Вивьен, сплошное недоразумение

Светлана Дениз (2024)

Представители семейства Стейдж, отличаются не только своей известной родословной, но и спектром характеров, настолько разных, что Вивьен, внучке Гордона Стейджа жить совсем непросто, но она так просто не сдастся! Вивьен знает все, как держать личные границы и умеет постоять за себя. Возвращаясь с самых северных земель, после ссылки дедом, Вивьен мечтает заниматься лишь овощами и фруктами, как к ним в дом нежданно негаданно приезжает партнер деда. И жизнь заместо ожидаемой спокойной, наполняется бурей душевных страстей. Справится ли с чувствами Вивьен, как привыкла, засучив рукава, заниматься высадкой чефира и обожаемых овощей? Или в этот раз, конструктивный подход совершенно не подойдет странно бьющемуся сердцу? Или все же подойдет? Ведь Вивьен так привыкла быть рациональной!

Глава 5

Я возненавидела Агнесс еще больше. Эта коварная обманщица, враньем затянула меня с отцом в духовные беседы, о которых никто не мечтал.

Понурые плечи отца, сгорбленно покоились на спинке софы. Он терпел, что есть сил и своими маленькими как запонки глазами, высверливал на молельщике дыры.

Я застыла в дверном проеме, не в силах пошевелиться. Прислушалась. Эта иылан Агнесс, не последовала за мной, видно побоялась, что я устрою скандал прямо при его святейшестве.

Апостолус развел руки, как бы приглашая к беседе и пытаясь показать свое дружелюбие. Полное святости лицо и сутана, оттенка чистейших безгрешных облаков, облегала его живот, выдающий в нем чревоугодие.

Почему-то стало тошно.

— Вивьен, прошу меня простить за столь ранний визит, но меня привели к вам боги. Наставления по утру, всегда хорошо влияют на голову.

Моих сил хватило лишь кивнуть.

Усевшись рядом с отцом впритык, я застыла, снедаемая желанием послать всех в лес по ягоды.

О, боги! Где вы, чтобы спасти меня от лап этого человека, готового устроить лекцию нам с Алистером, как самым постыдным людям Аквалона?

Боги молчали, явно занятые более интересными вещами.

Апостолус, расправив сутану сел.

–Боюсь, я ограничен во времени, — мой отец, как предатель, посмотрел на часы уже готов был подняться и выйти, но был остановлен властным жестом молельщика, пригвоздившим его к софе, где местами торчали пружины и упирались в разные места, приводя к желанию постоянно ерзать.

— Тебя не устроит, Алистер, побыть со мной несколько минут. — Молельщик вздохнул и слегка откашлялся. Готовился к речи и собирался с силами. — Какая перед нами лежит ответственность, какая перед нами стоит задача, чтобы не пасть перед загниванием души и не встать на путь бесчестия?

Я хлопнула глазами и отец тоже. Его небольшая рука сжалась в кулак.

Это было плохим знаком.

Алистер был миролюбив, но, если стоило его вывести, готов был крушить все и вся. Я вдруг стала переживать за молельщика и антиквариат деда.

— Часто принимать купель и не объедаться? — предположила я, чтобы молельщик быстрее отстал.

Взгляд его был полон терпения. Видно, и не такие ответы он получал на свои вопросы.

–Чистота мыслей и действий.

— Ну да, — почесала я затылок, — как-то сразу в голову не пришло.

— Как не осквернить веру?

Алистер многозначительно вздохнул.

— Быть с рассудком на одной волне.

— В словах есть доля правды, Вивьен.

Отец вскочил.

— Мне, право, не удобно, но покупатель не ждет, дорогой мой Апостолус. Прошу меня простить, загляну к вам намедни для исповеди.

Родитель выскочил из гостиной как ужаленный.

Предатель!

Мне придется за двоих отдуваться.

— Продолжим, — чуть ли не потирая руки, молельщик откинулся на спинку кресла, принимая удобную позу для часовых пыток. — Где твоя чистота Вивьен? Где лик, полный принятия и терпимости?

— Я родилась без этих качеств, главный молельщик.

— Все это есть внутри тебя, ты не даешь своей терпимости открыться. Узри истины в себе и не сопротивляйся.

Впиваясь ногтями в обивку, я сглотнула.

— Как ты смирялась с поездкой в мерзлые земли? Ты приняла это.

— С чего вы взяли? Я до сих пор не могу простить тех, кто хотел, чтобы я околела от холода.

— Научиться принимать и покорятся! — высокопарно заявил Апостолус. — Смирись с судьбой, данной тебе. Вера твоя внутри, в сердце твоя благодетель, которая изрыгнет из тебя скверну и злобу.

О, боги!

— Может, закончим на сегодня? Я все поняла и чувствую, что смирение нашло на меня. Мне нужно переварить новое состояние.

— Ты выскажи сейчас все что желаешь, очисти мысли, прими себя настоящую.

Перед глазами замигал антиквариат. Пестрые пятна стали давить на глаза. Я потерла переносицу, чувствуя себя терпилой.

— Вы озарили меня истиной, главный молельщик. Я словно родилась заново.

Позвольте я уже пойду?

— Я чувствую, у тебя застряло что-то в горле. Выпусти это, не держи.

Грязное словцо, на тему, что я думаю по поводу этого утра?

Молельщик, впадая в экстаз, вскочил, неожиданно напугав меня.

— Свет богов научит тебя терпению. Смирись, смирись!

— Да с чем? — вскочила я, не скрывая бешенства. Он такой же больной, как и Агнесс.

— Простите, я не вовремя!

На мое спасение, в гостиную, полную всяких абсурдных вещей и перекошенного фортепьяно, вошел Адам Редвил. Его лицо, какое-то, до странности, помятое (видно, после ядреного чефира), застыло на нас.

— Нет! — воскликнула я, что дрогнули тарелки в серванте. — У нас тут беседа о вреде греха. Не желаете ли присоединиться? Нам нужны свежие мысли на этот счет.

Адам пронзил меня неприкрытым раздражением, но при этом его рта коснулась ехидная улыбка.

— В другой раз. Уверен, эта беседа нужна вам лично, Вивьен. Вижу, что господин молельщик хорошо на вас влияет. Словно сеет чистые семена в благодатную почву.

Гад!

Моей раскрасневшейся физиономии, коснулась тень нескрываемого недовольства.

И тут произошло невероятное.

Видно, боги решили обратить на меня свое внимание, посчитав что их слуга перебарщивает.

В западной части особняка что-то громыхнуло так сильно, что напугало нас троих до чертиков. Звон битого стекла, смешался с треском стен и падания предметов. Возможно, это была штукатурка или картины деда.

— Это не к добру!

Оставив замерших гостей, я бросилась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Раздался громкий, душераздирающий крик, от которого я похолодела.

Аманда что-то отчебучила?

Но все оказалась иначе. Несопоставимо ни с чем.

Комната Агнесс оказалась открыта нараспашку.

Я зажала рот рукой.

Мои баклажаны, удобренные чудо-средством, превратились в гиганты и один из них, пробив кусок стены и стекло, полностью занял собой комнату Агнесс. Синий, огромный и блестящий.

Тетка, белая как умертвие, прижималась к стене и молилась. Наверно, молиться было нужно мне, но я закусила язык. Благо, никто не знал, что я что-то добавляла.

Гард был прав. Достаточно было пары капель.

Если такая жуть творилась на втором этаже, то на первом находился кабинет деда, а значит, такой роскошный урожай, ожидал нас и там.

— Мать моя женщина, — прошептала я. — Что же это такое? Это знак, божественный.

Агнесс, словно вышла из ступора.

— Боги указывают вам путь, обратить внимание на мужчин.

Адам Редвил за моей спиной снова закашлял, а молельщик с ужасом, охнул.

Я повернулась к нему.

— Главный молельщик, вы тоже уловили в этом знамение?

Апостолус, казалось, потерял дар речи. Все молчали, не зная, что сказать.

Баклажан, как нежданный гость, приковывал все взгляды.

— Тетушка, вы в порядке? — решила поинтересоваться я, — напугались?

Безумные глаза женщины взметнулись на меня, не скрывая ненависти.

— Это все ты! — заорала Агнесс, держась за грудь.

Не хватало сердечного удара, а то меня изживут с этого места.

Послышались шаги и в дверном проеме появился Гордон Стейдж. На его лбу высоком и видном, я тут же разглядела испарину. Глаза мужчины, стоило ему видеть овощ, полезли на этот самый видный лоб от изумления.

— Это все Вивьен! Я чуть богам душу не отдала от ужаса.

Выпрямив спину, под острым взором деда, я покачала головой, изображая изумление сумасшедшими обвинениями тетки.

— Я прибыла в Аквалон пару дней назад, хотелось бы напомнить. Грядки увидела только вчера, просто прополола их. Что я могла сделать за сутки, чтобы уродился такой вот гигант? Тем более, дедуля, я давала вам слово, что не буду выращивать ничего подобного.

Дед, казалось, потерял дар речи.

— Я видела тебя вчера, ты копалась в баклажанах! — Тетка с бешеным выражением лица, еле себя сдерживала чтобы меня не придушить.

— Обычная поливка, тетушка.

Сложив руки на груди, я покачала головой.

— Это точно знамение, — Апостолус подал голос, рассматривая лицо замершей тетки. — Агнесс, вам стоит обратить на это внимание. Это знак свыше.

— А я вам что говорю. Боги дают подсказку, раз вы глухи к их воплям, — брякнула я. — Дедуля, у вас тоже пострадал ваш кабинет?

— Нет, все в порядке!

— Вот видите, — решила добавить я масла в огонь, — все не просто так, тетушка.

— Вивьен, ты точно ничего не делала? — острый взгляд деда просверлил во мне дыру. — Если я узнаю, что ты приложила руку к этому, то пеняй на себя.

Мои щеки предательски раскраснелись. Это можно было перевести на злость.

— Дедуля, я еще в своем уме, — развела я руки и вздохнув, выбралась из покоев тетки, целенаправленно ни на кого не взглянув.

В своих покоях, я перепрятала удобрение в самый дальний угол, дабы никто не нашел и заметалась по ковру.

Самым лучшим вариантом, было покинуть родовое гнездо, пока не стихнет весь ужас происходящего, посему я схватила соломенную сумку, где у меня лежал всякий хлам, начиная с фантиков от помадок, вывалившихся семян, книги Эдерики Нейл, всякой ненужной всячины и мусора, осторожно вышла из покоев.

В нос сразу же ударил аромат успокоительных настоек. Валерьяна и пустырник, так и витали в воздухе, вызывая желание почесать нос. Недалеко от подъездной дорожки, я углядела одного из наших возниц и махнула ему, чтобы подъехал ближе.

— Торопитесь?

Голос за спиной заставил меня вздрогнуть.

— Вы напугали меня, господин Редвил, — холодные ноты в моем тоне, могли превратить этого напыщенного хлыща в льдину. Сегодня у меня не было настроения разыгрывать перед ним добродушие и желание общаться без остановки.

— Не думал, что вы настолько пугливы. По вам не скажешь.

Я ухмыльнулась, вглядываясь в лицо. Голубые глаза обрамляли еле заметные морщинки. Редвилу, по моим прогнозам, было около тридцати лет.

Он тоже вгляделся в меня, непринужденно оглядывая мой неприметный взор и спасибо, не считая в слух, конопатины на носу и щеках.

— Интересные у вас глаза, госпожа Стейдж.

Я тут же напряглась, ожидая какой-нибудь бестолковой реплики, подправленной нотками сарказма.

— Серый туман и голубое небо.

Если этот мужчина хотел меня смутить, у него это получилось. Я непроизвольно взглянула на приоткрытый рот Адама и сглотнула. Ненормальная, совершенно нерациональная мысль так и мечтала проникнуть в мою голову. Я сдержала ее усилием воли.

— У нас в семействе, все имеют некие отличительные особенности, — выдала я умную мысль, посчитав ее бредом тут же.

На невозмутимом, (обычно), лице Редвила расцвело что-то наподобие улыбки.

— Да, я успел заметить, что вы очень разные. Как, кстати, прошло ваше утро с главным молельщиком?

Адам сложил руки на груди, изображая скучающий вид.

— Очень духовно! Жаль, что вы не пожелали присоединиться, чтобы углубленно поговорить о грехе и распущенности.

— Не хотел мешать вам, да и событие потом, мягко сказать, удивило.

Я слегка откашлялась.

— В доме Стейдж и не такой может быть, господин Редвил. Будьте осторожны. Это предупреждение.

Не став желать хорошего дня, я уселась в экипаж, решив и правда, переждать бурю на расстоянии. Пока вытащат баклажан, приведут покои тетки в порядок и саму Агнесс, нужно отсидеться в другом месте.

Разглядывая поля и серебрящуюся полоску реки, которая разделала земли Аквии и Терры, я несколько раз вернулась к мыслям о Адаме Редвиле.

Он был мерзким, заносчивым зазнайкой, которого хотелось проучить. Всегда ненавидела таких умников. Но, с другой стороны, его чувственные губы (о, боги!), манили как магнит. Весь он создавал облик желания.

Это пугало.

Я пришла к выводу, что я перечитала книг Эдерики Нейл и моя тайная, сокрытая и полная греха часть, стала нагло вылазить. Может, послушать тетку и начать молиться?

От этой мысли я поморщилась. Нет уж. Я просто мечтаю от Винсенте Тотале и проецирую его на других.

За своими разошедшимися мыслями, я не заметила, как въехала в Террон. Земли артефакта земли встретили меня утонченным ароматом плодовых.

Террон славился своими грушами. Сочные плоды, свисали с деревьев или лежали в траве.

Террон, небольшой городок, граничил со столицей Терры — Тарой, большим городом, многолюдным и застроенным.

Тут же, по очень узким улочкам, в ряды стояли похожие друг на друга двухэтажные дома, спереди с миниатюрными садами, а позади с участками, где выращивалось все что угодно.

В одном из таких домов, теплого янтарного оттенка, за кованым забором, проживала моя подруга Кира. Девушкой она была необычной, немного странной и удивительной.

С Кирой мы были похожи взглядами на жизнь, имели общие интересы по книгам, являлись любопытными натурами и по-своему, амбициозными.

Подругу я нашла с торца дома в подвале, где находилась ее гончарное царство.

Осторожно спустившись по крутым неровным ступеням, я оказалась внутри и сразу же увидела девушку.

Ее черные, как смола волосы, были обвязаны грязной косынкой, сверху платья, оттенка одуванчиков, висел здоровенный прорезиненный фартук, весь заляпанный глиной и красками.

Под слоем пыли, покрывающей все лицо Киры, можно было разглядеть охрово-зеленые глаза, темную, смуглую кожу и что говорить, красивую внешность. Девушкой она была выразительной и привлекательной, просто не желала это приукрашивать и поверхностно следила за собой. В общем, как я.

— Вивьен, — взгляд метнулся в мою сторону, буквально на секунду, а потом вернулся к крутящемуся кругу. — Я думала ты сгинула в крае вечного дубака. Прости, не могу тебя обнять, все руки в глине. Хочешь сбитня?

Отказываться я не собиралась. Для последнего теплого месяца, жара стояла невыносимая. Тем более, здесь, в Терроне. Я плеснула себе из глиняного бидона густой напиток, пахнущий медом и полевыми цветами и с удовольствием, сделала глоток, ощутив прохладу.

— Я вернулась, но не знаю где лучше. В ледяном аду, либо в особняке, где живу я со своей прекрасной родней.

Коротко поделившись своими душевными излияниями с подругой, я наконец, осела на табурете, разглядывая в сотый раз ее мастерскую.

Стены были расписаны красками. На бесконечных стеллажах красовались тарелки, чашки, посуда и конечно же, горшки.

— Мне нужен горшок. Вместительный.

— Ночной? — вопрос прозвучал без толики шутки. Я вздохнула.

— Если только бабке Аманде, хотя, предполагаю, что за все эти годы она научилась пользоваться современным отхожим местом. — Кира осторожно убрала со стенки кувшина лишнюю глину и удобно расставив ноги, выключила круг, чтобы немного отдохнуть. Смахнув испарину со лба и тут же прочертив себе на коже коричневую дорожку, она наконец, обратила на меня свое полное внимание.

— Для Агнесс. Хочу сделать дарение два в одном. Красивый горшок с крышкой, для хранения сушеного ладана, коим она окуривает свои покои и питомца.

— Какие-то, несопоставимые друг с другом дарения. Подари ей сборник песнопений богам. Она будет не разочарована.

Я закатила глаза.

— Очаровывать я ее не собираюсь. Хочу в горшок посадить кутью, которая уже ожидает меня у заводчицы. Пытаюсь разбудить ее сердце милым созданием. Иначе, Агнесс скоро сживет меня со свету со своими склонностями к высокой нравственности.

— Прости, но твою тетку исправит только могила.

Кира была права.

— Я всего лишь хочу, чтобы она отстала от меня, — я закинула ногу на ногу, пригубив напитка. Я не очень любила густой сбитень, но этот был неплох. Не сильно сладкий и терпкий. — Кстати, у тебя нет идей, какими знаками ее можно направить на обмен брачными чашами?

Кира посмотрела на меня как не на совсем нормальную.

— Мне кажется это бесполезная трата времени. И в любом случае, она поймет что с ней ведется игра.

— Агнесс не настолько дальновидна. Знаешь что, Кира? Вместо того чтобы помочь, ты наступаешь на горло моему рвению насолить тетке, которая была инициатором отправки меня в Ванн, между прочим.

Кира, насупившись, задумалась.

— Подлей ей возбуждающей настойки. Пусть она обеспокоится своим странным состоянием и некоторое время не будет тебя допекать.

На моем лице растеклась широкая ухмылка.

— Я так и знала, что ты можешь подкинуть интересную идею. Тема с настойками воодушевляет меня, — я прищурилась, припомнив Адама Редвила. Может и ему стоит плеснуть пару капель какой-нибудь дряни, чтобы он что-нибудь натворил и с позором вернулся в столицу? — Не желаешь ли перекусить в городе? Я вышла из дома, не позавтракав.

— Матушка приготовила овощные крокеты.

Я тут же поморщилась, моментально вспомнив как стряпает леди Вазора. Если нуждался в чистке всех органов пищеварения, можно было угоститься едой этой женщины, захлебнуться в неизмеримом количестве жира и масла и потом умирать три дня, не менее.

— Хочется свежего салата в одной из ваших таверн.

Я хлопнула своими разными глазами, и подруга сдалась.

— Ну хорошо, — вздохнула Кира, сняв свой фартук и повесив его на ржавый крючок, — есть час до встречи с заказчиком. У меня был большой заказ на аутентичный набор горшков для запекания на шесть персон из самой столицы. Я становлюсь известной.

— О, это чудесная новость! Как раз, отметим это дело поздней трапезой.

Кира согласно кивнула и пока я ожидала ее, разглядывая бока гончарных изделий, выбирая самый удобный для дарения кутьи, подруга появилась очень быстро, переодевшись в незаметное платье, цвета горячего шоколада. Стерев с лица пыль и собрав волосы в незамысловатый пучок, девушка махнула мне, чтобы я поторопилась.

Мы достаточно стремительно вышли в город, схватившись под руки.

Грушевый аромат щекотал нос, а еле заметный ветерок раздувал волосы.

Пройдя монумент, с изображением артефакта земли, мы устремились в таверну «Пашня старика», где всегда чудесно кормили и было просто уютно посидеть на деревянных стульях с пухлыми подушками для мягкости.

Внутри было почти пусто. Только правее от нас жевало за обе щеки трио террийцев, проводивших нас заинтересованными взглядами.

Я кинула в них уничтожающим взором, подавив вдох.

Не успели мы осесть своими пятыми точками на стулья, как к нам подошел хозяин заведения, с кучерявой каштановой копной волос и до невозможности гладкими усами, ниспадающими на верхнюю губу. Я тут же отметила про себя, что трапезничать с такими явно неудобно. Они будут постоянно мокрыми и лезть в рот.

— Госпожи, добро пожаловать!

Улыбка хозяина, притаилась где-то за усами.

— Добрый день, господин Октавиус, — кивнула Кира. — Похлебка есть?

— Овощная с плавленым сыром. Пальчики оближите! Принесу вам.

— И салат из свежих овощей, будьте любезны.

Октавиус кивнул.

— Из напитков есть чудесный взвар из крыжовника и грушевый сидр.

Я выбрала последний, почему-то подумав, что от крыжовника у меня раздует живот, а мне нужно было еще ехать домой.

Сложив руки перед собой, я вздохнула, начиная нервничать, так как это трио сбоку шептались, посмеивались и явно неспроста. Их ухмылки были направлены в нашу сторону. Спокойная Кира, не обращала на них внимания, явно думая о глине и своих кувшинах.

— Дед пригласил к нам в дом гостя, некоего господина Редвила, мнящего невесть что. Они будут вместе вести дела по вайни и плодовым. — Я прищурилась. — Жизнь в особняке стала невыносимой.

Октавиус, как раз, принес нам напитки и Кира сделав глоток сидра через трубочку, с наслаждением причмокнула.

— Он красив?

— Неплох, — еле выдавила я из себя. — Привлекателен и молод.

— Тебе он понравился как мужчина?

Я сглотнула, мигом вспомнив этого самого Адама в наполовину расстегнутой рубашке накануне вечером.

— Нисколько! Ты знаешь, моя любовь Винсент. Я не смогла его забыть. Он самый красивый молодой человек на всем белом свете.

Октавиус принес нам похлебку. Насыщенный аромат сыра ударил в нос, как и горячий пар.

Я с жадностью откусила кусок хлеба, напрочь позабыв про манеры.

— Мне кажется твои чувства к Винсенту несерьезны, да и он как красивая обертка от невкусной конфеты.

— Ты говоришь как Агнесс, Кира, — я в миг озлобилась, с жадностью хлебнув похлебки, — мне нравится этот молодой человек.

— Ты испытываешь к нему влечение, хочешь поцелуев и не только?

Прямолинейность подруги, меня порой выводила из себя. Мы аквийцы, не были столь откровенными. Любили завуалированные фразы.

— Думаю, мне могло бы это понравиться.

— А с этим Адамом? — Кира аккуратно засунула ложку с супом в рот, медленно прожевывая кусочки плавленого сыра, — знаешь, от ненависти до любви один шаг. Так написано во многих книгах.

Я поморщилась, быстро прожевав кусочек картошки из похлебки.

— Эти люди, которые так говорят, сами не знают, что несут. Я не верю в эту чушь. Мне нравится Винсент. Не зря я расписала его именем весь свой дневник. Это что-то значит.

Сбоку раздался смех, начинающий меня раздражать. Я гневно повернулась к молодым людям. Один сидел с красным лицом и прятал взгляд.

— Простите, вы что-то хотели? — вопрос, как меткая стрела моментально достиг цели. Кира закатила глаза, зная мой заносчивый нрав и мстительную натуру.

— От вас нет, — ответил самый смелый. Темно-русая шевелюра была зализана на правый бок, маленькие глаза и острый кончик носа, мне сразу не понравились.

— А мне показалось, что все ваши смешки были устремлены в нашу сторону. Вас не учили как правильно вести себя с дамами в общественных местах?

Другой товарищ ухмыльнулся, оголяя желтоватые зубы.

— С дамами, как раз учили, — ответил остроносый.

— Вы на что намекаете? — я прищурилась, еще больше злясь. Ей богу, настроение, итак, было не ахти какое, так еще и эти насмехаются. — Вы обсуждали нас и думали, что я это проглочу?

Молодой человек с желтыми зубами, явно самый борзый, поддался вперед, задирая подбородок.

— Да кому вы нужны! Вы себя в зеркало-то видели?

Кира кашлянула. Явно начинала заводиться. Подруга не любила церемониться, если что-то касалось ее.

— Хотелось бы этот вопрос задать как встречный. Уж простите за честность, но вы тоже не столичные красавцы!

Остроносый позеленел. Я обратила внимание на его длинные некрасивые пальцы.

— Не убраться ли тебе в ваши земли?

Я хмыкнула.

— Вообще-то, мы как бы едины, не смотря на разделение артефактов.

— Заткнулись все, — неожиданно рявкнула Кира. Голос был звучный и стальной. — Я пришла сюда нормально поесть, а не слушать эти перепалки. — Ты, — показала девушка на остроносого, — сел и молча уткнулся в тарелку, и чтобы я слышала только как ты ешь. Ясно?

В таверне наступила гробовая тишина. Парни замерли, и я вместе с ними.

Я знала Киру. Она была прекрасной боевой подругой, перед голосом которой все обычно робели.

Оставшаяся трапеза прошла молча. Забрав горшок с крышкой и окантовкой из синих узоров, я поехала в особняк Стейдж, предварительно решив заскочить в лекарскую лавку. Идея Киры показалась мне забористой. Я уже представила Агнесс, рвущей на себе, полное нравственности платье.

Лекарская лавка располагалась под увесистым кленом с синими листьями.

Состряпав самое милое лицо из возможных, я остановилась возле лекаря с пепельными длинными волосами и голубом халате. Вся моя поза выражала участие и волнение. Чтобы полностью вписаться в образ, я стала теребить свои пальцы.

— Господин, мне нужна помощь в очень щекотливом вопросе.

Мужчина с аквамариновыми глазами, весь поддался вперед, готовый внимать мою историю с полным погружением. Я сделала вдох, сразу же вобрав в себя ароматы настоек и капель.

— Мой дедушка, скажем деликатно, находится в очень непростой ситуации. Я вижу его переживания. Он еще очень бодрый и резвый мужчина с задатками на хорошую активную жизнь.

Лекарь, внемля моей речи, застыл, пытаясь понять суть.

— В общем, в спальных делах он терпит фиаско, по причине мужского бессилия. Вы могли бы дать настойку, которая бы разбудила его желания и возможности?

— Вы так заботитесь о своем родственнике? Похвально!

Я монотонно закивала.

— Если в семье кому-то плохо, всем плохо, а здесь страдают двое, бабуля и дедуля.

Мужчина кивнул и ловко развернувшись остановился возле высокого шкафа с полками, где абсолютно все было заставлено пузырьками.

Все стояло в разнобой, что можно было голову сломать, но лекарь не сломал, он выудил миниатюрный пузырек с черной этикеткой.

— Эти капли очень сильные. В них содержится трава виагриума.

На этикетке мелкими буквами, отчетливо читалось название «Страстная горячка».

Кто же придумывает такие названия?

— Три капли в любой напиток или воду. Через полчаса наступит эффект.

— Вы так мне помогли, — я трепетно вздохнула, расплачиваясь за покупку, пока лекарь шустро поковал мне средство для тетки в бумажный пакет.

Полная энтузиазма и желания, я выскочила из лавки и пройдя по тенистой аллее, столкнулась нос к носу с человеком, от которого вскачь забилось мое сердце.

— Господин Тотал? Какая неожиданная встреча!

Я сдержанно улыбнулась, моментально покраснев. Вглядываясь в красивый лик парня, я вдруг уловила своим не стопроцентным зрением, что Винсент подобрался и настороженно на меня взглянул.

Оправив жилет, он замер, а я только сейчас увидела, что он держал в руках букет белых фрезий.

— Вивьен Стейдж, слышал вы были в отъезде?

Винсент сделал шаг назад или мне это показалось?

Я так разволновалась, что забыла аквийский язык и некоторое время молчала, не в силах справиться с переживаниями.

— Да, провела восхитительное время в землях Ванн за физическим трудом.

Парень как-то странно на меня покосился, пытаясь найти во мне задатки разума. Я вдруг подумала, ни с того, ни с сего, что выгляжу несолидно. Платье, цвета кукурузы, кучерявая копна волос и непослушная вьющаяся челка, явно не могли привлечь внимание, но тут меня осенило.

Ведь Эдерика Нейл писала, что внешность не важна. Главное смелость, внутренняя страсть и пыл, готовый сломать любые преграды на пути к цели.

Расправив грудь, я сделала к молодому человеку шаг вперед.

— Как вы? Не желаете ли прогуляться? — решила я взять каюна за рога. — Можно насладиться хорошей погодой вместе.

Винсент немного покраснел. То ли от волнения, вызванного моим предложением, то ли от вспышки ярости. Мне не хотелось думать о последнем.

Молодой человек был до смазливости прекрасен. Им можно было любоваться как божеством. Ровные красивые скулы, щеки с ямочками, прямой аккуратный нос, не смотрящийся центром вселенной и манящие губы.

Если я была бы героиней Эдерики Нейл, то давно бы дала понять Винсенту кто здесь главный, но прошитые в венах манеры Аквии, не давали мне этого сделать и тем более, я считала, что задатки адекватности у меня все-таки есть.

— Прошу меня простить, Вивьен, но я не могу принять ваше предложение. Тороплюсь.

— Торопитесь значит, — мой сомкнутых губ, коснулось подобие улыбки, — жаль, может быть тогда, в другой раз?

В глазах молодого человека пробежала тень. Поза стала враждебной и я заметила, как он крепко сжал букет. Возможно, представил как хлещет меня им по лицу, чтобы я угомонилась.

— Вивьен, я хочу чтобы вы поняли, — очень медленно начал Тотал, отделяя слова друг от друга, словно разжевывая их, — между нами ничего быть не может. Я нахожусь сейчас в периоде тесного знакомства с одной дамой. Нашему зсближению благоговеют наши семьи, посему, возможно, в скором времени мы пройдем церемонию обмена брачными чашами.

Мое лицо, наверно, исказилось. Я крепко вцепилась в сверток с настойкой, почувствовав, как предательски громко заурчал живот.

Ох уж этот грушевый сидр!

Образ Винсента немного расплылся. При этом, я умудрилась не свалиться без чувств, от известия, ударившего меня в солнечное сплетение со всей силой.

Увидев, как важно задрал подбородок молодой человек, я поморщилась.

— Рада за вас и удачи вам, господин Тотал.

Не став дожидаться ответа и долго и нудно прощаться, я рванула к экипажу, ожидавшего меня на улице за углом. Живот и правда, разболелся от переживаний.

Я со всего маху хлопнула дверцей дилижанса и потрясенно уставилась впереди себя, на пустую стену.

Меня только что послали, дав понять очень многое.

Винсент Тотал вторично разбил мое сердце и послал с моей любовью куда подальше.

Злые слезы обожгли глаза. Я смахнула их пальцами, вдруг уловив, что под ногтями застряла земля. Я всегда пользовалась перчатками при работе на участках, но видно, грязь как-то умудрилась все же прорвать оборону. Это мне совершенно не понравилось.

Неужели, сначала влюбляются во внешний образ?

Наверно да, раз я пускала слюни по модельной красоте Винсента, несшего белые цветы какой-то там высокопарной девице, наполненной женственностью, как какой-то сосуд.

Живот продолжало крутить. Я мысленно подгоняла возницу ехать быстрее.

В особняк Стейдж я влетела как ужаленная и укрылась в своих покоях, благо, никого не встретив.

Настроение было ужасным. Казалось, весь мир виноват в том, что Винсент отказал мне в чувствах. Хотелось успокоить себя, что он еще будет кусать локти от сожалений, но это была бредовая мысль, которой я сама не верила.

Решив добить себя до конца, я встала у зеркала, разглядывая свой серый и непримечательный вид, горько усмехаясь. Со мной решит обменяться брачными чашами только какой-нибудь маменькин сынок или дряхлый дед, которому придется подливать настойку «Страстная горячка», пока он не помрет, перенапрягшись.

Нет!

Я покачала головой. Дело всей моей жизни — огороды и плантации. Раз не уродилась красавицей для брачных историй, ну и не надо.

Мне хотелось в этот вечер побыть одной, пострадать вдоволь, но Бенедикта сказала, что господин Стейдж высказался что традицию совместных ужинов не стоит нарушать. Тем более, у нас гостили.

Я хотела сказаться болезной, но передумала. Начались бы лекари, оханья возле кровати и проверка на ложь.

На трапезу, я пришла с молчаливой миной, поздоровавшись с дедом и кивнув всем остальным, коих было меньшинство.

Агнесс разрешили остаться в покоях, в которые она переехала после неожиданной встречи с баклажаном. Свободные комнаты у нас были только в восточном крыле, как раз там, где поселили Адама.

Отец молчаливо ковырял соленую рыбу в тарелке, находясь в своем мире и не обращая ни на кого внимание. Решив поддаться его примеру, я нарочито серьезно пилила куриную печень и запивала ее простой водой, пока остальные цедили вайни из нашей вайнодельни.

— Не любите вайни, госпожа Стейдж? — вдруг уделил мне минутку внимания Редвил. Я даже вздрогнула от неожиданности, пребывая в мыслях, полных отчаянья.

Адам очень педантично накалывал на зубья вилки кусочки рыбы.

— Непереносимость. Становлюсь дурной.

Гордон Стейдж подавил тяжелый вдох. Я сразу же почувствовала на левой щеке его взгляд, который хлестнул по коже.

— Адам, как ты смотришь на то, чтобы усилить производительность вайни чуть больше? Я замечаю в отчетах, что мы можем увеличить производство в пару раз и предложить нашим партнерам более выгодные ценовые предложения?

Дед ловко сменил тему, дабы отвести внимание от меня и моих манер.

Благодарная Гордону за возможность не вступать в полемику, я уделила все внимание еде, пока Адам разглагольствовал своим спокойным грудным баритоном, делясь своими умными идеями.

Мы непроизвольно переглянулись с отцом, подумав одинаково о том, что чувствуем себя двумя идиотами среди этих одаренных изречениями людей.

— Энрике?

От неожиданного выразительного голоса, даже я вздрогнула, чуть не поперхнувшись водой.

За моей спиной материализовалась Аманда.

Гордон Стейдж замер, как вкопанный в землю столб.

Нахмурив брови, я повернулась.

Моя чокнутая прабабка, вырядилась в открытое декольтированное платье, совершенно не аквийской малиновой расцветки. Где она его взяла, осталось загадкой.

Сверху женщина, все же, догадалась прикрыться пушистой и старой шалью, с проеденными мулью дырками.

— Энрике, ну наконец-то, милый мой, я пришла.

Через долю секунды, прабабка как марафонец бросилась к Адаму Редвилу, распахнув объятия.