Аннигиляторы

Сергей Юрьевич Ростовцев, 2016

Знакомо ли Вам чувство ревности? Видели ли Вы, как Ваш партнёр занимается сексом с другими? Как Вы к этому отнесётесь сегодня? А как к этому отнесутся ваши друзья – вчера или завтра? Какое изобретение могло бы изменить это отношение? Если возникнет доступное устройство дающее неограниченную энергию, и превращающее все во всё что угодно – это изменит общество? Как будет реагировать власть? Как измениться семья и отношения в ней? Ответы в книге. Автор активный участник секс-революции 70-х, и в том, что описано книге, дока. Дважды разведен. Нонконформист фантазёр, биолог, астрофизик. Содержит нецензурную брань.

Септалёты

Сегодня были городские соревнования новых конструкций септалётов. Можно было смотреть их дома по информеру или инфонту, но было принято ходить на набережную Днепра с биноклями. Соревнования проходили чуть восточнее Комсомольского острова.

Септалёты были разные. Были продолговатые, как огурцы, были плоские, как тарелки, были такие, чью форму словами описать очень трудно. Рули и закрылки были у каждого свои. Но у всех было одинаковое количество управляющих винтов и один подъёмный.

Марку, смотревшему на происходящее вместе с другими сотрудниками муниципалитета, особенно понравился один септалёт, чем-то напоминавший стрекозу. Два управляющих винта на нём были вынесены далеко назад на длинном тонком хвосте. Посредине в нём размещался главный подъёмный винт. По бокам крытой кабины размещались ещё четыре рулевых винта. Спереди кабины выступал сужающийся вперёд киль.

Марк подумал, что этот септалёт заточен под соревнования на наивысшую скорость.

Сначала септалёты демонстрировали обязательные элементы. Первым была воздушная ромашка. Септалёты рисовали её своим движением, оставляя струю подкрашенного следа, который должен был образовать в воздухе ромашку. Высшую оценку получали те, чья ромашка была меньше в диаметре. Потом шло горизонтальное кольцо.

В отличие от ромашки, диаметр кольца был задан изначально и был равен шести метрам.

К удивлению Марка, лучшим в этом упражнении был септалёт, который он назвал стрекозой. И сразу стало совершенно понятно, в чём дело. Если другим септалётам нужно было очертить эти шесть метров реальным движением, то «стрекоза» просто вращалась на месте, очерчивая трёхметровый радиус своим хвостом, который и разбрасывал цветной порошок.

Этот финт показался Марку не совсем честным, но по правилам никаких запретов на это не было.

Потом начались соревнования на скорость. Нужно было выбрать такую траекторию для своей машины, чтобы она, стартовав с западной площадки комсомольского острова, облетела все флажки Потёмкинского сада, долетела до поворота Днепра, а далее вдоль реки до острова Кадачок и назад вдоль реки. Высота полёта была любой, время засчитывалось по приземлению. Септалёты стартовали каждые три минуты. Это считалось достаточным, чтобы избежать ненужных склок при обгонах. Но это было не принципиально, потому, что в зависимости от конструкции септалёта пилоты выбирали различную высоту движения.

Когда-то, лет двадцать назад, Марк победил в этом виде упражнения. Он летел на машине, очень маленькой в диаметре, но не менее мощной, чем её конкуренты. Это был гном с выбрасывающимися рассекателями воздуха. Он развернул машину верхушкой в сторону движения, использовав для движения подъёмный винт. Рулевые винты, которые обычно для движения и использовались, в его гноме участвовали только в подъёме, посадке, и развороте над Кадачком. Остальное время они все, кроме двух, провели в сложенном неработающем состоянии, передав всю мощность на центральный винт.

Два винта не рулили, а просто не давали септалёту вращаться. Рулей для этого было не достаточно.

Это было рискованно. Никто кроме него не заваливал септалёт на бок. Но Марк был молод и азартен. Он использовал восходящий поток от Днепра, поднимающийся вверх по горе Потёмкинского сада, а потом под сорок пять градусов пошёл вверх. Когда альтиметр показал высоту в четыре с половиной километра, Марк под углом в сорок пять градусов, практически вниз головой, устремился на Кадачок. Развернувшись над Кадачком, он опять пошёл вверх и с высоты четыре с половиной километра буквально упал на посадочную площадку Комсомольского острова.

Все знакомые однозначно определили его в сумасшедшие, а он этой победой гордился до сих пор.

Но результатом этой его победы явилось изменение правил. Было запрещено выключать рулевые винты, превращая септалёт в монолёт.

Поэтому сегодня так никто не летал.

Но разнообразие полётов, тем не менее, было.

Стрекоза пришла третьей, но по очкам была на втором месте.

Первое место занимала внешне обычная машина со странным расположением рулей и необычно выгнутой конструкцией кабины.

Марк наконец посмотрел программку и увидел, что это машина московского авиационного института. А пилотировал её известный московский чемпион Евгений Чалин.

Марк так был захвачен соревнованием, что сразу и не заметил, что возле него сидит Марта.

— Привет! Сбежала с занятий?

— Какие занятия? Все наши здесь. Вон, Алик Скобелев на своей стрекозе летает. Кто же это пропустит?

— Это твой знакомый, твой сокурсник?

— Не сокурсник. Он с мехмата. Но личность в универе известная.

— Как здоровье мамы?

— Спасибо, лучше. Не то, что совсем хорошо, но врачи уже не предупреждают меня, чтобы я готовилась к худшему.

— Очень приятно слышать.

— Витамины, прогулки, умеренные физические нагрузки делают своё дело.

Глаза у Марты смеялись, и Марку захотелось их расцеловать.

Марта правильно оценила его взгляд и тихо сказала:

— Позже.

А соревнования тем временем продолжались.

Разрыв в очках между Чалиным, Скобелевым и остальными участниками был таков, что было ясно, борьба за первое место развернётся между ними.

Начиналось высшее пилотирование.

— За кого болеешь?

— Не поверишь. За стрекозу.

— Ну, тогда будем болеть вместе.

Начались соревнования в фигурах. Это была самая интересная часть соревнований.

Септалёты выполняли разные фигуры.

Оценки были разные, но Чалин со Скобелевым продолжали уверенно лидировать.

Наконец начались упражнения «самоубийц». Так их называли.

Септалёты поднимались на высоту два километра и, падая с неё, должны были совершить максимальное количество мёртвых петель.

Центральный двигатель при этом отключался. Когда участник его включал, отсчёт петель заканчивался.

Не все машины принимали в этом участие.

Сначала выполнялась прямая петля. Во время прямой петли кабина септалёта находилась внутри петли.

Чалин и Скобелев выполнили по двадцать петель, и Чалин, хоть и ненамного, продолжал лидировать.

Предстояла обратная петля, самое высоко оцениваемое упражнение, когда кабина септалёта была снаружи петли.

Перед последним упражнением у Скобелева было то небольшое преимущество, что лидер начинал первым.

Чалин опять выполнил двадцать петель. А выполнить столько же обратных петель, сколько и прямых, было замечательным результатом.

Марк понял, что Скобелев проиграл, но во взгляде Марты читалась надежда, она так держала кулаки за Скобелева и так следила за «стрекозой», что у Марка появилось беспокойство.

И упражнение стрекозы началось. Тут Марк понял, что она собралась вытворить.

Скобелев отключил не только центральный винт, но и винты, стоящие посередине, пустив в противопоток винты, стоящие на длинном хвосте и впереди машины.

«Двадцать сделает, но на большее высоты не хватит», — подумал Марк.

Но какое-то расстояние Скобелев всё же выиграл, и когда до воды оставалось метров девяносто, пошел на двадцать первую петлю.

— Он разобьётся — вылетело у Марка.

— Не каркай.

Когда до воды оставалось тридцать метров, стало совершенно ясно, что траектория петли окончится в воде.

И вдруг произошло чудо. Задев кабиной септалёта поверхность Днепра, стрекоза, так и продолжая лететь вверх тормашками, включила центральный двигатель и вышла из петли. Потом она сделала спираль, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и полетела на посадку.

Вся набережная ликовала и аплодировала, а у Марка замерло сердце.

И тут произошло нечто неожиданное для зрителей, но не для Марка. Вместо организаторов к септалёту Скобелева подлетел вертолет федеральной полиции.

— Лети. Лети! — прошептал Марк, сжимая кулаки. Вся ревность, вызванная реакцией Марты на Скобелева, ушла в сторону, и он желал только, чтобы этот мальчик взвился в небо и исчез на своём двигателе с аннигилятором.

Скобелев как будто услышал эту молитву Марка. Стрекоза дёрнулась… но поздно. Федералы уже набросили замки с якорями на рули машины.

Марта смотрела на Марка с удивлением и испугом.

— Что? Что происходит? Почему там федералы, и что значит твоё: «Лети»?

— После. Хорошо? Смотри, что происходит, и не реагируй.

Серьёзный тон Марка и его играющие желваки заставили Марту отложить вопрос.

Но смотреть было не на что. Федералы вывели Скобелева и посадили его в свой вертолёт, а кто-то из них сел в септалёт Скобелева, и обе машины направились в западном направлении, где на углу улиц Чкалова и Короленко находилось их управление.

Вся набережная молчала. В молчании замерли тысячи людей, пришедших посмотреть на соревнования.

И вдруг оттуда, где находились организаторы соревнований, раздался звук громкоговорителя. Микрофон в руке держал Чалин.

— Победа в сегодняшних состязаниях присуждается Алику Скобелеву!