Два дракона

Руслан Дракон (2024)

Это обычная история особенной любви двух драконов, которые влюбляются друг в друга с первого взгляда; история, где, как считается, кровожадные существа создают семью, воспитывают потомство и любят, как в самых добрых сказках. И любовь эта особенная не потому, что любят драконы, а потому, что каждая история любви — это особенная история. И драконы умеют любить.

4

Уже на подходе к девятому месяцу от вылупления Варен научился летать. Багрон давно заметил, как сын машет крыльями, пытаясь повторить за родителями, когда они взлетали, а позже начал частенько спрашивать про полет (страшно ли летать, ведь там высоко; как нужно махать крыльями — вот так или так; тяжело ли подниматься в воздух, и тому подобное), поэтому Багрон стал обучать его.

Еще на подступах лета, когда погода стала теплой, семья выходила на прогулки. Брат с сестрой возобновили свои игры — тогда они и обнаружили, что теперь заметны в траве, что немало удивило их.

— Папа, — сказала тогда Рубина, — трава слишком низкая! Почему она такая низкая? Она что, еще не выросла? Уже лето.

Дракончики уже научились болтать во всю, хотя до сих пор не выговаривали некоторые буквы, или выговаривали недостаточно четко, как ту же «Р».

— Так растет не только трава, — ответил Багрон. — Растете и вы.

В общем, после игр на курганах Багрон учил Варена летать. Рубина, конечно, тоже хотела научиться, и родители были не против, но ее крылья еще не окрепли, поэтому после двух «уроков» она сама бросила эту затею — до того момента, когда придет время и крылья станут достаточно крепкими, хотя тогда и сильно расстроилась. В тот день Рубина прижалась к Лайне, и они сидели и наблюдали, как Варен учился летать. Надо сказать, Рубина завидовала — многие дети подвержены такому чувству. Но через несколько дней зависть отпустила ее, и она искренне радовалась за брата, потому что любила его, и проводила уроки вместе с ним, слушая советы. А Варен делал значительные успехи — ему нравилось летать.

— Варен, посмотри сюда. И ты, Рубина, — призвал Багрон, когда он обучал их в первый день. — Крылья нужно держать параллельно к земле. Вот так. — Он, стоя на ногах, расправил крылья — свет от перепонок падал багряной тенью на землю, — и дал крыльям нужное положение. — Так должно быть во время взлета и прямого полета. Когда летите прямо. Понятно?

— Ага, — отозвались дракончики.

— Пока что попробуем взлететь. Потом будем добавлять новые… упражнения, — подобрав нужное слово, сказал Багрон. — Чтобы взлететь, нужно оттолкнуться от земли лапами и одновременно взмахнуть крыльями. Взмахнуть сильно — это самое сложное, подняться с земли, но потом будет легче. Так же и в жизни, запомните, мои милые. Можно и с разбегу, если есть место, но если нет — придется взлетать с места. Только смотрите, чтобы рядом не было препятствий — иначе можно сломать крылья или порвать перепонку. Так же и во время полета, избегайте деревьев и ущелий — это самые страшные места для летающего дракона. Понятно?

— Да, — ответили оба.

— А теперь стойте и смотрите, как надо взлетать.

Багрон отошел на некоторое расстояние, расправил крылья, одновременно присев, накапливая энергию в ногах, и, взмахнув крыльями и оттолкнувшись ногами, воспарил.

Со стороны было похоже, что он коснулся крыльями чего-то невидимого и твердого и оттолкнулся от этого. Большие крылья Багрона подняли пыль и даже отбросили несколько оторвавшихся травинок — взлет был мощным и безупречным, а дети каждый раз наблюдали за этим с восторгом.

Затем Багрон, сделав пару взмахов, таких низких, что крылья практически касались земли, приземлился — настолько мягко, что даже дрожи в земле не почувствовалось.

— Понятно? — Он вновь приблизился к дракончикам. Те закивали, все еще под впечатлением.

— Воздух на самом деле твердый. Почти такой же, как вода.

— Что-о? — изумился Варен двумя новыми открытиями сразу — и воздух, и вода, — так что впечатления были вдвойне сильнее. Рубина полностью разделяла его эмоции.

Багрон пояснил:

— Да. Если обращаться с ним мягко, воздух будет едва ощутим. Но вы его чувствуете. Вы же чувствуете ветерок?

— Да.

— А если ветер будет сильным, он может и дерево свалить, и дом снести.

— Как? — спросила Рубина, никогда не видевшая, как ураган вырывает деревья с корнями. — Это же ветерок!

— А я и говорю: воздух имеет силу, и еще какую. Хотите сами почувствовать?

— Да!

Багрон вновь поднял крылья, на сей раз под углом, и взмахнул ими в сторону дракончиков несколько раз — создавшийся ветер снес Рубину назад, подхватив ее за крылья, а Варена заставил пригнуться к земле, чтобы не улететь вслед за Рубиной. Трава колыхалась и прижималась к земле.

— Ого! — воскликнул Варен, когда Багрон прекратил взмахи.

— Видите? — спросил Багрон. Рубина прискакала назад и вновь уселась к Варену, готовая внимать дальше.

— А как же вода? Она же очень мягкая! — сказал Варен.

— Вода на самом деле очень твердая, — заметил Багрон. — Она мало того точит камни, об нее еще можно разбиться, если например упасть с высоты в реку. Поэтому никогда не падайте в воду плашмя. Вы сами можете убедиться, если ударите по воде ладонью, насколько она тверда. Попробуем, когда мы полетим на Лавию, хорошо?

— Хорошо, — ответили вдвоем дракончики, а Варен спросил: — Пап?

— Да Варен?

— А что такое «палшмя»?

После того, как Багрон объяснил, что это и как правильно произносить слово «плашмя», он предложил попробовать взлететь. Первым вызвался Варен.

Багрон встал рядом на подстраховку. Варен дал крыльям правильную позу — он хорошо ее запомнил, затем так же правильно взмахнул, параллельно земле, а в конце еще не забыл подпрыгнуть, но крыло почему-то подкосилось, его скосило вбок, и Багрон поймал его. Первый полет получился кривым. Рубина охнула.

— Ничего, это нормально, — заметил Багрон, держа сына на лапах. — Сперва всегда так. Нужно научиться работать крыльями одновременно. Левое у тебя немного запоздало, да и подпрыгнул ты слишком поздно — так будет больше напряжения на крылья. Понятно?

— Да, пап. — Варен моргнул.

— Но уже неплохо. Понравилось? — Багрон улыбнулся.

— Мне… я… я пока не понял.

— Давай еще раз.

Он отпустил Варена, Варен пробовал, и уже после второго раза у него получился приличный полет — он поднялся фута на девять, держась на крыльях ровно и уверенно — для его возраста более чем уверенно, — и даже его наеденное брюшко ничуть не мешало. Багрон широко улыбался, показывая зубы; Рубина раскрывала рот от изумления, задирая вместе с отцом голову. Лайна в стороне, собирая какие-то цветочки в корзину у себя на шее, заметила Варена в воздухе и раскрыла пасть точно так же, как и Рубина, обронив цветы, которые не успела положить в корзину.

Варен, поняв через несколько взмахов, что летит и понимает, как летать, раскрыл глаза, глядя на землю внизу, и разинул пасть в улыбке.

— Папа! Смотри!

— Я вижу! — отозвался Багрон и засмеялся.

— Воздух! Он!.. я…

Варена отвлекли мысли, из-за чего одно крыло опять запоздало, он перекосился и полетел вниз. Улыбки у Варена и Багрона пропали; Лайна с Рубиной, скорчившись, схватились за голову, округлив глаза.

Но Багрон успел поймать Варена, встав по траектории его падения и протягивая лапы навстречу еще секунду, хотя отклонился Варен прилично далеко. Тот, будучи уже в таком здоровом теле, снес отца, и они вместе упали на землю. В момент падения Варен случайно ободрал Багрону плечо.

— Господа боги наши! — восклицала Лайна, подоспевая к ним; ее корзина моталась на шее из стороны в сторону. — Варен! Багрон?

— Мама! Я летал! — крикнул Варен, поднимаясь на лапы. — Ты видела?

Лайна присела и глубоко вздохнула.

— Слава богам…

— Ну ты видела, мам?

— Видела, видела, сыночек…

— А ты, Рубина? Ты видела? — не унимался Варен.

— Да, видела! — Рубина, в отличие от Лайны, быстро оправилась от страха, и ее захлестнула волна восхищения, отчего она даже подскочила на месте. — Так здорово! Ты так высоко летал!

Варен, разбираясь потом в ощущениях от полета, заметил, что воздух и вправду твердый, хотя про воду он вообразить такого пока не мог.

После того, как Багрон успокоил Лайну (она в конце концов сильно похвалила сына и наказала ему больше не взлетать так высоко), а пыл дракончиков немного приутих, первый свой полет попробовала Рубина — после успеха брата ей не терпелось начать.

Но дела у нее шли гораздо туже: сперва она неправильно поставила крылья, затем взмахнула одним быстрее другого, отчего опрокинулась вбок, потом забыла прыгнуть и попыталась взлететь на одном взмахе крыльев (хотя у нее их надо назвать «крылышками»), потом, когда она собрала все правила и техники вместе, едва удерживая их вместе в памяти, как шаткий механизм, перевязанный веревкой, она после девятого раза поднялась с земли и даже сделала пару взмахов, но была слишком неустойчивой, и Багрон в очередной раз поймал ее, заметив про себя, насколько она легче Варена.

«Если бы Варен летал так же, как Рубина, — думал Багрон, — он бы мне все кости переломал». Но вслух этого, конечно же, не сказал.

Рубина совсем расстроилась. У нее окончательно пропало настроение учиться. Внутри снова начало возникать чувство зависти к брату, и в пылу эмоций она не пыталась это подавить. Она всхлипнула, едва сдерживая слезы, и сказала:

— Я больше не хочу.

— Ну, ну. — Багрон присел рядом, собрал ее в лапы, прижал к груди и ткнулся носом в мордочку. Рубина начала плакать. — Не нужно расстраиваться, Рубина. В твоем возрасте еще рано летать. Дракончики обычно начинают летать года в два, а то и в три.

— Но Варен… он… — выдавливала сквозь слезы Рубина.

— Варен — отдельный случай. Он видишь как быстро растет? Так бывает. И ты обязательно научишься летать, очень скоро.

Варен подошел к ним и заглянул на Рубину в лапах Багрона, тоже говоря слова утешения, которых Рубина не разбирала, но чувствовала ту теплую волну поддержки, что исходила от него, и устыдилась, что завидовала ему — зависть уже растаяла.

Рубина через некоторое время начала успокаиваться, и Багрон сказал:

— Завтра еще попробуем, хорошо?

Они попробовали на следующий день, но и тогда у Рубины ничего не получалось: она так же падала, когда крыло работало быстрее другого, забывала подпрыгнуть, а потом и вовсе вымоталась. Мышцы плеч, груди и крыльев потом болели несколько дней. Рубина очень старалась, ей очень хотелось научиться летать, но уже после двадцатой попытки крылья от усталости отнялись настолько, что едва волочились. Тогда она и решила оставить попытки. То есть, надолго. Хотя она расстроилась меньше, чем вчера, но ушла от Багрона и Варена к матери. Она поделилась с ней своей неудачей, та ее успокоила, и потом они вместе стали собрать разные травы для чая и растирки. Рубина в обществе матери совсем позабыла о своем переживании (поражением это я не могу назвать — ведь ее время полета попросту не наступило).

А Варен с каждым разом летал все лучше и лучше. Его успех возрастал так же, как и рост — с каждым днем. Теперь сперва он учился летать с отцом, а после этого играл с Рубиной в Прятки-Догонялки — покуда оставались силы. Обычно оставались.