Пламенное сердце

Райчел Мид (2013)

Перед восемнадцатилетней героиней открывается целая вселенная! Оказывается, можно не только работать на тайное общество алхимиков (иными словами, тех, кто держит существование вампиров в строжайшем секрете), но и влюбляться в «темных бессмертных» созданий. А почему бы и нет? Ведь сногсшибательный Адриан — талантливый метущийся художник. Кроме того, красавец одержим магическим духом, в общем, может творить чудеса, которые потом измочаливают его разум. Умница Сидни тоже не сидит без дела. Она присматривает за юными вампирами (в числе которых имеется Джилл — особа королевского рода), а еще вступает в сообщество колдуний. Оказывается, у Сидни тоже есть скромный магический дар. Но вдруг как гром среди ясного неба на Сидни обрушивается ворох семейных и личных проблем. Ее родители собираются разводиться, сестра Зоя переживает по любому поводу, да и алхимики наверняка подозревают что-то неладное, а с ними шутки плохи! Сидни надо срочно брать ситуацию под контроль и вместе с Адрианом прорываться вперед!

Глава пятая

Адриан

В течение нескольких дней Сидни провела массу времени на моей кровати. Но, увы, не со мной.

Я так и не понял, каким образом словесная баталия с Инес навела Сидни на мысль изготовить противоалхимические чернила, но я никогда и не претендовал на то, что могу угнаться за ходом ее мыслей. Когда ею завладела та или иная идея, объятия прекратились и на смену им пришла исследовательская работа. Сидни не могла этим заниматься при Зое. Конечно, Джеки позволяла Сидни заниматься всем, чем та пожелает. Но время было ограничено. А наши романтические встречи стали выглядеть несколько иначе.

Я бы солгал, если бы утверждал, что не скучаю по прежним временам, но я хотел, чтобы Сидни сотворила эти чернила. Я недолюбливал Маркуса Финча, но целиком поддерживал его стремление уничтожить влияние алхимиков и их попытки установить контроль за разумом. Сидни не поехала с ним в Мексику, чтобы завершить процесс, поскольку не готова была так радикально изменить жизнь. Кроме того, она считала, что может добиться большего, если будет поддерживать связь с алхимиками. Это достойные причины, но я знал, что еще одной причиной — возможно, самой важной — было то, что Сидни не захотела расстаться со мной.

Кого я пытаюсь обмануть? Я тоже не хотел, чтобы она меня бросила. При этом меня терзали угрызения совести: ведь из-за меня она осталась уязвима, ее могли снова подвергнуть принуждающему воздействию. И я знал, что каждый украденный нами момент близости подвергает Сидни ужасной опасности разоблачения. Хотя Инес и авторитетно заявила, что Сидни уже невосприимчива к воздействию татуировки, поскольку пользуется магией, нам обоим хотелось запечатать ее золотую лилию — на тот случай, если произойдет наихудшее. Но дело было не только в этом. Если Сидни разработает доступный рецепт чернил, нейтрализующих татуировки алхимиков, в руках ее окажется серьезная сила.

Часы исследований были не так уж плохи. Я перетащил краски в спальню и работал над треклятым автопортретом, а Сидни сидела у меня на кровати, скрестив ноги по-турецки, обложившись книгами и ноутбуком. Она была так поглощена своими изысканиями, что не замечала, как часто я отвлекаюсь и смотрю на нее. Может, я окончательно чокнулся, но в этом было нечто невероятно сексуальное — смотреть на сочетание задумчивого лица с небрежной позой, наблюдать, как она садится поудобнее и как подается вперед, погружаясь в какой-нибудь особо мудреный текст. Морои избегают солнечного света, но когда я смотрел, как Сидни купается в нем, я твердо понимал, что люди созданы для солнца.

— Болеит, — пробормотала она однажды.

Я оторвал взгляд от холста, на котором пока что не было ничего, кроме единственной зеленой линии.

— Типа как индийская музыка?

— Болеит, а не Болливуд. — Сидни постучала по экрану ноутбука. — Темно-синий минерал. В Мексике есть его крупное месторождение. Я прочитала все о механизмах заклинаний в книгах Инес, и там имеется почти что научный аспект. Сочетание различных минералов и растений создает эффект своего рода стихийных компонентов, которые можно вкладывать в заклинания. Кубическая форма и кубическая сингония кристаллов болеита превосходно позволяют приостановить действие четырех стихий в том виде, в каком они могут быть введены в кожу, и нейтрализовать любую добавленную к этому моройскую магию. Их плотность и сланцеватость тоже играют важную роль.

Я не понял из ее речи ничего, кроме слова «плотность», да и то не факт что понял правильно.

— И каковы же выводы?

Сидни в полном восторге откинулась назад.

— Дело не только в минерале. Маркус считал, что едет в Мексику за материалом, который сам по себе способен победить золотые чернила. Но дело не только в этом. Готова спорить на что угодно: его татуировщик — пользователь магии — заколдовывает болеит, прежде чем добавить его в чернила. Мятежные алхимики пользуются человеческой магией и даже не понимают этого.

Для меня это было уже немного чересчур. Я положил кисть и взял стакан с водой.

— Так ты можешь это сделать? Заколдовать минерал и сделать из него чернила, чтобы запечатать твою татуировку?

— Точно не уверена. Мне потребуется помощь миз Тервиллингер, чтобы разобраться, какое заклинание здесь нужно. Ни одно из записанных не годится, так что придется создать собственное. Я никогда не делала ничего подобного. — Сидни нахмурилась. — И еще вопрос — где взять достаточно болеита. Он тут у нас на дороге не валяется. Может, удастся заказать через Интернет… или подобрать более доступный заменитель… Возможно, еще у кого-нибудь из галогенидов найдутся сходные свойства.

— И ты будешь защищена вдвойне. — Для меня было важно лишь это, а не какой-то геологический жаргон.

— Если я справлюсь, то да. И если Инес права насчет того, что я уже защищена. — Тут ее осенила идея. — Кстати, я могу избавить Маркуса от множества проблем. Он только теряет время на поездки в Мексику. Если я смогу воспроизвести эти чернила, у него будет их запас и он сможет помочь большему количеству людей. Будем надеяться, что он как-нибудь объявится и я смогу поделиться с ним последней новостью.

Я пожал плечами.

— А зачем ждать? Мы найдем его во сне. Мне не очень нравится идея делить сон с ним, но если там будешь ты, я смирюсь.

Лицо Сидни тут же окаменело.

— Нет! Никаких снов сверх необходимого!

— Сидни, ты сама только что заявила, что это может оказаться огромным прорывом, и я, так уж и быть, вытерплю его прическу. Робин Гуд Финч — твоя связь с подпольем. Надо сообщить ему новость.

— Я его просвещу, — упрямо проворчала Сидни. — Сразу, когда увижу. Он всегда возвращался. Тебе не следует расходовать магию духа.

— Подумаешь… Сон — плевое дело, Сейдж.

— Именно. Ты не можешь удержаться от подобных дел — за это я тебя и люблю. Но ты всегда сильно рискуешь.

— Не согласен. Некоторые — не я, конечно, — могли бы сказать, что затея с изготовлением чернил весьма опасна. И алхимики обязательно взбеленятся из-за такого неповиновения. Вдруг они обнаружат, что чернила работают на магии? И даже предполагать не хочется, что они сделают, если узнают обо мне. — Я взмахнул стаканом с водой ради пущего эффекта. — Ты сильно рискуешь, любовь моя. Если алхимикам хоть что-то станет известно…

— И? — настороженно поинтересовалась Сидни. — Значит, мне следует притормозить?

— Нет, — твердо произнес я, хотя вовсе не испытывал уверенности. В глубине души я мечтал найти способ сделать так, чтобы Сидни ничто не угрожало, но, увы, реальность кусалась. Во всяком случае, сейчас. — Сидни, ведь и ты не можешь остановиться. Так уж ты устроена. А сны духа — это мое дело. — Я кивнул на ноутбук и книги. — Я не способен выискивать, чего надо, в книгах, и не умею сочинять заклинания, но дай мне сделать хоть что-то. Дай мне почувствовать, что я тоже вношу свой вклад.

Глаза Сидни округлились.

— Ой, Адриан! Твой взнос велик и без твоего дара. Ты… ты не представляешь, как много ты сделал. Ты — величайшая радость всей моей жизни.

— Значит, договорились, — подытожил я. — Проведем селекторное совещание во сне.

Она поежилась.

— Погоди. Каким образом из того, что я тебя люблю, следует, что со сном все будет нормально?

— Доверься логике Адриана Ивашкова. Не пытайся ее понять. Просто прислушайся ко мне.

— Легко сказать!

Я посерьезнел.

— Ты еще не привыкла к той спонтанной и непредсказуемой жизни, какую веду я. Неожиданное является для меня частью естественного процесса. Таково устройство вселенной. А с другой стороны, меня ничто не может удивить.

В глазах Сидни появилось лукавое выражение.

— Спорим, я могу сказать тебе кое-что такое, что ты никогда не предвидел.

— Попробуй.

— Если я тебя удивлю, ты не полезешь в сон?

— Давай сперва проверим, что у тебя.

Сидни мгновение поколебалась, и хотя глаза ее по-прежнему озорно блестели, я понял, что она немного нервничает.

— Я пью противозачаточные средства.

Я как раз собрался сделать глоток воды — и поперхнулся. Лишь прокашлявшись хорошенько, я смог выдохнуть:

— Чего?!

Сидни непринужденно пожала плечами, словно в идее заняться сексом не было ничего особенного. Здесь точно не поспоришь. Она меня поразила, да что там — ошеломила. Можно не сомневаться в ее способностях.

— Они начинают действовать не сразу, поэтому я решила, что лучше подготовиться — на всякий случай.

— На всякий случай, — повторил я.

Сидни уже не нервничала — она потешалась над моей реакцией.

— Ты что никогда не думал об этом?

— Не сомневайся, это постоянно сидит у меня в голове! Но я не знал, что и ты тоже… То есть я полагал, что у алхимиков насчет секса куча принципов: чистота, брак, грех и всякое такое.

— У большинства — да, — подтвердила Сидни. — А я? Я считаю, что любовь и секс связаны с значимостью и обязательствами. Листок бумаги не всегда их подтверждает. Если к делу добавляется грех, оно становится… дешевкой. Ты видишь рядом с собой людей, которые тобой не дорожат, и все обесценивается.

Я замолчал. В основном, секс в моей жизни действительно был дешевкой. Я не помню половины имен девушек, с которыми я спал. Сидни это четко осознавала, но не порицала меня. И она сменила тему на ту, которая вполне соответствовала ее характеру.

— А заниматься любовью — это огромная ответственность. Сейчас в ходу миллион всяких таблеток, и мне пришлось сопоставить массу данных. — Затем она вытащила из сумки — я глазам своим не верил — таблицу под названием «Сравнение оральных контрацептивов». Она была написана от руки, но походила на напечатанную, такие в ней были ровные строчки и аккуратный почерк. Там имелись разноцветные пометки и колонки с малопонятными терминами типа «эстрадиол» и «андрогеничность».

Я уставился на таблицу, разинув рот, — хотя она была совершенно в духе той Сидни, которую я любил.

— Ты это сама составляешь?

— Если честно, я сделала ее некоторое время назад — и очень быстро. — Сидни посмотрела на таблицу и вздохнула. — А у таблеток столько побочных эффектов! Правда, у многих девчонок вообще не бывает никаких проблем, но есть вещи, которые иногда случаются, и их надо принимать во внимание. А некоторые девушки даже набирают вес.

Я пристально посмотрел на Сидни. Это была очень важная уступка. Невзирая на новые привычки, Сидни постоянно беспокоилась о своей фигуре — и совершенно зря. Сидни просто потрясающая!

— Я озадачен, Сидни. Понимаешь, есть ведь и другие варианты безопасного секса. Такие, при которых не требуются таблетки.

— Верно. — Сидни положила схему. — Но о болезнях мы можем не беспокоиться, а этот метод один из самых эффективных — и он позволяет мне контролировать процесс. Врач выписал мне таблетки, от которых реже всего набираешь вес, так что посмотрим.

Я пересел к ней на кровать.

— Пообещай мне, что, если ты что-то заметишь, ты сразу перестанешь их принимать. Я не хочу, чтобы ты пыталась компенсировать их какой-нибудь безумной диетой.

Сидни прищурилась.

— Ты думаешь, я стану это делать?

— Я бы предпочел ничего не выяснять на практике.

— И не дождаться секса?

— Сейчас же я живу без него, и ничего, — благородно заявил я. — Хотя… чисто из академического интереса… как ты думаешь, когда?..

Сидни рассмеялась и чмокнула меня в щеку.

— Позже. Когда я буду готова. — Внезапно веселье покинуло ее. — И еще есть Джилл…

Я буркнул нечто невнятное, потому что сказать мне было нечего.

Джилл. Она способна заглянуть мне в душу и просканировать меня насквозь — включая и то, что я делаю вместе с Сидни. А Сидни это тоже нервировало, и, конечно, я не мог ее упрекать. Меня не вдохновила идея, что у такого интимного события может оказаться невольный свидетель, особенно если это — неиспорченная, невинная Джилл. Но, возможно, обитание в моей голове немного изменило ее. Я подозревал, что Джилл — главное, что препятствует моему физическому сближению с Сидни. В некоторых вопросах Сидни соглашалась с тем, что Джилл будет в курсе событий. Но не всегда.

И у меня не было для нее никаких доводов «за». Я не понимал, как обойти проблему, и категорически не желал давить на Сидни. Не хватало еще, чтобы она чувствовала себя неловко. Единственное, на что я надеялся, — это то, что мы с Джилл достигнем безупречного уровня самоконтроля и научимся блокировать друг друга. Моя бывшая возлюбленная, Роза, была подобным образом связана с Лиссой, и они постепенно выработали подобный навык… хоть и потратили на все пару лет. Хотел ли я ждать так долго ради Сидни? Сейчас, держа ее за руку и глядя на нее, я точно знал ответ. Да. Только да.

Я улыбнулся Сидни — как я надеялся, подбадривающе.

— Значит, мы не будем торопиться. Получится — отлично. Не получится — ты перестанешь их принимать. Это обычные таблетки, а не обязательства на всю жизнь. Кроме того, есть масса способов занять время.

Сидни снова заулыбалась, и у меня потеплело на сердце.

— Кстати, у тебя на уме способы, которые тоже не для Джилл?

— Отложи книги, и я тебе покажу.

Когда Сидни ушла, мои мысли опять вернулись к Джилл, в основном потому, что сегодня у нас был назначен совместный ужин. Я иногда старался их устраивать. Может, Джилл осведомлена обо всем, что творится со мной, но и мне не хотелось быть дураком. Кроме того, несмотря на наши сборища всей компанией, приятно было посидеть лишь вдвоем. Ну, почти. Порой Джилл покидала школу в обществе Сидни, но все предпочитали, чтобы ее сопровождал кто-нибудь из дампиров. Временами такой подход действовал на Джилл угнетающе, но это было единственное строгое правило, которое я поддерживал. Я присутствовал при том, как убийцы напали на нее. Я видел кровь и знал, когда ее дыхание остановилось. Я до сих пор просыпаюсь в холодном поту, и я никогда не допущу, чтобы кошмар с Джилл повторился.

И потому на встречах всегда присутствовал Эдди. Я особо не возражал. Эдди — хороший парень, получивший собственную дозу горя и страданий. Он зализал раны, собрался с силами и сейчас терпеливо тянул свою лямку. Он был настоящим, что я очень ценил.

Только на сей раз на тротуаре с Джилл стоял не Эдди.

— Черт! — вырвалось у меня.

Когда Джилл считала мою реакцию, на лице ее появилась плутовская улыбка. Хотя она ответственно относилась к моим мыслям и чувствам, лишь по этому вопросу она со мной категорически не соглашалась.

— Привет, Адриан, — поздоровалась она, залезая в машину. — Нейл решил сегодня прокатиться с нами.

— Ясно. — Нейл уселся на заднее сиденье и кивнул мне в зеркало заднего вида. — А у Кастиля что, свидание?

— Нет, но мы подумали, что Нейлу приятно будет проветриться.

Конечно, на самом деле она намекала на то, что ей будет приятно поехать куда-то с Нейлом. И почему не везет?

— Кроме того, у меня на год больше опыта работы, чем у Эдди, — добавил Нейл. — Поэтому именно мне следует сопровождать ее высочество, когда она куда-нибудь выбирается.

Обычно Джилл злится, когда слышит свой титул, но когда его произносит Нейл, он говорит словно средневековый рыцарь, и Джилл прямо тает.

— Кастиль успешно справился с несколькими сложными ситуациями, — сказал я. — Со сколькими стригоями и наемными убийцами тебе доводилось сталкиваться?

Я наблюдал за Нейлом, и хотя он оставался все тем же невозмутимым крутым парнем, я заметил, как он заерзал.

— Однажды, когда я входил в часть отряда, охраняющего королевскую семью, на нас напали два стригоя, — сказал он.

— Два стригоя против целого отряда стражей? Круто!

Джилл сердито уставилась на меня.

— Нейл достаточно повидал. У него отличная подготовка.

Я великодушно решил перестать изводить ее псевдоувлечение… пока что. Вскоре мое внимание сосредоточилось на битве за парковочное место в центре города со всеми этими автолюбителями, желающими поужинать. Место образовалось, как раз когда я подъехал к симпатичному греческому ресторанчику.

— Адриан Ивашков снова победил! — провозгласил я.

Через пару минут хозяйка заведения провела нас к нашему столику, мы принялись выбирать десерт.

— Свежая пахлава, — прощебетала Джилл.

— Да, похоже, — мило согласился я. — Может, мы прихватим немного с собой.

Пахлава была одним из любимых десертов Сидни. Возможно, это повлияло на мой выбор ресторана. Кто знает?..

Я с сожалением отказался от греческой водки узо и спросил Джилл, как идут дела в ее команде по плаванию. Все ученики Амбервуда должны были участвовать в спортивных мероприятиях, и плавание было идеальным вариантом для Джилл, поскольку соревнования проходили в закрытом помещении. Вдобавок ее магической стихией являлась именно вода. Лично я не отношусь к фанатам спорта, хотя матчи Супербоула мне нравятся, особенно если не надо следить за игрой. Я посещал соревнования, в которых участвовала Джилл, и обнаружил, что можно потерпеть взволнованных родителей, чтобы полюбоваться на ее успехи.

Джилл с таким энтузиазмом рассказывала о своих новых достижениях, что я отвлекся от бурь, постоянно бушующих в моем рассудке, — приятное разнообразие! Джилл с трудом приспосабливалась к Амбервуду, и я радовался как ребенок. Но интерлюдия оказалась загублена, как только Джилл обратила сияющий взор на Нейла.

— Нейл входит в команду борцов. Он потрясающий. Самый лучший. Он выигрывает все состязания.

Я откинулся на спинку стула. Если Джилл сама поднимает щекотливую тему, то я могу докапываться к нему без угрызений совести.

— Само собой. Любой дампир всегда одержит верх над человеком. Физиология…

Нейл, жующий сувлаки, задумался.

— Пожалуй, да, — пробормотал он, наконец.

— Не очень-то честно, — продолжал я. — У них есть разделение на весовые категории, но вот такие штуки оно не регулирует. Получается, ты соревнуешься с людьми, которые физически не могут за тобой угнаться.

Джилл взглянула на меня предостерегающе.

— Он здесь ни при чем! В Амбервуде не делят команды на людские и дампирские.

— Ты можешь нарочно проигрывать, — сказал я Нейлу.

Юноша побледнел.

— Что?! Нет уж! Это против моего личного этического кодекса!

— А соревноваться с людьми, которые в принципе не способны победить, соответствует твоему кодексу? — парировал я. — По-моему, это серьезное моральное прегрешение. — Жалко, что Сидни не было с нами. Она бы оценила, как ловко я ввернул термин «прегрешение». — Ладно, поступай, как знаешь… Я тебе не судья, и, честно говоря… — я издал смешок. — Я склонен придавать чересчур большое значение морали. Вот один из моих немногочисленных недостатков.

Но Нейл явно не купился на мою реплику. Он прищурился.

— Должно быть, я кое-что упустил. Расскажи мне поподробней о твоих взглядах на мораль.

Я небрежно взмахнул рукой.

— У нас не хватит времени! Кстати, тебе стоит поболтать с Кастилем. Парень прекрасно понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Чтобы пропустить большинство баскетбольных матчей, он притворился, будто у него растяжение голеностопа, и ему не пришлось решать, этично ли соревноваться с людьми. Безупречная тактика.

Хотя я еще не мог оценить, насколько сильно Нейл интересуется Джилл, я догадался, что он, вне всяких сомнений, рассматривает Эдди как своего главного соперника. Эдди, кстати, отличался соревновательным пылом. Видимо, Амбервуд мог вместить лишь единственного альфа-дампира.

— Ложь — недостойное занятие! — с жаром произнес Нейл.

— Да. Зато скромность весьма достойна похвалы. — Я мечтательно вздохнул, передразнивая Джилл. — Он скорее предпочтет унизительное отстранение от игры, чем завоюет славу, которая ему не принадлежит.

Судя по гневу, вспыхнувшему в глазах Нейла, наша беседа зашла слишком далеко.

— Нейл, — затараторила Джилл. — Пожалуйста, возьми мне еще пахлаву. С грецким орехом. И с фисташками.

Джилл воистину превращалась в мою ученицу. Пахлава с фисташкой не относилась к здешним фирменным блюдам и на прилавке обычно не лежала. Нейлу придется запастись терпением, пока такую отыщут, и это даст нам фору.

— Зараза! — зашипела на меня Джилл, когда Нейл отошел. Он таращился на нас, стоя у прилавка, но, по крайней мере, оттуда он не мог услышать наш разговор.

— Ты ничуть не хуже, принцесса Крошка, — ухмыльнулся я, сопровождая каждое слово взмахом вилки. — Кроме того, Биг Бен женат на своей работе. Ты не сможешь его заполучить. Найди себе принца-мороя и отстань от дампиров. От них сплошные проблемы. Ха! И еще, может, ты и одурачила остальных, но на самом деле ты в него не влюблена.

— Да ну? Теперь метафизическая связь возникла у тебя?

— Я в ней не нуждаюсь, — я постучал пальцем по голове. — Мне достаточно посмотреть на ауру. И еще я просто знаю тебя. Что за игру ты затеяла? Зачем ты притворяешься, будто интересуешься им?

Джилл вздохнула.

— Я надеялась, что действительно заинтересуюсь им.

— Типа того, что если хорошо притворяться, то можно убедить себя?

— Примерно.

— Чушь! А в моих устах — вообще серьезное обвинение.

Джилл пнула меня под столом.

— Если я сумею влюбиться в Нейла, тогда я… — Она осеклась, потом договорила: — Смогу перестать думать об Эдди.

Я воздержался от ядовитого замечания, которое вертелось на языке.

— Сомневаюсь, что это поможет. Поверь мне…

— Адриан, я должна что-то сделать. Почему я раньше не поняла, как я отношусь к Эдди!.. Я была дурой и упустила свой шанс. А теперь Сидни говорит, что он только и думает, что про честь и долг, и считает, что никакая принцесса не могла бы снизойти до него.

— Да, нечто подобное он и твердит, — согласился я. Если честно, я никогда не слышал этого непосредственно от Эдди, но Сидни однажды поболтала с ним по душам и узнала сенсационную новость. Он был без памяти влюблен в Джилл, хотя упорно все отрицал. Никто из нас не знал, пережило ли чувство период имени Ангелины, но что-то мне подсказывало, что в любом случае его взгляды на рыцарство не изменились.

— Слушай, у меня есть идея. Поговори с Эдди начистоту, — предложил я.

— Это как ты поговорил с Сидни? — насмешливо фыркнула Джилл. — Результат был не очень.

— Сначала — да. — Сказать про первоначальную реакцию Сидни на мое признание в любви «не очень» — сильное преуменьшение. — Но взгляни на меня сейчас — я нежусь в море любви.

Джилл ухмыльнулась.

— Устрой для Сидни ужин. В честь ее дня рождения.

Вот когда хорошо иметь друга, который полностью посвящен в твои жизненные перипетии. Джилл избавила меня от длинных утомительных объяснений. Еще я осознал, что Джилл резко дает мне понять, что не желает обсуждать свои любовные проблемы.

— Это не настоящий подарок. Она заслуживает большего.

— Бриллианты и розы? — Джилл покачала головой. — Адриан! Она же не привязана к материальным вещам. Тебе вовсе не нужно делать эффектный дорогой жест. А ужин, который ты сам приготовишь, — это романтично.

— Ошибаешься. Это кошмар. Шеф-повар из меня никудышный.

— Именно поэтому он понравится Сидни. Она ценит личные усилия — и приобретение знаний. Выясни, как готовится какое-нибудь несложное блюдо, и вперед. Несовершенство умиляет.

Джилл была права, но мне трудно было смириться. Мое ухаживание за женщинами — даже в случае романа на одну ночь — в основном состояло из «эффектных дорогих жестов». Цветы и еще раз цветы. Обед из семи перемен блюд с подобранными к ним винами. Спагетти на кухне как-то не входили в данный список.

— Я подумаю, — уступил я.

Джилл воспряла.

— А если атмосфера тоже будет романтической, вы могли бы…

— Нет, принцесса Крошка. — Я поднял руку. — Проехали.

— Но ты же этого хочешь! — не унималась Джилл. — И она тоже, иначе она бы не составляла ту таблицу.

— Не уверен. С нее станется составить громадную схему в свободную минуту просто развлечения ради. Мы с ней не во всем согласны, но в одном наши мнения совпадают полностью: ты не будешь сопричастна нашей сексуальной жизни. Вопросы есть?

Джилл оперлась подбородком о локоть. Русые вьющиеся волосы упали на ее лицо и окружили Джилл подобием вуали. Великолепная поза для портрета.

— Я чувствую себя ужасно. Ваша любовная жизнь загублена из-за меня. Если бы не узы…

— Ты была бы мертва, — ровным тоном заключил я. — И обсуждать тут нечего. Я совершенно серьезен: я лучше сохраню целибат до конца своих дней, чем допущу в нашу спальню тебя.

Джилл сглотнула, и я понял, что она борется с подступившими слезами.

— Осторожно! — поддел ее я. — Если ты заплачешь, Лондонский Мост решит, что я тебя обидел. И как только мы отсюда выйдем, он мне накостыляет.

Джилл шмыгнула носом, но улыбнулась.

— Нет, не накостыляет, но ужин нам испортит. А если мне выпить или еще чего сделать, если вы с Сидни… Чтобы притупить связь с моей стороны.

— Нет! — отрезал я. Нейл уже двинулся в нашу сторону. — И не вздумай! Одного алкоголика достаточно! И перестань переживать. Мы что-нибудь придумаем.

— Что? — спросила Джилл.

— У меня имеется неплохой план.

Джилл знала меня как облупленного и поэтому смерила меня проницательным взглядом.

— Враль!