TON618

Семен Дмитриевич Попов (2024)

Тысячи странностей родилось. Великое множество непознанного. Мутации — это не мистика их можно объяснить. Люди изменились, но не вымерли… Жить возможно. Однако об этом мало кто помнит. Мир велик, Самурай. Верши дела. Ничего не бойся. Помни об этом.

Странствие (Из дневника ГФЛ)…

Я очнулся в непролазных тропических джунглях. Была ночь, но луна светила ярко, и я смог разглядеть высокие деревья и кустарники с пышной листвой и неизвестными мне плодами, растущими на них.

Я слышал странное, непривычное моему слуху пение птиц, стрекотание насекомых, и видел причудливые тени мечущихся рядом со мной животных.

— Где это я? — спросил я самого себя завороженный окружением. — Как я здесь оказался?

Последнее, что я помню это лицо Герберта Уэллса с безумным блеском в глазах.

Несколько месяцев назад я получил от него письмо с приглашением посетить его поместье в Англии. В письме он писал, что восхищается моими произведениями и очень хочет познакомиться со мной лично. Он даже предложил взять на себя все расходы, касаемые моей транспортировки в другую страну.

Я любил Уэллса почти также как любил саму Англию. Я рос на произведениях тех писателей, что подарила нашему миру эта страна. Включая и самого господина Уэллса. Его научно-фантастическими приключения я зачитывался с превеликим удовольствием.

Спустя несколько месяце пути через открытый океан я наконец оказался в стране, в которой давно мечтал побывать и считал отродясь родной по духу.

2

Я оказался в Англии. Герберт Уэллс любезно встретил меня на причале и проводил в свой прекрасный дом в Сандгейте.

Он накормил меня вкусным уженом во время, которого мы с интересом разговаривали о политике, творчестве и всех тех вещах о которых можно расспрашивать глубоко умного (я про своего собеседника), мыслящего человека и слушать его развернутые ответы не замечая хода времени.

Когда наши глаза упали на стрелки часов они показывали ровно час ночи.

Посмеявшись над самими собой за такое увлечение, друг другом, мы отправились на покой. Хозяин дома выделил мне чудную комнату на втором этаже.

Правда первая ночь прошла не без необычных событий.

Я проснулся от того, что услышал скрип деревянных половиц в коридоре. С юношества у меня были проблемы со сном из-за жутких кошмаров, поэтому я всегда спал очень чутко. Меня мог разбудить любой малозначительный шорох.

Я поднял голову от подушки и увидел дрыгающийся свет от лампы появившейся в нижней прорези двери в мою комнату. С начало я подумал, что это быть может горничная блуждает по коридору озабоченная незаконченной домашней обязанностью. Но вспомнив что милая женщина миссис Бейнбридж ушла сегодня вечером к себе домой я понял — это не она.

За дверью стоял человек в нерешительности войти ли ему или нет. В доме были только я и Уэллс. Раз это хозяин дома тогда почему он не решается постучаться и спросить меня о том что его беспокоит в столь поздний час?

Спустя минуту я услышал неразборчивое бормотание принадлежащее определенно мужчине и свет от лампы ушел дальше по коридору вместе с громкими скрипящими шагами владелец которых и не думал скрывать своего присутствие.

На следующее утро, за завтраком, я поведал об этом случае Герберту Уэллсу. Он, не поднимая на меня, как мне показалась виноватых, глаз сказал, что скорей всего это был один из тех дурных снов, которые меня посещают почти каждую ночь.

Я согласился с его догадкой, хоть мне и показалось странным его робкая интонация.

3

Вечером этого же дня Герберт пригласил меня в свой кабинет, по его словам — для очень важного разговора. Я заволновался. Что же он хочет мне сказать?

Как выяснилось в дальнейшем мое волнение было не беспочвенным.

— Говард, — сказал Уэллс стоя передо мной. — Я построил одну машину. И вы, мой дорогой друг, являетесь той самой уникальной недостающей деталью, в которой она нуждается, чтобы заработать.

— Я не понимаю, о чем вы? — сказал я, немного испугавшись нервного поведение Герберта. Он ходил передо мной туда-сюда заламывая руки и постоянно вытирая выступающие капельки пота на лбу.

— Ваш мозг уникален, — сказал Уэллс находясь в нездоровой мечтательной задумчивости. — Я сразу же это понял, прочитав ваши удивительные рассказы. Ваш орган, закрытый в черепной коробке способен принимать альфа-волны из других измерений и проецировать их образы в ваше сознание через сны. То, что вы принимали за кошмары на самом деле дар, который можно пустить на благо науки. Только представьте, чего мы сможем достичь, какие знание нам откроются будь у нас доступ к тайнам других миров.

— Если вы говорите правду, Уэллс, — сказал я, уже боясь человека в чьем доме я являлся всего лишь гостем. — То вы упускаете из своего внимания одну важную деталь. Если вы читали мои рассказы, то должны помнить, что большая часть из того, что я вижу в своих снах — это сказки братьев Гримм. Это кошмары, населенные жуткими монстрами! Населенные самыми настоящими богами, которые не подвластны контролю вселенной, как и их знание; что уж можно говорить о человеке, который еще не способен до конца изучить родной дом — Землю.

— Это все потому, что вы зациклились на них, Говард, — сказал Уэллс. — Не забывайте — вы всего лишь человек. Но я уверен с помощью внешнего вмешательства, благодаря моей машине, мы сможем управлять вашим третьим глазом.

— Что мне для этого будет нужно сделать? — спросил я лишь для того, чтобы успокоить Герберта и дать себе возможность подумать над последующим отказом, который не спровоцирует его на непредсказуемые и возможно жестокие действия в отношении меня.

— Всего лишь позволить мне провести операцию, — сказал он.

— Операцию? Что за операция?

— Пустяковая, — отмахнулся Уэллс. — Пустяковая операция. Настолько пустяковая, что подробности вам знать не к чему. Сделав вид на какое-то время, что я задумался я наконец ответил:

— Прошу прощения, Герберт. Мне правда очень приятно что вы так радушно приняли меня в своем доме и позволили мне посетить Англию, не заплатив ни доллара, но я не согласен на ваше предложения. Оно, уж простите за прямоту, кажется мне весьма безумной затеей.

— Я учел вероятность подобного ответа, — сказал Уэллс, подойдя к комоду. — Простите меня, Говард… Но я не могу упустить такую возможность.

Герберт Уэллс повернул лицо от комода ко мне, и я заметил на уровне его рта трубку для стреляющую ядовитыми дротиками.

Как только один из дротиков попал мне в шею я потерял сознание. Бывало, я приходил в себя видя перед собой только лицо писателя фантаста в белом халате и яркий свет. Но это были короткие пробуждения, в которых трудно разобраться.

Факт в том, что теперь я здесь. А где это здесь я установить не могу…Что произошло? Именно так и задумывал Уэллс или что-то пошло не так?

Я не могу дать себе ответы на мучающие меня вопросы.

Но, судя по всему, я каким-то образом материализовался в другом мире.

Возможно, на другой планете.

Возможно, в другом измерении.