Вивьен, сплошное недоразумение

Светлана Дениз (2024)

Представители семейства Стейдж, отличаются не только своей известной родословной, но и спектром характеров, настолько разных, что Вивьен, внучке Гордона Стейджа жить совсем непросто, но она так просто не сдастся! Вивьен знает все, как держать личные границы и умеет постоять за себя. Возвращаясь с самых северных земель, после ссылки дедом, Вивьен мечтает заниматься лишь овощами и фруктами, как к ним в дом нежданно негаданно приезжает партнер деда. И жизнь заместо ожидаемой спокойной, наполняется бурей душевных страстей. Справится ли с чувствами Вивьен, как привыкла, засучив рукава, заниматься высадкой чефира и обожаемых овощей? Или в этот раз, конструктивный подход совершенно не подойдет странно бьющемуся сердцу? Или все же подойдет? Ведь Вивьен так привыкла быть рациональной!

Глава 2

Старающиеся не смотреть на меня носильщики внесли мой мокрый сундук внутрь уютного небольшого холла, в котором я уловила ароматы остатков еды и сделав самый непринужденный вид, подошла к стойке, где на меня воззрилась женщина с темными как пуговицы глазами.

— Мне нужна комната, вечер добрый.

Смахнув грязную прядь волос с лица, я аккуратно положила на стойку окоченевшие кисти рук.

— И ужин, и помыться, — добавила вдогонку, пока женщина рассматривала меня как недоразумение, свалившиеся на ее плечи. Это она еще не видела, как я натоптала грязными ногами и с плаща налилась лужа. Кстати, тулуп и унты пришлось отдать Дурону, так как эта была собственность дядьки и с такими важными вещами он не пожелал расстаться, а я хоть и окоченела, но отдала, так как не совсем желала оставлять эти вещи на память.

Больше никогда я не попрусь в этот ад, лучше сгину где-нибудь!

— Есть одна, маленькая.

— Мне без разницы размер, леди. Мне переждать ночь, и я двинусь в путь.

— Сто лари.

Хозяйка улыбнулась так нежно, будто растеклась патокой.

— Сколько? — мое возмущение граничило с помешательством. Они что, с ума тут посходили или мое отсутствие привело к каким-то изменениям, про которые я ничего не знала?

— Так ведь, бюджетный дефицит, — пожала женщина плечами.

— С чего ему вдруг взяться? С королем Агларом, наоборот все цветет и пахнет.

Я вздохнула, так как хозяйка как воды в рот набрала. Надулась.

Не став пререкаться, я сунула ей деньги и застыла, ожидая ключ.

— Отдельно ужин и вода, чтобы помыться. Еще пятьдесят лари.

Дрожа от гнева, усталости и наглости, я отсыпала даме нужную сумму.

Взметнув полами бархатного наряда, выглядевшего нарядно, но потертого от времени, женщина поднялась и с осанкой, которой можно было позавидовать направилась к лестнице.

Я поторопилась следом, а за ней носильщики моего сундука, который никак не хотел заходить в узкую арку, но все же прошел.

Мы шли по длинному коридору, стены которого украшали шелковые обои в мелкий василек, пока не уперлись в дверь.

— Как я уже сказала, комната маленькая и простая. Перед вами, хорошие покои занял господин. Вот там и правда уютно и воздуха много.

Я ступила на потертый до дыр ковер, бегло оглядев ночное пристанище.

Язык не поворачивался назвать его убогим.

— Белье застелили чистое. Сейчас принесут трапезу. Чем желаете угоститься? Горячий сбитень с пряностями? Кава? Взвар?

— Первое.

Я скинула на скособоченный стул плащ и отступила в сторону, так как носильщики протащили мой сундук и полностью перекрыли вход.

Теперь мне приходилось перешагивать, чтобы открыть дверь или сходить в отхожее место. Ну, или как крайний вариант перекатываться через узкую кровать, украшенную покрывалом из голубого люрекса.

— Меня зовут Бруклия. Я к вашим услугам.

Хозяйка удалилась, оставив меня в одиночестве в комнате, похожей на подсобку, освещенную кристаллами скудного голубого цвета.

За окном громыхнуло. Молния разрезала небо, вспышкой напугав до чертиков.

Усевшись на жесткий матрас, я ошалело смотрела на темно-синие стены, в ожидании еды и воды.

Воду принесли быстро и залили в купель, оказавшуюся маленькой и неудобной. В ней можно было сидеть скрючившейся в несколько раз.

Бруклия выдала мне несколько согревающих кристаллов и оставив трапезу под крышкой удалилась.

Сбитень оказался сносным, главное горячим, моментально обогрев внутренности. Пряные нотки специй, дали чувство успокоения, как и неплохая еда. Отварной, а потом обжаренный картофель, куриный рулет под грибной подливой, я слопала в один миг. Даже убранство убогих покоев, стало выглядеть вполне себе сносным. Я была в тепле, накормленная и не в землях вечной мерзлоты.

Искупавшись в горячей воде, я провалилась в сон, накрывшись всем чем только можно и кристалл под ноги положила для согрева. Усталость меня сморила моментально, что я не заметила, как наступило утро.

Испытывая недосып и плохое настроение, я торопилась продолжить дорогу до дома.

Дирижабль должен был отправляться в полдень, и я планировала на него успеть. Перекусив принесенным омлетом и кавой, я оставила свое временное пристанище, чувствуя воодушевление от мысли, что скоро окажусь в родных землях.

Подойдя к стойке, где мельтешило несколько людей, я прорвалась сквозь галдящую толпу, чтобы отдать ключ.

— Возьмите леди и спасибо за гостеприимство, — бросила я с дежурной улыбкой.

— Не хотел бы делать замечание, но сейчас мой черед, госпожа.

Не сразу поняв, что это говорят мне, я вскинулась на молодого мужчину, стоявшего рядом. Холодный взгляд, в котором читались нотки недовольства, уперся в мое лицо, пока я щурилась на типе, решившим кинуть в меня обвинением.

— Не заметила вашего присутствия, господин. Вы подошли бы ближе к стойке, а не жались бы на галерке, дабы заявить свое присутствие.

Вскинутая бровь надменно замерла. Непреднамеренно мужчина оправил плащ, сверкнув сапфировым перстнем.

— Очки вам в помощь.

— Так вы наглец, — ухмылка полоснула мой рот, — бросаетесь фразочками как кольями. Очки и так спутники моей жизни, не стоит вам так переживать. Имеется сей предмет.

— Прошу вас, отдайте ключ и разойдемся мирно, — выказывая скуку нашим препирательством, мужчина вздохнул, напомнив мне деда. Тот тоже любил строить из себя самого умного, а меня считал дурочкой, у которой иногда что-то получалось. Эта манера меня разозлила, и я еще сильнее вперилась в господина, не скрывая своего гнева.

— Какие же такие эскулапы учили вас таким повадкам общения с женским полом? Старцы, ненавидящие женские юбки и считающие их исчадием ада?

Уголки губ наглеца слегка дрогнули, но лишь слегка. Он отвернулся, показав мне свой точеный профиль, с прямым носом, аккуратными скулами и слегка островатым подбородком.

— Вам не с кем поговорить? Долго хранили обет молчания?

Я даже прыснула от такой наглости. Вот же бесстыжий!

— Вы проницательны. Шестьдесят дней обета. Не представляете как язык чешется завести уморительную беседу с каким-нибудь заносчивым товарищем. А тут вдруг вы! Как это назвать, если не удачей?

— Вы ошиблись, госпожа. Не люблю тратить драгоценное время на пустую болтовню.

Я наигранно охнула.

— Какое разочарование, а я думала, вы как раз из категории балаболов.

— Как вы это определили? — между делом произнес мужчина, взяв перо, чтобы расписаться в отдаче ключа. На его лице не шевельнулся ни один мускул.

Я вдруг отметила, что он красив, как-то по-особенному.

— Прочитала по лицу. Знаете ли, обладаю неким даром. Вот, например, ваши кустистые брови так и кричат о том, что вы любите подавлять людей, а горбинка на носу так и вещает о ваших агрессивных повадках.

Мужчина, не выдержав такой пурги, все же, повернулся ко мне, всмотревшись. Благо, я отмыла всю грязь в купели, похожей на таз и не была одета в тулуп и унты. Раньше я об этом никогда не задумывалась, а сейчас с чего вдруг?

Он слегка прищурился, наверно, пытаясь найти в моей внешности, что-то притягательное, но по выражению лица не смог. Я подавила вдох сожаления.

Но мотнув кучерявой от природы копной, я задрала подбородок. Пусть знает, что имеет дело с госпожой, а не абы с кем!

— Кустистые брови, — задумчивость яркими красками расцвела на лице, — интересное сравнение.

Я улыбнулась.

— Печально прерывать ваш поток знаний, но мне пора.

Молодой мужчина развернулся, схватив со стойки ридикюль и вышел с постоялого двора, окатив меня насыщенным ароматом благовоний, источающим морозный холод.

Я тоже сделала нужные действия, простилась с хозяйкой и направилась к дилижансу, где уже водрузили мой сундук с вещами.

На дирижабль я успела. Да и место оказалось выигрышным. Прямо возле окна. Можно было спокойно наслаждаться видами лесов, рек, маленькими городками и виноградниками.

Но я не упивалась пейзажами, по причине банальной и простой. Этот заносчивый тип выбил меня из колеи. Всегда ненавидела таких отвратительных и мерзких, мнящих из себя не весть что. Да от него за версту несло запахом ненависти к женскому полу!

Даже Винсент, который деликатно отказал мне в чувствах, а потом разнес о моем признании сплетню на весь Аквалон и то, не вызывал во мне такое смятение и брезгливость. Да и вообще, возможно сплетни разносил не он, а его недалекие дружки.

В дирижабле раздавался галдеж, немного начинающий меня напрягать.

Я пришла к выводу, что обратный путь начал походить на кругосветное путешествие по своей длительности. Мне стало казаться, что я никогда не доберусь до точки назначения.

Наконец, дирижабль приземлился в столице. Я с восхищением прильнула к окну, разглядывая белые каменные домики, увитые цветами и красивыми кадками с растительностью. Брызги фонтанов, сияющих в лучах Сувара, образовывали радуги, а Хрустальный замок, был величественно прекрасен.

Столица разрасталась, становилась многолюдной и современной, чего нельзя было сказать об Аквалоне.

Город был построен несколько десятков лет назад и территориально располагался в двух часах пути от столицы Аквии. Аквалон был небольшим провинциальным городом, с уютными домиками в центре и вальяжными особняками на окраине. Здесь было много скверов, утопающих в зелени высоких эвкалиптов и платанов, располагалась уютная едальня, кондитерская и миниатюрная современная ресторация, открытая под предводительством королевства. Также, можно было посетить с дюжину других увеселительных мест и провести досуг в парке с качелями и небольшим озером, куда прилетали размножаться лебедеи.

Аквалон получил свою славу тем, что когда-то здесь повелась огромная любовь к скульптурам. Почти у каждого дома и чуть ли не у каждого пня, можно было встретить статую какого-нибудь божества, ангела и еще кое-чего очень странного — памятника овощам и фруктам.

Город и прилегающие к нему территории, были местами щедрыми на плодородие, возможно еще и потому, что граничили с территориями артефакта земель Терры.

Через небольшую реку, с желтоватыми водами, можно было сразу же попасть в Терон, город другого артефакта. Там проживала моя достаточно близкая подруга Кира. Девушкой она была своеобразной. Больше всего любила гончарное мастерство и отдавала этому делу все свободное время.

Мы были с ней чем-то похожи.

Если Кира фанатично обожала горшки, которые потом дарила в виде презентов, то я занималась плодородием с малых лет.

Я больше всего на свете любила копаться в земле, проводила время на грядках и парниках, а еще выращивала плодовые деревья, выводя новые виды.

Осечек было много. Иногда вырастало что-то странное и пугающее, но все же, были и экземпляры, что закачаешься.

Моей самой большой гордостью было то, что я смогла вырастить листья чефира, из которых потом заваривался крепкий напиток, который можно было пить с травами, ягодными листами и с добавлением меда.

В одном из фолиантов от предков, я накопала засушенный лист, залила его водой и долго отмачивала, пока не появился еле заметный корешок. После чего выбрала самое благоприятное место для посадки и чуть ли не молилась на него, пока он не прижился и не дал следующие соцветия.

Так в нашем особняке, а потом и на плантации не разрослась целая гряда из кустов.

Данное явление запатентовали, дав название «Чефир В. Стейдж». Дед мог бы назвать полным именем, но видно его задушила варанга (жаба), что слава перейдет чудноватой внучке, а не ему. Уж очень он любил, когда только его считали самым умным. Его нарциссическая натура, порой меня просто допекала!

Воодушевившись, что до Аквалона, моих книг и грядок, осталось менее двадцати минут пути, я чуть ли не запрыгала от радости, подгоняя вяло текущие минуты.

Меня никто не встретил, в чем я не сомневалась, хотя с постоялого двора отправила весть, что прибуду после полудня.

В землях Аквии было принято таскать с собой дуэнью, в качестве сопровождения. Такими манерами пользовались далеко не везде и не во всех семьях, не желая тратить деньги или были уверены в рассудительности своих отпрысков.

Видно, мой дед и все семейство, тоже думало также, считая что лишний рот кормить нет смысла. Я, итак, копалась целыми днями в земле и торчала в библиотечных сводах дома, да и после подслушанной фразы Гордона Стейджа и его сестры Агнесс, проживающей с нами, точки в этом деле поставили жирнее некуда.

«Нескладное неказистое создание».

Это отвратительно, когда самые близкие люди шепчутся за твоей спиной и придумывают обидные эпитеты.

Создание!

Это существо, не имеющее пола!

Я же, как бы им не хотелось признавать, родилась женщиной с формами, пусть не ярко-выраженными, но все же!

С такой родней, странной до безобразия, сложно научиться привлекательности. Нужно очень постараться. А еще попытаться не впасть в хандру, когда знаешь, что не уродился красой Аквалона, как например, дражайшая Анна Эдит Грудз, местная знаменитость и прелестница, от которой все мужчины в городе посходили с ума.

Девушки, входящие в возраст обмена чашами, страстно выходили на охоту. Анна Эдит была одной из них. Выбирала лучшего. Ее я терпеть не могла, считала заносчивой и высокомерной, с гнилым языком.

В реальность меня вернула плавная посадка дирижабля. Я некоторое время подождала, поправив взбунтовавшиеся кучерявые волосы и пропуская вперед самых нетерпеливых и выйдя на станции, поймала открытую повозку.

Погода стояла прекрасная. Я не могла представить как соскучилась по теплу и запаху растений. Сувар мягко светил, лаская меня мягкими лучами и хорошенько припекал.

До холодных месяцев оставался еще небольшой промежуток времени. Можно было насладиться летом, сбором плодов и закапаться в земле по локти.

Возница проехал по главной улице. Хорсы задорно стучали подковами по брусчатке, практически отбивая чечетку, пока я разглядывала любимые заведения и тешила себя скорым посещением любимой кондитерской «У Гертруды».

Минуя центр города, я обратила внимание, что напротив уютного сквера поставили памятник тыкве. Здоровенный овощ изобразили с улыбающимся зубастым ртом. Выглядело это нелепо, но в стиле Аквалона.

Сюда часто приезжали любопытные представители других городов и земель, чтобы поглядеть на дюжины скульптур и сделать на их фоне голографические открытки на память.

Не понимала я, что может быть такого привлекательного запечатлеть себя на фоне патиссона или кабачка.

За своими ворчливыми мыслями, я не заметила, как спустя некоторое время оказалась возле особняка семьи Стейдж.

Подъездная дорожка, как и всегда, оказалась расчищенной и чистой. Подле тянулся к свету зеленый газон, а по всему периметру дома росли кустарники жасмина, олеандра и цветы гортензии.

Светлый тон и неброский декор, добавляли нелишней строгости, но и изящества. Узкая лестница вела не только внутрь, но и на укрытые террасы, расположившиеся почти со всех сторон. Здесь приятно было испить чефира и послушать пение птиц, но я больше предпочитала беседку или небольшой уголок под зонтиком, недалеко от персиковых деревьев. Аромат стоял там умопомрачительный.

Возле фигурных перил дома, я узрела знакомые каменные вазоны и посмотрела наверх.

Местами стены опоясывал синеватый мох, а в северном крыле, плел свою вязь плющ с мелкими цветами.

Я так соскучилась по дому, что некоторое время впитывала родные стены в себя, наплевав на то, что снаружи он мне нравился больше, чем изнутри.

Дед обожал антиквариат, являлся знатным коллекционером. Все свое ценное добро, он хранил либо в своем кабинете, либо в главной большой гостиной.

Среди темных обоев, лоск которых побледнел с годами, группировались статуэтки, картины, какие-то странные вещицы и маски. От всего этого великолепия можно было рехнуться. Вся эта пестрящая ерунда накидывалась на тебя разом, стоило ступить внутрь зала. Не зря, остальные члены семьи не шибко жаловали это место, предпочитая что-то более спокойное.

— Виви, дорогая детка!

Стоило мне перешагнуть порог, как меня обняла главная прислужница, относящаяся ко мне с терпимостью и зачатками любви. Конечно, она тоже периодически ловила флюиды странностей и могли просто обидеться на ровном месте, если что-то было не по нее.

— Эдмунда, — я прижала к себе плотное тело женщины, почувствовав тепло и аромат домашней выпечки.

— Как добралась? Тебя ждали.

Мои брови сложились домиком от последней фразы. Прозвучала она совершенно не убедительно.

— Поездка была похожа на полосу препятствий, но меня не сломили ветра и морозы.

Скинув плащ на руки женщины, я посторонилась, так как мой сундук потащили по лестнице в мои покои. Обратив внимание на новую синюю дорожку, я не скрыла удивление. Как это дед расстался ос старой с золотой окантовкой, ставшей со временем коричневой?

— Обновки?

— Да, Андромеда сделала дарение. Господину Гордону сказалось по душе.

— Что-то ты странности говоришь, Эдмунда. Неужто вас тут зачаровали?

Прислужница усмехнулась, оголив ровные полоски зубов.

— К нам скоро прибудут гости, но это уже тебе господин расскажет.

Гости?

Мне это сразу не понравилось! Стоило мне прибыть и уже настроиться на спокойное времяпрепровождение, как тут кто-то рвется заполнять собой гостевые комнаты.

— Как все? Здоровы?

Вопрос прозвучал двусмысленно и бесцветно, будто я с нетерпением ожидала, что кого-то из рода Стейдж отбыл к богам.

Семейку свою я считала ненормальной. Каждый отличался какими-то своими странными индивидуальными качествами.

— Господин Гордон в кабинете, госпожа Агнесс в молельном доме, ваша прабабушка дремлет, а ваш отец отбыл по каким-то делам в центр города.

— Спасибо, что проинформировала, — кинула я через плечо, поднимаясь по пушистому ковру лестницы.

— Твой дедушка будет счастлив тебя повидать, Виви.

Скривившись, я не повернулась.

— После сытной обедни и купели, обязательно навещу. От меня разит хорсами, драгенами и еще не весть чем. Не думаю, что господин обожает такую смесь ароматов.

Я прям предвидела как Эдмунда покачала головой, но мне было все равно.

Дед подождет.

Может, он вообще удивится, увидев меня. Небось, надеялся, что я сгину во льдах, как недоразумение.

Чувствуя трепет, я наконец, оказалась в своих покоях, позабыв о членах семьи, не подумавших встретить меня.

Теплая комната с аквамариновыми занавесями на окнах, оказалась чистой и уютной. На большом квадратном столе лежали мои книги и фолианты по плодородию, один из которых я взяла и прижала как родного к груди.

Отложив дорогую вещь в сторону, открыла окно, впуская внутрь ароматы лета, цветов и пение птиц.

Лучи Сувара мягко коснулись лица, наполняя спокойствием. Я взяла горшки с комнатными растениями и поставила их на козырек, чтобы они напитались светом и покосившись на сундук с вещами, решила, что займусь им позже, либо попрошу Бенедикту разобрать.

Бенедикта была у нас прислужницей с недавних пор. Она имела прямое родство с Эдмундой. Та приходилась ей племянницей. Девушкой она была скромной до корней светлых пепельных волос и очень красивой.

Когда она соприкоснулась тесно с моим характером, то была в ужасе, но стойко пережила острое словцо и выражения. В общем, мы притерлись. Она хорошо завязывала традиционные корсеты и занималась подготовкой платья, решив, что мне эти услуги очень нужны.

Я же, совершенно была далека от всех этих рюшей, шелков, переливающихся перчаток, предпочитая удобство первым делом.

Комната с отхожим местом и купелью, встретила меня любимыми отдушками и соляными кристаллами, которые я тут же погрузила внутрь ванны, начав ее набирать.

Тепловые кристаллы, встроенные в трубы, сразу же грели воду до нужных температур, в отличие от таскания ведер в землях Ванн.

Мое тело изнывало о расслаблении и тепле. Казалось, что до сих пор я не смогла отогреться и сделала погорячее, занырнув в купель полностью. Ароматы морских отдушек и шипящего соляного кристалла, одурманил меня, похлеще успокоительных трав. Я не заметила, как страшно захотела спать и помывшись, улеглась на мягкий матрас с перьевыми пышными подушками. Уснула быстро, а проснулась, когда уже начало смеркаться.

В покоях шуршала Бенедикта и замерла, увидев, что я открыла глаза.

— Госпожа, с приездом. Хотела разобрать ваш сундук.

Потянувшись, я улыбнулась удобствам, как чем-то невероятному.

— После помогу тебе, — выдала я немного уклончиво, так как под грудой тяжелых фолиантов, классических романов, лежал компромат из тройки откровенных романов, которые любили почитывать в узких кругах девицы Аквии и Терры. Эта литература не была запрещена, но порицалась страшим поколением, которым не важно было что порицать, главное к чему-нибудь придраться.

— Господин Гордон спрашивал о вас. До трапезы ожидает в кабинете.

Не став бубнить себе под нос фразы, наполненные негодованием, я просто промолчала, дабы не вгонять прислужницу в конфуз.

К деду на рандеву я собралась быстро. Смысл прихорашиваться, если тебя, итак, считают неказистым оно?

Внутри кабинета стояла гробовая тишина. Лишь тиканье напольных древних часов, отсчитывало минуты, будто бы притягивая скорое наказание.

Деду подарили этот очередной антиквариат какие-то знакомые, разбирающиеся в этой бурде. Доказывали, что привезли с Терры, с погребенного под землю города. По мне так наврали, решив подлизаться, а сами вытащили с барахолки.

С левой стороны вытянутого кабинета стояли шкафы, чуть правее выделялся бюст грифона, кровожадно распустившего крылья, возле которого стояло два стула и стол для игры в шахматы. Дед любил поломать голову над логичными ходами и унизить своим раздувшимся умом какого-нибудь плюгавого оппонента.

Гордону Суреверу Стейджу, не понравился мой внешний вид сразу.

Только очень знающий человек мог различить на беспристрастном лице человека, тип эмоций и чувств. Я определила, что белое платье в мелкий цветок с кружевным воротником, не впечатлило главу семьи. Он вздохнул, явно сверившись с прошлыми мыслями о моей дурноте.

Кучерявые волосы я специально распустила, чтобы добить господина на месте.

Серо-голубые глаза застыли на мне на несколько секунд, пока он не сморгнул и не откинулся на спинку обитого бархатом стула с золотой окантовкой.

— Добрый вечер, дедуля.

Гордон поморщился. Я единственная обращалась так к нему. Все остальные называли Гордон, господин или милорд.

Как-то мы поспорили на счет этой темы, и я смело выдала, что господином он мне быть не может, по причине тесного родства. Он промолчал, про себя не желая быть дедом, явно переживая за ушедшую молодость.

— Вивьен, думал ты задержишься. Дедвик писал, что ты в восторге от их гостеприимного края.

Я чуть не разразилась истерикой. Ну что за редкостная бредятина?

— Он явно что-то напутал или вы поняли не так. Надеюсь, ссылки больше не повторятся? Или вы настроены вторично меня туда заслать?

Звезда почета блеснула на пиджаке мужчины, мимолетно ослепив. Гордон получил ее за вклад в город Аквалон и носил ее теперь как знамя.

— Все зависит от тебя. Ты вразумилась?

— Я вроде как была в своем уме, чего не могу сказать о некоторых.

— Не стоит перегибать, дорогая. — Мужчина изобразил на лице улыбку. — Вижу, тебе пошло на пользу это путешествие.

— И как вы это определили?

Я уселась на стул рядом, не обратив внимание как мужчина поморщился. Как же, без приглашения и идеальных манер!

— Ты выглядишь свежей.

— Спасибо, не замороженным умертвием, дедушка. Видели бы вы как я добиралась обратно. Семь кругов Дантея покажутся вам цветочками. Пурга, старый драген, глухой возница и проливной ливень в Вандее, сведут с ума даже самого стойкого.

— Вижу ты справилась, не смотря на трудности. Сразу чувствуется стержень рода Стейдж.

Слово стержень, на меня повлияло как-то по-своему. Эдерика Нейл, романы которой я читала с упоением, называла этим названием кое-что другое. Надеюсь, дед не понял, о чем я подумала, а то бы отправил меня в Ванн навсегда.

— Да, я крепка как старый эвкалипт. Непогода не смогла меня свалить.

Гордон моргнул, продолжая крутить в руках самописное перо.

— Не думаю, что вы позвали меня молчать, не так ли?

— Тоска по тебе была сильнее, чем мог подумать. Заскучал.

Огромным усилием я сдержала залп смеха. Дед удивил сарказмом.

— Я тоже, просилась быстрее к вам под родное крыло.

Гордон оправил руками волосы, поредевшие за годы. Голубой тон терялся за седыми прядями все больше и больше.

— Я повторю свой вопрос, Вивьен. Ты забыла господина Тотала?

— Допустим, — кивнула я, чувствуя какой-то подвох.

— Я рад, что ты справилась с детскими чувствами, не являющимися настоящими.

— Вы что-то хотите, дедуля? Говорите прямо.

— Ничего такого, — слегка пожал плечами мужчина, но только бы слепец не увидел за этим спокойствием, что он что-то задумал.

— Эдмунда проговорилась о гостях? И кто они?

— Озвучу за трапезой.

Гордон поднялся с кресла, чиркнув ножками по скрипучему паркету. Тяжелый аромат благовоний, сразу же ударил в нос.

Мужчина обогнул стол и подошел ко мне, приобняв за худые плечи.

— Знаю, как ты соскучилась по всем, — мужчина поднажал на мою спину, чтобы побыстрее выпроводить, — скоро ты утолишь разлуку с близкими.

Я закатила глаза, промолчав на очередную высокопарную речь.

Из столовой доносились умопомрачительные ароматы вечерней трапезы.

В чем дед не экономил, так это в питании, предпочитая стол, уставленный яствами. Редко можно было узреть что-нибудь простое и сытное. И уж точно, на трапезе я бы ни за что в жизни не увидела здоровенной ноги каюна, капающей жиром.

— Господин, — плавными движениями пройти в зал пригласила Эдмунда. Помимо запаха деликатесов, я тут же встретила двух своих родственников и повела носом.

— Вивьен, — ко мне очень эмоционально подошел отец. Мужчиной он был средних лет, носил пышные усы и вихрастую шевелюру. Маленькие, бегающие глазки мутно-серого оттенка, окружали тонкие морщинки, а на носу, вполне себе внушительном, можно было разглядеть мелкие конопатины. Одевался он вполне прилично, по крайней мере именно так Алистер Стейдж, думал.

Когда мой отец появился на свет, ему дали сильное имя, имевшее значение «защитник». Возможно, дед и моя умершая бабка Матильда, в своих мечтах считали, что наследник будет сильным, крепким и целеустремленным.

Увы, все случилось не так. Мой отец, был целеустремлен только в курении табачных листов, лени и тайным посещениям непотребного дома, расположившего все оттенки разврата на окраине города.

Ростом он пошел в Матильду, а не в рослого Гордона, казался плюгавым и незаметным. Больше всего он любил размеренный образ жизни, редко срывался на крик и часто разрешал мне многое, дабы я не жужжала над ним как надоедливый пискун.

Отношения у нас были сносные и вполне неплохие. Алистер жил в своем мире дурмана от табака, а я в любви к плодовым. Наши миры не пересекались и не бились друг об друга.

— Ты вернулась, — левый глаз отца зашелся в подмигивании. Он заключил меня в свои худосочные объятия, от которых моя голова закружилась. Дело было не в крепости мышц, а в запахе табачных отдушек, коими провоняла вся одежда Алистера.

— Отец, — улыбка коснулась моего напряженного рта, — не могла дождаться, что этот день настанет. Как здоровье? Мигрени отпустили вас?

Алистер быстро высвободил меня из отеческой хватки. Порыв отеческой любви можно было назвать завершенным.

— Теплые месяцы действуют на меня удручающе. Духота давит на сосуды.

— Хм, — хлопнула я глазами, — вам нужно было составить мне компанию в мерзлые земли. Озеро Эа лечит все недуги. Не правда ли, дедуля?

Дед косо поглядел на нерадивого отпрыска.

— Боюсь, здесь уже ничего не переделаешь, — не скрывая своего пренебрежения, дед уселся на главное место, расправив салфетку.

Алистер моментально дернул галстук и забегал глазами, в поисках новой порции табака, чтобы убежать от реальности, в виде деспотичного Гордона Стейджа.

Я тоже села на свое место и только решила с жадностью рассмотреть закуски, как в столовую, увешанную антикварными тарелками, чуть ли не до потолка, украшенного потрескавшейся лепниной, вплыла как дирижабль молчаливая Агнесс.

Агнесс, Андромеда и Алистер, были единокровными наследниками деда.

Все трое были настолько разными, что порой я задумывалась, как три таких ребенка могли уродиться у столь серьезного деда.

Ни один не был похож на него характерами.

Алистер был прожигателем жизни. Андромеда заносчивой, откровенной и развратной, а Агнесс, можно было назвать целомудренной непорочностью и энциклопедией запретов.

Больше всего, меня допекала именно она, решившая что сможет воспитать меня в канонах веры, терпимости и чистоты.

По молодости, Гордон сумел спровадить ее на церемонию обмена брачных чаш, но спустя год ее супруг отправился к богам, видимо не выдержав целибата и воздержанности от похоти.

У Агнесс, даже расцветший куст глицинии казался полным разврата.

Женщина считала, что во мне сидит бес, его надо изгонять всеми возможными способами и посему часто гоняла меня в молельный дом на исповеди и слушанья молитв.

Именно она, нашептала Гордону на ухо, что мне будет полезно провести время вдали от дома, в холоде.

Одетая в темное платье из неприметной синей вискозы, застегнутое по самое горло, она уселась напротив меня, вперившись своими черными глазами. Внешностью она пошла в деда. Только волосы были с синим отливом, вечно собранные в высокую прическу и заколотые шпильками.

Трапезы фанатичная тетка, посещала регулярно и не было ни одного раза, когда мы не бодались с ней при встрече.

— Худоба пошла тебе на пользу, — высказалась она заместо приветствия, — не все же объедаться до неприличия.

— И вам доброго дня, тетушка. Успела соскучиться по запаху ладана, спутнику вашей жизни.

Гордон кивнул Эдмунде, разрешая начать обслуживание.

Перед носом поставили тарель с фаршированным морским угрем и подливой.

Я вздохнула. Морские гады не были моим любимым видом трапез, но все же лучше, чем топленый жир в тарелке. Я бегло осмотрела стол, где в убранстве хрупкого фарфора, углядела бланшированные огурцы, овощную нарезку из моркови и свеклы под маслом, спаржу в приправе и тушеного лепура (кролик) в холодной подливе. Чуть правее дымились пирожки. Не дожидаясь разрешения, я быстро добавила себе в тарелку все то, что было съедобным и даже носом не повела, наплевав на взгляд Агнесс, полный укоризны. Дед молчал, не обращая внимание на мои манеры, явно свыкшийся с тем, что в его семье все ненормальные.

— Земли Ванн, хотелось думать, пошли тебе на пользу, но вижу сумбурные резкие движения и заносчивость не искоренить.

Из-под густых бровей, меня пронзил колкий взгляд Агнесс. Женщина пилила в тарелке микроскопический кусок угря.

— Увы, ваши ожидания по изгнанию беса из меня, не оправдались. Мерзлые земли воспитали во мне умение противостоять невзгодам и закалили мой характер.

Агнесс тихо подавила вдох, моментально почернев от негодования. Странно, что не возвела руки к небу и не стала в голос читать молитву, призывая высшие силы меня спасти.

— Молодец, дочь, — деловито высказался Алистер, воодушевленно разделывая лепура в тарелке. — Далеко пойдешь! Вся в отца!

Жадно пережевывая овощи, я заставила себя наигранно улыбнуться. Наверно надо было благодарить высшие силы, что на родителя я совершенно не была похожа. Только эти конопатины на лице остались от него и врождённая заносчивость.

— Где бабуля? — решила я сменить тему на самую безопасную.

— Не стали будить ее к трапезе, — меланхолично ответила за всех Агнесс. В одной теме, мы все сходились в едином мнении. Аманда, мать Гордона, дожившая до дремучих седин, повредившаяся умом от старости, была костью в горле у всего семейства.

Аманда любила умирать и никак не могла это сделать, зато допекала всех знатно. Манипуляторша до корней своих жестких как мочалка волос, она добивалась того, чего хотела, но с годами сбавила обороты, что не могло ни радовать.

Даже Агнесс, казавшаяся оплотом терпения и правильности, выводилась из себя, а потом долгими вечерами стояла на коленях, отмаливая свой грех перед любимым образом богини терпения Сумары.

— Она просила навестить тебя ее завтра, — продолжила тетка. — Прежде чем, ты пойдешь к ней, мы навестим молельный дом. Пора очиститься от скверны.

Я уставилась на нее как на исчадие ада.

— Уверена, что все злые помыслы покинули меня в доме дядюшки Дедвика. Не вижу смысла устраивать свидание с богами так скоро.

— Вивьен, — тетка изображала терпение, — твой благодетель должен быть на первом месте. Я пекусь за него.

— Не помню, чтобы вас назначали моим опекуном. У меня есть дедуля и отец, мужчины как никак, — пожала я плечами, заполняя рот едой, дабы раздразнить Агнесс своими манерами.

Тетка перевела взгляд на Гордона, ища поддержки, но дед молчал, наполняя трапезу паузами и не включаясь в эти вечные баталии.

— Я хотела провести весь день с отцом, — добавила я, — уверена, мы так истосковались друг по другу, что время, проведенное вместе, восполнит сердечную горечь. Ведь правда, отец?

Алистер, даже не успел скрыть испуга.

Мы никогда не оставались наедине, положенных десяти минут, а потом бежали в разные стороны, так как беседы были немногословными настолько, что обычно несколько слов, заполняли тишину, а не наоборот.

— Утро у меня занято, — начал отец неуверенно, — планировал проверить плодовую ярмарку на наличие конкурентов в цитрусовых.

Это была самая глупая отмазка! Все сразу поняли, что Алистер врет и одновременно вздохнули.

— Видишь? — как исчадие из бездны, улыбнулась Агнесс, пришпилив меня своими острыми глазами как насекомое жалом. — Боги призывают тебя в свое лоно.

Я сжала вилку и нож. Мы сверлили друг друга с упорством и не моргая.

— Дедуля, — перевела я внимание на Гордона, наслаждающегося угрем, — как вы считаете, не сделать ли нам на следующий день воплощения тетушке дарение? Например, кутью (собака) или ласкового кеди! Что-то внутри меня подсказывает, что ей не хватает заботы о ком-нибудь покладистом.

— Не уверен, что дом потянет еще одного члена семьи, — не поднимая глаз, высказал он свое мнение, — вспомни день, когда в особняк вбежала уличная кеди и ее ловили весь день. Не скажу, что соседство с животным одарит нас пользой.

— Я не говорю за всех, дорогой дедушка, — продолжила я, облизав губы от масла, — только про тетушку Агнесс.

— Пора заканчивать этот никчемный разговор, — вмешалась женщина, — кроме моей веры, мне никто не нужен.

Я подняла бровь.

— Да? Мне показалось иначе. Вы так старательно стираете границы между нами, что задумалась, что вам не хватает еще кого-то, помимо богов.

— Ты идешь завтра с Агнесс и точка, — отрезал дед. За столом сразу же возникла полная тишина. Я злобно прищурилась.

Ну, я тебе устрою дедуля! Вас всех снабжу партнерами для забот и радостей!

Алистер кашлянул. Отрезвляющий голос деда, действовал на него гипнотически. Я закусила язык, чтобы не сцепиться с теткой.

— Пока мы все тут, хотел высказаться о двух вещах, — монотонный и спокойный голос Гордона Стейджа, заставил всех перестать жевать и греметь посудой. Я тяжело вздохнула.

Поесть не дадут, ей богу!

Эдмунда, как раз, внесла персики в креме, которые я просто обожала и убрав грязную посуду, расставила всем пиалы с лакомством. Всем, кроме Агнесс. Тетка застыла взглядом на высоком фужере с водой и что-то нашептывала. Заговаривала жидкость, видимо!

— Две седмицы, может чуть больше, у нас будет гостить господин Адам. Это племянник и наследник моего очень хорошего друга Адди. Он приедет не просто так. В вопросе сельскохозяйственных культур, мы решили слить наше хозяйство и создать некий отдельный сектор, коим будет заниматься этот молодой человек.

— Что? — я даже не собиралась скрывать своего возмущения, — зачем нам кто-то нужен? Наш семья прекрасно ведет дела сама, без всяких там сторонников!

— Я так захотел, Вивьен, — сталь в голосе деда, могла перерезать горло оппонентам. Заткнувшись, я покраснела, чувствуя негодование.

Какой-то выскочка, который будет крутиться здесь и что-то вынюхивать, явно преследуя свои цели! А если он украдет фолиант с секретными рецептами выращивания? — Посему, гость должен прибыть завтра. Встретьте его с полной доброжелательностью и пожалуйста без эксцессов. Надеюсь, никто не опозорит меня.

Прозрачные глаза Гордона Стейджа, прожгли клеймо на каждом.

— Незнакомый человек в доме, — настороженно вылупилась на деда Агнесс. Мне бы рассмеяться, но я была с ней солидарна. Еще этого не хватало! Жеманничать и делать вид, что рада играть любезность и гостеприимство.

— Я согласна с тетушкой, — поддакнула я, — надеюсь, он не окажется распутником, готовым совратить нашу добродетель? Сейчас столько странных типов.

Поцокав языком, я закинула в рот персики. Вкус показался мне пресным из-за того, что мне испортили настроение сразу. То молельщик, то гость!

— Перестаньте молоть чушь, — Гордон провел зубами по нижней губе, про себя думая, что мы больные на всю голову. — Я доверяю ему, как самому себе.

— Надеюсь, вы не ошибаетесь, — не удержалась я, — это все счастливые известия или есть еще что-то, что вы прячете в рукаве?

— Из Хрустального города в Аквалон прибудут мои давнишние друзья, семейство Нордвик. Думаю, некоторое время мы проведем вместе.

Я выдохнула. Пусть дед делает что хочет. Развлекает своих товарищей и не трогает меня.

— Это все?

Гордон посмотрел на меня как на недотепу.

На ходу закинув персики в рот, я распрощалась с родней и под предлогом разобрать сундук, побежала наверх, прихватив пару пирожков.

Плевать я хотела на то, что они подумают о моих манерах. Семейство и так было чокнутым.

Усмехнувшись, я вошла в свою комнату, представив то, как этот Арнольд или Адам, ускачет отсюда, сверкая пятками, как только познакомиться с каждым членом семьи отдельно.

В покоях меня ждала Бенедикта, прислужница. Глаза на краснеющем как флаг лице, вылезли из орбит. Я даже хотела проверить у нее дыхание. Казалось, она застыла и не думала шевелиться.

— У тебя что горловая варанга, Бенедикта?

— Госпожа Вивьен, я хотела оказать вам помощь разобрать ваши вещи, сложить их аккуратно в шкафы, перестирать в порошках и отдушках.

— И? Ты можешь сделать это без зазрения совести, я не буду вставать против твоих желаний сделать это.

— Дело в том, что тут нет ваших вещей.

— Тебя что, госпожа Аманда угостила настоем трав, Бенедикта?

Я подошла к сундуку и заглянула внутрь, как в колодец, наполненный иыланами (змеи). Мои глаза сразу же полезли на лоб, как у прислужницы.

–Мать моя женщина! — охнула я, — что это такое?

Моя рука потянулась к аккуратным стопкам, вымерено лежавшим линиями внутри пространства и выудила сверху мужское исподнее белье, пахшее свежестью и чистотой. Не то чтобы я его понюхала, вдохнула, прислонив к носу. Я не была настолько больной. Нет! Просто запах стиральных отдушек был таким интенсивным, что ударил в нос как кулак.

Мне стоило нескольких секунд, чтобы включить логику. Я когда-то успела перепутать сундуки с какими-то перфекционистом до мозга костей.