Вор звездной пыли

Челси Абдула (2022)

Роман, открывающий трилогию, вдохновленную сказками «Тысячи и одной ночи», но с самобытным сюжетом. Контрабандистка Лули аль-Назари вместе со своим телохранителем-джинном и сыном султана отправляется на поиски волшебной лампы и в ходе приключения выясняет, что все, что она знала совсем не то, чем казалось. Не здесь, и не там, а давным-давно… Лули аль-Назари, печально известная как Полночный Купец, — преступница, которая занимается контрабандой, связанной с запретной магией, а помогает ей в этом джинн-телохранитель с темным прошлым. Спасая жизнь трусливому принцу, она привлекает к себе внимание могущественного султана. И тот, желая воспользоваться ее услугами, силой заставляет Лули отправиться на поиски древней лампы, способной возродить бесплодную землю… но какой ценой? Не имея иного выбора, кроме как подчиниться или быть казненной, Лули вместе со старшим сыном султана отправляется на поиски артефакта. Они должны противостоять упырям, мстительной Королеве Джиннов и кровожадным ассасинам. В мире, где история — это реальность, а иллюзия — правда, Лули узнает, что все — враги, магия и даже собственное прошлое — не то, чем кажется. И ей предстоит сделать выбор, кем она станет в этой новой реальности. Номинация на премию Goodreads. «Захватывающие приключения, потерянные и обретенные семьи, древняя магия и истории, которые оживают… Я в восторге!» — Шеннон Чакраборти «Писательница создала роскошный пир из многослойных классических историй и персонажей, которые заставят вас страстно желать разгадать их тайны. Книга увлечет вас, очарует и возродит веру в волшебные легенды». — Шелли Паркер-Чан «Грандиозное приключение с незабываемыми персонажами, чарующей магией и множеством горячих сердец!» — Мелисса Карузо «История, которая ссылается на такие классические истории “Тысячи и одной ночи” как “Алладин”, “Али-Баба и сорок разбойников” и обрамляющую их историю о Шехерезаде, но потом выходит на собственный захватывающий путь. Чудесное погружение в великолепно созданное приключение». — Kirkus «Амбициозный дебют писательницы сплетает замысловатую историю, которая, опираясь на сказки “Тысячи и одной ночи”, создает нечто совершенно новое… Пышные описания оживляют обстановку, а акцент на мифах и легендах, контрастирующий с суровой реальностью героев, усиливает ощущение таинственности и очарования. Это мощное, интригующее приключение заставит читателя жаждать продолжения». — Publishers Weekly «Эта трилогия открывается великолепно написанным романом, в котором чувствуется сильное влияние искусства рассказа и индивидуального повествования, особенно классической арабской сказки “Тысяча и одна ночь…”. Автор — талантливая рассказчица, которая сплетает воедино три разрозненные точки зрения, чтобы оживить богатый мир, изобилующий магией, где может произойти все, что только может присниться». — Booklist «Абдула пишет историю, похожую на искрящийся, горящий предмет, видимый на фоне кромешной тьмы ночи, всегда недосягаемый для нас. Ее талант заключается в том, чтобы заставить вас почувствовать, что волшебство существует». — Buzzfeed «Впечатляющая первая часть ожидаемой трилогии, которая не только затрагивает несколько популярных тем и тенденций (найденные семьи, пересказ классики), но и предлагает новые взгляды. Она понравится читателям, которые ценят атмосферные книги. Рекомендуется абсолютно всем, а не только любителям фэнтези». — Library Journal «Этот роман как сон — захватывающий, затягивающий и проникновенный. Абдула ткет масштабное приключение из сказок в сказках, показывая, что те, кого мы любим, могут как возвысить нас, так и разбить наши сердца». — Андреа Стюарт, автор книги «Дочь костяных осколков» «Вас сразу же очаруют персонажи и захватит это исследование того, как истории, которые мы слышим, и истории, которые мы рассказываем сами себе, прекрасные и душераздирающие — формируют нас. Идеально подходит для поклонников «Трилогии Дэвабада» Шеннон А. Чакраборти». — С. Л. Кларк, автор романа The Unbroken «Чтение этого романа похоже на рассказывание истории в долгую лунную ночь: интимно и чудесно. Этот дебютный роман, наполненный фольклорными опасностями и симпатичными персонажами, одновременно причудлив и захватывающ. С первой страницы и до самого конца я находилась под его мощным очарованием». — Эллисон Сафт, автор книги «Особо дикая магия» «Захватывающее приключение, разворачивающееся в удивительном мире и сияющее магией. Писательница мастерски создает сказку с непостоянными, но милыми героями, которая словно создана для того, чтобы рассказывать ее у костра под звездным небом». — Аамна Куреши

12

Мазен

Мазену снилось, что брат убивает его ударом кинжала. Он оказался в дворцовом диване, и там не было никого, кроме Омара, который наступал на него с черным кинжалом. Мазен вскинул руки. Он умолял. Вопил. В глазах Омара не было жалости — только жуткая, безграничная ненависть. Он ударил Мазена в шею. В грудь. Снова, и снова, и снова, и…

Мазен проснулся в ужасе; сердце сжималось, все тело сотрясала дрожь. Стоило ему открыть глаза, как в них ударил солнечный свет. Он подался назад и застонал. Голос, шаги — и чьи-то руки уложили его обратно на подушки.

— Ш-ш, сейиди. Ты в безопасности.

Голос был Мазену знаком. Карима? Да, точно; он открыл глаза и увидел над собой свою личную служанку. Ее густые каштановые волосы были свернуты узлом, на лице появилась бледная улыбка.

— С возвращением в мир живых, сейиди.

Мазен с удивлением увидел у нее на глазах слезы.

— Карима, почему ты плачешь?

— Потому что ты жив.

ЖИВ? Он посмотрел на свою голую грудь и заледенел при виде громадного шрама, прочертившего его кожу над сердцем.

— Карима, — еле слышно сказал он, — когда это появилось?

Даже когда Карима рассказала ему о случившемся, он не смог восстановить картину произошедшего. Он был уверен, что хотел отомстить брату за что-то, чего сейчас припомнить не мог. Помнил темноту и боль. И как Полночный Купец стояла в дверях, поднимая нечто, похожее на раздувшуюся звезду. А еще он вспомнил слова «не важен» и чувство падения в собственное тело.

Разве можно не помнить, как чуть было не умер? По словам Каримы, свидетелями его оживления были только султан, его братья и…

— Полночный Купец! — Он стремительно сел. Острая боль пронзила его грудь, так что в глазах потемнело. Мазен выдохнул сквозь сжатые зубы: комната вокруг превратилась в размытое разноцветное пятно. Карима неодобрительно прищелкнула языком и попыталась заставить его лечь обратно, но он от нее отмахнулся. — Что султан сделал с купцом?

Он смог вспомнить вспыхнувшее узнавание при виде ее лица в темноте. Лули аль-Назари и Лейла, девушка с базара, оказались одним и тем же человеком.

Карима покачала головой.

— Говорят, что султан собирается говорить с ней за гхадой. Не беспокойся, сейиди, я сейчас же сообщу о твоем выздоровлении.

— Нет.

Полночный Купец спасла ему жизнь (дважды!), и теперь султан намерен отправить ее на смерть? Он этого не допустит. Встать было мучительно трудно, однако он заставил себя подняться на ноги. Лоб покрылся потом, он задыхался, но это было приемлемой платой за подвижность.

Медленно и тяжело он прошел к своему гардеробу.

— Сейиди! — Карима взяла его за плечо, помогая сохранять равновесие. — Я не понимаю. Зачем тебе сейчас видеть Полночного Купца? Ты еле стоишь! Если султан узнает, что я позволила тебе выйти из твоих покоев…

— Скажешь, что я пронесся мимо тебя, словно упрямый верблюд.

— Но твои раны…

— Уже зажили. Мне даже швы не понадобились!

При смехе по его груди пробежала боль, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы справиться с собой. Карима прикусила губу. Однако, поколебавшись несколько мгновений, служанка принялась ему помогать. Благодаря ей он сумел натянуть тунику и аккуратно закрепить на голове материнский платок, а когда его вид стал приемлемым, она прошла с ним до дверей и стоявших за ними стражников. Когда те начали возражать против ухода Мазена, тот постарался встать как можно прямее, несмотря на мучительную боль, и сказал:

— Я пойду к моему отцу, даже если мне придется ползти до его дивана!

Стражники уступили, но настояли на том, чтобы помочь ему пройти по лестнице и коридорам. Где бы Мазен ни появлялся, слуги смотрели на него с изумлением и сбивчиво приветствовали. Никогда еще коридоры не казались ему такими длинными, а солнце — таким ярким. Но наконец они добрались до дверей дивана. Охранявшие их снаружи стражники настороженно уставились на него.

— Сейиди, — сказал один из них. — Диван изменился. Пожалуйста, идите осторожно.

Мазен не понял его, пока не оказался внутри. Он чуть не разучился дышать, увидев перед собой изобилие зелени: мятно-зеленые листья, изумрудные дорожки травы, салатовые лучи света, пробивающиеся сквозь листву. Мазен изумленно взирал на все это, пробираясь через полные жизни кустарники. В окружении жужжащих насекомых и веселого щебета птиц он совершенно не мог думать об этом месте как о диване. Однако потом он заметил плитки пола, покрытые травой, и мозаичные стены, прячущиеся за лозами и деревьями.

Если у него и были сомнения относительно того, что случилось прошлой ночью, то сейчас они полностью исчезли. Вот доказательство того, что в этой зале умерла джинна.

Он медленно пробрался через диван, осторожно перешагивая через корни и кустики. Постепенно лес поредел, и он смог различить людей, сидящих на ковре. Там оказался его отец в непривычно простом бежевом джеллаби и гутре, а рядом с ним — Омар в похожем одеянии и с кинжалами на поясе. Хаким сидел по другую руку от султана и был одет почти полностью в белое — цвет молитвы. А спиной к нему в темно-синих накидках, припорошенных белым, оказалась Полночный Купец.

Отец заметил его первым. Он замолчал на полуфразе, заметно побледнев при виде него.

— Мазен?

Остальные повернулись посмотреть на него — не менее потрясенно. Хаким вскочил первым. Он бросился к Мазену и осторожно прикоснулся к его плечу.

— Ахи, как ты? — Он повел Мазена к сидящим. — Тебе не следовало вставать! Ты…

Хаким замолчал и судорожно сглотнул.

— Чуть не умер? — смех у Мазена получился больше похожим на хрип. — Я и чувствую себя почти умертвием.

— Мазен! — голос султана был мягким. — Что ты здесь делаешь?

— Ты же меня знаешь, йюба. Никогда не умел сидеть и ничего не делать. Как я мог оставаться в своей душной комнате, когда вы все так мило беседуете в этом прекрасном лесу?

Он улыбнулся и попытался поклониться, однако от этого движения все его конечности прострелило болью, так что ему едва удалось не упасть.

— Ради всех богов, сядь! Не кланяйся мне, когда ты ранен, дитя.

Голос отца был напряженным, полным эмоций, которые Мазена изумили. В последний раз его отец так открыто проявлял свои чувства сразу после гибели матери Мазена.

Медленно и неловко Мазен опустился на землю, скрестив ноги.

— Как ты себя чувствуешь? — Седые брови отца хмуро сдвинулись. — Ты еще не успел оправиться. Тебе не следовало быть здесь.

— Я достаточно здоров, чтобы сидеть и слушать ваш разговор. И потом, — тут он повернулся к Полночному Купцу, чье лицо оставалось непроницаемым. Хотя она закрыла его большую часть платком, он узнал ее глаза: они были похожи на притушенный огонь. — Мне нужно было лично поблагодарить тебя, Полночный Купец.

Она чуть наклонила голову. Возможно, принимая его слова.

— Я просто сделала то, что сделал бы любой здоровый житель Мадинны. — Она помолчала, чуть прищурившись. Сначала он подумал, что она узнала его по базару и может упомянуть об их катастрофической первой встрече. От страха у него сжалось сердце, но она сказала только: — Я рада твоему чудесному исцелению.

— Поистине чудесному. — Голос Омара был мягким, но смертельно опасным. Взглянув на брата, Мазен почувствовал необъяснимый страх. Однако Омар смотрел не на него: он смотрел на Полночного Купца. — Но я уверен, что ты уже видела силу крови джиннов, аль-Назари. Ведь ты продала Расулу аль-Джашину фиал с ней, так?

Мазен невольно прижал ладонь к своей ране. Он ощутил жуткую тяжесть в груди при мысли о том, что для заживления его тела использовали кровь теневой джинны.

Полночный Купец фыркнула:

— Расул! Так это он «крыса»?

Султан холодно улыбнулся.

— Даже купца, поклявшегося хранить тайну, можно купить, если предложить достаточно золота. — Он подался вперед, сложив на коленях руки лодочкой. — Так скажи мне, Лули аль-Назари, какова твоя цена?

Мазен резко вдохнул. Даже Омар приподнял бровь от изумления. Щедрость султана не распространилась ни на кого из уже отправленных им за реликвией. Однако все они ушли по своей воле. Ради славы или из страха — Мазен не был уверен в их мотивах.

— Я не продаюсь, — холодно ответила купец.

Мазен поразился ее смелости, а султан остался спокоен.

— Жаль. Я надеялся купить твои услуги.

— А свои торговые переговоры ты всегда начинаешь с угрозы сжечь базар?

Омар громко кашлянул за ладонью, чтобы замаскировать смех. Мазен его веселья не разделял. Он посмотрел на отца, лицо которого стало еще более каменным.

— Да, если имею дело с преступником. — Он чуть поднял подбородок, так что у Мазена создалось впечатление, будто султан, хоть и сидит близко, смотрит на купца сверху вниз. — Иногда бывает необходимо внушить таким людям здоровую порцию страха. Напомнить им, что разрушить их жизнь очень просто.

Наступило холодное молчание. Мазен не замечал, что не дышит, пока купец со вздохом не нарушила тишину.

— Ты хочешь, чтобы я искала реликвию, — сказала она.

— Ты слышала о моей попытке. — Он выгнул бровь. — И что скажешь? Я видел твой мешок с реликвиями и знаю, что у тебя есть какой-то способ их обнаруживать. Большинство путешественников почитают за удачу, если им удается наткнуться на одну реликвию за всю свою жизнь, а ты продаешь их, словно плоды кунжута. Если кто-то и способен отыскать нужную мне, то это ты.

Полночный Купец не ответила, только молча взирала на султана, словно оценивая его. Хотя Лейла держалась столь же гордо, в ней чувствовалась беззаботность. Женщина, которая сейчас сидела перед ним, была словно изваяна из камня.

Наконец она заговорила:

— Вопрос не в том, что я получу от этого предприятия, а в том, что потеряю, если не соглашусь.

Султан улыбнулся. Эта кривая улыбка так напомнила Мазену Омара, что у него сердце сжалось.

— Умная женщина. Ты — жительница Мадинны и будешь исполнять мои приказы или же открыто пойдешь против меня. И тебе известно, что бывает с теми, кто идет против меня.

Атмосфера в диване накалилась.

Султан всегда был склонен к насилию. Он смягчился после женитьбы на матери Мазена, однако все равно оставался тем, кто начал охоту на джиннов после ее смерти, а до ее появления убил дюжину жен не моргнув и глазом. До того как он возложил эту ответственность на Омара, он сам был первым смертоносным Королем «Сорока воров» и вел своих спутников на охоту за джиннами. Да, его отец хорошо владел искусством наказаний.

Мазен никогда не смог бы, да и не стал бы, отрицать этот факт, хотя и старался о нем не вспоминать.

Самым мягким наказанием у султана было лишение всех титулов и изгнание в пустыню. В худшем случае он мстил — и тогда бежать было невозможно. У него были свои люди по всей пустыне: прятаться было негде.

Султан развел руками.

— Однако я щедр и желаю тебе заплатить. Назови цену. Любую цену. Я осыплю тебя немыслимыми богатствами, аль-Назари.

— Йюба, — тихо позвал Мазен. При взгляде на него суровое лицо султана смягчилось. Мазен откашлялся и сказал: — А что, если эту реликвию найти невозможно?

Султан фыркнул:

— «Невозможно» — отговорка неудачников. Нет, эта реликвия существует, и я ее найду. — Он посмотрел на Лули. — Ты ее найдешь.

— И? — Она сжала руки, лежащие на коленях. — Что это за невозможная реликвия, которую меня заставляют найти?

По приказу султана Хаким достал карту — ту самую, которую он показывал Расулу, — и передал султану. Его отец взял ее, развернул, нашел Западное Песчаное море и ткнул пальцем в потонувший город джиннов, Дахаб. Купец шумно вздохнула.

— Давным-давно первый султан закопал древнюю реликвию в Западном Песчаном море. Это самая сильная реликвия в мире, потому что в ней заключен живой джинн, обязанный повиноваться тому, кто ее найдет. В нашей семье передается предание — история, рассказывающая о том, как эта реликвия была создана и где ее закопали. Это тайна монаршей семьи, но я поделюсь ею с тобой в надежде, что ты убедишься в истине.

Его отец уже много раз рассказывал эту историю, но никогда не делал это так, как мать Мазена. Она была сказительницей. Мазен тоже был сказителем, и ему всегда тревожно было слушать, как отец передает свою версию почти без подробностей.

— Йюба, — тихо попросил он, — пожалуйста, позволь мне ее рассказать.

Его отец замер. Полночный Купец подняла брови. Мазен поежился под их взглядами.

— Главное — детали, а все детали я знаю.

У него в голове начал складываться план. Если ему нельзя открыто противиться, то, возможно, он сможет убедить отца так, как когда-то это делала его мать.

Султан согласился, но при условии, что сначала Мазен восстановит силы едой и питьем. Съев немного орехов и выпив стакан воды, Мазен сел прямо, сжал руки и заговорил на фоне шелеста листвы и щебета птиц:

— Отец, братья, Полночный Купец, позвольте поделиться с вами старинной историей.