Запертые в торговом центре

Роберт Грэмхард (2023)

Парень-воришка проник в торговый центр в то время, как молодая сотрудница задержалась там на ночь по работе. И вышло так, что весь мир окутал ядовитый туман, который за минуты уничтожил большую часть населения мира…

3 Чарли

Мелкое воровство воровством, но мне надо совершить что-то более крупное. Ограбление необычного торгового центра, понимаете? Я хочу стать первооткрывателем в этом деле. Мне необходимо посмотреть на свои силы, понять, что я способен на эту грандиозную аферу, доказать себе самому, что все в моих силах. Кто знает, что последует за этим? Вдруг я преисполнюсь азарта и преуспею со временем, перейду, например, на банки, казино и прочее, что даст мне билет в успешное будущее? Чарли Бакстер — не из тех, кому достаточно плыть по течению, он должен сорвать все спелые яблоки с деревьев.

За все время я попался лишь однажды. Мы с мамой пошли в музей на мое двенадцатилетие, и фигурка бронзового века находилась не под витринным стеклом… Глиняная табличка с незатейливой клинописью, обнаруженная во время одной из раскопок в Древней Месопотамии, так и просилась быть украденной. Вполне вероятно, что ее намеревались, но еще не успели припрятать под толстым стеклом от посетителей центра культурного досуга, что сыграло мне на руку.

В то время как моя мать увлеклась рассматриванием шумерских орудий труда в другом уголке одной из десятка комнат, я утащил маленькую вещицу, которую собирался хранить на своей книжной полке наряду с литературными трудами Марка Твена и Александра Дюмы. В моем сердце играл гимн торжества, от того, что преступление оказалось безнаказанным, однако мне только казалось так.

Камеры. Чертовые вездесущие камеры. Они запечатлели все, чему не следовало оказаться на записях. Спустя лишь пару мгновений ко мне подошел тучный мужчина в форме охранника. Он ковылял как женщина на девятом сроке.

— Молодой человек, у вас есть то, что принадлежит музею, — произнес мужчина, держась обеими руками за ремень: то ли этим видом он пытался казаться более угрожающим, то ли ему не терпелось отправиться в уборную, чтобы снова стать налегке. История умалчивает.

— Что тут произошло? — подбежала моя мать. Будь другая ситуация, она бы ринулась в бой с кулаками на обидчика, но чутье ей подсказывало, что случай совершенно не тот.

— Ваш сын совершил кражу, — констатировал факт тучный охранник и протянул руку. Я положил ему на ладонь глиняную табличку.

— Извините, — промямлила она. — Не могу поверить своим глазам, что мой сын оказался способен на такое. Чарли Бакстер, ты наказан. Все лето без компьютера, и извинись перед…

— Мистером Дурифом, — подсказал мужчина в форме, и, изобразив на своем лице важность, стал слушать мою речь.

— Простите, пожалуйста. Я очень виноват, — проговорил я, блокируя любые проявления совести у себя в душе. Кому какое дело до древней безделушки? Вся наша планета покрыта подобного рода вещами.

— Он больше не будет так себя вести, — дала обещание моя мама.

— Ага, — поддакнул я. Беседа о нормах поведения осточертела, хотелось уже заняться чем угодно, лишь бы не слушать эти нравоучения.

— Хорошо, извинения приняты. Веди себя хорошо, мальчик, — мистер Дуриф кивнул и понес собственность музея куда-то прочь от нас.

— Чарльз?

— Что?

— Ты должен освоить урок: воровать — это плохо. Будь ты старше, Чарльз, то уже оказался бы за решеткой с рецидивистами и прочими непотребными членами нашего общества.

Урок, разумеется, я никакой не выучил, просто стал обращать внимание на камеры видеонаблюдения. Понимаете, если чем — то сильно увлекаешься, то ничто не способно преградить тебе путь.

Я осознаю, что мое увлечение не является примером чего-то положительного, но что поделать. Как говорится, живем один раз. Что — то поделать с собой я не могу, но надо ли? Уверен, вред обществу от моих шалостей невелик, вряд ли кто — то страдает, да и даже если так… то это меньшее зло, с которым способен столкнуться обыкновенный обыватель.

Очередной институтский денек окончен. Я направляюсь домой вместе с Амберкромби. Он живет в том же районе, что и я. Скоро наши пути разойдутся, но перед этим мы будем наслаждаться приятной болтовней.

— Чем будешь заниматься, Джо? — интересуюсь у друга.

— Пока не знаю. Не люблю планировать.

— Понятно.

— Чарли, все никак не могу понять, почему ты не живешь со своей Памелой Вертиго? — с серьезным выражением лица говорит Джо. На его губах нет улыбки, но по блеску в глазах я понимаю, что чертяга шутит.

— А почему я должен с ней жить? Брось свои шуточки.

— Ну, потому что пока вы живете раздельно… понимаешь, у людей это называется гражданский брак, — начинает объяснять свою мысль парень, его худощавое тело содрогается от нарастающего числа смешков. — Так о чем же я? А, да! Что же о вас подумают люди? Ты взял ее в жены, поклялся всем богам, и добрым, и злым, что будешь ухаживать за этим сгустком кожи на шпильках, а в итоге Чарли, милый мой дружок, ты забыл лик своих праведных предков! Встань на путь истинный, пока не поздно.

— Хорошо, — произношу и разрываюсь от смеха.

— С тобой весело, но мне пора, — сообщает Джо, хлопая меня по плечу и затем вытирая тыльной стороной ладони влагу под глазами, набежавшую под натиском безудержного смеха.

— Эх…

— Ага.

— Хорошего дня, — с улыбкой на лице я пожимаю ему руку.

— И тебе, браток!

Амберкромби движется дальше, прямиком к своему домику в конце улицы, а я шагаю по тропинке, с двух сторон граничащей с коротко выстриженным газоном, к себе домой. Я преисполнен позитивных мыслей о дружбе с Джо, о предстоящей авантюре, да и о жизни в целом. Старайся думать только о хорошем, чтобы оно притягивалось.

Что бы я ни сказал в предыдущем абзаце, исключениям тоже есть место быть. Как ни жажди светлого будущего, порой все-таки судьба преподносит не самые приятные сюрпризы. Мне кажется, проблемы, как бы они временами не бесили, возникают для того, чтобы нам не жилось скучно. Ну, будет у тебя все: красавица-жена, шикарный особняк, отличная работа и подающие надежду дети… так ты запьешь через полгода или сядешь на наркоту!

— Сирма? Это ты? — звучит голос с гостиной, человек, которому он принадлежит, находится не в лучшем расположении духа.

— Нет, папа. Всего лишь я, — произношу. Джармуш Бакстер заканчивает рабочий день рано, потому что он давно решил работать на полставки, чтобы хватало времени на отдых в будние вечера.

— Чарли? Где твоя мамаша? — кричит отец. — Подойди ко мне!

— Что случилось? — спрашиваю и осматриваюсь по сторонам. Мужчина сидит на протертом кресле, на журнальном же столике стоят пустые бутылки пива и пепельница, набитая до отказа окурками.

— Мамаша твоя загуляла! Вот что случилось! — цедит отец, скрежеща редкими желтыми зубами. — Где она шляется-то?

— Пап, она же на собеседовании…

— Ложь! Наглая ложь! — прерывает меня человек по имени Джармуш. — С любовником шалава, ей Богу! Высосала из меня все соки, а теперь перешла на кого-то другого! Дрянь! Дрянь! Дрянь! Дрянь, умноженная на бесконечность!

— Пап, ты пьян…

— Я трезв на 100%! Что ты, что твоя мамаша… — отец не договаривает и закатывает глаза.

— Не надо, прошу…

— Я еще хоть сто раз повторю. Мне не жалко. Твоя мать та еще дрянь!

— Не говори так о моей маме! — вырывается из моих уст. Пусть провалится в глубокий и нескончаемый сон, не хочу слышать оскорбления в ее адрес! — Она старается для нас!

— Фигней страдает, пока я ишачу!

— Не смей так говорить о ней!

— Щенок, вырос и решил командовать своим папулей? — злится отец и бьет кулаком по столу. — Хочешь взять “шефство” на себя?

— Нет.

— Мне — то виднее, огузок!

— Ты думаешь только о себе и своем поганом пиве!

— Не впутывай в разговор алкоголь! Он успокаивает мои нервы после тяжелого дня на заводе! — произносит мужчина. Его лицо моментально багровеет, а глаза становятся стеклянными и обезумевшими. — Я всю жизнь угробил на тебя и Сирму! Где благодарность???

— Ты когда — то был хорошим и примерным родителем, но сейчас стал заурядным алкашом, — говорю я с грустью в голосе и с болью в душе. Мне жалко его видеть таким, но может быть, мои слова пробудят в нем что — то хорошее… Так обидно, что некогда чудесный отец превратился в человека, которому пофиг на родных и близких.

— Я тебя все-таки проучу! — Джармуш Бакстер встает с кресла и высвобождает ремень со штанов. — Проучу тебя, сопляк. Будешь знать, как со взрослыми разговаривать!

— Успокойся, отец. Приди в себя наконец-то!

— Я и так спокоен, молодой человек, а вот ты… нисколько. Готовься к порке, Чарльз.

Я не успеваю проронить больше ни слова, как аксессуар из крокодильей кожи, купленный с десяток лет назад в бразильском магазине сувениров, бьет по моему лицу, рассекая щеку. Затем в глазах мутнеет, и я падаю, теряя сознание.