Химия любви

Сарая Уилсон (2023)

Кто они такие, чтобы спорить с наукой? Идеально для любителей производственных романов. Абсолютный хит TikTok. Вопрос: Как Анне Эллис, умной и талантливой сотруднице лаборатории, завоевать сердце Крейга Кимбалла, мужчины ее мечты? Ответ: С помощью Марко, эмпатичного (и симпатичного) сводного брата Крейга. Все, что нужно сделать Анне и Марко, — притвориться, что между ними возникла химия, и дать повод для слухов. Но Марко оказывается не так прост, как кажется. У него отличное чувство юмора, и он понимает все отсылки к «Властелину колец» и «Звездным войнам»! Кажется, во всем виновата химия… И изобретая новую формулу, способную перевернуть всю косметическую промышленность, Анна изобретает формулу любви, способную перевернуть всю ее жизнь. «Даже если вы не сильны в химии, эта книга запустит ту самую реакцию, которая поможет поверить в настоящую любовь». — Мария Епишина, книжный клуб «Сорри, я не твоя лав стори»

Глава 5

Что-о?

Его брата?!

Как это возможно? Судя по внешности, между ними нет ни малейшей генетической связи!

— Единокровного, — пояснил Марко, и я поняла, что снова вывалила все свои соображения вслух. — Отец у нас один, матери разные.

— Аа… — Я не знала, что ответить, поэтому, разумеется, брякнула глупость: — Тогда, наверное, на свадьбе б-будете шафером?

Он вытянул ноги и откинул голову, прижавшись затылком к стене. Я заметила, что и кадык у него очень симпатичный. Странно, никогда раньше не обращала внимания на мужские кадыки. А Марко ответил:

— Я бы предпочел, чтобы свадьба не состоялась.

— В-вот как?

Почему от этих слов во мне проснулась надежда? Должно быть, дело в том, что Марк похож на человека, способного добиться своего. Если он не хочет этой свадьбы, быть может, найдет способ ее предотвратить?

— Именно так. Я против.

— П-почему? Вы тоже в н-него влюблены?

— В своего брата? Нет, в своего брата я не влюблен.

Черт, ну что я такое несу! Я почувствовала, как запылало лицо — должно быть, от избытка алкоголя в крови.

— Нет-нет, я про нее, конечно! Вы в нее влюблены?

— Нет. Хотя всего два месяца назад она была моей девушкой.

От этого я ахнула так громко, что «ах» отразилось эхом от кафельных стен.

— Она вам изменяла с вашим братом?

Он запустил руку в волосы, откинул их со лба.

— Хотелось бы думать, что нет. Но точно не знаю.

Разум торопливо подсказал мне, что все не так плохо, как кажется. Возлюбленная Марко обманывала его с Крейгом; но сам Крейг? Конечно, нет. Он мог вообще не знать, что Лейтон с Марко. Да, разумеется, он ничего не знал!

Ведь Крейг не такой. Он никогда не поступит подло!

И все же Марко было очень жаль.

— Ой… п-простите!

— За что же? Вы ничего не сделали.

Пожав плечом, я ответила:

— Я могла бы п-поторопиться и убедить Крейга влюбиться в меня.

В ответ Марко снова улыбнулся, и от его улыбки словно что-то защекотало меня изнутри. Должно быть, пузырьки шампанского. Да, разумеется, виновато шампанское — и только.

Пока я старалась себя в этом убедить, Марко сказал:

— Один вопрос. О том, что у нас запрещены отношения между сотрудниками, вам Крейг сообщил?

Меня насторожил его тон. Он словно догадался о чем-то… о чем-то таком, что мне наверняка не понравится.

— Да. Сказал, что не сможет со мной встречаться, — ответила я, чувствуя, что должна встать на защиту Крейга. На самом деле он сказал немного не так, но велика ли разница?

— Потому что обручен?

— Н-нет, — ответила я. В голове мелькнуло: в самом деле, странно, он ведь практически заигрывал со мной — и ни словом не намекнул, что не свободен. — Из-за этого п-правила.

— Но вы больше не работаете в «Минкс Косметикс». Да и правила такого никогда не было.

— Вот именно!

Какой-то дальний уголок мозга призывал задуматься о том, что правила нет, а Крейг сказал, что оно есть. Да еще таким тоном, словно я должна была знать и сама об этом подумать. Но от своего тревожного голоска я отмахнулась — не до него сейчас.

— Я, м-можно сказать, из-за Крейга уволилась! Серьезный жест, вам не кажется? Должен что-то для него значить! Как, по-вашему, куда это меня п-привело?

— Мм… в мужской сортир с бутылкой шампанского?

— Да! То есть нет. Вы не п-понимаете. У нас с Крейгом установилась особая связь! — Так и есть, пусть сам Крейг пока этого не осознал.

— Мне кажется, с Лейтон у него тоже… особая связь.

— Лейтон! — фыркнула я. — Такая лапочка, даже имя у нее миленькое! Будь я п-потрезвее, непременно бы над ним поиздевалась, но сейчас ни одна шутка не приходит в голову. И потом, это было бы грубо и зло, а меня выпивка не п-превращает в стерву. Только развязывает язык.

— Да неужели? — откликнулся он, и в его голосе послышалась усмешка.

— Будь я стервой, уж нашла бы, что сказать о том, что вы с братом встречались с одной девушкой! Как-то это… н-нечистоплотно, вы не находите?

— Хуже, чем сидеть на полу в общественной уборной? — отозвался он с улыбкой, совсем не похожей на сияющую рекламную улыбку Крейга.

А я и забыла, где мы сидим! Вообще обо всем забыла — так увлек меня разговор с Марко.

— Странно, что до сих пор н-никто сюда не зашел.

— Я запер дверь. Подумал, что лишние зрители вам сейчас ни к чему.

Может, я от шампанского так размякла — но как же мило с его стороны!

— Хорошо, что вы об этом п-подумали!

Наши взгляды встретились, и на мгновение меня посетило странное чувство. Словно балансирую на краю обрыва, в шаге от чего-то важного. Но что это было, я не знала, да и не стремилась узнать. Ни к чему мне сейчас никакие новые приключения!

Марко, видимо, тоже понял, что пора отстраниться, и снова заговорил о Крейге и Лейтон.

— Насчет одной и той же девушки — знаете, такое бывает. Особенно в нашем кругу.

Мозги у меня были затуманены, поэтому я не совсем поняла, что он имеет в виду под «нашим кругом» — вряд ли что-то концентрическое и ортогональное.

— На директора вы совсем не п-похожи, — объявила я.

— А вы не похожи на косметического химика, — поддразнил он.

— Вот сейчас обидно было!

— Мне тоже.

Но трудно обижаться, когда он так улыбается, словно… словно я ему понравилась. Возможно, стоит добавить это в список черт, которые придает мне алкоголь. В пьяном виде Анна Эллис болтлива и обаятельна!

А еще склонна реветь и истекать соплями.

В желудке зашевелилась тошнота.

— М-мне нехорошо, — пробормотала я.

Он мгновенно вскочил на ноги, протянул мне руку:

— Давайте помогу.

Я мысленно взвесила свои возможности — взять этого красавчика за руку или поползти к унитазу на четвереньках — и выбрала меньшее из двух зол.

Марко сжал мою руку в своей, и я живо вспомнила, как в восемь лет провела эксперимент с розеткой, отверткой и батарейкой. Как и в тот раз, меня тряхнуло, словно от мощного удара током. Хорошо, что я сидела — иначе не удержалась бы на ногах.

Стараясь не обращать внимания на эти неуместные ощущения, я кашлянула и заговорила:

— А насчет ваших рук я н-не ошиблась: не только красивые, но и сильные! Они у вас тоже с-симметричные?

Мать честная, да что же я такое несу?! «Хватит болтать о том, что еще у него симметричное!» — взмолилась я. Но мозг, похоже, был не в настроении ко мне прислушиваться.

— Возможно. Если пожелаете, можем раздобыть линейку и провести точные измерения.

Плавно и аккуратно он поднял меня на ноги. Приняв вертикальное положение, я качнулась к нему, но Марко поддержал меня за талию другой рукой.

Он оказался высоким. Очень высоким. Нависал надо мной как башня — при моем-то росте это нечисто встречается… то есть нечестно… или нечасто? Что у меня с головой, почему путаются слова?

— Осторожнее, — предупредил он. — Вы же не хотите упасть и разбить себе голову. Будет много возни с лечением и страховкой.

— Если разобью голову, скажите врачам: группа крови у меня н-нулевая, резус п-положительный.

По-прежнему придерживая за талию, Марко аккуратно развернул меня лицом к кабинке.

— Если придется сдать вас врачам, — сказал он, — предупрежу, чтобы держали подальше открытый огонь. Ваша пролитая кровь сейчас может вспыхнуть как фейерверк.

— Ага… х-хорошо… ой, сейчас стошнит…

Он поспешно помог мне зайти в кабинку. Уже склонившись над унитазом, я вдруг поняла, что в последние пять минут ни разу не вспомнила о Крейге.

* * *

На следующее утро я проснулась у дедушки с бабушкой в гостиной, понятия не имея, как сюда попала и почему на мне эльфийское платье. В соседней комнате громко распевали Джоди Хвостер и Клювильям Смит. Я застонала: голова раскалывалась, во рту стоял привкус рвоты. Резко села — и тут же поняла, что этого делать не стоило. Уронив голову на руки, я спросила себя, почему никогда не замечала, как громко и пронзительно щебечут эти чертовы птицы. За много лет я привыкла к их пению и перестала его замечать, но сокрушительное похмелье обострило все чувства.

Так, а что это у меня на лбу? Я сняла со лба самоклеящийся стикер, на котором было написано решительным бабушкиным почерком: «Надо поговорить».

О чем нам разговаривать? Мне двадцать шесть лет. Давно уже не школьница. Хочу напиться и не ночевать дома — имею право. И незачем читать мне нотации о вреде алкоголя. Я прекрасно помню все химические реакции: печень расщепляет алкоголь и превращает его в ацетальдегид, затем в уксусную кислоту, а избыток уксусной кислоты вызывает опьянение и похмелье.

Морщась от пульсирующей в голове боли, я думала, что пора наконец съехать и обзавестись собственным жильем. Возможно, мне это удастся, если прекращу покупать подержанное лабораторное оборудование.

И найду работу.

Я взяла с пола сумку и, не без труда поднявшись, направилась к лестнице. В этот миг события вчерашнего вечера всплыли в памяти с такой быстротой и четкостью, что я едва не рухнула — спаслась лишь тем, что привалилась к стене.

Крейг. Со своей невестой.

Я, пьяная вдрызг, рыдаю и изливаю душу его брату Марко.

Перед моим мысленным взором предстал длинный ряд сотворенных вчера глупостей — все до единой, заканчивая тем, как Марко везет меня домой, а я на заднем сиденье жру горстями картошку фри и тщетно пытаюсь выговорить свой адрес.

Какое счастье, что мы с ним больше никогда не встретимся!

Я добралась до ванной, присела перед унитазом, но на этот раз ничего не вышло. Воняло от меня мерзко. Окажись я в одной комнате с дедулиными птицами, они, пожалуй, заболели бы от этих миазмов.

Я швырнула сумку на кровать, стащила с себя платье, включила душ, закинула в рот устрашающую дозу ацетаминофена, затем встала под душ и стояла там очень долго.

Когда вышла, головная боль немного утихла, и вообще мне начало казаться, что, может быть, я выживу. Взглянула на будильник. Почти половина двенадцатого. Не помню, когда в последний раз я так долго спала. Что ж, мне определенно стоило выспаться.

Я переоделась в самую удобную свою пижамную пару. Разум подсказывал, что пора включить компьютер и заняться поисками работы — но я решила, что сегодня позволю себе валяться в постели и оплакивать свои ошибки, а в странствие по хедхантерским сайтам отправлюсь завтра.

Коробка с вещами все еще стояла на кровати, и я сказала себе, что хоть что-то полезное сегодня сделаю. Например, протестирую новую Каталинину маску для лица. Освежить кожу мне сейчас определенно не помешает.

Я достала маску и, сняв очки, аккуратно ее наложила. Что там Каталина говорила о натуральных ингредиентах? Черника, кажется? Запаха никакого не чувствую.

Тут у меня заурчало в животе. Странное чувство: одновременно тошнит и хочется что-нибудь съесть. Я открыла шкаф и потянулась к верхней полке, где лежала заначка. Если бы о ней узнала бабуля, непременно прочла бы мне нотацию о нездоровой пище; если бы узнал дедуля — начал бы таскать у меня чипсы. Но они пребывали в неведении; так что я достала пакетик «Сан Чипс», расположилась на кровати и спокойно за него принялась.

Птицы внизу что-то раскричались; послышался успокаивающий голос дедули. Значит, он дома? Обычно я в это время на работе, так что плохо представляю, чем занимаются бабушка и дедушка в течение дня. Должно быть, дедуля зашел перекусить и, может быть, выпить свои таблетки. Станет ли он подниматься наверх? Я подождала минуту или две, но никто не поднимался.

Я нашла в сумке мобильник и поставила его заряжаться. На экране мигала пара сообщений от Каталины: спрашивала, как прошел вечер. Надо бы ей позвонить.

Она ответила сразу:

— Ты сейчас не с Крейгом?

— Что? Нет. Ем чипсы и тестирую твою маску для лица. Кстати, не поняла, где там черника. Не пахнет и вообще не чувствуется.

— О, спасибо, что сказала, — откликнулась Каталина. — Я этим займусь. Так что же прошлый вечер?..

Не было смысла ходить вокруг да около: такие новости лучше выкладывать сразу и прямым текстом.

— У Крейга есть невеста.

При этой мысли меня снова пронзила боль, острая, словно от вырванного зуба. Болит лунка, ноет челюсть, а ты все трогаешь языком пустое место, точно надеешься, что зуб каким-то чудом вырастет заново. Опасаясь зациклиться на своем горе, я попыталась сменить тему:

— Я сбежала в туалет, чтобы пореветь, и там познакомилась с Лох-Несским Принцем.

— Да ну-у? — ахнула Каталина. Известие о помолвке Крейга комментировать не стала — и слава богу, я определенно не готова была обсуждать эту тему. — И какой он, наш загадочный ящер?

— Его зовут Марко, и он… — Какое слово ему подойдет? Добрый? Веселый? Великодушный? — Милый. Дал мне выговориться и выслушал. Да, и знаешь, что еще? Оказывается, он брат Крейга!

— Что?! — взвизгнула она так громко, что, кажется, даже птицы внизу встрепенулись. — Они родственники? Не может быть! Наш директор свое дело знает!

Я закатила глаза.

— Крейг тоже знает свое дело. Он компетентный руководитель, иначе не занимал бы высокую должность.

— Есть такая штука — кумовство, — сообщила Каталина. — Посмотри в словаре.

На что она намекает? Хочет сказать, это Марко устроил Крейга на работу в «Минкс Косметикс»?

— Поверить не могу, что они братья! — продолжала она. — Явно кого-то из них подменили в роддоме!

— Папа у них один, а мамы разные.

В тот же момент кто-то постучал в дверь.

— Что еще? — рявкнула я с дивана. Вставать мне не хотелось.

Дверь отворилась, и в проеме обрисовалась расплывчатая человеческая фигура. Кто это, я без очков не видела.

Но определенно не дедушка.

В ужасе я рванулась к тумбочке, начала шарить в поисках очков.

— Что случилось? — донесся из трубки голос Каталины.

Наконец я нащупала очки, водрузила на нос — и обнаружила перед собой Марко Кимболла.

До чего же он высокий! Как видно, протрезвев, я успела забыть о его росте. Хотя обычно такое не забываю: сама я сильно выше среднего, поэтому обращаю внимание на рост других людей. Но он и правда настоящий великан: огромный, широкоплечий, кажется, занимает собой всю комнату.

Не сразу я поняла, что происходит. Мой измученный мозг не желал осмыслять такое неожиданное явление.

— Ч-что вы здесь делаете? — поинтересовалась я наконец.

— Меня впустил ваш дедушка, — скромно опустив глаза, ответил он. — Сказал, что я могу подняться к вам.

Молодец дедуля: отправил ко мне в спальню незнакомца! Да еще и дождался, пока я буду в пижаме, с маской на лице и вся в крошках от чипсов.

— Анна, — послышался голос Каталины, — ты меня пугаешь. Что у тебя там происходит? Донни Дак опять нажрался дождевых червей?

— Марко пришел, — пробормотала я слабым голосом. — Извини.

Из трубки донесся сдавленный визг.

— Попугай меня заклюй! Как только сможешь, сразу перезвони, слышишь? Мне нужны все подробности! Хочу знать, как директор «Минкс Косметикс» оказался у тебя в спальне! Анна, ты меня слышишь? Я серьезно! Или просто включи громкую связь, чтобы я сама все услышала! Только не отключайся! Просто отложи телефон и…

— Ладно, пока, — бросила я и, не слушая дальше, нажала «отбой» и сунула мобильник в карман.

Марко все мялся в дверях с таким видом, словно готов броситься наутек.

По совести говоря, трудно было его винить. Вид у моей спальни и вправду ужасающий. Обычно я не приглашаю сюда посторонних, так что о том, как это зрелище может подействовать на свежего человека, мне думать не приходится. Сама-то я привыкла и к бардаку, и к запаху, и к тому, какое здесь все дряхлое. Появление богатого и раздражающе красивого чужака заставило остро ощутить, что сама я совсем не из богачей, да еще и не умею поддерживать порядок. Мне было неловко; но — странное дело — я совсем не ощущала, что Марко меня осуждает. Кажется, он оглядывался вокруг… с интересом?

Впрочем, я осуждала себя за нас обоих.

«А что бы сказал о твоей комнате Крейг?» — тихонько поинтересовался внутренний голос, и от этой мысли мне стало в тысячу раз хуже.

Чтобы отвлечься от неловкости, я принялась разглядывать человека напротив. До сих пор мне казалось, что воспоминания о его сногсшибательной красоте порождены тусклым освещением и алкогольным туманом — но нет, при ярком свете дня он оказался еще красивее!

Не знаю, отчего у меня вдруг так забилось сердце. И что-то затрепетало внутри, когда он мне улыбнулся.

Нет, это ерунда какая-то! Я же люблю Крейга!

Пока я пыталась разобраться в своих странных реакциях, он заговорил:

— Пижама? В середине дня?

Эта шутка (или, быть может, оскорбление?) задела мои без того взбудораженные нервы и заставила взвиться:

— Я знаю, сколько сейчас времени, и обойдусь без ваших оценок! Сегодня у меня день заслуженного отдыха, и я одета так, как мне удобно.

— Прошу прощения, — отозвался он с виноватой улыбкой, сделавшей его просто очаровательным. — Зря я это сказал. Просто немного нервничаю.

Марко нервничает? Боже правый, что такое стряслось? Что могло заставить занервничать Марко Кимболла, директора «Минкс Косметикс»?

Одного этого было достаточно, чтобы встревожиться. Происходит что-то серьезное — пусть я пока и не понимаю что.

И, что бы это ни было, добром оно не кончится.