Коварная одержимость

С. Массери (2023)

Стил О'Брайен воплощает в себе все качества, которые я презираю в хоккеистах: он чрезмерно самоуверен, задумчив и склонен к конфликтам. Я играла в его игру, желая выяснить, что Стил скрывает. Но потом наши родители поженились. Теперь мы учимся вместе, и я не могу ни убежать от него, ни скрыться от его демонов. Кажется, для него игра еще не окончена. Стил говорит, что я принадлежу ему и он хочет повеселиться, причинить мне боль. Мой сводный братец полон решимости не только залезть мне под кожу, но и оставить в моем сердце свое имя.

Глава 9

Стил

Мы с Ноксом и Грейсоном на крыше. Ребята стоят у выхода, прислонившись к двери. А тот ублюдок футболист, который прижимался губами к груди Аспен, лежит на полу передо мной с окровавленным лицом. Оно у него в синяках и опухло, один глаз уже заплыл, и скоро то же самое будет со вторым. Возможно, я сломал ему скулу.

— Ты понял, что я хотел сказать, придурок? — говорю я, поднимая его на ноги. Он отшатывается от меня и кривит губы.

— Да, да.

— Хорошо. — Я указываю ему на дверь, и Нокс распахивает ее.

Моя жертва, не медля ни секунды, устремляется к дверному проему и стремительно сбегает по лестнице, едва не падая. Внизу, в котельной, лежат еще двое связанных парней, и Грейсон идет за одним из них. Костяшки моих пальцев уже разбиты в кровь, но мне плевать.

Этот парень не спортсмен, и я не совсем понимаю, почему он решил, что у него есть какой-то шанс. Но вот мы здесь. Он сидел рядом с Аспен, положив руку ей на плечо. Именно с него я и начну.

— Что ты делаешь? — Парень едва сдерживает слезы, когда его ставят передо мной.

Несомненно, он слышал мольбы другого парня и подумал, что они могут ему помочь, но это не так.

— Ты помнишь Аспен Монро? — улыбаюсь я, и он смотрит на меня в упор.

— Д-д-да.

— Ты считаешь, что имеешь право находиться рядом с ней и тем более прикасаться к ней?

— Послушай, приятель, это ведь она начала флиртовать со мной.

Я ударяю его кулаком по губам, и раздается треск. Я не уверен, что именно сломалось: кость в моей руке или в его черепе. Надеюсь, последнее.

В любом случае он падает как подкошенный и растягивается у моих ног, а я наступаю ему на коленную чашечку с такой силой, что она хрустит, и он кричит от боли.

Внезапно ко мне подходит Нокс, сдвинув брови.

— Ты же понимаешь, что мы не хотим покалечить их навсегда? — говорит он. — К тому же, если так посмотреть, это твоя вина.

Я сердито смотрю на лучшего друга.

Он прав. Это действительно моя вина. Вместо того чтобы злиться на этих парней, мне следовало позволить Грейсону и Ноксу избить меня. Возможно, это помогло бы мне освободиться от ярости, которая так долго бушевала внутри.

Теперь Аспен игнорирует меня даже за обедом. Когда она и ее соседка по квартире присоединились к нашему столу, за которым сидели девочки из танцевальной группы, она даже не посмотрела в мою сторону. Ни когда я звал ее по имени, ни когда стоял сзади нее, словно гигантская тень. Аспен казалась мне такой же непробиваемой, как каменная стена.

И тут мне позвонил отец. Он сообщил мне, что внезапно решил отвезти свою новую семью в Испанию и их не будет дома до Нового года.

Аспен знает об этом?

Когда я спросил его, что именно ему рассказывала Аспен, мне было важно понять, какую ложь она использовала, чтобы удержаться в университете Краун-Пойнт. Однако, судя по нашему разговору, ему было нечего мне ответить. Похоже, что со своей шпионской работой Аспен справляется довольно хреново, или он припрятал козыри в рукаве для какого-то другого случая, когда в ход пойдет большее количество боеприпасов.

Я отхожу от Нокса и этого парня, который лежит на полу, и достаю из кармана сигарету. Обычно я не курю в течение учебного года и особенно в ночь перед игрой, но сейчас я настолько взвинчен, что даже не могу здраво мыслить.

— Она запала тебе в душу, — говорит Грейсон. — Единственный способ положить конец этому флирту — дать понять всему университету, что она твоя.

Я киваю сам себе и понимаю, что именно так развивались отношения Грейсона и Вайолет. Сначала губы его девушки обхватывали мой член, а в следующую секунду Грейсон стал единственным, кто мог к ней прикасаться.

— В общем, сделать так же, как ты.

— Твой посыл предельно ясен, — продолжает он. — Эти парни распустят слух, что она неприкосновенна. — Он слегка ударяет идиота по ноге. — Не так ли?

— Аспен неприкосновенна, — выдыхает парень, сворачиваясь калачиком. — Я расскажу это всем, кого знаю.

— Для меня этого достаточно, — беззаботно говорит Нокс, поднимая парня с пола и подталкивая к двери. — Пусть другой парень из котельной поможет тебе спуститься вниз.

Идиот бросается к выходу, и дверь за ним захлопывается, а я раскуриваю сигарету, набирая полные легкие дыма. Я задерживаю его внутри себя, а затем медленно выдыхаю и предаю сигарету Грейсону. Отказываясь, он морщит нос и передает ее дальше. Нокс делает небольшую затяжку и тоже выпускает дым, а я подхожу к краю крыши, сажусь на выступ и смотрю сверху на Краун-Пойнт.

Мы находимся на крыше административного здания кампуса, откуда открывается потрясающий вид на центр города. Справа от нас расположено озеро, а также ресторан, который едва заметен отсюда. Этот ресторан служит визуальным ориентиром для туристов. Прошлым летом мы решили проверить друг друга на крепость духа и прыгнули со скалы. Однако в этом сезоне у нас пока не было возможности повторить это приключение, и, учитывая, как проходит семестр, я сомневаюсь, что мы успеем сделать это до того, как замерзнет озеро.

— Мы пропускаем вечеринку, — говорит Грейсон, глядя на экран своего телефона.

— Где?

— На стадионе. — Грейсон поднимает голову и ухмыляется, а я качаю головой в ответ.

— Тренер нас убьет.

— Он не узнает. — Нокс хлопает меня по руке.

Конечно, не узнает.

Мы спускаемся за Грейсоном по лестнице и, пересекая кампус, направляемся прямо к стадиону. Грейсон не упоминает о необходимости зайти в магазин за выпивкой, но завтра у нас игра, поэтому нам все равно не следует употреблять спиртные напитки. Все эти разговоры о том, что тело — это храм, особенно актуальны в хоккейный сезон. Правильное питание и здоровый сон имеют большое значение, но я чувствую, что нахожусь на грани саморазрушения.

Когда я тушу сигарету, то замечаю, что боковая дверь, которой пользуются игроки, слегка приоткрыта.

Мы проходим внутрь и, минуя раздевалки, направляемся прямо ко льду, откуда доносятся голоса. На стадионе темно, и арена кажется немного зловещей. Лунный свет, проникающий через световые люки в крыше, отражается от льда, словно подсвечивая его изнутри. Аварийное освещение вдоль проходов — единственный источник света на всем стадионе. Это не похоже на вечеринку, которую я ожидал здесь увидеть.

На самом деле на всем стадионе никого нет, кроме двух фигур в центре этого долбаного льда. В одной из них я сразу узнаю Аспен. Она стоит на льду в простых ботинках, уперев руки в бока, а вокруг нее на коньках кружит какой-то парень, но я не могу разглядеть его лицо.

На секунду Грейсон исчезает, а затем включается прожектор и свет падает на Аспен, окутывая ее тело ярким белым сиянием. Она поворачивается и прикрывает глаза рукой, а парень на коньках резко останавливается и поднимает голову, чтобы взглянуть на нас.

— «Рыцарь», — твердо говорит Нокс.

Он останавливается у заграждения, не заходя на лед.

— Что ты здесь делаешь?

Игрок команды соперников пожимает плечами и одаривает нас надменной улыбкой.

— Это был вызов, не так ли, детка?

Он касается бедра Аспен, и она позволяет ему эту наглость. Бросив на меня пристальный взгляд, она прижимается к нему, и тут рядом со мной снова появляется Грейсон, улыбаясь как Чеширский Кот.

— И что ты собираешься с этим делать, О’Брайен? — спрашивает он, подойдя ко мне вплотную.

Только я, черт возьми, не знаю, что мне делать.

Вот в чем заключается моя проблема: нерешительность, страдания и гнев преследуют меня, словно уродливые тени. А тяжесть текущего сезона лишь усиливает это состояние. Я испытываю желание причинить кому-нибудь боль, хочу, чтобы кто-то испытал сотни мучений.

Я пристально смотрю на губы Аспен и замечаю, что она дрожит. Она прикусывает нижнюю губу, что обычно делает, когда в чем-то не уверена. А этот парень рядом с ней, кажется, не замечает, что она волнуется, или ему все равно.

Почему все мои попытки задеть ее только делают ее сильнее? Я как будто сам передал ее Чейзу Кингу — одному из немногих парней, которых мне не удалось найти сегодня вечером. А потом — тем парням в баре и даже «Рыцарю».

— Эй, как насчет пари? — спрашиваю я хоккеиста, проходя мимо Нокса.

В отличие от меня, Нокс любит делать ставки. Недавно он поставил на один исход и, черт возьми, до сих пор ждет от меня выплаты.

Оставив Аспена на льду, «Рыцарь» идет ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки. На нем джинсы и толстовка. Этот засранец одет намного теплее Аспен.

— Какого пари?

— Ты же знаешь, что она не будет спать с тобой сегодня? — Я наклоняю голову. — Она трахается только с победителями.

В его глазах загорается интерес, но затем он оглядывается через плечо.

— Не знаю, чувак. Сейчас же она со мной.

Внезапно у нее звонит телефон, и мы оба наблюдаем, как она, отвечая на звонок, качает головой.

— Нет, не занята, — говорит она звонящему. — Да, буду у тебя через пятнадцать минут.

Я улыбаюсь, стараясь не злиться. Мне немного помогает то, что я нахожусь под воздействием сигареты, которая притупляет мою злость.

Кажется, я понял, чего хочет от меня Грейсон и в чем состоит план Аспен. Все ждут, что я приму решение. Ситуация, которая возникла, — это месть Аспен и способ, которым Грейсон хочет подтолкнуть меня в ее объятия. Но как, черт возьми, он узнал, что она будет здесь, — это совершенно другой вопрос.

Как настоящий фокусник, Аспен уверенно идет к нам по льду, даже не поскальзываясь. А проходя мимо, не прикасается ни к «Рыцарю», ни ко мне.

— Увидимся завтра, — говорит она сладким тоном, встречаясь со мной взглядом, а затем проходит мимо Нокса и Грейсона, оставляя нас четверых с нашими чертовыми членами в руках.

Конечно, выражаясь метафорически.

— Ее получит тот, чья команда победит завтра, — говорит «Рыцарь», глядя на меня оценивающе.

— Нет, тот, чья команда завтра победит, получит лишь права на ее тело, — возражаю я.

— Хорошо, — кивает он.

Мы пожимаем друг другу руки и расходимся по домам, потому что, черт возьми, мне нужно быть готовым к завтрашнему дню.