Феодалка

Полина Верано (2024)

Как попаданка обычно оказывается в другом мире? Неожиданно. Раз и попала! А дальше тоска по дому, слепые попытки устроиться или найти дорогу назад… Я же попаданка добровольная и подготовленная! Этап паники и отрицания можно пропустить. Мы с друзьями-изобретателями нашли способ путешествия в альтернативное средневековье со своим телом и вещами! И у меня уже есть кое-какие знания об этом мире, некоторые преимущества из современности и целых пол года на освоение. Главное, успеть вернуться до закрытия портала. Но что может пойти не так?

Глава 5

— Живой! — выдохнул Марсель.

— Надо ему помочь! Переверни его!

Это Марсель и без команды понял. Он перевернул раненого, тот застонал. Вся его грудь была в крови, рукой он закрывал плечо.

Он замёрз, был слаб, но ещё в сознании. Я поднесла свечу и осмотрела лицо.

Главарь.

Наш сегодняшний знакомый.

Любитель лапать девок, холеный с моими золотыми!

Он сверкнул глазами из-под растрепанных волос и со стоном зажмурился.

Ага! Тоже узнал меня.

Мы взвалили его кое-как на спину Марселю и втащили вдвоём вверх по лестнице, через кухню в холл, к огню. Там я бросила на пол одну из шкур со скамьи, и Марсель сгрузил ношу на неё.

Длинный, широкоплечий, бледный и с синюшными губами, он лежал, тяжело дыша, и смотрел на меня обречённо. А я думала, что теперь с ним делать.

Чугунок с водой как раз нагрелся.

— Марсель, тащи нож, ткань, полотенца — всё, что найдёшь в этой кухне! Он мне нужен живым. Хотя бы, чтоб вернуть мое золото! А там, может, и до виселицы дотянет! — сказала я мстительно.

Бандит ничего не ответил. Он смотрел в сторону и дышал с трудом.

— Ну что за половую тряпку принёс? Этим раны перевязывать? — рыкнула я на Марселя, когда он появился с ножом и какой-то дерюгой в руках. — А нож давай сюда! И придержи его, чтоб не вырывался.

Тот охотно навалился на вторую руку и прижал её к шкуре.

Беспомощный, прижатый к полу бандит дёрнулся и тяжело задышал, увидев нож у своего горла.

Нет, дорогой, можешь не бояться, я не такая, как ты!

Я срезала с него рубаху, потом смочила лоскуты в чугунке и протёрла горячей водой его грудь и руки. Нашлась резаная рана в плече, она оказалась небольшая. Кровь уже остановилась, но потерял он её много. Не скоро еще встанет на ноги.

— Зашивать придётся, — сказала я. Достала из сумок аптечку, выложила на стол ее содержимое. Нашла набор с иголкой и хирургическими ниткам.

— Никогда не пробовала шить по живому. Но это не должно быть слишком сложно? Да и тренироваться надо на тех, кого не жалко! — рассуждала я вслух, доставая иглу из упаковки.

Грабитель хрипел и шевелил губами, стараясь что-то ответить.

— И что же это с тобой случилось? Неужто грабители? — продолжала я говорить с бандитом, продевая нитку в изогнутую иголку.

Он только посмотрел с безнадёжностью в глазах на меня, потом на стол с кружками.

Я взяла кружку зачерпнула теплой воды из чугунка и влила ему в рот. Он пил жадно, а напившись, откинулся на шкуру и задышал ровнее.

— А может, оставить его? — спросил с опаской Марсель. — Ваша милость, пойдёмте отсюда, а? Ещё дружки его нагрянут. Пусть сами с ним возятся.

— Не нагрянут, — сказала я. Ощупала и размотала пояс, за которым скрылись днём мои золотые. Ожидаемо, их там уже не было. — Это ведь они тебя так, да?

— Да, — прошипел сквозь зубы бандит.

— Картина ясная, — подытожила я, втыкая иголку в края раны и стягивая их. — Перепились и добычу не поделили. Там на дороге было очевидно, что они взбунтуются. Этот Родриго прямо-таки подбивал всех, ясно же. И как ты проглядел?

Бедняга стиснул зубы и зашипел то ли от боли, то ли от этих слов. Ничего, жить хочешь, придётся потерпеть мои подколки.

— А дом чей? — спросил Марсель.

— Мой, — прохрипел бандит.

— Это же герб барона Руанского! — удивился Марсель. Он ещё и знаток геральдики, отлично!

— Именем которого нас ограбили? — вспомнила я.

— Я на своей земле. Имею право, — собравшись с силами, выговорил бедняга.

— Так ты и есть барон? — удивилась я. Как-то я по-другому их представляла. А где же длинные плащи, шелка и ленты?

— Так, значит, вас ограбили собственные вассалы! — воскликнул мой слуга не то злорадно, не то осуждающе.

— Они не мои… просто… наёмники, — выдавил он переводя дыхание, после каждого прокола и стежка.

— А твои где? — допытывалась я, раз уж пациент заговорил. — Где вообще слуги, повара, охрана?

— Я их распустил… на заработки. Зимой ещё… Им надо кормить… свои семьи.

— Понятно, — вздохнул Марсель, вроде даже сочувственно. Мне же ничего не стало понятнее.

— Что это значит? — спросила я слугу.

— Невезучее место, этот Руан, — вполголоса сообщил он. — Засуха, неурожай который год подряд уже. Раньше-то, при старом бароне, лесом торговали, было еще более-менее. Сосны мачтовые. А как лес кончился, так все. Потому что песок один. Скоро здесь будет пустыня, крестьяне разбегаются…

— А бароны, значит, выходят на большую дорогу, — подытожила я.

— Ну, они и правда в таких случаях могут назначать плату за проезд через свои земли. Только обычно она вполне умеренная, чтоб поток торговцев не иссяк. А этот, — Марсель кивнул в сторону барона — знать, совсем отчаялся.

Надо же, он его почти оправдывал! Вот еще не хватало проникнуться сочувствием к этому негодяю! Нет уж, я решила продолжать считать нашего пациента обычным бандитом. Если б не монастырские расписки, еще неизвестно, чем бы это для меня закончилось.

Марсель обратился к барону:

— Распустили, значит, вот ведь, как не вовремя! И за лекарем послать некого.

— За лекарем…в Саграду надо. Местный костоправ… лечит только… кровопусканием, — горько усмехнулся барон, делая вдохи между стежками.

Наконец шить я закончила. Рана выглядела прилично. Забинтовала сухими остатками рубахи.

Сонливость накатила внезапно и бесповоротно. Если больше приключений не предвидится, надо располагаться на ночлег.

Вот только тащить нашего пациента наверх, где должны находиться жилые комнаты, не осталось сил. А там не натоплено и всё пылью покрыто, небось, раз с зимы убирать было некому. Не будет же барон сам подметать.

— Вот что, — сказала я Марселю. — Найди спальни и принеси сюда постельное, одеяла там, подушки — что найдешь. Будем спать здесь, у огня. Пленника одного оставлять нельзя.

— Да что он нам сделает, такой полудохлый, — удивился Марсель.

Коньки отбросит, ответила я мысленно. Почему его выживание сейчас имело значение, не могла бы объяснить. Моих денег у него больше нет, да и любых других, судя по всему, тоже. Так что возместить убытки не удастся. Но раз уж начала его спасать, надо оставаться последовательной и продолжить дело.

Марсель тем временем пошел наверх искать постельное и вернулся с ворохом перин и одеял — как дотащил только! Мне постелил три или четыре перины, взбив их предварительно. Себе тоже взял одну. И еще одну мы подтащили под пленника, а то застудится ночью на каменных плитах и мокрой медвежьей шкуре.

Пленник потратил остатки сил и был уже в полузабытьи.

Я закопалась в перины, не раздеваясь, и моментально уснула.

Утром раздался стук. Стучали не громко, но долго и настойчиво. Я с трудом разлепила глаза и силилась вспомнить где я. Первая мысль, что это соседи, которых залило, была отброшена, как только взгляд сфокусировался на пасти кабана надо мной на стене. Соседей снизу из бабушкиной хрущевки тут точно нет.

Я попыталась пошевелиться. Все тело заныло. Хоть убейте, не встану — решила я и провалилась в сон обратно.

“Стоп. Надо встать,” — вдруг пронеслось в голове. — “Это другой мир, долгий путь верхом, нападение, раненый… мы в чужом доме, и кто-то сюда ломится!” События прошедшего дня и ночи вдруг отчетливо всплыли в памяти.

Я выбралась из-под тяжелой перины и огляделась. Зал был освещен солнечным светом, который проходил сквозь витражные окна и цветными пятнами ложился на пол.

Рядом валялись разбросанные вещи: мешок с одеждой, выпотрошенная на стол аптечка. Раненый спал все так же на полу, одеяло не скрывало его тяжелое дыхание. Постель Марселя была пуста, а из кухни доносились голоса. Он с кем-то говорил.

Я пригладила растрепанные волосы, отряхнула перья с одежды и выглянула в кухню.

–…утку, куропаток… яиц пару дюжин. Нет, лучше штук пятьдесят, маслины… муки мешок, мед, орехи, пряности, — перечислял мой слуга какому-то старичку в зеленом балахоне и колпаке. Старичок слушал и кивал. Увидев в дверях меня, он стащил с головы колпак и поклонился. Марсель тоже обернулся.

— Ваша милость, уже проснулись! А я заказываю вам завтрак и обсуждаю меню на сегодня! — радостно сообщил он.

— А? Что? — спросонья язык не слушался.

— Это Фернандо, лесник местный, он барону каждое утро дичь приносит. Но раз сегодня гости…

— Радость-то какая, ваша милость! — заговорил лесник. — А мы уж не надеялись! Гостей у нас почитай со смерти их старшего брата не было! Думал, раз не ходят к нашему господину, так совсем дела плохи! Он ведь затворник у нас, сам ни где не бывает, ни с кем дружбу не водит. Скоро соседние бароны прознают про наше положение, так и начнут безобразничать на земле у нас. Как их образумишь? Дичь постреливать чужие начали, а это совсем плохой знак, скажу вам…

— Погодите… погоди, — прервала я поток его красноречия, собираясь с мыслями. — Мы не совсем гости…

— Моя госпожа говорит, что мы тут почти что свои! — перебил меня Марсель. — Поэтому присылать повара из деревни не надо, сами управимся. Нужны только те припасы, что я перечислил. А, и мешок овса для лошадей. И возок дров, а то те кончаются!

— Все будет, все будет! — радостно закивал старичок. — Что же это я болтаю здесь, а госпожа ждет завтрака! Сейчас побегу, распоряжусь, чтоб вам все доставили! Друзья нашего господина Каидо ни в чем не будут нуждаться!

Словоохотливый лесник, кланяясь, удалился. Я посмотрела на Марселя:

— И что это значит?

— Нам скоро все привезут! — невинно заявил этот плут. — А что мы не друзья с бароном, ему знать не обязательно!

Действительно, зачем доброму старику знать, что его обожаемый Каидо отослал всех, устроил здесь воровской притон и сам же пострадал от своих наемников.

— И поэтому ты решил ограбить бедных селян, потребовав столько еды, сколько нам не съесть? — продолжила я.

— Это все баронское! И вы заплатили ему гораздо больше, чем все это стоит! — нашелся Марсель.

Первой моей мыслью было собираться и уезжать, пока не приехали местные. Но, поразмыслив, я согласилась с Марселем. Этот негодяй взял с меня столько, что можно здесь год жить и еще останется. К тому же, не смотря на грабеж, мы спасли ему жизнь — его бы не нашли еще долго, а самому в таком состоянии из погреба не выбраться.

И сейчас он нуждается в медицинской помощи, которую кроме меня тут никто не обеспечит. Так что остаться здесь, передохнуть один денек вполне можно.

— Тогда переноси одеяла на место, пленника уложим в кровать, наши вещи тоже тащи в одну из комнат, — сказала я Марселю. Он пошел выполнять.

При виде меня барон попытался приподняться на локте здоровой руки.

— Это был лесник? — спросил он напряженно. — Что вы ему сказали?

— Что у тебя гости, и ты очень рад их видеть. Велел привезти угощение и не мешать, — заявила я.

Тот снова упал на спину и выдохнул:

— Благодарю.

Не хочет, чтоб вассалы застали его в таком беспомощном виде, догадалась я. Это мне на руку.

— Раз ты можешь двигаться, то показывай, где твоя комната, перетащим тебя туда.

Мы с Марселем вдвоем подхватили его под руки и помогли встать. Еле переставляя ноги, он поднялся с нашей помощью на второй этаж, дошел до кровати и рухнул на нее.

Я заняла соседнюю комнату, подождав, пока слуга вернет на место перины и расстелет постель.

Комнаты здесь были большие, стены без штукатурки, голая каменная кладка, как внизу. Немного уюта придавали потертые гобелены на стенах. Узкие стрельчатые окна без ставней, но зато застекленные разноцветными кусочками стекла, пропускали достаточно солнечного света.

Большая кровать под балдахином напротив камина, один круглый столик у окна и другой у кровати, два деревянных кресла, длинный кованый сундук — такая была обстановка комнаты. Ванны в баронском доме не оказалось. Из удобств — только ночной горшок под кроватью и кувшин с тазиком для умывания на туалетном столике. Пыльно, как я и думала, всюду капли и пятна воска. Но меня сейчас неряшливость мало заботила. Я разделась и снова растянулась на мягкой перине.

По ощущениям я проснулась в полдень. Солнце стояло высоко, пылинки танцевали в разноцветных лучах витражей. За окном щебетали птицы, а из кухни доносились вкусные запахи.

Я оделась в обновки, купленные на ярмарке у монастыря: белую тунику, кожаные штаны для верховой езды. Хорошо, что здесь не пользуются косметикой, одной проблемой меньше: не люблю красить заспанные глаза. Только причесалась, уложила волосы в “ракушку”, выпустив локоны по краям. Надо выглядеть прилично, на случай, если вдруг заглянут люди. Хоть лесник и говорил, что к барону никто не ходит, но вдруг.

Потом я зашла проверить пленника. Барон спал, так же, как мы его оставили, по диагонали кровати. Длинные волосы раскиданы по подушке, на лице щетина и фингал. Руки и грудь в грязно-кровавых разводах, это я в полумраке так кровь смывала. Под разводами я увидела еще синяки на ребрах. Хорошо его отделали. А нечего связываться с дурной компанией!

Повязка была сухая, уже хорошо. Он ровно дышал и был теплый, даже очень.

Я потрогала кубики пресса. Ничего так, крепкий, хоть и худой. Выкарабкается, надеюсь.

Надо будет поручить Марселю позаботиться о нем: умыть там, наверняка, в туалет надо… Поймала себя на каких-то слишком заботливых мыслях, фыркнула на них и вышла.

Нет, сначала накрыла его одеялом, а потом вышла.

Внизу, на кухне, обнаружилась бурная деятельность. Все затребованное привезли, и Марсель, как и обещал вчера, дорвался до кухни. В печке что-то пеклось, в кастрюлях — варилось, а сам он стоял у стола по локоть в муке и с упоением крутил какой-то артефакт. Это оказалось что-то вроде механического миксера. Ручка на огромном колесе через систему шестеренок придавала ускорение лопастям, взбивающим яйца.

Похоже, у нас будет пир. В животе урчало, почти сутки нормально не ела. Марсель оторвался от своего занятия и с легким поклоном поприветствовал меня:

— Доброе утро, ваша милость! Желаете обедать? Почти все готово, сейчас куропаток достану!

— Ты лучше сходи наверх, за больным поухаживай, сделай там все, что нужно… и поесть ему тоже принеси! — сказала я. Тот кивнул и с сожалением оторвался от своей “крутилки”. Он вытащил из печки вертел с двумя куропатками, одну сгрузил на тарелку, положив рядом пучок зелени, поставил для меня на стол в зале. Другую погрузил в большую корзину вместе с кувшином воды и еще какой-то утварью, подхватил двумя руками и понес наверх.

Стол в зале уже был очищен от следов вчерашней попойки, а пол отмыт от крови и подметен. Шкура вернулась на скамью. Молодчина Марсель, знает, что делать и все успевает! А ведь должен был устать вчера не меньше меня!

Между плитами пола я заметила клочок чего-то белого. Это оказался обрывок упаковки медицинской иглы. Я подобрала и выбросила его в тлеющий камин — не место здесь следам иного мира!

А потом села и пообедала вкусной печеной куропаткой. Съела ее всю, ломая руками и заедая молодым зеленым луком.

Когда Марсель вернулся, я решила пойти погулять.

— О, если сейчас я отлучусь, на кухне все сгорит, — с сожалением предупредил он.

— Ты можешь остаться, я пройдусь одна. Я не далеко, посмотрю окрестности, — ответила я. Он радостно остался возиться на кухне.