морем, а родные чеканки. Время от времени монеты пытались назвать как-то иначе, но чаще всего обозначения были слишком мудрёными и про них так же быстро забывали.

— А для вас? — девушка перевела взгляд на Асварова и обворожительно улыбнулась.

— По списку, пожалуйста, — Давид Николаевич выложил на стойку листок бумаги, исписанный аккуратным почерком.

Продавщица забегала по магазину, невысокие каблучки застучали по полу. Чуть перегнувшись через прилавок, Давид Николаевич украдкой наблюдал за ней.

— Загляденье просто, — прошептал он, когда та, крутанувшись на носочке, повернулась влево. Полы юбочки приподнялись, открывая колени.

«В чулках подобный наряд смотрится даже цивильно. Быть может, купить всё-таки такую юбку дочери? Пусть покрасуется.… Хотя нет. Мала ещё!»

— С вас двести сорок шесть, Давид Николаевич.

В этом магазине его знали и любили. Особенно после того, как он спас одну из продавщиц от насильника.

— Благодарю, красавица, — он отсчитал деньги и забрал покупки, уже упакованные в две чёрных холщовых сумки с белым отпечатанным фирменным знаком магазина.

— Приходите к нам ещё! — улыбнулась на прощание продавщица.

На улице напарники попрощались и разошлись. Егор направился дальше по улице в сторону своего дома, а Давид Николаевич сделал шаг к дороге.

— Асмит, явись! — призвал он своего второго фамильяра.

Чёрный конь словно взвился из-под брусчатки и грациозно взмахнул гривой. Тонконогий, с лоснящейся шерстью. Его хозяин, легко оттолкнувшись от земли, запрыгнул в седло, не забыв перед этим погрузить покупки прямо в коня, который на мгновение подёрнулся дымкой, принимая багаж. Этот нематериальный фамильяр передавался в семье вот уже восемь поколений и по праву считался лучшим приобретением. Он не уставал, не требовал регулярного ухода, всё, что ему было нужно, — это энергетическая подпитка раз в полгода-год. И если бы не её стоимость в четыре тысячи монет, всё было бы чудесно.

Дом Асварова находился в четырёх кварталах от здания управы. Это был уютный одноэтажный особнячок с обустроенной мансардой, которую года четыре назад оккупировала дочурка, потому что ей нравилось сидеть у окна и смотреть на прохожих сверху. А ещё потому, что мансарда была больше её бывшей комнаты, в которой теперь располагалась кладовая и гардеробная.

Войдя в дом, Давид Николаевич поставил покупки на стол в кухне и ушёл переодеваться.

В комнате он встал перед высоким зеркалом с ажурной рамой и, разглядывая отражение, утомлённо вздохнул. На него смотрел высокий крепкий мужчина лет сорока с первой сединой в чёрных волосах, с усталыми зелёными глазами и тщательно выбритой щетиной. Сколько бы он ни критиковал современную моду, ей приходилось следовать хотя бы в мелочах. Поэтому его рубашки украшали запонки, а на ремне висела большая бляшка с закрученной змеёй.

— Папенька, ты уже дома? — хлопнула входная дверь.

— Да, — нехотя отозвался Давид Николаевич, запахивая серый халат и выходя из спальни в небольшой холл. — Где гуляла?

— В парке, — потупилась девочка, ставя кружевной зонтик в угол к своим недекоративным собратьям.

— Так уж, — не поверил отец, прислоняясь плечом к стене. — Снова с Антоном в парке гуляла?

— Это моё дело! — топнула она ножкой и недовольно мотнула головой.

Белая атласная лента выскользнула из её локонов, распуская длинный чёрный хвост. Волосы заструились по спине до самой поясницы.

То, что его дочь, его ангел Аглая, с каждым месяцем превращалась в красавицу, Давид Николаевич замечал с болезненной радостью. С одной стороны, он был счастлив, что его внешность и красота жены так удачно сложились, с другой — осознавал, сколько проблем и трат несёт её взросление. И видел, какой она стала раздражительной после смерти матери. Как бы ошибку не совершила.

— Дело твоё, пока он руки не распускает. А потом уже моё. И я его засажу, ты знаешь.

— Через полтора года я…

— За полтора года он или добьётся своего, или найдёт другую глупышку, — Давид Николаевич скрестил руки на груди, показывая недовольство. — Я всё же верю, что ты умная девочка, поэтому давай сменим тему. Заканчивать этот день ссорой я не хочу. Я нашёл в чемодане страницу из твоего любимого журнала.

— Правда? — удивлённо взлетели изящные бровки дочери, а в зелёных глазах мелькнули хитрые искорки. — Интересно, как она туда попала?

— Мы оба знаем, как она там оказалась. Так что лучше ответь, что ты имела в виду?

— Фамильяра, — после некоторого размышления ответила Аглая, накручивая локон волос на палец.

Судя по реакции отца, просить юбку было бесполезно. Возможно, он разрешит купить её позже, ко дню рождения. Ей ведь будет уже пятнадцать.

— Почему именно материального?

— Чтобы он делал всё, что я захочу. А не как духи, только то, что в них заложено при создании. А ещё они учатся и запоминают последовательность действий.

— Зачем он тебе? Это не будничная покупка.

— Папа, я уже почти взрослая! Сам же знаешь, как много благородным девушкам требуется. Мы обязаны выходить на улицу только со сложными причёсками, быть ухоженными и опрятными. Фамильяр в этом поможет и заменит компаньонку, которая мне уже положена по возрасту, — дочь чуть покраснела, понимая, на что она намекает. — А ещё я слышала, что материальные могут защищать владельца. Они вроде сторожевого пса и реагируют на опасность сами, даже без подсказки.

Давид Николаевич задумался. Его семья из знатного, пусть и обедневшего баронского рода Асваровых. Несмотря на его звание стража — владельца боевого духа, жили они скромно. Его приглашали на приёмы только после очередного «подвига», о котором стало известно газетчикам, и далее высший свет о нём так же благополучно забывал. Слишком давно их семья потеряла влияние, и у них не осталось ни земель, ни производств. Поэтому соответствовать всем признакам знати ему было не нужно. Но Аглая… Возможно, ей удастся стать невестой достойного барона или графа, или же просто богатого гражданина, но мечтающего стать дворянином. Супруга из благородного рода — один из шагов к получению титула, а потому претендентов на руку юной баронессы хватало. Фамильяр же лишь подчеркнёт статус и будет оберегать её честь. Но нужно было что-то делать с этим Антоном Рижельским.

Давид Николаевич наводил о нём справки: хулиган и транжира, и это уже в шестнадцать лет! Такой всего за пару лет ничего не оставит от наследства родителей-торговцев.

— Моё условие: реши уже для себя, наконец, кем ты хочешь быть? Баронессой, пытающейся выйти в свет, или женой этого Антона? Я приводил тебе доводы не в его пользу. Пусть здесь и не столица, но репутацию испортить слишком легко. Если ты хочешь стать приближённой ко двору князей, а может, даже царя в столице, или благородным лицом, представляющим торговую марку, нужно работать над собой уже сейчас. Ты должна понимать, что я покупаю то, что просто так не просят. Материальные фамильяры дороже обычных духов. Сбережения у нас есть, но их может не хватить, и придётся брать кредит.

— Я понимаю и подумаю над этим, — ответила Аглая.

Зелёные глаза изобразили кроткий взор в пол, но отец не обольщался. Малышка умела вести себя хорошо, когда ей было что-то нужно. Впрочем, как и любая женщина. Полезный навык, но как же непросто, когда его тренировали на нём!

— Что ж, тогда займись ужином, — Давид Николаевич закатал рукав халата, извлёк управляющий кристалл Рива из браслета и протянул его дочери.

— Хорошо, папенька, — сжав в ладошке синий камушек, она повернулась и убежала в сторону кухни.

Вернувшись в свою спальню, совмещённую с кабинетом, Давид Николаевич сел за стол и написал на листке короткое послание. Достав из чемоданчика несколько монет, он прищёлкнул пальцами и произнёс:

— Лиана, ты мне нужна.

Возникшая рядом с креслом золотоволосая девочка в чёрно-синем платье улыбнулась господину. На вид ей было лет восемь и её можно было принять за настоящего ребёнка, если бы не белая гербовая метка на лбу, сообщающая, что она лишь дух, искусственно созданный магами.

— Возьми этот листок и отдай его продавцу в книжной лавке на соседней улице. Когда он вручит тебе посылку, передай ему эти деньги и возвращайся. Свёрток держи крепко и никому не отдавай, только мне. Всё поняла?

Девочка кивнула, забрала со стола озвученные хозяином предметы и вышла из комнаты. Лиана была единственным духом Давида Николаевича, которого он купил сам, а не унаследовал от отца. В отличие от карлика, она могла уходить от хозяина на удалённые расстояния и владела несколькими крайне полезными заклинаниями. Подпитка этого фамильяра для дальнейшего существования обходилась дешевле, чем зарядка Асмита и Рива, потому что её кристалл-хранитель мог аккумулировать энергию и большую часть потраченного восстанавливал сам.

Просто удивительно, что ему в своё время удалось купить такого помощника всего за пятнадцать тысяч монет у пьянчужки на рынке. Дух с таким кристаллом и заклинаниями стоил бы сейчас все сто двадцать, а то и больше. Угрызений совести Давид Николаевич не испытывал, потому что не купи он тогда Лиану, она оказалась бы у другого владельца и не выручала бы его в особо тяжёлые патрули.

Конечно, он всегда мог задействовать и четвёртого духа, но Оскар относился больше к атакующим фамильярам, и за все двадцать с лишним лет службы страж обратился к его способностям не более трёх десятков раз. Уж больно специфическим было его использование с приличным количеством последующих отчётов за каждое применение. Несмотря на то что дух принадлежал его семье уже более трёхсот лет, использовать его могли лишь те из родственников, кто прошёл все необходимые испытания на должность хранителя города — почётное звание, которое было в разы легче потерять, чем получить.

Лиана вернулась через пятнадцать минут, передала купленное хозяину и исчезла. Давид Николаевич развернул бумажную упаковку и достал толстый журнал под названием «Торговый дом Флаоре». Это заведение специализировалось на продаже фамильяров всех разновидностей, и если где и можно было купить качественного материального помощника, то только там.

Дочь Давид Николаевич любил и очень не хотел, чтобы она пострадала от экспериментальных или дешёвых образцов фамильяров. Потому он со всей вдумчивостью погрузился в чтение самой первой статьи с описанием всех достоинств и недостатков подобных помощников.

Из последних было указано лишь одно свойство: не исчезают, с указанием внизу страницы, что уже изобретены версии, которые могут становиться незримыми и не слышимыми по желанию владельца. Они просто будут стоять где-нибудь в уголке, пока их не призовут. Но Давид Николаевич понимал, что подобное приведёт к серьёзному расходу энергии кристалла, который у материальных находился внутри тела.

«Ушлые маги! Денег им мало!» — возмутился он.

Внешний вид фамильяров был так же разнообразен, как и список их достоинств. Можно было купить ребёнка, взрослого или старика, человеческой расы или фантастической. Особой популярностью пользовалась раса, которая давно покинула этот мир, — эльфы. Насколько было известно, они переместились в другой мир, и от них остались только развалины их городов, книги и произведения искусства.

Когда-то у семьи Асваровых имелось множество украшений и статуй эльфийской работы, но большинство из них было продано два-три поколения назад. Остался лишь набор, состоящий из ожерелья, браслета и серёжек, да кольцо-печатка, символ на котором и стал частью герба рода Асваровых — большой рогатый олень. Иногда этими оленями Давид Николаевич и называл своих предков.

Когда какой-либо из фамильяров привлекал его внимание, он загибал уголки этой страницы с целью показать их дочери после ужина. Цены кусались, заставляя считать, какой кредит ему придётся просить в банке.

«Может, стоит взять на сумму полной стоимости помощника, а сбережения пусть и дальше лежат на депозите? — подумал Давид Николаевич. — Нет. Стражу, пусть и с регалиями хранителя города, столько просто не одобрят, придётся снимать со счёта по крайней мере треть».

В дверь коротко постучала Аглая, зовя отца в столовую, прилегающую к кухне. Захватив журнал с собой, Давид Николаевич в несколько широких шагов оказался у обеденного стола, во главе которого и разместился.

А дочь сегодня постаралась на славу. Ничего не пересолила и с количеством специй угадала. Давид Николаевич довольно щурился, отправляя в рот аппетитные кусочки томлёного в сливках мяса.

Его бунтующий ангел сидела напротив и всем своим видом показывала столь редкое послушание: ровная спина, лаконичные жесты, ни слова за ужином. Каждый день бы так!

Когда очередь подошла к чаю, отец передал Аглае журнал, в который она вцепилась, как в спасательный круг. Она нетерпеливо переворачивала страницы и читала о тех фамильярах, которых выбрал отец. Глаза её разбегались: было нелегко выбрать. И по взволнованному лицу было понятно, что никакой Антон её более не интересует.

— Папенька, а почему не этот? Он мне больше нравится, чем соседний, — спросила дочь, показывая на милого лопоухого мальчика-эльфа лет семи. Если у детей торчащие уши выглядят забавно, то у детей-эльфов тем более.

— А он справится со всей работой, что ты ему поручишь? Не торопись с выбором. Обдумай мои варианты, если найдёшь что-то лучше, покажи.

— Тогда я пойду в свою комнату? — девочка поднялась, прижав журнал к груди.

— Конечно, но не забудь о домашнем задании.

— Не забуду! — зазвучал её крик уже на лестнице.

— Ох уж эти дети, — вздохнул Давид Николаевич, одним глотком допивая чай.

Давид Николаевич Асваров