Феодалка

Полина Верано (2024)

Как попаданка обычно оказывается в другом мире? Неожиданно. Раз и попала! А дальше тоска по дому, слепые попытки устроиться или найти дорогу назад… Я же попаданка добровольная и подготовленная! Этап паники и отрицания можно пропустить. Мы с друзьями-изобретателями нашли способ путешествия в альтернативное средневековье со своим телом и вещами! И у меня уже есть кое-какие знания об этом мире, некоторые преимущества из современности и целых пол года на освоение. Главное, успеть вернуться до закрытия портала. Но что может пойти не так?

Глава 2

— Нет, а чем велосипед плох? — не унимается Федор, иногда он очень непрактичный мечтатель. — Все равно надо на чем-то передвигаться. Так хоть часть дороги проедет, а потом в городе продаст по хорошей цене.

— Велосипед один, их много с собой не наберешь, — говорю я.

— Да, и украсть могут! И скопировать! Представляешь, в следующий раз портал открываем, а там — все на велосипедах! Так мы спровоцируем научно-технический прорыв и прощай заповедник уютного лампового… то есть, свечного средневековья, — по Мише бывает непонятно, когда он шутит, а когда говорит всерьез.

— Правда, мы не должны вмешиваться и менять текущий ход истории в этом мире, — добавляет Федор.

— Нет, на велосипеде я точно не поеду. Мне нельзя выделяться, надо сойти за местную, пусть иногда со своими странностями, но в пределах. Что еще из идей?

— Электрические фонарики? — предлагает Миша. — Их можно взять много, спрятать в мешок. Их не скопируют.

— А когда у них кончатся батарейки и они перестанут работать?

— Можно такие фонарики, где надо крутить ручку. К ним батарейки не нужны…

— А ее в колдовстве не обвинят? — спрашивает Федор. — Свет бесконечный и без дыма, пахнет сделкой с Дьяволом, или кто там вместо него?

— Вообще-то, там нет инквизиции, слишком много культов… — Миша задумывается.

— Ну, знаешь, — продолжает Федор. — там и без инквизиции нравы — ого-го! Средневековые, одно слово! Нет, лучше ничего светящего и пахнущего магией не тащить. Знаем, как местные суеверны…

— Тогда набрать побольше украшений.

— Золото здесь дороже, чем там…

— Стеклянные бусы, классика!

— Стекло там уже изобрели. Как и порох…

— А что еще не изобрели?

— Бумаги мы там не видели… Пергамент был, береста какая-то…

— Бумагу не потащу! — представляю, как бы нагрузила мешок пачками для принтера. — Да и где я ее продам? До ближайшего города дня два пути, деньги нужны раньше. Все золото и серебро, что было в деревне, мы уже выменяли на муку. А в городе с этой бумагой куда я пойду?

— К какому-нибудь писцу, чиновнику..

— Его еще найти надо. А если не получится? По листочкам на рынке продавать? Лучше уж заранее ехать по конкретному адресу, к человеку, который точно купит сразу оптом и даст хорошую цену.

— Так, а что у нас ближе всего к порталу?

–Там какой-то монастырь святого Мирефа, кажется. Там, кстати, промышляют переписыванием книг и пишут на заказ летописи для разных графств. Им бы понравилась бумага…

— Ручки! Точно! — у меня возникла идея. — Пергамент у них свой, привычный, переплеты традиционные. На новый формат переходить едва ли захотят. А вот чем удобно писать — должно быть всегда актуально.

— Хм, сомневаюсь что дорого дадут, — Миша хмыкнул. — Гусиные перья ничего не стоят, вон, в деревне их просто выкидывают.

— В деревне и не пишут почти ничего, там одно перо пол года служит и только староста грамотный. В амбарную книгу расходы записывает… А чернила откуда, кстати?

— В деревне разводят сажу в масле.

— Но монахи используют нормальные чернила! Откуда они их берут? Сами делают или закупают у какого-нибудь алхимика?

— Надо поискать в интернете, как у нас раньше чернила делали, — говорит Федор.

После поверхностного поиска:

–Желчь, ржавчина, медный купорос, уксус, какие-то древесные орешки-паразиты… высушивать, вываривать, выжидать… все сложно с чернилами! Да, пожалуй, если в том мире такой же или похожий состав, то наши ручки им должны понравиться, — соглашается Миша. — Но надо все сделать по уму. Сначала послать одну ручку на пробу тамошнему настоятелю, и если его заинтересует, ты уже пойдешь с оптовой партией.

Мы так и сделали. Посыльный из монастыря прибыл с ответом уже через несколько дней. Меня ждали с товаром.

***

Утро началось внезапно, волной звуков и запахов из окна. Ржание коней, крики торговок, запах свежеиспеченного хлеба, звон молота по наковальне, все это ворвалось в сон с первыми лучами солнца, будто бы включили громкость у фильма. Камин давно погас. Ставни вечером закрыть не догадалась и в комнате стоял дубак. Я поежилась и выбралась из постели.

В дверь постучали. Это была горничная с кувшином воды. Она поставила его на столик в «ванной» и осталась стоять чего-то явно от меня ожидая. Черт, где мелочь… Я, завернувшись в одеяло, нашарила в одежде деньги, достала горсть монет и попыталась понять, какие из них сгодятся на чаевые.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — я протянула девушке деньги.

— О, ваша милость так добра! Но я еще ничего не сделала! — смутилась та. — Я подожду, пока вы будете готовы умыться, одеться и сделать прическу.

— А, окей, хороший сервис, буду знать! Но не требуется, я сама справлюсь, — ответила я. Не привыкла, чтоб меня трогали посторонние.

Здесь, как я успела заметить, все общение происходит в непосредственной и даже интимной близости. Все постоянно друг друга трогают — пихаются локтями, хлопают по плечу, дерутся, целуют руки, щеки, плечи, края одежды, причесывают, одевают, раздевают, порют… Оружие опять же — в основном ближнего боя. Всё, чтоб люди были ближе друг другу!

А у нас наоборот — стремятся сократить количество касаний, даже если это приложение на телефоне…

Я протянула горничной мелочь. Она слегка присела и удалилась, не выказав удивления.

Фух! Вроде, пока я все делала правильно.

Через пол часа я стояла у ворот монастыря и звонила в тяжелый здоровенный колокольчик. Мне открыл прислужник.

— Мариса Тимьянская к отцу настоятелю!

Мария — мое имя, но я слегка изменила его под местное наречие. «Тимьянская» звучало для местных примерно как «Тьмутараканская». Тимьян — княжество за горами где-то на севере. Считается, что очень далеко — за тридевять земель — и как там живут, что делают, толком ни кто не знает. Удобно для моей легенды.

Прислужник попросил подождать и скрылся. Я ждала, разглядывая мох на каменной кладке монастырской стены. Где-то во внутреннем дворе щебетали птицы, но здесь в глубокой арке ворот, было темно и сыро, как в тоннеле. Прислужник вернулся с величавым монахом с посохом.

— Доброго утра, дочь моя. — сказал он и сделал жест «арку» из сложенных ладоней. Это вроде нашего крестного знамения и используется как приветствие.

— Доброго утра, святой отец. — Я тоже сложила арку, надеюсь, похоже. Он благостно кивнул и выставил вперед посох, сложив на него обе руки. И выжидательно посмотрел на меня. Этот жест был мне не знаком и я на всякий случай повторила:

— Я к настоятелю… Мариса Тимьянская, по поводу чернил. Монах кротко вздохнул и, убрав всю величавость, сказал просто:

— Следуй за мной, дочь моя.

Хм, видимо он подставлял руки для поцелуя, если по аналогии с земными ритуалами. И мой отказ как-то повлиял — то ли показал меня полной невежей то ли повысил мой статус в глазах этого монаха. Скоро узнаем. Вообще мало я слышала про этот культ, не мешало бы лучше подготовиться. Иду торговаться за лучшую цену и толком не знаю, чем живут монахи.

Но когда перед тобой новый мир — любая подготовка недостаточна. В какой-то момент надо уже перестать готовиться и начать действовать!

Пока мы шли через внутренний дворик, я смотрела по сторонам. В принципе, монастырь походил на католический. Всюду статуи этого самого Мирефа и его сподвижников, вместо распятий — символ арки с солнцем, врат рая. Мужчины в длинных одеяниях работали в саду, сидели и писали в длинной галерее, мальчик лет десяти сидел среди корзин с перьями. Он выбирал подходящие, чинил — остругивал ножичком и раскладывал по деревянным ящичкам. Да, спрос на канцтовары определенно тут имелся.

Мы наконец поднялись к кабинету настоятеля в невысокой башенке. Монах, провожавший меня, зашел первым, видимо, доложить. Что он там докладывал, уж не знаю. Его не было минут пять. Наконец, он вышел и пропустил меня в дверь.

Седой, но еще не старый человек с цепким взглядом сидел за массивным письменным столом и смотрел на меня с плохо скрываемым интересом.

На столе и полках за его спиной стояли странные и разнородные статуэтки пресс-папье в виде танцовщиц, невиданных животных, бюстов каких-то правителей. Были здесь чернильницы, ножички, щипцы неизвестного мне назначения.

А среди них — один чужеродный здесь предмет — наша ручка! Самая дешевая, из прозрачного пластика с синим колпачком. Стержень был уже наполовину пуст. Видно ее плотно тестировали все это время.

— О, вы уже оценили наше «вечное перо», — сказала я.

— Что же, сразу к делу, без душеспасительных бесед? Хорошо, это мне нравится! — сказал настоятель, потирая руки. Он хотел знать больше:

— Что это за хрусталь такой гладкий и мягкий?

— Пластик, святой отец. — сказала я как есть. Такого слова все равно не было в их языке.

— Пластик… его добывают в ваших краях?

— Можно и так сказать. Его делают из нефти, которую добывают из земли.

— Удивительно, как из черного масла получается материал, по прозрачности не уступающий лучшему стеклу!

— О деталях не ведаю, секреты мастеров, сами понимаете.

— Понимаю, — проговорил тот многозначительно.

— Чернильные палочки тоже секрет фирмы. Они оставляют всегда одинаково тонкую линию, не пачкают, не делают клякс и их на долго хватает, — тут я достала связку стержней. — Здесь еще сотня таких.

Его глаза загорелись. В них шел подсчет. Передо мной был не только монах, но и опытный делец. Он видел, на сколько страниц хватило половины стержня и это его впечатлило. Вообще по бумаге их должно хватать на пятьдесят тысяч страниц формата А4. Я выясняла перед поездкой.

Но главное было даже не это.

— У нас на такие перья наносят логотипы… то есть гербы! Так сразу видно, чья она. Вы тоже можете нанести символы, например святую арку или иной знак своего монастыря. Скоро пойдет слух, что такими ручками владеет только монастырь святого Мирефа и заказы, выполненные святыми чернилами будут стоить дороже, — подсказывала я.

Его глаза загорелись еще больше. Тут мне пришла в голову мысль, что это не просто делец. Он любит роскошь и диковинки, судя по статуэткам на всех поверхностях его кабинета. И стержни для него это не просто годовой запас чернил для всего монастыря по выгодной цене. Это диковинка, редкость, элемент престижа — а это значит власти и почестей…

А еще это обладание настоящим чудом, что для представителя местной религии и есть основная валюта. Помнится, в начале диалога в наших письмах он предлагал «бартер» — менять ручки на благословения и индульгенции.

Подозреваю, что и мое эффектное появление сыграло роль в ценообразовании. Приди к нему кто-то из местных мастеровых, он бы забрал ручки даром, пообещав год молебна. Но представительницу дальних неизведанных земель, с диковинным говором, в невиданных одеждах и, которая, к тому же, платит золотом за ночевку в лучших номерах, надо прельстить чем-то более весомым.

Изначально в письмах шла речь о пятидесяти золотых ливодоров. Это деньги такие, как луидоры у нас, в какой-то книге читала. Вообще золотые монеты назывались именем правителя, который их выпустил, с окончанием — дор.

В итоге я сторговалась на сто золотых андриадоров, которые были вдвое тяжелее ливодоров. Итого, в четыре раза переплатил святой отец. Но он выглядел довольным. Одно условие только поставил — никому кроме него больше эти чернильные палочки не продавать. Что ж, желание законное и выполнимое. Если за начальную цену можно было купить добротный дом в деревне, то сейчас у меня хватило бы золота на небольшой особнячок в городе!

Монах, дежуривший за дверью, узнав цену, теперь склонился так, будто теперь сам пытался поцеловать мне руки. Ему приказали принести всю сумму. Один андриадор я попросила сразу разменять на серебро. А одну серебряную монету, их называли аргентили, разменяла на медную мелочь. Получился довольно увесистый мешок, за пазуху такой не спрячешь, если только не выдавать себя за беременную.

Тут святые отцы предложили часть денег взять в виде именных расписок, получить наличность по которым можно в городской ратуше в любом городе Антонийского княжества, где мы находились. Я обрадовалась и перевела половину в безнал. Заодно начну изучать финансовую сторону жизни этого мира.

В монастырском казначействе солнце уже освещало пылинки в воздухе. Оказывается, мы торговались до обеда. Писарь в черных нарукавниках поверх белой рубахе вывел мое имя новой шариковой ручкой на пяти пергаментах, каждый на сумму десять золотых. Аккуратно посыпал расписки мелким песком и подул.

Еще я спросила, где можно приобрести карты. Меня отвели в библиотеку, где в одном из залов все стены и длинный стол были им покрыты. Я выбрала одну карту мира (известной его части) и одну карту Антонийского княжества и окрестностей. На это пришлось потратить целый андриадор. Ничего себе, цены! Да, канцелярия — это здесь и правда золотое дно. Хорошо бы еще эти карты оказались достаточно точными для нарисованных вручную.

Вернувшись в свою комнату в гостинице я, счастливая, развалилась на кровати и наконец расслабленно выдохнула. Это успех! Я богата, свободна и могу делать что хочу! Мало того, это и есть моя прямая цель — жить в разных местах, изучить этот мир изнутри.

Итак, сейчас что дальше по плану? Ах, да шоппинг!

Я спустилась вниз, на ежедневную ярмарку, о которой говорила Рансия. Основная часть торговцев уже сворачивала свои лотки. Караваны ушли на рассвете и постоялый двор выглядел обезлюдевшим. Я купила добротный дорожный плащ, кому-то может и до щиколоток, а мне он был до земли. Еще нашла пару просторных женских туник на смену, ткани на платья — красные и бордовые, как мне и советовали, Запасла еду в дорогу: орешки, сушеную оленину местных лесов, хлеб, который дразнил меня с утра своим запахом, мех для воды — это такая мягкая фляга, ну и так, по мелочи. Ах да, и две седельные сумки, куда сложить обновки.

Дело стало за лошадью. Экипаж было уже не нанять, все уехали. Но ничего, я в нашем мире немного научилась ездить верхом, несколько раз бывала на конных прогулках.

— Да, ваша милость, есть кони на продажу — сказал трактирщик, — Во-он в той конюшне, выбирайте любого! Там конюх должен быть, он все про них расскажет, а я здесь закончу и сейчас же к вам подойду!

В конюшне было темно, свет едва проникал в маленькие оконца под потолком. В теплой, пахнущей сеном и навозом темени вздыхали и фыркали лошади. Я прошла на ощупь вперед, пока глаза не привыкли к полумраку и чуть не споткнулась. На полу у входа из сена торчали ноги в стоптанных кожаных башмаках. Там кто-то спал.

— Эй! Это ты здесь конюх? — спросила я.

Ноги мгновенно втянулись и из сена выпрыгнул молодой человек, отряхиваясь и кланяясь.

— Что угодно вашей милости? — бодро спросил он. Узнав, что я ищу для себя коня, начал рассказывать про каждого. Веселый малый, всех расхваливал и хлопал по шее, те отвечали ему на ласку. Я выбрала одного, спокойного, по его словам, по кличке Неженка.

— Отличный выбор, госпожа. — грустно сказал конюх, — буду молиться, чтоб ему было хорошо у вас…

— Твой любимчик? — догадалась я.

— Да, если б можно было, сам бы его выкупил… А вам конюх случайно не нужен? — спросил он без особой надежды в голосе. — Ну, или другой какой слуга? Я все могу!

— Да нет. Хотя… — я вспомнила, что как раз собиралась нанять провожатого. — Ты окрестности хорошо знаешь?

— Как свои пять пальцев! — оживился он.

— В город проведешь?

— В любой из трех ближайших! Хоть по дорогам, хоть лесными тропами!

— А где остановиться в городе, знаешь?

— Покажу и расскажу про все гостиницы и забегаловки!

— А тебя отпустят?

— Да кому я здесь нужен! — грустно усмехнулся он. Я решилась.

— Хорошо, ты нанят. Собирайся, как будешь готов — выезжаем!

— Да я уже готов!

Он вытащил откуда-то из сена тощую котомку и закинул себе на плечо, открыл перегородку и вывел коня. Я последовала за ним к выходу.

Яркий свет после конюшни ослепил меня. Паренек продолжал что-то говорить и надевать на коня уздечку. Внезапно он замолчал. Я посмотрела на него… и узнала этот взгляд и сальные кудри.

Это оказался вчерашний шутник.

— Ой… — он тоже меня узнал и растерялся.

Мы молча смотрели друг на друга. При свете дня он уже не казался наглым дворянчиком — рубаха простая, штаны до колен протертые, старые стоптанные башмаки на босу ногу. Он потупился и смотрел исподлобья. Видно, уже не ждал от меня ничего хорошего, и правильно!

Пока я раздумывала, как теперь с ним поступить, подошел трактирщик.

— Марсель! Ты еще здесь, негодяй?! Я же велел тебе убираться! Чтоб духу твоего здесь не было! — раздался его грозный бас.

Парень выпрямился, подбоченился и заявил:

— Как раз хотел сказать, что ухожу! Все, хватит с меня! Не собираюсь на вас больше работать! Ее милость изволили взять меня в услужение! Посторонитесь-ка! Вот, забираю коня моей госпожи!

Трактирщик аж задохнулся от возмущения, но быстро нашелся:

— В таком случае, — обратился он ко мне. — вашей милости еще понадобится седло… и хороший хлыст!

***

— Маша, помни, ты едешь не приключаться, а жить обычной повседневной жизнью! Такой же как все вокруг тебя! — Федор повторяет это уже в который раз.

— Да знаю, знаю! Ни во что не вмешиваться и не ввязываться! Технический прогресс не провоцировать, социальных переворотов не устраивать! Это бы ты Мише посоветовал, я и так мирная. А он бы охоту на ведьм устроил, точно.

— Тогда уж на колдунов, — смеется Миша. — Ведьмочки, они прикольные.

— А серьезно, там есть колдуны?

— Колдуны есть, а насчет колдовства не уверен, — отвечает Федор. — Так что никаких странных и подозрительных девайсов — телефонов, фонариков, квадрокоптеров — всего что летает, светится и привлекает ненужное внимание быть не должно!

— Ладно, ладно… зануда.

Вот уверена, Миша тоже теперь обдумывает, как прикрепить камеру на ручного сокола.

***

Я расплатилась за коня и его амуницию. В комнате надела обновки, плащ, рассовала деньги по разным карманам и за голенища, расписки за пазуху, серебро и медь оставила в поясном кошеле. Остальные вещи упаковала в сумки и вручила носильщику, чтоб тот отнес их к моему коню.

Когда я вышла, Неженка, оседланный и с притороченными сумками, ждал меня у ворот постоялого двора. Рядом топтался тот самый конюх.

Увидев меня он кинулся навстречу:

— Ваша милость, вы же наняли меня? И не прогоните сейчас? — сразу уточнил он.

— Нет, только выпорю. — брякнула я хмуро.

Вот зачем? Еще минуту назад не собиралась его брать с собой!

Но и этой угрозой не получилось отпугнуть его.

— Идет! — просиял конюх, и тут же поправился. — Ой, то есть, как будет угодно вашей милости

Он помог мне сесть на коня, привычным движением подставив руки под ногу и приподняв меня.

— Только вот еще что… — заговорил парень снова. — Мне за вами не угнаться! Я-то пеший… Не хотелось бы стать обузой… Но если вы изволите… Всего пять аргентилей и проблема решена!

Он виновато улыбнулся.

Вот тут бы мне и сказать, что, мол, раз лошади у тебя нет, то и оставайся. Так нет же!

Я развязала кошель на поясе и дала ему нужную сумму.

— В счет твоего будущего жалованья!

Он согласно закивал. Потом сунул деньги опешившему трактирщику, который стоял тут же, и вывел из конюшни мохнатого низкорослого конягу. Уже оседланного. Молча перекинул на него мои сумки, оставив Неженку налегке, вскочил в седло и радостно подытожил:

— В добрый путь!