Ампрант

Селим Ялкут (2016)

Недавняя, памятная всем живущим современникам эпоха, ее люди и отношения. В центре повествования — авантюрно-детективная и любовная интрига, Киев, «вечный град на холмах», каким он был и каким он уже вряд ли будет.

Утренние сюрпризы

Несмотря на самое сознательное отношение нашего человека к труду, нелегко отыскать героя, радующегося, что ушло, наконец, постылое воскресенье, настал долгожданный понедельник, а, значит, можно вскочить ни свет, ни заря, собраться, влепиться в переполненный транспорт и спрессованным, как финик, прибыть к порогу родного учреждения. Ананасов не представлял приятного исключения. Он был с утра нытик. Не из несознательности, совсем нет, а из пагубной привычки поспать подольше, понежиться в постели, отдаляя начало дня и бремя унылой яви. Тем более сейчас, когда только и оставалось, ждать неприятностей.

Но сегодня он проснулся полный решимости, что-то предпринимать. Нужно, черт побери. Виктор Андреевич долеживал последние минуты, а Валя уже встала, Замирала перед зеркалом, а потом, глянув в окно, сменила уже надетую блузку на белый жакет. Кинула кое-что на лицо, оттеняя выгодно, что заслуживало внимания, а кое-что прибирала, известное ей самой. Ладно, не будем. Это не труд, не работа, а творчество, тем более у женщины влюбленной. Подлинный гимн преображения. Никаких мелочей, надежд на благоприятное освещение и доброжелательные взгляды подруг. Расчет на себя. На грациозную легкость походки. На изящество движений. На блеск глаз, оттененных французской тушью. На свежесть щек. На быстрый взгляд поверх приподнятого плеча. Взгляд небрежный и губительный, как разрывная пуля.

— Вставай, Виктор, вставай. — Тормошила Валя мужа на бегу между ванной и зеркалом. Всплыв из глубин сна, Ананасов не мог не отметить достоинства жены. Конечно, время туманит свежесть чувств, но и сейчас, в период увлечения Леночкой, они не были вытеснены полностью. Валя, действительно, была хороша. Ананасов потянулся рукой, но жена ускользнула. — Вставай, Витя, вставай.

Телефон зазвонил. Утренние новости редко бывают хорошими. Звонила Жорина жена. Искала мужа. Ушли они вчера вместе, и нет его. Впору начинать беспокоить милицию и морг.

Звонок пробудил Ананасова окончательно.

— Что-нибудь случилось? — Безразлично спросила Валя, слизывая с губ излишки помады. И Ананасов ощутил неожиданный холодок не в самом вопросе, а в его тоне. Холодок отчуждения, несвойственный между близкими людьми, странное ощущение неуюта и беспокойства. Впрочем, возможно показалось. Столько всего происходило вокруг бедной ананасовской головы.

— А, а. — Безразлично отреагировала Валя на сообщение о пропаже, и тут же умчалась, хоть могла бы расспросить. Жора не чужой. Но Ананасов был даже рад. Не хотелось сейчас объясняться. Собрался, позавтракал холодной сосиской (Валя себе варила и ему оставила) и отправился на службу.

Увидел Леночку издали, и унылое настроение ушло мигом. Казалось бы, неуместно среди тревог и огорчений. Но именно так и измеряется таинственное и непостижимое чувство — любовь, не иначе, как через судьбы любовников, которые следуют навстречу друг другу вопреки опасностям и здравомыслию. И наша пара не исключение. Пошли рядом, ощущая электрический разряд, с трудом удерживая себя, чтобы не поддаться здесь, на людях его магнетическому воздействию. Зато было о чем поговорить. Спокойный внешне, Ананасов все рассказал. Объяснил, что не хотел тревожить раньше. А теперь еще и Жора пропал. Молодец Леночка, смогла выслушать безразлично с виду, не выдала себя. Не знала она ровно ничего. Только в лифте, когда остались вдвоем, прижалась к Ананасову и замерла.

Потом еще урвали пару минут, и Ананасов развил вопрос. Иностранца Марио, с которым общался негодяй Соткин, Леночка знала мало. Встречались, конечно, у подруги, только и всего. Тем более мать Леночки, когда узнала, просила быть осторожнее и приводила в пример Леночкиного дедушку, который имел такие неприятности, что лучше не вспоминать. Сейчас не то, но зачем? Тем более Леночка на хорошей работе…

В общем, ничего толком прояснить не удалось. Курила Леночка, не переставая, и прощальный поцелуй вышел горьким.

Дел, как обычно, в понедельник много, но больше откладывать было нельзя, и Ананасов созвонился с Ильей Григорьевичем — рецензентом, от которого могла тянуться ниточка. В перерыв договорились встретиться. Но до этого Ананасова вызвали к директору.

— Вот, Витя, — объявил тот. — Вызывают тебя в командировку. Срочно. Телеграммой. Ты для них отчет делал. Бросай все и отправляйся.

Маленький Ибрагимов еще недавно был с Ананасовым наравне, но Виктора Андреевича обошел. Как раз то, в чем упрекала Валя, не хватало у Ананасова амбиций.

— Ехать, так ехать. — Согласился Ананасов. Ибрагимов следил за ним недоверчивым глазом. Ловил возможные признаки недовольства, чтобы проявить власть. Но Ананасову даже от сердца отлегло. Будь, что будет.