Этикет темной комнаты

Робин Роу (2022)

ОТ АВТОРА МИРОВОГО БЕСТСЕЛЛЕРА «ПТИЦА В КЛЕТКЕ». Напряженный, захватывающий, мощный психологический триллер с множеством сюжетных твистов. То, что причиняет боль, меняет тебя. Теперь шестнадцатилетний Сайерс Уэйт это знает. Совсем недавно у него было все, о чем можно мечтать: богатые родители, красивая девушка, крутая тачка, дружба с популярными парнями школы. Но это было до того, как его похитил неизвестный человек. Сайерс оказался запертым в подвале в полной темноте. Сбежать невозможно. Чтобы выбраться из плена, ему придется сыграть роль, которую для него подготовил похититель, и воплотить его безумные фантазии. Успеет ли Сайерс спастись прежде, чем утратит связь с реальностью и собственным «я»? Для фанатов Карен М. Макманус, Наташи Престон, Меган Миранды и Натали Д. Ричардс. «Эта книга важна и необходима, она наполнена любовью и надеждой. Мне было больно, когда я ее прочитала. Но это лучший вид боли». — Дженнифер Нивен, автор бестселлера «Все радостные места». «”Этикет темной комнаты” — это душераздирающий, увлекательный и дающий надежду роман, исследующий тему выживания и восстановления после травмы. Эта книга заставит вас думать, и, что важнее, заставит вас испытывать эмоции». — Джефф Зентнер, автор книги «Змеиный король» «Захватывающий, красивый роман, от которого невозможно оторваться. «Этикет темной комнаты» — не что иное, как шедевр». — Эмбер Смит, автор книги «Такой я была» Об авторе Робин Роу — американская писательница и преподаватель. Работает с детьми с психологическими травмами. Ее дебютный роман «Птица в клетке» принес ей мировую славу. После публикации книга моментально попала в список бестселлеров, была номинирована на множество литературных премий и названа лучшей Young Adult книгой года по версии: Goodreads Choice Award, Chapters Indigo, EpicReads, BookPage, Powell’s Books, The Texas Library Association, News & Observer, Buzzfeed.

Десять

Когда в понедельник утром звенит будильник, я выключаю его со стоном. Выходные обернулись для меня прямо-таки катастрофой. К тому времени, как мы в пятницу вечером добрались до моего дома, все, кроме Брии, Люка и Лекс, уже ушли. Бриа проинформировала меня о том, что новый охранник прекратил вечеринку, и я сказал, что ей следовало бы сообщить ему, что я уже еду. Лекс, разумеется, вмешалась и заявила, что я не имею никакого права упрекать в чем-то Брию, поскольку сам во всем виноват и меня там не было. А потом они уехали.

Войдя в свою комнату, я увидел на подушке профессионально выполненную фотографию нас с Брией на школьной вечеринке. Я бросил ее на стол, после чего попытался заснуть — обычно это получается у меня легко, — но на этот раз я ворочался всю ночь. Остаток уик-энда я провел в своей комнате.

Будильник снова звенит. Даже если я встану прямо сейчас, то все равно опоздаю.

Может, сегодня мне следует прогулять школу. Такая перспектива кажется очень заманчивой…

Но я заставляю себя подняться с постели.

Идя от машины к школе, я замечаю, что коридоры уже пусты, и это хорошо, но затем буквально из ниоткуда выскакивает одетый в комбинезон рыжеволосый и птицеобразный друг Эвана и набрасывается на меня.

— Что вы наделали? — вопит он.

Пожимаю плечами, словно понятия не имею, о чем это он, и продолжаю свой путь, но вместо того, чтобы отстать от меня, он сворачивает со мной за угол, а затем, не учитывая, что нас может видеть кто-то из учителей или учеников, он меня толкает.

Я, страшно шокированный, спотыкаюсь. Какой-то пробегающий мимо нас парень останавливается и открывает от удивления рот. То же самое делает и появившаяся в дверях учительница.

— Что вы сделали с Эваном? — снова кричит Птица, на этот раз прямо мне в лицо.

Звенит звонок на урок, и учительница выходит в коридор.

— Мальчики, идите к себе в классы.

— Именно это я и пытаюсь сделать, — говорю я ей, беспомощно показывая на ребенка с безумными глазами. Ученики в ее классе, сидя за партами, вытягивают шеи, чтобы увидеть, что происходит в коридоре, и все это принимает дурной оборот.

— Послушай, — говорю я. — Как там тебя зовут?

— Блэр, — рычит он.

— Хорошо, Блэр, должен сказать, что понятия не имею, о чем ты говоришь. Если у тебя имеются какие-то проблемы, то решай их со своим другом.

Теперь он выглядит так, будто вот-вот расплачется.

— Я не могу обратиться к нему, потому что его здесь нет. Он не вернулся.

Какого черта он говорит, что Эван не вернулся? С чувством неловкости вспоминаю выражение лица Эвана, вышедшего из леса, но притворяюсь, что мне это до лампочки.

— Это не моя проблема.

Учительница прочищает горло.

— Поговорите о ваших делах позже, мальчики.

Друг Эвана продолжает смотреть на меня невероятно печальными глазами, а потом его лицо искажает ярость.

— Ты и есть проблема! И перед Богом клянусь, ты заплатишь за это!

К тому времени, как я вышел из кабинета директора школы, прошло уже больше половины первого урока. Меня допрашивали в течение почти часа, и кто знает, что Блэр скажет, когда позовут его. Ну кто, скажите на милость, кричит так на кого-то? Я заплачу за это? Такое впечатление, будто он проклял меня.

Гаррет — идиот: это была его идея поиздеваться над Эваном. Но слетевший с катушек мальчик Птица преследует меня, а не его. Это невероятно. И кроме того, дебил Брэкстон снимал все на телефон. У него хватит мозгов, чтобы показать это видео кому ни попадя или спьяну выложить в интернет.

Достаю свой телефон. У меня не меньше двадцати новых сообщений.

Бриа:

Боже, ты в порядке??? Я слышала, на тебя напали!!!

Люк:

У тебя все хорошо? Напиши мне.

И опять Люк:

Меня не будет на втором уроке. Еду на экскурсию.

Визит в артгалерею — событие в данный момент очень заманчивое. Это куда лучше, чем весь день отвечать на неудобные вопросы.

Я останавливаюсь как вкопанный, а потом иду в противоположную сторону.

Еду вслед за школьным автобусом вот уже почти час — по обе стороны дороги сплошные зеленые поля. Мне бы хотелось забить адрес того места, куда мы направляемся, в навигатор, но езда за школьным автобусом — вроде как компенсация за то, что я не трясусь в нем вместе со всеми. Было нетрудно убедить мистера Райваса подсоединить меня к группе учеников, занимающихся рисованием и изучающих историю искусства, но никто не сказал мне, что поедем мы к черту на кулички.

Вид из окна не то чтобы привлекательный, но я начинаю постепенно расслабляться. Блэр может сколько угодно качать права, но он не знает, что произошло. Да, в действительности, ничего особенного и не случилось. Я уверен, что к тому времени, как я завтра приду в школу, все уже рассосется.

Проходит еще час, я начинаю гадать, а не разыграли ли меня. Дорога становится все уже и ухабистее, и я начинаю всерьез подумывать о том, чтобы повернуть назад, но тут автобус вписывается в извилистую грязную дорогу и останавливается у огромных деревянных ворот, похожих на те, что ведут в Парк юрского периода.

Выхожу на почти пустую автостоянку и разминаю ноги. Сегодня теплее, чем в предыдущие дни, поэтому я оставляю коричневую кожаную куртку в машине, а потом включаю сигнализацию. Дверь автобуса открывается, и из него вываливаются изучающие искусство школьники. Нахожу в толпе Люка. Он держит за руку Лекс и кажется сонным, но его губы растягиваются в широкой улыбке.

— Привет! — бросается он ко мне, таща за собой бедную девушку. — Что ты здесь делаешь? Ты же не рисуешь.

Я отмахиваюсь от него.

— У меня латынь. Это взаимосвязано.

— Ты ехал на автомобиле?

— А как иначе?

— Почему ты ничего мне не сказал? Автобус — такая гадость!

— Догадываюсь.

— Обратно еду с тобой.

— Вот и хорошо.

— Лекс тоже.

Смотрю на Лекс, которая, похоже, не так рада видеть меня, как Люк.

— Мы слышали, к тебе сегодня утром пристали, — говорит она.

— Пристали?

— Есть слово точнее?

Люк внимательно изучает меня глазами разволновавшегося щенка.

— Да что случилось?

— Ничего, — отвечаю я немного грубее, чем намеревался. — Просто небольшое недопонимание.

Люк явно не верит мне, но учитель рисования кричит:

— Эй! Давайте сюда!

Мы проходим в ворота. Люк обнимает Лекс за плечи и улыбается ей так, словно у них медовый месяц.

— Ты только посмотри на эти деревья. До чего же здесь красиво!

Я не стал бы так отзываться об этом месте. Вспоминаю, что когда был маленьким, то ездил с родителями в небольшую общину, которая давала представление о жизни первых поселенцев, а сейчас передо мной ее плохонькая средневековая версия.

— Я видел объявление, — говорит Люк. — Через пару недель здесь будет парк развлечений с привидениями.

— Правда? — оживляюсь я. — Звучит прикольно.

Лекс округляет глаза, а Люк доводит до ее сведения:

— Сайе не иронизирует. Он и в самом деле любит дома с привидениями.

Идем по тропинке мимо двух парней, одетых в пластиковые доспехи. Мы, по идее, находимся в городе привидений, только вот в нем нет ничего сверхъестественного, или зловещего, или хоть сколько-нибудь интересного. Я начинаю думать, что, пожалуй, лучше было бы остаться в школе. Мимо проходят девушки с ведрами молока, и Люку взбредает в голову посмотреть, как одна пожилая женщина взбивает масло.

— Я здесь подожду, — говорю я и прислоняюсь к деревянному ограждению.

Люк и Лекс уходят, а я достаю телефон. Пытаюсь поймать сигнал и тут слышу за спиной какое-то фырканье. Медленно поворачиваюсь и вижу перед собой морду коровы. Она кажется разъяренной и бьет копытами, стоя в большой луже. Я отшатываюсь от нее, но недостаточно быстро, и вся моя рубашка оказывается забрызгана зловонной грязью.

Я с мрачным видом, ругаясь, иду по тропинке.

— Ты куда? — окликает меня Люк. Останавливаюсь, чтобы они с Лекс могли догнать меня, его зеленые глаза распахиваются от изумления.

— Что случилось?

— Корова.

Лекс хихикает, а Люк лезет в свой рюкзак.

— Не волнуйся, друг! Я тебе помогу. — Он роется в рюкзаке, а потом триумфально воздевает к небу руку со скомканной майкой в ней.

— Смотри!

Я расправляю ее — Люк Скайуокер смотрит на закат двойного солнца. Я, вздыхая, стягиваю с себя испорченную рубашку и швыряю в ближайшую урну, а затем надеваю майку Люка. Он гордо улыбается, словно я надел ее по собственному желанию, и мы идем дальше.

Мне скучно до чертиков, но тут мой взгляд приковывает к себе L-образное здание с предупреждающим объявлением на двери: «Экспозиция не предназначена для маленьких детей и особо чувствительных людей».

— Прости, Люк. — Я хлопаю его по спине. — Тебе, как я понимаю, сюда лучше не соваться.

Он слегка хмурится, потом браво распрямляет плечи и входит внутрь.

Мы с Лекс идем за ним по скудно освещенному помещению, стены которого увешаны средневековым оружием: мечи, щиты и остроконечный стальной шлем, весящий, как гласит табличка под ним, шестьдесят фунтов.

Шагаем дальше по узкому коридору, где полно всяческих металлических штуковин — с их помощью протыкали тела, рвали их на части, отсекали и удаляли части тела и внутренние органы. Просто удивительно, до чего же изобретательны оказываются люди, когда дело доходит до придумывания новых способов причинять друг другу боль.

Мы молча покидаем Музей пыток и идем дальше.

Краем глаза вижу, как Лекс и Люк качают сцепленными руками взад-вперед. Пару минут спустя Люк останавливается и срывает для нее цветок.

Определенно, мне следовало остаться в школе.

Остаток дня мы слушаем скучнейшие лекции по средневековому искусству, что плохо, поскольку они совершенно не занимают меня, и мой мозг обдумывает на свободе то, что случилось сегодня утром. Мне нужно поскорее оказаться дома и расслабиться, приготовиться к завтрашнему дню в школе, и потому, как только учитель отпускает нас, я практически бегу к стоянке.

Лекс и Люк, напротив, радуются всему и вся, и когда наконец доходят до моей машины, то сначала никак не могут решить, кто сядет впереди, а потом оба смотрят на заднее сиденье.

— О нет, — говорю я, настраивая навигатор. — Я вам не таксист.

— Ну ладно, Лекс. — Люк отвешивает ей галантный поклон. — Ты можешь сесть впереди.

И она усаживается рядом со мной, а Люк пристраивается сзади, и я немедленно срываюсь с места, в то время как другие ученики все еще загружаются в автобус.

Люк и Лекс болтают о том, как замечательно провели день, а потом он вдруг замолкает и показывает на ветхую хижину, на которой корявыми красными буквами написано «НАЖИВКА». Навигатор велит мне повернуть направо, и на перекрестке мы видим группу мужчин, женщин и детей, размахивающих написанными от руки картонными транспарантами, сообщающими о том, что скоро грядет конец света, и призывающими покаяться.

— Похоже на фильм ужасов, верно? — Люка передергивает.

— Да уж. — Лекс тоже явно не по себе.

Послушно следую указаниям навигатора, и скоро мы выезжаем на дорогу пошире. Автобус нас пока еще не догнал. Смотрю на спидометр — я ехал со скоростью восемьдесят миль в час и даже не понимал этого. Когда вокруг нет других машин или каких-то зданий, то трудно сообразить, с какой скоростью едешь. К счастью, Лекс ничего этого не замечает, поскольку сосредоточена на том, чтобы вытянуть руку назад, дабы она и Люк не прожили целых два часа, не прикасаясь друг к другу.

Спустя какое-то время Люк и Лекс задремывают, и меня тоже клонит в сон, поскольку я устаю лицезреть пространство, в котором нет ничего, кроме донельзя унылого пейзажа. Жду, когда за окном появится «Старбакс», и тут навигатор начинает гонять меня из стороны в сторону.

— Какого черта? — У Лекс теперь сна ни в одном глазу, я слежу за ее взглядом, смотрю в окно и вижу лачугу с надписью «НАЖИВКА», выведенной корявыми красными буквами.

Люк трет глаза, садится прямо и тревожно спрашивает:

— Как считаешь, это другой магазин?

— Вряд ли, — мрачно отвечаю я.

Мы все пристально смотрим на навигатор, который велит мне повернуть направо, и мы проезжаем мимо той же самой митингующей толпы, что и раньше.

— Не надо было спать в автобусе. — Люк прижимает обеспокоенное лицо к оконному стеклу.

— А ты что-нибудь помнишь? — спрашивает меня Лекс. — Ты ведь проезжал здесь. Тебе знакомы эти места?

— Сайе всегда плохо ориентируется, — говорит ей Люк.

— Это неправда. Я просто ни на что, кроме автобуса, не смотрел.

Навигатор продолжает отдавать приказы. Направо, направо, налево, опять направо, — и мы снова оказываемся перед тем же магазинчиком.

— Странно все это, — ноет Люк. — Какой-то чертов Бермудский треугольник.

— Расслабься, — говорю я ему. — Мы всего в двух часах от дома, а не в открытом море.

Снова ввожу свой адрес в навигатор, и механический голос провозглашает:

«Маршрут неизвестен, введите новый, пожалуйста».

Внезапно Люк и Лекс разражаются смехом.

— Ну и что тут смешного? — недоумеваю я.

«Маршрут перестраивается. Маршрут перестраивается».

Они смеются еще того пуще.

— Ребята, уже довольно поздно.

— Знаю, — хихикает Люк, будто это некое восхитительное приключение, а не колоссальная потеря времени. Он что-то кудахчет в свой телефон, затем наклоняется вперед и стучит пальцем по экрану навигатора на приборной панели.

— Сайе, твой навигатор сломался.

Я обижаюсь и ощетиниваюсь.

— Просто мы находимся посреди нигде и этих дорог нет на карте. А мой навигатор в порядке.

— Сломался-сломался. Посмотри. — Люк увеличивает карту. — Он ведет себя так, будто мы еще в парке. Наверное, переохладился или еще что.

— Не может этого быть.

— Возможно, все дело в антенне, — как ни в чем не бывало говорит Лекс. — Я только что открыла навигатор на своем телефоне. Когда мы окажемся на шоссе, все станет просто.

Я продолжаю вести машину и поворачиваю, когда Лекс велит мне повернуть, на это уходит целый час, но в конце концов она произносит:

— Ну вот.

Поворачиваю направо, и мы оказываемся пусть не на шоссе, но на широкой двухполосной дороге, которая куда оживленнее, чем те грунтовые дороги, по которым мы только что петляли. Деревья уступают место унылому зеленому пейзажу, которым я «любовался» по дороге туда, и наконец-то места вокруг кажутся мне знакомыми.

— Как далеко мы от города? — спрашиваю я.

— Осталось пятьдесят миль, — говорит Лекс, и я сильнее жму на педаль, но вдруг Люк кричит прямо мне в ухо:

— СТОЙ!

Ударяю по тормозам.

— Я вижу кафешку, где можно перекусить.

— Ты что, издеваешься? Я думал, у тебя сердечный приступ или что-то похожее.

— Я хочу есть.

— Люк, нам остался всего час до дома. Давай поедем дальше.

— Но дом еще так далеко! Пожалуйста, Сайе, я умираю от голода. — Он смотрит на меня своими огромными умоляющими глазами, и я сдаюсь.

— Ну ладно. — Заезжаю на гравийную автостоянку, и Люк прямо-таки сияет от радости. — Ты действительно хочешь поесть здесь? У этого места даже названия нет. Написано просто «Ресторан».

Но он уже выпрыгивает из машины и входит внутрь забегаловки.

Открываю покосившуюся дверь и кашляю, задыхаясь от запаха кулинарного жира. Эта небольшая, полная посетителей столовая отсылает к тем простым временам, когда занавески в подобных заведениях были в клетку, столики — разномастными, а дощатые полы — основательно истертыми. Даже седовласая женщина, усадившая нас за шатающийся столик и поставившая перед нами хлебницу с булочками, кажется, перенеслась сюда из какой-то другой эры.

Лекс и Люк, намазывая масло на хлеб, сердечно улыбаются друг другу. Лекс замечает мое брезгливое выражение лица и поджимает губы.

— Прости, Люк. Видимо, Сайе слишком хорош для этого места.

Она совершенно не понимает причин моего недовольства, но я подыгрываю ей.

— Мы все слишком хороши для этого места. Но, похоже, оно пользуется популярностью у местных жителей.

— Кстати, о местных жителях: один из них очень уж внимательно наблюдает за тобой. — Лекс кивком указывает на кого-то за моей спиной.

Я, пожав плечами, раскрываю заламинированное меню, а Люк тем временем поднимает голову и вздрагивает.

— Ужас какой-то. У меня от взгляда этого типа мурашки по коже.

— А тебе неинтересно взглянуть на него? — спрашивает меня Лекс.

— Не-а.

— Наверное, ты сегодня особенно неотразим, Сайерс Уэйт.

Люк, не обращая внимания на наше препирательство, утыкается в меню.

— О боже, все здесь, похоже, такое вкусное.

Изучаю список блюд, и тут в нос мне ударяет аромат парфюма.

К столику подошла официантка — круглолицая, с длинными черными волосами девица подросткового возраста. Она разглаживает свое синее, вышедшее из моды платье и смотрит на меня так, будто ее вытолкнули на сцену, а она не знает ни слова своей роли. Жду, когда она примет у нас заказ, но она просто продолжает таращиться на меня, и я говорю:

— Можно мне не пережаренный стейк в панировке?

— Э… — Девушка говорит так тихо, что приходится сильно напрягать слух. — У нас есть только отбивные котлеты.

— Согласна на них, — отзывается Лекс.

— Я тоже, — радостно улыбается Люк. — И еще я хочу пирожное с шоколадным кремом!

— Вон там твое объявление висит? — Лекс указывает подбородком на прибитую к стене доску объявлений. — Моя мама ищет кого-нибудь, кто стал бы по четвергам присматривать за моим маленьким братом.

Официантка с довольной улыбкой кивает головой.

— У меня тоже есть братик. Я могу дать тебе мой телефон.

— А как насчет моего заказа? Можете приготовить стейк без масла? Средней прожарки.

Девушка быстро записывает наши заказы, в том числе и напитки, в блокнот и уходит.

Достаю из кармана телефон.

— Надеюсь, здесь есть вайфай.

Люк и Лекс, не обращая на меня никакого внимания, переплетают пальцы так, словно те подменяют собой куда более интимные части тела, и мне очень хочется не видеть этого. Я, скучая, выкладываю несколько фотографий кафе, и Бриа тут же отзывается:

— Где ты?

Коротко отвечаю:

В аду.

И посылаю ей фото меню.

Бриа отвечает несколькими плачущими эмодзи, и тут мой нос снова подвергается атаке трудновыносимого запаха.

Это вернулась наша официантка.

— Повар говорит, он все сделает, — обращается она ко мне.

— Э, о’кей, хорошо, — мямлю я, переключаю внимание на телефон и хихикаю над новой эсэмэской Брии.

— Сайе, — шипит Лекс несколькими секундами позже.

— Да?

— Ну почему ты так грубо себя ведешь? Она определенно запала на тебя.

— Официантка? — Улыбаюсь Люку, поддразнивая его: — А ты обратил внимание на то, что твоя девушка считает, будто я всем нравлюсь? Я не психолог, но она явно судит по себе.

— Просто будь мил с ней, — приказывает Лекс.

— Хорошо, не парься.

Но Лекс и не думает отступать.

— А ты знаешь, что она ходит в нашу школу?

— Правда? А с какой стати ей ездить сюда на работу?

— Не знаю, но она поет со мной в хоре, и она действительно хорошая, поэтому просто…

Действительно хорошая хористка приносит напитки, и мой нос тут же начинает чесаться и краснеет. Должно быть, у меня аллергия на ее духи. А затем, спустя три секунды, я снова начинаю задыхаться, потому что она возвращается и приносит еще хлеба.

Дойдя до ручки, вынимаю из бумажника двадцатку и кладу на стол.

— О’кей. Вот твои чаевые. И будь добра, не подходи сюда каждые несколько секунд.

И опять начинаю просматривать ленту в телефоне.

И слышу:

— Да что это такое, черт побери? — Голос у Лекс хриплый и сердитый, и злится она не понарошку, как обычно, а разъярилась не на шутку.

— Что?

— Что ты имеешь в виду под что? Да вот это самое! — И Лекс показывает на все еще лежащую на столе купюру.

— А что такого? — искренне смущаюсь я. — Я поступил хорошо.

Лекс, видимо, утратила дар речи, потому что несколько минут не произносит ни слова — до тех пор, пока официантка не приносит поднос с едой. На этот раз у нее сдержанное выражение лица. Лекс одаряет ее преувеличенно радостными улыбками, которые девушка, похоже, не замечает, я же пытаюсь отрезать кусок от жилистого серого мяса.

— Стейки готовят совсем не так, — ворчу я.

— Чувак, — Люк уже поглощает свою котлету, — перестань корчить из себя британского лорда, просто ешь, что дают. Готовят здесь хорошо.

Лекс смеется и тоже принимается за еду. Я в раздражении отодвигаю от себя тарелку.

Люк поднимает голову и с набитым ртом печально произносит:

— А где пирожное?

— Как ты можешь проглотить хоть кусок? Ведь тут так хреново.

Лекс смотрит на меня, будто хочет задушить.

— И в чем проблема на этот раз?

— А вас не достает аромат горелого масла, на котором жарился цыпленок, и дешевого парфюма официантки?

— Тебе есть дело до ее духов? — зубоскалит Лекс. — Да ты просто смешон.

— Ничего подобного. Я делаюсь больным от их запаха. Честно говоря, кто-то должен сказать ей, чтобы приняла душ и только потом обслуживала бы столики, потому что…

Маленькая дрожащая рука хочет забрать у меня тарелку.

— Повар сказал, что поджарит тебе другой кусок. За счет заведения.

Лекс выглядит совершенно шокированной, она открывает и снова закрывает рот.

— Нет, все хорошо, — бормочу я, слегка сконфуженный. — Просто забудь. — Девушка кивает и разворачивается, чтобы уйти. — Подожди. — Она снова смотрит на меня. — Мой друг хочет пирожное.

Она еще раз кивает и отходит от столика.

Лекс ошарашенно смотрит на Люка.

— Она слышала, что он сказал?

— Наверное. — Люк, обескураженный, таращится на меня. — Сайе, когда она вернется, извинись перед ней.

Раскрываю от изумления рот:

— Я должен извиниться?

— Да, Сайе, — настаивает Люк, являя строгую версию себя, принадлежащую какой-то другой, альтернативной, реальности. — Ты обидел ее.

Я не верю собственным ушам. С каких это пор Люк начал читать мне нотации? И я вовсе не хотел, чтобы она меня услышала.

— Но ведь она…

— Я хочу уйти отсюда, — перебивает меня Лекс. Вид у нее печальней некуда.

Скрещиваю руки на груди.

— В этом я с тобой согласен.

К нашему столику приближается какая-то другая официантка-подросток. Она приносит пирожное с шоколадным кремом.

— Теперь вами буду заниматься я, — говорит она и, должно быть, смотрит на нас пристально и сердито, но сказать трудно, потому что у нее практически нет бровей.

— Нам нужно идти. — Бросаю свою кредитную карту на стол, и она скользит по столешнице. — И будь добра, чек.

— Разумеется, — улыбается Безбровая.

И швыряет пирожное мне в лицо.

Менеджер пытается успокоить меня, в то время как Лекс и Люк надрываются от смеха.

— И это кажется вам смешным? — вскидываю я руки. — Она бросила в меня пирожное. Пирожное! Словно мы — персонажи какого-то старого водевиля!

— Это произошло случайно, — говорит Лекс. — Расслабься.

— Нет, не случайно.

Лекс лопается от смеха:

— О’кей, ты прав.

Встаю и пытаюсь вытереть салфеткой крем, капающий мне на штаны. Соседние столики пялятся на меня, потому что мне удается лишь еще больше размазать шоколад.

— Ох, Сайе… — осторожно произносит Люк.

— Что?

— У тебя крем в ухе. — Люк и Лекс переглядываются и снова хохочут.

Беру со стола ключи от машины.

— Приятного аппетита вам обоим.

Улыбка Люка гаснет.

— Подожди… Сайе…И как, по-твоему, мы доберемся до дома?

— Это не моя проблема.

— Сайе! — кричат они мне вслед, но я лишь ускоряю шаг и сажусь в свой автомобиль с откидным верхом, и, когда срываюсь с места, из-под колес летит гравий. Вижу в зеркале заднего вида, как Люк и Лекс машут мне руками с автостоянки, а потом они пропадают из моего поля зрения.

Несусь по черной дороге и тут понимаю, что совершенно не знаю, где нахожусь. Я не обращал внимания на дорогу, когда спасался бегством. Сбросив скорость почти до нуля, пытаюсь сориентироваться и нажимаю на иконку с домом на навигаторе.

«Маршрут неизвестен».

Мне теперь не до шуток — здесь нет даже уличных фонарей.

Хочу нащупать мобильник на приборной панели, но его там нет.

Хлопаю по карману. Тоже безрезультатно.

Пристроившись на грязной обочине, включаю верхний свет и ищу под сиденьем и между сиденьями, но телефона не нахожу.

Черт. Я, должно быть, оставил его на столе в ресторане.

С минуту я просто сижу, а над ветровым стеклом раскачиваются тени ветвей близстоящих деревьев. Это странно. По обе стороны от дороги возвышаются деревья, но я же отчетливо помню, что дорога шла среди пустых полей. Да к тому же она была намного шире.

Может, когда я рванул с автостоянки, то свернул не туда. Может, этот участок дороги уже. Вырулив на дорогу, разворачиваюсь и еду в противоположном направлении. И жду, что с секунды на секунду увижу огни кафе. Часть меня хочет остановиться и забрать телефон и, может, также Люка и Лекс, но от мысли о том, что придется вернуться туда, где мне швырнули в лицо пирожное, становится нехорошо.

Да, все это начинает доставать меня.

Часы на приборной панели кажутся теперь зловещими. Деревьев должно становиться все меньше, а дорога должна расширяться, но все происходит наоборот: дорога уже, деревьев больше. Качающиеся ветки закрывают небо, и дорога превращается в своего рода тоннель. В голове у меня звучит голос Люка: «Хреново!»

Продолжаю ехать предельно медленно и пересекаю небольшие дороги, названия которых мне незнакомы, или у них вообще нет названий. Не знаю, что делать, и включаю фары, жалея, что они недостаточно яркие.

Тишина начинает давить на меня, и я врубаю радио.

«ПОКАЙСЯ!!! — вопят колонки. — Святой отец смотрит на тебя! Он ВСЕГДА смотрит на тебя с любовью в сердце. Но в аду полно свободных мест. Есть там место и для тебя…»

Да уж, довольно противоречивое послание. Пытаюсь настроить радио, но без айфона выбор у меня невелик: нагнетание паники, шипящие помехи или музыка кантри.

Выбираю шипение.

Тут раздается характерный звук, и на приборной панели зажигается лампочка, сигнализирующая о пустеющем бензобаке. Мигает число 15.

Что это — отсчет в обратном порядке?

Снова останавливаюсь и ищу повсюду телефон. Под сиденьем, между сиденьями, даже в отделении для перчаток, хотя я никогда его туда не кладу.

Снова пытаюсь воспользоваться навигатором.

«Маршрут неизвестен».

«Маршрут неизвестен».

Ситуация совершенно абсурдная. Я не мог заблудиться. Выключаю приемник — он может съедать бензин — и еду в полной тишине, и тут в зеркале заднего вида что-то мелькает.

На достаточно большом расстоянии от меня горят фары автомобиля.

Впервые за то время, что я покинул кафе, кто-то едет по дороге. Мое тело обмякает от облегчения. Я вроде как дрейфовал в одиночку в открытом космосе, но вдруг там объявились и другие люди.

Высматривая хоть что-нибудь знакомое, продолжаю ехать. До такой степени медленно, что свет фар догоняет меня — и освещает заднюю часть автомобиля.

Смотрю в зеркало заднего вида. Воителя я видеть не могу, различаю только громоздкий кузов пикапа, на каких ездят фермеры. Чувство облегчения тут же покидает меня.

— Обгоняй, — бормочу я, ударяя по тормозам.

Но он не делает этого. А просто стоит за мной, пока я плетусь как черепаха. Сигнальная лампа на приборной панели снова мигает, ну и хрен с ней. Пусть парень забирает себе всю дорогу. Я показываю ему средний палец, отклоняясь вправо, чтобы развернуться, и в этот самый момент пикап решает обогнать меня. Стараясь не врезаться в него, выворачиваю руль вправо и на полной скорости слетаю с дороги.