Отравленное очарование

Тео Самди (2024)

Франция, конец 60-х. На этот раз героини серии «Лирики частного сыска» — молодой адвокат Каролина Жеральд, модель Николь Тэссон и издатель модного журнала Люси Лемэр — принимают приглашение своей общей подруги, графини Элеонор Де Жолли, на отдых в ее средневековом шато, затерянном в Альпийских горах. Но мечты подруг о безмятежном отдыхе рушатся уже в первый вечер. Убийство. Шато, изолированное от внешнего мира непогодой, становится ловушкой для гостей и постояльцев замка. Кто следующая жертва? Графиня? Жена влиятельного политика или журналистка? Фэшн-фотограф или модель? У каждой из них есть свой маленький секрет, достойный стать веским мотивом для преступления и сделать из его хозяйки жертву или преступника. Убийца среди гостей. Но кто из них проживет достаточно, чтобы узнать, кто это? И доживет ли убийца до того, чтобы быть раскрытым?! Есть всего четыре дня…

Глава 4

Зажженная люстра наполняла и без того величественный зал столовой магическим светом. Блеск хрустальных подвесок создавал впечатление сверкающих бриллиантов, играющих на солнце. Переливаясь всеми цветами радуги и отражаясь в хрустале бокалов и серебре столовых приборов свет умножался, словно волшебный фейерверк, разгорающийся в каждом уголке зала.

Ужин был в самом разгаре.

Глаза гостей тоже блестели, но за этим блеском стояло отнюдь не волшебство люстры.

— Я такой утки сто лет не ела! — Люси откинулась на спинку стула. — А этот ягодный соус! Объеденье!

— Жермен закупает птицу у фермера в деревне, так что, утки эти — самые, что ни на есть, органические, — не без гордости пояснила хозяйка.

— И нежные. — Люси закатила глаза от удовольствия. — М-м!

— Наш сосед, художник, тоже берет у него птицу, несмотря на то, что находится довольно-таки далеко.

— И расплачивается рисунками⁸? — подмигнула Люси. — А Жермен — это повар?

— Замечательный повар! Он и кондитер, и пекарь! А Марьяна еще и соленьями занимается. Удивительная пара!

— Они женаты? — поинтересовалась Ивон.

— Лет двадцать, как она за него вышла, когда во Францию переехала.

— Откуда она? — вступила в разговор Жаклин.

— Из Словении. Ой девочки, с помощниками мне повезло. Люка, например.

Мажордом, следивший за гостями неподалёку от стола, услышав свое имя, взял с комода бутылку вина, подошел к Элеонор и остался стоять справа от нее.

— Он и водитель, и садовник, и плотник. Весь дом на нем держится! — Элеонор подняла глаза на мажордома. — Наш Люка — просто прекрасный работник. И человек.

— Вы очень добры, мадам, — слегка поклонился мажордом. Он добавил в бокал Элеонор вина, и вернулся на свой “наблюдательный пост”.

— Ох, подруга, какую ж работу ты провернула! Дом просто не узнать. Игрушка! Твой-то помог? — Люси потянулась за бокалом.

— “Мой”! — с ноткой иронии ответила Элеонор, — Мой теперь с другой! Ты же знаешь. И игрушки его другие интересовали.

— Да-а-а. Лихо они тебя с этой его секретаршей, — задумчиво сказала Ивон и в ее голосе прозвучала скрытая обида.

— Представляешь?!! Мне, говорит: “детей хочется”. Вдруг!!!

— Усыновили бы, — робко вставила Шанталь.

— Девочка моя, да разве ему дети нужны были? — кажется, что рана, нанесенная разводом, еще не зарубцевалась в душе Элеонор.

— Он себе секретаршу “усыновил”, — вздохнула Люси. Она отпила вина. Задумавшись, Люси продолжала крутить бокал в руке, глядя как бордовая волна оставляет маслянистый след на хрустале.

— Да что уж теперь, — уверенность возвращалась к Элеонор. — Трудное это дело — быть женщиной!

— Да. Приходится с мужиками общаться, — с иронией добавила Люси.

Секундная тишина взорвалась громким смехом.

— За это надо выпить! — подняла бокал Каролина.

— За нас, любимых! — провозгласила Элеонор и сделала хороший глоток.

Гости последовали ее примеру.

— Люка, — обратилась Элеонор к мажордому, поставив бокал на стол, — распорядись, насчет десерта, пожалуйста.

Мажордом поклонился:

— Да, мадам.

На кухне Жермен и Марьяна занимались подготовкой к подаче десерта. Пара подносов на столе и сервировочный столик могли бы побороться за место в энциклопедии кондитерского искусства. На них было, если не всё, то многое из того, что могло бы заставить любую женщину забыть, хотя бы на время, о диетах и проблемах; помочь успокоить детей и подружиться с соседкой; снова сесть на диету и снова забыть о ней; установить мир во всем мире.

Тут были эклеры, тарталетки с нежным заварным кремом и фруктами, профитроли с шоколадным ганашем, не меньше десятка разных цветов макаронов, брауни и рулеты, миндальные финансье, горячий яблочной пирог, мороженое и, цвета горелых сливок, флан под карамелью из жженого сахара в маленьких серебряных розетках.

Один взгляд на эту красоту мог запросто вызвать у человека послабее приступ тахикардии, но Элеонор любила сладкое и любила своих подруг.

В кухню заглянул мажордом:

— Графиня просила готовиться к подаче десерта. Все очень довольны едой, особенно мадам.

Голова мажордома исчезла из дверного проема.

— “Мадам” — саркастически передразнила Марьяна ушедшего мажордома. — Еще бы она не была довольна! Она только и делает в последнее время, что довольствуется тобой!

— Марьяна, что ты такое говоришь? — недоуменно посмотрел на нее повар.

— Ты думаешь, я не замечаю? “Жермен — то, Жермен — другое! Ах какой кудесник!” — с издевкой прогнусавила горничная.

— Марьяна.

— Ты думаешь, я не вижу, что она постоянно возле тебя околачивается?!

— Ей нравится, как я готовлю. Ты должна быть рада, что у нас есть работа, — повар был спокоен и надеялся, что его голос повлияет на его жену.

— К черту ее, эту работу, если из-за нее я должна потерять мужа! — выкрикнула Марьяна.

Она села за стол, и уткнув лицо в ладони, начала плакать. Жермен подошел к ней, мягко обнял за голову и нежно прижал к себе:

— Марьяна. Ну что происходит? Что с тобой случилось в последнее время?

Горничная уткнулась мужу лицом в живот:

— Я не знаю. Я так боюсь тебя потерять! — она подняла глаза на Жермена. — Скажи, что ты меня любишь!

— Я люблю тебя. Вот уже двадцать лет люблю и буду любить еще три раза по столько же. Ljubim te⁹, — произнес он с акцентом и нежно поцеловал жену в голову.

В столовой звучали приглушенные разговоры. Шумевший за окном дождь убаюкивал в атмосфере наполненной теплом и уютом.

Люка внимательно следил за бокалами гостей, то и дело подходя к одной из женщин, подливая вина.

Марьяна, с ловкостью, собирала последние ненужные тарелки, оставаясь при этом, как будто невидимой.

Ужин медленно подтягивался к концу и воздух был наполнен аурой удовольствия, которую создают изысканная кухня и хорошая компания.

— Ну Нора, ты накормила, — удовлетворенно выдохнула Люси, откинувшись на спинку стула и посмотрев на свой живот. — Я не знаю, куда в меня десерт втиснулся.

— Ты на нем сидишь, — сардонически заметила Ивон.

— Зато, я не бегаю после каждого круасана к своему фаянсовому другу, — спокойно заметила Люси. Ей не хотелось отказываться от вечернего наслаждения и расслабленного состояния.

Жаклин насторожилась и от глаз Каролины не ускользнуло, как внимание журналистки сосредоточилось на Ивон и Люси.

— Девочки, ну перестаньте. Я каждый раз как вас вижу, всё мечтаю, что вы помиритесь, наконец. Ведь, сто лет назад всё было, — миролюбиво предложила Элеонор.

— Кого-то только могила исправит, — как будто для себя пробубнила Ивон.

Люси услышала реплику Ивон, тем более, что “для себя” Ивон — было адресовано, естественно, ей:

— Я прослежу, чтобы твоя церемония прошла красиво.

Элеонор не сдавалась в битве за мир за столом (как и не сдавалась в борьбе за мир во сем мире в целом):

— Девочки! Давайте, я вас, лучше, с поваром познакомлю.

На лице Жаклин отразилась досада. Элеонор решила прервать начинающуюся перебранку, от которой журналистка получала профессиональное удовольствие.

— Люка, позови Жермена, пожалуйста.

Марьяна мельком взглянула на хозяйку, но, естественно, не выдала своего недовольства.

— Хорошо, мадам, — мажордом поклонился и вышел из столовой.

— Нора, я заметила, спальни не запираются, — Ивон взяла свой бокал.

— Ты знаешь, я об этом даже не думала, но обязательно решу этот вопрос, — Элеонор задумалась. — Но мы, ведь, здесь все свои?

— Конечно. Только у некоторых есть дурная привычка брать чужое, — Ивон с силой поставила бокал на место.

— Да не был он твоим никогда. Пойми ты, наконец. Не был! — Люси еще держалась в рамках приличия, но граница ее терпения была всё ближе, а шаги к ней становились все шире. — Ведь сколько лет прошло. Мишеля уже в живых нет, а ты, всё никак не успокоишься!

К счастью, на пороге столовой появились Люка и Жермен. Повар подошел к хозяйке и она взяла его руку в свои:

— Девочки, вот — маг и чародей, который нас так вкусно накормил, — Элеонор с благодарностью похлопала Жермена по руке.

В столовой раздались аплодисменты.

— Джеки, ты должна непременно отметить это в своем репортаже, — обратилась Элеонор к журналистке.

— Обязательно. Мы всё потом обговорим, — Жаклин жестом показала “ОКей”.

— Вот и славно, — Элеонор подняла глаза на повара. — Спасибо, Жермен. Всё было просто замечательно.

Горничная, глядя на хозяйку, ласкающую, по ее мнению, мужа — улыбалась, но улыбка эта была, скорее, оценивающей.

Элеонор подняла с колен салфетку и положила ее на стол. У нее за спиной моментально вырос мажордом. Люка слегка отодвинул стул, когда хозяйка шато поднялась:

— Девочки, я предлагаю кофе попить в гостиной, перед камином. Там мы сможем не отказать себе в паре-тройке дурных привычек, — Элеонор подмигнула гостям, потом обратилась к горничной: — Марьяна, подавайте, пожалуйста, кофе в гостиную.

Марьяна улыбнулась в ответ и присела в быстром книксене:

— Хорошо, мадам.

Примечания

8

Автор намекает на Пабло Пикассо, который в 1957 году приобрел на юге Франции Château de Vauvenargues.

9

Ljubim te — Я тебя люблю — словен.