Волжане. Люди Нижегородского края

Сергей Степанов-Прошельцев

Эта книга – о людях Нижегородского края. И о тех, кто жил много лет назад, и о тех, с кем мне довелось встречаться. Тут и архивные документы, и живые свидетельства.

СТАРЫЙ ДОМ И ЕГО ХОЗЯИН

Этот дом на улице Ульянова Нижнего Новгорода, возведенный в конце XVIII века, только однажды подвергся перестройке — в 1874 году. Но эта перестройка не была кардинальной. Здание сохранило свой первозданный облик и является редким памятником эпохи классицизма. Здесь жил епископ Дамаскин (Руднев), которого в свое время называли великим просветителем.

Он переводил летописи на немецкий

Дамаскина при крещении нарекли Димитрием. Отец его, Симеон, был человеком духовного звания, жил в Москве. В 12 лет он отдал своего сына учиться в Крутицкую семинарию, а в 1752 году перевёл его в Московскую славяно-греко-латинскую академию, которую несколько ранее посещал Михайло Ломоносов.

Девять долгих лет длилось это обучение. Димитрий прошёл полный курс словесных, богословских и философских наук, как свой родной, русский, знал греческий и латинский языки. Он был в числе лучших учеников, что подтверждает соответствующий диплом.

Его «распределили» учителем риторики и греческого языка в ту же самую Крутицкую семинарию в Московском Покровском монастыре. Здесь он пробыл почти четыре года, после чего его вызвала сама императрица Екатерина II — она уже была наслышана о «втором Ломоносове».

28-летнему Димитрию Рудневу предстояла весьма ответственная миссия: стать наставником для четырех лучших студентов духовных семинарий, которые командировались для стажировки в Геттингенский университет. И в 1766 году он отправляется в первую в своей жизни заграничную поездку. Будущий нижегородский епископ не знал, что эта командировка растянется ровно на шесть лет.

Студенты, над которыми «надзирал» Руднев, исправно посещали лекции, а ему самому было скучно. И он, в конце концов, тоже стал вольнослушателем. Изучил в совершенстве немецкий и французский языки, а затем и древнееврейский. Заинтересовался естественными науками: физикой, математикой. По просьбе профессора Гаттерера перевёл на немецкий язык «Повесть временных лет», правда, не полностью. Этот перевод был напечатан в 1771 году.

Засланец императрицы

Вернувшись в Россию, Руднев получил звание профессора философии и словесных наук, был посвящён в сан епископа. Перед этим, в 1775 году, он подает прошение о пострижении в монашество. И в том же году, в сентябре, был пострижен в Николо-Перервинском монастыре с именем Дамаскин.

С июня 1778 года Дамаскин исполнял обязанности архимандрита Заиконоспасского монастыря, был ректором Московской духовной академии и профессором богословия, членом Московской конторы Святейшего Синода. В 1783 году его перевели в Нижегородскую епархию.

Задача у него была архисложная: подавить молчаливое сопротивление старообрядцев, приобщить к истинной вере язычников — мордву, татар, марийцев, чувашей и других иноверцев. Надо честно сказать: с этой задачей он не справился, да, а общем-то, и не хотел..

Мой дом — моя крепость

Сразу же после приезда Дамаскин озаботился о своём жилье. Пригласил из северной столицы архитектора Якова Ананьина, который вместе с Растрелли участвовал в проектировании и строительстве Зимнего дворца в Санкт-Петербурге.

Ананьин был на три года моложе нижегородского епископа. Родился в 1740 году в семье каменщика. Но каменщика привилегированного. Уже в четыре года был зачислен в Контору от строения царских дворцов и садов. Когда вырос, работал в Ораниенбауме и в Москве. В 1773 году возводил под Тулой дворцы-усадьбы внебрачному сыну Екатерины Бобринскому.

После встречи с Дамаскиным Ананьин был назначен первым в истории Нижнего Новгорода губернским архитектором. И сразу же взял с места в карьер. Организовал местное производство кирпича, извести, белого камня. Разработал проекты и построил здание гостиного двора, один из корпусов которого сохранился и сегодня, перепланировал территорию кремля, построил вице-губернаторский дом, банковскую контору, два корпуса гарнизонных казарм, церковь Всех Святых, усадьбу купца Костромитина на Большой Покровке…

После того, как епископ справил новоселье в новом доме, он субсидировал строительство еще одного двухэтажного корпуса (ныне здание консерватории). И вот теперь мы имеем то, что имеем: и дом покойного епископа и здание консерватории.

Очерки бурсы по Дамаскину

Со староверами Дамаскин в открытую не воевал. Главное внимание он обратил на Нижегородскую духовную семинарию. То есть во главе угла поставил миссионерскую деятельность.

В губернии тогда было более тысячи храмов. И первым делом новый епископ повелел, чтобы священнослужители обучали грамоте своих недорослей «от осьми до 15 годов» и высылали их в семинарию. Ослушников Дамаскин грозился «более не допускать до степени священства» (ЦАНО). То есть путь даже в дьячки им был заказан.

Не мытьем, так катаньем, но цель была достигнута. Уже в 1785 году число семинаристов увеличилось втрое — со 160 до 450. Кроме того, в четырех уездных духовных училищах получали образование еще 250 человек. Они изучали не только богословие, но, как ни странно, историю и географию, философию, латинский и греческий языки. А Дамаскин ввёл еще и преподавание немецкого и французского, а также… мордовского, татарского, марийского и чувашского. Это была подлинная революция в образовании. Будущие священнослужители, обращая в христианство иноверцев, могли произносить проповеди на их родном языке. Между тем сам епископ корпел ночами над составлением «Словаря языков разных народов, в Нижегородской епархии обитающих». Один из экземпляров его был отправлен Екатерине, а другой хранится в библиотеке Нижегородской духовной семинарии. Он, кстати, содержит уникальные сведения о религиозных верованиях, традициях и обычаях народов Поволжья (ЦАНО).

Дамаскин собрал старопечатные книги в храмах, которые были обречены на слом. Некоторые из церквей интенсивно реставрировались. Из Казенной палаты было ассигновано на это дело около 5 тысяч рублей. Был составлен полный каталог всех семинарских книг, многие фолианты выписывались из Германии. Для обучения искусству переплетчика командировали семинариста в Москву.

…и вдруг руки у него затряслись

В Нижнем Новгороде Дамаскин прослужил епископом десять лет. Но в 1794 году его настигла болезнь. Судя по всему, болезнь Паркинсона, хотя Дамаскину было всего 56 лет. Руки его затряслись, он уже не мог проповедовать. И епископ запросился на покой. Местом своего последнего обитания выбрал Московский Покровский монастырь, где начинал свою духовную карьеру. Там 18 декабря 1795 года он и скончался.

В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ ОН БЫЛ «ШПИОНОМ»

1 января 1772 года в деревне Черкутино Владимирской губернии родился человек, которого называли гением русской бюрократии. Но судьба раскачивала его словно на качелях: то стремительно возносила к вершинам власти, то подвергала унижениям.

Священника из него не вышло

Михаил Михайлович Сперанский появился на свет в семье сельского священника. Рос он хилым, часто болел, родители даже не надеялись, что их первенец доживет до своего совершеннолетия. Но Сперанский опроверг все пессимистические прогнозы.

Его отдали учиться во Владимирскую духовную семинарию. Учебная программа этого заведения включала помимо богословских предметов математику, физику, риторику, латинский и греческий языки. В числе лучших учеников 16-летнего юношу перевели в Санкт-Петербургскую семинарию. Окончил её Сперанский в 1792 году, получив прекрасное по тем временам образование.

Некоторое время он преподавал физику, математику, основы ораторского искусства и философию в университете, но вскоре его заметил генерал-прокурор Куракин и взял в свои секретари. Так Михаил Михайлович стал титулярным советником.

Счастье было недолгим

В том же 1797 году Сперанский встретил свою единственную и неповторимую. Это была шестнадцатилетняя англичанка Элизабет Стивенсон, гостившая в России и совершенно не знавшая русского языка. Михаил Михайлович, в свою очередь, не мог произнести ни слова по-английски, и будущие супруги общались на ломаном французском. Впрочем, это не помешало им полюбить друг друга.

В 1798 году Сперанский и Элизабет Стивенсон обвенчались. У них родилась дочь, которую назвали Лизой, но Элизабет месяц спустя после появления на свет девочки умерла от скоротечной чахотки.

Михаил Михайлович думал, что такого удара судьбы он не вынесет. Мелькали мысли о самоубийстве, и он исчез из поля зрения современников, даже на похоронах любимой жены не появился. Нашли его, находившегося на грани безумия, только спустя 20 дней крестьяне, поехавшие в лес за дровами.

Сперанский так больше и не женился. Вылечившись от депрессии, он с головой окунулся в работу.

Сгубила зависть

В то время российский трон занимал Александр I. Его Михаил Михайлович называл «сущим прельстителем» (Томсинов В. А. Сперанский. Москва, издательство «Молодая гвардия», 2006), поскольку государь был по натуре своей двуличен и, по выражению историка Сергея Платонова, «никогда не внушал уверенности, что он в данную минуту искренен и прям» (Платонов С. Ф. Полный курс лекций по российский истории. Москва, издательство АСТ «Астрель», 2006).

После своей коронации царь постепенно отстранил от управления государством вельмож, принявших участие в заговоре против Павла I, создав так называемый «интимный комитет» из своих друзей: Новосильцева, графов Кочубея и Строганова, а также князя Чарторыжского.

Кочубей привлёк к работе над проектами новых законов Сперанского — секретаря ближайшего помощника царя, Трощинского. Из-под его пера и вышли все основные законопроекты.

Реформы начались в 1802 году. Старые коллегии были преобразованы в министерства, помещикам разрешалось освобождать крестьян вместе с землей. Но на этом дело застопорилось. Помешала война с Наполеоном, в которой Россия участвовала вместе с Англией, Австрией и Швецией, а затем войны с бывшей союзницей, Швецией, и Турцией. А в 1807 году Александр I вообще делает крутой вираж во внешней политике, сближаясь с Наполеоном. Заметив трудолюбие и талант Сперанского, он потихоньку превращает в фикцию работу «интимного комитета» и поручает Михаилу Михайловичу составить генеральный план реформ. В октябре 1809 года этот план был представлен на утверждение государю.

Французские шпионы, а их при дворе было немало, известили об этом проекте своего императора. Тот по достоинству оценил работу чиновника. «За такого человека, — заметил он, — я бы, не раздумывая ни минуты, отдал любое княжество» (Алданов М. Святая Елена, маленький остров. Избранное. Москва, издательство «Захаров», 2002).

Проект государственного устройства Сперанского, или «Введение к уложению государственных законов», предусматривал принятие первой российской Конституции, разделял власть на исполнительную, законодательную и судебную. Граждане тоже делились на три категории: дворянство, «людей среднего состояния» и «народ рабочий». Крепостное право упразднялось. Вводились выборная Государственная дума и Государственный совет, который назначался царем.

Государь проект одобрил и повелел начать его реализацию с 1810 года. Одновременно на Сперанского было возложено было решение еще одной сложнейшей задачи — оздоровление финансовой системы, которая находилась в глубочайшем расстройстве. Общий государственный долг достиг астрономической суммы — почти 700 миллионов рублей. В 1810 году стояла на грани государственного банкротства.

Сперанский предложил прекратить выпуск новых ассигнаций с постепенным изъятием старых и ввести налоги на все помещичьи земли, чего до этого никогда не бывало. В результате государственные доходы возросли сразу до 300 миллионов рублей.

Однако это привело к всеобщему недовольству. Был пущен слух, что Сперанский — французский шпион. Люди, близкие к императору, сделали всё возможное, чтобы поссорить его со Сперанским. И кроме создания Государственного совета и «косметических» реформ министерств дело дальше не пошло. Посыпались доносы, обвинявшие Сперанского во взяточничестве, измене, связях с масонами. Выступил с резкой критикой реформ и автор «Истории государства российского» Николай Карамзин. И царь вынужден был сместить Сперанского со всех постов.

Недруги государственного секретаря требовали его казни, но Александр I ограничился ссылкой Михаила Михайловича в Нижний Новгород.

«Замечено, что бывает в трактирах»

23 марта 1812 года частный пристав Шипулинский доставил опального Сперанского в Нижний Новгород, даже не разрешив ему проститься со своей 13-летней дочерью. Губернатору Андрею Максимовичу Руновскому было вручено предписание за подписью Александра I. В нём говорилось о необходимости «учредить бдительное наблюдение за перепиской Сперанского, которая должна быть доставляема в Петербург, а во-вторых, доносить обо всех тех лицах, с которыми означенный Сперанский будет иметь тесную связь» (ЦАНО). И Руновский тотчас же отправляет депешу: «Новоприезжий помещен в дом Шишковой, близ Покровской церкви, на лучшей улице в городе; наблюдение за ним поручено полицмейстеру и надежнейшему частному приставу» (там же). В дальнейшем губернатор сообщал, что Сперанский, «кроме прогулок по городу, не замечен ни в тесной связи знакомства, ни в частном с кем-либо общении (там же).

Тем временем началась война с Наполеоном. Это вызвало взрыв негодования нижегородцев к ссыльному чиновнику, который не скрывал своих симпатий к французскому императору. Богатые горожане подкупали за гривенник мальчишек, а те дежурили у его дома и кричали ему вслед:

— Шпион!

Сперанский решил купить себе жильё где-нибудь на окраине. Ему порекомендовали дом госпожи Скуридиной. Как описывал его сам Сперанский, «с видом на луга, известных под названием Панских бугров, у Печерского монастыря» (Дружеские письма графа М. М. Сперанского к П. Г. Масальскому, писанные с 1798 по 1819 год, с историческими пояснениями. Санкт-Петербург, 1862).

Но и здесь не нашёл он спокойствия — только сплошную нервотрепку.

Первым ополчился на Михаила Михайловича предводитель дворянства князь Черкасский. Вскоре примеру владельцу села Лыскова последовали бывшие знакомцы Сперанского, бежавшие из Москвы при приближении армии Наполеона. А затем и вице-губернатор Крюков (Руновский тяжело болел — он умер а марте 1813 года). «Замечено, — писал Крюков, — что Сперанский скрытным образом бывает в трактирах и питейных домах, где всегда есть стечение простолюдинов и людей, слабых в воздержанной жизни» (ЦАНО). Какая в этом была крамола, непонятно, если в дальнейшем Крюков пояснял, что во время посещений этих заведений Сперанский ни с кем не общался и спиртного не употреблял.

Но все эти доносы подливали масла в огонь. Последний был отправлен Крюковым в конце августа 1812 года. «В день Преображения на Нижегородской ярмарке, — сообщал вице-губернатор, — после обедни был тут и Сперанский; обедать, однако ж, не остался, но между закускою, занимаясь с преосвященным (епископом Моисеем, — С.С.-П.) обоюдными разговорами, в коих, доведя их до нынешних военных действий, он говорил о Наполеоне и об успехах его предприятий, к чему господин Сперанский дополнил, что в прошедшие кампании в немецких областях, при завоевании их, он, Наполеон, щадил духовенство, оказывал ему уважение и храмов не допускал до разграбления, но ещё, для сбережения их, приставлял караул, что слышали бывшие там чиновники, от которых на сих днях я узнал» (там же).

Царь, удручённый тем, что Москву пришлось оставить, был вне себя от ярости. И приказал сослать Сперанского ещё дальше — в Пермь.

В зените славы

Но ссылка была недолгой. В 1816 году Александр I неожиданно вспомнил о Сперанском и назначил его пензенским губернатором, а потом — генерал-губернатором Сибири, где каждый помещик чувствовал себя удельным князьком. Михаил Михайлович положил этому конец. За четыре года были осуждены 680 чиновников! И порядок был наведён. Казнокрадство прекратилось.

В марте 1821 года Сперанский вернулся в столицу. Царь в качестве компенсации за опалу наделил его большим поместьем, назначил членом Государственного совета; дочь Михаила Михайловича стала фрейлиной императрицы.

Проявили интерес к Сперанскому и декабристы. Они предлагали ему возглавить будущее Временное правительство, но Михаил Михайлович был опытным дипломатом. Он не сказал ни «да», ни «нет», решив посмотреть, чем все это кончится. А когда восстание 14 декабря не удалось, по просьбе Николая I написал царский Манифест и курировал следствие по делу декабристов, организовал суд над ними. Правда, не ожидал, что приговор будет настолько суров, Есть свидетельства, что Сперанский вытирал слезы, когда его оглашали.

Умер Михаил Михайлович в зените славы, составив более чем стотомный «Свод законов Российской империи», написав гражданский и уголовный кодексы, приведя в порядок российские финансы. Проклинали его в основном только декабристы и их потомки. Но так уж водится на Руси — нет среди нас всеобщих любимчиков.