СОЗНАНИЕ ТЬМЫ

СанаА Бова (2024)

Когда привычный мир рушится, а тьма заполняет его трещины, остаётся лишь вопрос: как далеко ты готов зайти, чтобы спасти тех, кого любишь? Наоми и Синдел — два полюса одной звезды, дружба которых стала якорем в бурном океане жизни. Но всё меняется, когда в жизнь Синдел входит загадочный Виктор, оставляющий за собой лишь тени и боль. Синдел оказывается на грани жизни и смерти, а Наоми, движимая отчаянием, берётся за расследование, которое уводит её в мир древней магии и опасных тайн. На пути к правде Наоми сталкивается с мистическими пророчествами, смертельными ловушками и существами из других миров. Она узнаёт, что Виктор — это больше, чем просто человек, а его имя связано с Аролоном, древней сущностью, способной искривлять реальность. Каждый шаг Наоми становится битвой, каждое решение — испытанием. И когда стены между мирами начинают рушиться, она осознаёт, что противостояние с Виктором — это не просто борьба за жизнь подруги, но и за сохранение собственной души.

Глава 3. РЕЗКИЙ ОБРЫВ

Холодный вечер обнял город своими невидимыми руками, пропитывая улицы густым туманом, похожим на бледный саван. Небо, покрытое тяжёлыми свинцовыми облаками, выглядело как зеркало, отражающее безмолвие земли. Даже ветер, обычно беззаботно гуляющий по узким переулкам, стих, оставляя мир в пугающей тишине.

Наоми стояла перед дверью квартиры Синдел, ощущая необъяснимую тяжесть в груди. В коридоре пахло сыростью, затхлостью и едва уловимым ароматом воска — откуда-то доносился слабый свет свечей. Постучав, она услышала движение внутри, но дверь открылась лишь через несколько секунд.

Синдел появилась на пороге, бледная, с растрёпанными рыжими волосами, которые напоминали языки угасающего пламени. На ней было свободное серое платье, казавшееся на ней слишком большим, и шерстяные носки. Её глаза — те самые глаза, которые всегда сверкали озорством — теперь выглядели потухшими, как остывший уголь.

— Ты пришла, — тихо сказала она, и её голос прозвучал с таким надрывом, будто каждое слово обжигало её изнутри.

Наоми кивнула и молча вошла.

Квартира Синдел, обычно наполненная ароматами свежего кофе и сладкими нотками её любимых ванильных духов, теперь казалась чужой. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным чем-то застоявшимся, словно пространство долгое время оставалось запечатанным, как старый сундук. Этот запах смешивался с горечью, напоминающей о сгоревших свечах, и с тонким, едва уловимым ароматом чего-то увядшего. Пространство дышало тишиной, которая казалась почти осязаемой, будто каждый звук мог нарушить хрупкое равновесие между прошлым и настоящим.

На столе в центре комнаты лежала пустая чашка, её края были испачканы тонким кольцом засохшего чая, а рядом валялась смятая бумажка. Наоми сразу заметила её: листок был исчерчен дрожащими строчками, каждая из которых словно хранила часть чьей-то боли. Это было письмо, которое Синдел, судя по всему, перечитывала снова и снова. Лист выглядел таким же уставшим, как его владелица, будто впитал в себя её тревогу и тоску.

— Сядь, — вдруг сказала Синдел, указывая на диван быстрым, почти нервным жестом.

Её голос звучал устало, словно он тянул за собой тяжесть, которую она больше не могла нести.

Наоми кивнула, не желая спорить. Она осторожно присела на мягкий, но давно потерявший форму диван, его ткань пахла пылью и чем-то затхлым, как будто он долго стоял в тени, не впуская свет. Её взгляд был прикован к Синдел, которая беспокойно шагала по комнате, напоминая запертую птицу, ищущую выход.

Синдел двигалась неуверенно, её пальцы скользили по мебели, но она ничего не трогала, будто боялась, что прикосновение разобьёт хрупкий порядок комнаты. Она остановилась перед окном, но не посмотрела наружу — её взгляд был направлен внутрь, в какой-то невидимый мир, где происходило то, чего Наоми ещё не понимала.

— Что случилось? — осторожно спросила Наоми, её голос звучал мягко, но в нём ощущалась тревога.

Синдел застыла на месте, её кулаки сжались, и Наоми заметила, как её плечи начали мелко дрожать. Эта дрожь казалась ей знаком чего-то невыразимого, почти физического напряжения, которое, казалось, заполняло всю комнату.

Синдел сделала глубокий вдох, словно собираясь с силами, и медленно повернулась к подруге.

— Он ушёл, — прошептала она.

Её голос дрогнул, и в этот момент всё в комнате будто остановилось. Даже огонь свечи, стоявшей на полке в углу, перестал трепетать, замерев в тишине.

— Виктор? — уточнила Наоми, хотя в глубине души уже знала ответ.

Синдел не ответила словами, только молча кивнула. Она выглядела так, будто каждое движение давалось ей с огромным трудом, словно её тело сковывала невидимая сила. Через мгновение она медленно опустилась на пол, её фигура сложилась, будто сломанная кукла. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками, словно пыталась защитить себя от холода, который был не физическим, а внутренним, пронизывающим её до самого сердца.

Огонь свечи вновь зашевелился, и его свет заиграл на лице Синдел, отбрасывая неровные, пляшущие тени. Эти тени делали её лицо ещё более мрачным, подчёркивая тёмные круги под глазами и бледность кожи.

— Что случилось? Почему он ушёл? — спросила Наоми, её голос звучал ровно, но внутри она ощущала нарастающее беспокойство.

Синдел медленно подняла взгляд. Её глаза, обычно яркие и наполненные жизнью, теперь были чужими. В них Наоми увидела что-то новое, что-то, чего никогда раньше не видела: смесь страха, ярости и отчаяния.

— Он просто ушёл, — произнесла она, её голос был тихим, но в нём звучала боль, которая казалась слишком сильной для слов. — Словно меня не существовало.

Она замолчала, её дыхание стало неровным. Комната наполнилась напряжением, которое казалось почти физическим. Наоми молчала, стараясь не нарушить это хрупкое равновесие, но её собственные мысли кружились, как воронки.

Запах воска усиливался, смешиваясь с ароматом бумаги и затхлости, создавая густую, почти удушающую атмосферу. Это был запах заброшенного дома, где каждое мгновение пропитано забвением.

— Я не знаю, кем он был, — вдруг сказала Синдел, её голос прозвучал неожиданно резко. — Но он оставил пустоту, которую ничего не может заполнить.

Её плечи начали сотрясаться от сдерживаемых рыданий. Наоми почувствовала, как по комнате скользнул холодок, словно дверь в эту пустоту открылась, выпуская из себя тени.

Наоми медленно поднялась, её шаги были почти беззвучными на мягком ковре. Она не знала, что сказать. Каждое слово казалось недостаточным, каждая попытка утешить — бессмысленной.

Её подруга, её яркая, всегда такая живая Синдел, теперь выглядела, как тень самой себя. И Наоми осознала, что это был только первый шаг в неизведанную глубину, которая уже начала затягивать их обеих.

— Он сказал, что у него другая жизнь. Что я не должна была быть с ним, — произнесла Синдел, её голос прозвучал хрипло, словно каждое слово оставляло за собой невидимые раны.

Эти слова отозвались в комнате глухим эхом, наполнив её ощущением тяжести, которое Наоми сразу почувствовала. Её спина покрылась мурашками, как будто холодный ветер проник внутрь, пробравшись сквозь стены. В воздухе повисло напряжение, густое, как туман.

— Он что, просто исчез? — спросила Наоми, стараясь сохранить ровный тон, но в её голосе слышалась скрытая ярость.

Синдел, сидя на краю дивана, посмотрела на неё, и её взгляд был полон измождённости. Она слегка кивнула и тихо добавила:

— Нет. Перед этим он оставил записку.

Её рука дрогнула, когда она указала на смятую бумажку на столе. Лист лежал, словно оставленный в спешке, но при этом привлекавший внимание своим измятым видом.

Наоми медленно протянула руку, взяла записку и развернула её. Она ожидала увидеть что-то банальное, но её взгляд сразу зацепился за идеальный почерк, чёткий и изящный, словно выведенный не рукой человека, а машиной. Буквы тянулись ровными, безупречными линиями, будто были написаны с ледяным спокойствием, что только усиливало их тяжесть.

Всего несколько слов:"Прости. Я не могу быть с тобой. Это для твоего же блага."

Наоми почувствовала, как в груди поднимается волна гнева. Эти слова, такие холодные и безразличные, звучали, как приговор, вынесенный без права на апелляцию. Её пальцы сжали записку, превращая её в смятый комок, но она ничего не сказала.

Синдел наблюдала за ней, её взгляд был тяжёлым, как будто она ждала осуждения, но в то же время боялась услышать что-то другое.

— Ты думаешь, я заслужила это? — вдруг спросила она, её голос дрогнул, словно эти слова вырывались из глубины её души.

Наоми удивлённо взглянула на неё. Она видела перед собой женщину, которая всегда была сильной, уверенной, яркой. Но теперь это был человек, потерявший себя, её уверенность сменилась страхом и болью.

— Ты ни в чём не виновата. Это его вина, — твёрдо сказала Наоми, её голос прозвучал как якорь, который должен был вернуть подругу к реальности.

Синдел покачала головой, и её плечи поникли ещё больше.

— А если я виновата? — прошептала она, её голос был таким тихим, что Наоми пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.

Эти слова прозвучали как молчаливый крик, наполненный горечью. Тишина, которая наполнила комнату, стала почти ощутимой, она давила на уши, как невидимый груз. За окном завыл ветер, его стон ударил по оконной раме, которая ответила глухим стуком.

Наоми не могла этого выносить. Она встала, её движения были резкими, но её голос остался спокойным, когда она подошла к Синдел и осторожно положила руку ей на плечо.

— Синдел, послушай меня. Ты ничего не сделала плохого. Это он… он виноват.

Слова звучали твёрдо, но в них было столько тепла, что они словно наполнили комнату светом.

Синдел подняла глаза, и в их голубой глубине вспыхнула искра. Но это была не надежда. Это был взгляд человека, который отчаялся, но ещё пытался найти объяснение тому, что с ним произошло.

— Ты не понимаешь, — прошептала она, её голос дрожал, но в нём была скрытая твёрдость.

Наоми опустилась на колени перед подругой, глядя ей прямо в глаза.

— Тогда объясни, — сказала она, её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала настойчивость.

Воздух вокруг словно застыл. Запах застоявшегося воздуха смешался с лёгким ароматом воска от свечи, стоявшей на столе. Эта смесь была удушливой, как туман, окутывающий их разговор. Наоми чувствовала, что они стоят на краю чего-то большого, что каждая следующая фраза может открыть дверь в неведомое.

Синдел вздохнула, и её дыхание прозвучало как слабый ветерок, едва разгоняющий тишину. Она открыла рот, но слова застряли где-то глубоко внутри. Казалось, что объяснение, которого ждала Наоми, было слишком сложным, слишком тяжёлым, чтобы его можно было выразить словами.

Синдел отвернулась, и её плечи снова затряслись, как у человека, которого не покидает непосильная внутренняя боль. Она обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать волну, готовую прорваться наружу. Её волосы, обычно сияющие рыжим пламенем, теперь тускло свисали, отражая свет одинокой свечи на столе.

— Он был… он не был обычным, Наоми, — прошептала она, её голос звучал как эхо далёкого шёпота, полное горечи и сожаления. — Я чувствовала это. С самого начала.

Она замолчала, её взгляд скользнул по теням в комнате, как будто она искала там ответы на свои собственные слова.

— Но я позволила себе поверить, что это не важно, — добавила она, её голос дрогнул, и в нём появилось отчаяние, словно это признание разрывает её изнутри.

Наоми сделала шаг вперёд, собираясь задать вопрос, но в этот момент Синдел вдруг резко встала. Её движения были резкими, почти неестественными, как у марионетки, которой не хватает силы. Она подошла к окну и остановилась, опершись рукой на подоконник.

Наоми наблюдала за ней, стараясь понять, что творится в её голове. За окном раскинулся ночной город, погружённый в густой туман, который напоминал морскую гладь. Свет фонарей, пробивавшийся сквозь эту завесу, казался размытым, как штрихи акварели на холсте. Всё вокруг выглядело как мираж, сотканный из света и мрака, словно границы реальности больше не существовали.

— Он забрал часть меня, — произнесла Синдел, не оборачиваясь. Её голос звучал глухо, будто слова застряли где-то глубоко в груди. — Что-то, чего я не могу вернуть.

Эти слова повисли в воздухе, словно горькая правда, от которой невозможно отвернуться. Наоми почувствовала, как холод проникает в её сердце, заставляя её ощутить ту же тяжесть, что и подруга.

— Я не знаю, что мне делать, — добавила Синдел, и её голос сломался.

Она опустила голову, её пальцы дрожали, сжимаясь на подоконнике. Наоми сделала ещё один шаг, но не успела ничего сказать. Синдел вдруг резко развернулась, её движения были быстрыми, но полными отчаяния.

Она схватила Наоми за руки, её хватка была неожиданно крепкой, словно она цеплялась за неё, как за последний якорь в бушующем море.

— Наоми, ты должна пообещать мне, что, если я… если со мной что-то случится, ты найдёшь его, — произнесла она, её голос был низким, но в нём звучала нотка безумной настойчивости.

— Что ты имеешь в виду? — Наоми почувствовала, как сердце забилось быстрее, её голос стал резким, но в нём звучало больше тревоги, чем злости.

Синдел смотрела ей прямо в глаза, и в этом взгляде была вся её боль, отчаяние и страх.

— Просто пообещай, — настаивала она, и её взгляд стал отчаянным, почти диким.

Наоми, пытаясь понять, что происходит, почувствовала, как её собственное беспокойство накатывает волной. Она неохотно кивнула, надеясь, что это всего лишь момент слабости, который пройдёт.

Синдел отпустила её руки, как будто её силы внезапно иссякли. Она медленно опустилась обратно на диван, её движения были вялыми, как у человека, который больше не видит смысла в сопротивлении.

— Мне нужно время, — тихо сказала она, её голос звучал пусто, безжизненно. — Просто время.

Наоми осталась с ней ещё на несколько часов. Она сидела рядом, иногда пыталась что-то сказать, но Синдел больше не произнесла ни слова. Она сидела молча, словно всё внутри неё замерло, а её глаза смотрели в пустоту.

Когда Наоми наконец ушла, на улице уже давно наступила ночь. Туман, который плыл по городу, стал ещё гуще, словно преграждал путь, делая улицы похожими на коридоры лабиринта. Фонари едва пробивались сквозь плотную дымку, их свет был слабым, почти угасающим.

Наоми чувствовала, как тяжесть ложится на её плечи. Эта тяжесть была не просто физической — она была частью её мыслей, её тревог, того, что она не могла объяснить. Воздух пахнул сыростью и холодом, и этот аромат смешивался с тонким запахом увядших цветов, который казался неуместным, но преследовал её с момента выхода из квартиры.

Она не могла избавиться от ощущения, что что-то незримое следит за ней. Каждый шаг, каждый звук казались слишком громкими, словно тени, ожившие в тумане, следили за её движениями, прячась за углами домов.

Наоми обернулась, её взгляд пробежал по пустой улице, но ничего не увидел. Она глубоко вздохнула и ускорила шаг, чувствуя, как тревога сжимает её сердце.

И она не ошибалась. За ней действительно наблюдали. Но кто — она ещё не знала.