Яд и кровь. Книга первая. Змеиный изгой

Роксана Мирна (2024)

В раздираемом войнами и бедствиями мире Альбис старается выжить презираемый всеми одиночка. На половину — человек, на четверть — змей. И единственный кто говорит с ним — это голос, являющийся в кошмарах. Он зовет его к себе. Но кто он и что хочет? Молодому иштарийцу еще придется многое узнать о себе и своих чистокровных собратьях. Но его и так непростое путешествие омрачается гибелью этого покинутого богами мира…

Глава 4.1

Уже третьи сутки конвой мерно двигался по выжженым полям Лимарской равнины. Полуденное солнце нещадно пекло, обжигая своими лучами открытые участки кожи людей. Да при такой жаре облаченным в доспехам страдникам поскорее хотелось стянуть с себя тяжелые латы, снять раскаленные шлемы, в которых уже дышать было невозможно.

Взмыленные лошади вяло передвигали ногами. С понуро опущенных голов водопадом стекал пот. Животные давно не получали воды, длинный засохший тяж слюны, спускающийся с пересохших губ, доставал до трясущихся колен.

Никто не ожидал, что именно такая погода настигнет процессию. Но сейчас в мире творится полный хаос и только одним богам известно, что будет дальше.

Командир Байяр грустно ухмыльнулся. Всем уже давно известно, что боги покинули этот умирающий мир. Никто больше не отзывался на молитвы, не одаривал новорожденных своим благословением, не ласкал теплыми лучами весеннего солнца первые посевы, зимы стали не такими желанными, а еще более суровыми и холодными, реки и озера на большей части континента высохли, ветер больше не приносил желанной прохлады — в его вихрях теперь парил пепел и зола.

Жители Альбиса задавались вопросом — может, девять богов не покинули этот мир, может, они сами умерли и с их смертью Альбис умирает вслед за создателями?

Ответ на этот вопрос не знал даже самые старые жрецы. Эту тайну могли разгадать лишь те, кого иштарийцы стерли с лица земли с самых первых дней войны — безобидный народ, который в своей истории ни ножа не держал. Их всех уничтожили в одну ночь, в живых не оказался ни ребенок, ни старик. Истребив целую расу, темные хотели скрыть какую-то тайну?

Алейн бросил тоскливый взгляд на голубой небесный свод, где не было ни намека на облачко, а бескрайняя степь не обещала прохладного тенечка. Даже ночной воздух дрожал от жары.

Хоть они и запаслись достаточным количеством еды и воды на весь путь, но эта жара застала их врасплох. Вода кончилась еще вчера, а часть еды сгнила. Некоторые солдаты уже теряли сознание и их приходилось либо привязывать к седлам, либо ложить в полупустую телегу с едой.

Ехавший рядом с командиром солдат все-таки стянул с головы шлем и, закрепив его на седле, активно махал ладонью себе на покрасневшее веснушчатое лицо. Командир неодобрительно посмотрел на молодого солдата — в нынешней обстановке, когда враг мог поджидать за каждым камушком, можно ожидать стрелу промеж глаз. Кто-то из сослуживцев подъехал к новобранцу и толкнул его локтем в бок. Войс (Алейн вспомнил его имя) зло посмотрел на него, потирая ушибленные ребра. Второй солдат проигнорировал его взгляд, но кивнул головой в сторону комнадира и генерал-канцлера, которые давали четкие руководства перед отбытием и какие наказания ждут тех, кто ими пренебрег. Новобранец страдальчески закатил глаза, что-то прохныкал, но все же надел шлем. Криво, конечно, но надел.

Второй солдат пришпорил коня и подъехал к своему командиру. Байяр тут же узнал в нем своего подчиненного — Якоба Фиста, старый опытный вояка, который ни раз прикрывал спину товарищей в битвах.

Первые минуты они молча ехали рядом, лишь господин Фист сухо кашял, очищая легкие от пыли и песка.

— Не припомню, чтобы такая погода царила в этих краях, — старый солдат первый нарушил тишину.

— Ты, кажется, говорил, что родился в Гримехельме? — спросил Байяр.

— В деревеньке неподалеку, — махнул рукой Фист в направлении западных гор. — В паре часов езды отсюда. Правда, сейчас от моего родного края остались только заброшенные полуразвалившиеся дома да мертвая земля.

Фист был старше Алейна лет на тридцать. Они уважали друг друга как подчиненный командира и молодой — старика. Алейн Байяр был сам выходцем из простой семьи, поэтому свое звание, титул и статус в армии заслужил сам. Но он остался таким же простым парнем, каким пришел в армию двадцать с лишним лет назад, и за это подчиненные уважали его. От него не слышали хвастливых речей, приписанных заслуг, даже в казарме он питался той же разваренной кашей, спал на сырых кроватях, патрулировал город. Когда он только вступил на пост командира городской стражи, многие солдаты приняли в штыки молодого начальника, который прошел всего несколько битв. Но эта его простота, равное отношение к простым солдатам, подкупили всех, даже такого недоверчивого как Якоб Фист.

— И прохлады, видимо, нам не стоит ждать ближайшие два дня, — неутешительно произнес Фист, вглядываясь в даль. — Раньше здесь были огромные поля, где мы, зеленые юнцы, пасли лошадей, сеяли пшено и овес, бегали за розовощекими девками, дергая их за юбки, прятались среди высоких колосьев от их разъяренных отцов…

— И ни разу не попадались? — прыснул от смеха Байяр.

Ухмыляясь от уха до уха, Фист чуть отогнул ворот подлатника и продемонстрировал глубокий шрам, который не затянулся за эти годы.

— Один, все-таки, достал серпом — у самой вены полосонул. Только чудом жив остался.

Всю оставшуюся дорогу до темна отряд слушал истории молодости старого солдата. Это немного отвлекло конвой от нестерпимой жары. Даже железный канцлер не сдерживал улыбок.