Вор звездной пыли

Челси Абдула (2022)

Роман, открывающий трилогию, вдохновленную сказками «Тысячи и одной ночи», но с самобытным сюжетом. Контрабандистка Лули аль-Назари вместе со своим телохранителем-джинном и сыном султана отправляется на поиски волшебной лампы и в ходе приключения выясняет, что все, что она знала совсем не то, чем казалось. Не здесь, и не там, а давным-давно… Лули аль-Назари, печально известная как Полночный Купец, — преступница, которая занимается контрабандой, связанной с запретной магией, а помогает ей в этом джинн-телохранитель с темным прошлым. Спасая жизнь трусливому принцу, она привлекает к себе внимание могущественного султана. И тот, желая воспользоваться ее услугами, силой заставляет Лули отправиться на поиски древней лампы, способной возродить бесплодную землю… но какой ценой? Не имея иного выбора, кроме как подчиниться или быть казненной, Лули вместе со старшим сыном султана отправляется на поиски артефакта. Они должны противостоять упырям, мстительной Королеве Джиннов и кровожадным ассасинам. В мире, где история — это реальность, а иллюзия — правда, Лули узнает, что все — враги, магия и даже собственное прошлое — не то, чем кажется. И ей предстоит сделать выбор, кем она станет в этой новой реальности. Номинация на премию Goodreads. «Захватывающие приключения, потерянные и обретенные семьи, древняя магия и истории, которые оживают… Я в восторге!» — Шеннон Чакраборти «Писательница создала роскошный пир из многослойных классических историй и персонажей, которые заставят вас страстно желать разгадать их тайны. Книга увлечет вас, очарует и возродит веру в волшебные легенды». — Шелли Паркер-Чан «Грандиозное приключение с незабываемыми персонажами, чарующей магией и множеством горячих сердец!» — Мелисса Карузо «История, которая ссылается на такие классические истории “Тысячи и одной ночи” как “Алладин”, “Али-Баба и сорок разбойников” и обрамляющую их историю о Шехерезаде, но потом выходит на собственный захватывающий путь. Чудесное погружение в великолепно созданное приключение». — Kirkus «Амбициозный дебют писательницы сплетает замысловатую историю, которая, опираясь на сказки “Тысячи и одной ночи”, создает нечто совершенно новое… Пышные описания оживляют обстановку, а акцент на мифах и легендах, контрастирующий с суровой реальностью героев, усиливает ощущение таинственности и очарования. Это мощное, интригующее приключение заставит читателя жаждать продолжения». — Publishers Weekly «Эта трилогия открывается великолепно написанным романом, в котором чувствуется сильное влияние искусства рассказа и индивидуального повествования, особенно классической арабской сказки “Тысяча и одна ночь…”. Автор — талантливая рассказчица, которая сплетает воедино три разрозненные точки зрения, чтобы оживить богатый мир, изобилующий магией, где может произойти все, что только может присниться». — Booklist «Абдула пишет историю, похожую на искрящийся, горящий предмет, видимый на фоне кромешной тьмы ночи, всегда недосягаемый для нас. Ее талант заключается в том, чтобы заставить вас почувствовать, что волшебство существует». — Buzzfeed «Впечатляющая первая часть ожидаемой трилогии, которая не только затрагивает несколько популярных тем и тенденций (найденные семьи, пересказ классики), но и предлагает новые взгляды. Она понравится читателям, которые ценят атмосферные книги. Рекомендуется абсолютно всем, а не только любителям фэнтези». — Library Journal «Этот роман как сон — захватывающий, затягивающий и проникновенный. Абдула ткет масштабное приключение из сказок в сказках, показывая, что те, кого мы любим, могут как возвысить нас, так и разбить наши сердца». — Андреа Стюарт, автор книги «Дочь костяных осколков» «Вас сразу же очаруют персонажи и захватит это исследование того, как истории, которые мы слышим, и истории, которые мы рассказываем сами себе, прекрасные и душераздирающие — формируют нас. Идеально подходит для поклонников «Трилогии Дэвабада» Шеннон А. Чакраборти». — С. Л. Кларк, автор романа The Unbroken «Чтение этого романа похоже на рассказывание истории в долгую лунную ночь: интимно и чудесно. Этот дебютный роман, наполненный фольклорными опасностями и симпатичными персонажами, одновременно причудлив и захватывающ. С первой страницы и до самого конца я находилась под его мощным очарованием». — Эллисон Сафт, автор книги «Особо дикая магия» «Захватывающее приключение, разворачивающееся в удивительном мире и сияющее магией. Писательница мастерски создает сказку с непостоянными, но милыми героями, которая словно создана для того, чтобы рассказывать ее у костра под звездным небом». — Аамна Куреши

6

Мазен

— Джинн! — Мазен распахнул дверь покоев брата. — В городе джинн!

В комнате Хакима горела всего одна лампа. Мазен остановился в дверях. После встречи с джинной входить в темное помещение не хотелось. Но ведь это же не заброшенная молельня! Это комната Хакима — уютная, хоть подчас и тесная, тюрьма, заполненная горами книг и карт. Они теснились даже вокруг кровати Хакима, так что от дверей ее видно не было.

— Хаким?

Он умоляюще посмотрел в спину брата.

Хаким все так же склонялся над рабочим столом со свитками и картографическими инструментами.

— Что еще за джинн? Очередная твоя сказка, Мазен?

— Если бы! Нет, речь идет о настоящем джинне, Хаким.

— М-м…

Хаким продолжал заниматься тем… Чем бы он там ни занимался.

Мазен изумленно заморгал. «Может, я неясно выразился?»

Он подошел ближе и увидел, что создает его брат: сложную карту пустыни с городами и оазисами, изображенными настолько точно, что казалось, они поднимаются над пергаментом. Получалось поразительно красиво, так что на несколько мгновений Мазен позволил себе заблудиться среди мест, где бывал только в рассказах. Мест, куда он с детства мечтал попасть. Наблюдая за братом, он забыл, зачем явился.

А потом резко вспомнил.

— Хаким, джинн был настоящий! Он зачаровал меня своей магией. Это была женщина, понимаешь, и она как-то заворожила меня своей красотой.

— Мило, Мазен.

— Она завела меня в заброшенное здание и чуть не задушила!

— Должен отметить, что этот рассказ лишен напряженности твоих обычных историй.

— Это не история! — Мазен сжал плечо брата. — Это правда, Хаким.

Хаким аккуратно положил кисть и поднял голову. При этом освещении он мог бы сойти за сына султана, несмотря на светло-карие глаза.

— Мне кажется, ты цел.

— Благодаря случайной прохожей.

Хаким несколько мгновений молча смотрел на Мазена, сдвинув брови. А потом медленно накрыл его руку своей.

— Успокойся, Мазен. Я тебе верю. — Он покосился на песочные часы у себя на столе. — У нас скоро встреча с гостем султана, но еще есть время, чтобы ты рассказал мне все подробнее.

Мазен был рад это сделать. Когда он закочил, Хаким посмотрел на руки Мазена и заметил:

— Ты без колец.

Мазен бросил взгляд на свои голые пальцы.

— А как бы я ходил под личиной, но с кольцами правителей? Стражники набежали бы, как только б я поднял руку.

Хаким вздохнул.

— Как всегда, сплошная драма. — Он показал руку с пятью изящно сработанными железными кольцами — почти такими же, какие султан подарил Мазену. — Эти кольца у нас не просто так. Носи перчатки, если это так необходимо, но не подвергай себя опасности ради того, чтобы сделать свой маскарад достовернее.

На это Мазену было нечего сказать. Хаким был прав: личина не защитит, если имеешь столь удобные для использования слабости.

— Я рад, что ты не пострадал. — Хаким подался чуть вперед, не вставая со стула. — Знаю, что ты не хочешь рассказывать об этом Омару, но ты не думаешь…

— Омар знает.

Хаким сжал себе переносицу.

— О!

— Он вошел, когда я как раз собирался улизнуть, и сказал, что не выдаст меня, если я окажу ему услугу.

Мазен мог только молиться, чтобы Омар сдержал свое слово.

Казалось, Хаким собрался устроить Мазену выволочку, однако он промолчал, взглянув на почти просыпавшийся песок в часах. Он встал.

— Нам надо идти к султану. — Тут он обратил внимание на мешковатый костюм Мазена. — Тебе стоило бы переодеться во что-то более подобающее. Иди быстрее. Я скажу султану, что ты помогал мне с картой.

Мазен облегченно вздохнул:

— Спасибо, Хаким.

Хаким улыбнулся, указывая ему на выход.

— Ялла, у тебя не вся ночь в запасе.

Зная, что отец и правда терпеть не может опозданий, Мазен поспешил к себе в комнату, чтобы приготовиться. По его возвращении слуги ничего не сказали (они никогда ничего не говорили, если он платил им, чтобы они хранили его тайны) и молча ушли из комнаты, когда он велел им уйти.

Без них пространство ощущалось громадным. Мазен долгие годы старался его заполнить, но без особых успехов. Поскольку ему время от времени приходилось принимать здесь уважаемых гостей, отец заставил его избавиться от всего «чересчур личного». В результате Мазен прятал самое дорогое сердцу имущество подальше. В двух перламутровых сундуках, по обе стороны от кровати под балдахином, хранились карты города, которые за эти годы создал для него Хаким, а памятные монеты, выкраденные из сокровищницы, он скрывал в вычурном деревянном буфете у окна. Единственной сентиментальной коллекцией, которую он держал на виду, были десятки миниатюрных глиняных существ, которые они с матерью покупали на базаре, когда он был ребенком. Коллекция была выставлена в алькове, где он принимал гостей, на полках по его периметру.

А еще был бело-синий ковер у него под ногами — почти точная копия того, который он увидел на базаре. Он тогда сказал ткачихе, что это был подарок, но на самом деле он забрал ковер из комнат матери, зная, что это одна из ее самых любимых вещей. Он до сих пор помнил, как загорелись у нее глаза, когда султан подарил ей этот ковер. Прежде чем стать его женой, она была кочевницей: несомненно, этот ковер напоминал ей о ее племени и путешествиях.

Мазен никогда не встречался с родственниками по материнской линии, никогда не видел ни одного города, кроме Мадинны, однако страдал от такой же тяги к перемене мест.

Он со вздохом сбросил свое неприметное одеяние и облачился в густо-красную тунику и шаровары-сирваль. Заколов на шее красно-золотой платок матери — единственную памятку о ее племени, которая ему досталась, — он нанизал на пальцы все свои десять колец. Последними шли три монаршие серьги: маленькие полумесяц, звезда и солнце.

Приготовившись, он вышел из своих покоев и по открытым переходам поспешно прошел к дивану. Громадные двери были расписаны причудливыми сценками из жизни Мадинны: покупатели, торгующиеся с купцами на базаре, ловцы жемчуга, направляющие свои самбуки по волнам, солдаты, шагающие по полям, зазеленевшим от крови джиннов. Картинки исчезли, когда стражники открыли двери.

Диван султана подавлял своим великолепием. На стенах сверкали мозаичные изображения, на которых первый султан Мадинны убивал джиннов и приручал фантастических существ. Над картинами висели расписные лампы, освещавшие все помещение: просторные полуэтажи, внушительный просцениум и в самом центре пиршественная часть.

Только четыре человека сидели за низким столом, хотя ашу подали по крайней мере на шестерых. Во главе стола восседал султан в великолепных одеяниях и драгоценностях. Сегодня он набросил на голову дорогой шелковый платок, прихваченный золотой лентой. Под тканью его волосы были дымно-серыми.

Справа от него сидел Омар, чья версия парадного одеяния заключалась в меньшем количестве кинжалов. По левую руку султана находился его гость — пожилой мужчина в ярко-зеленом. Он казался смутно знакомым, хотя Мазен и не смог определить, где и когда его видел. Хаким сидел слева от гостя, сжимая в руке свиток. По его закаменевшим плечам было видно, что он напряжен: казалось, он чувствует себя не так непринужденно, как этот незнакомец.

Однако Хаким всегда был чужаком: принцем по титулу, но не по крови. Он стал живым напоминанием об измене второй жены султана, о чем ему постоянно давали знать. Мазен прогнал мрачную мысль, поспешив сесть и поприветствовать гостя.

— Мазен, — сказал его отец, пока он устраивался, — это Расул аль-Джашин, один из купцов, с которыми я веду дела. Ты его узнаешь?

Мазен улыбнулся.

— Прошу меня простить, сейид. Ты кажешься мне знакомым, как это бывает со снами. В тебе что-то изменилось?

Купец расплылся в улыбке.

— Только на лице, сейиди.

Память сработала. Один глаз, красивые одеяния, рот с разноцветными зубами… Да, этого человека Мазен знал: он получал щедрое вознаграждение от султана за то, что ему первому предлагал редкости.

— У тебя… — Мазен постучал по правому глазу.

Купец рассмеялся.

— Да, я больше не одноглазый. Чудо, правда ведь?

Султан кашлянул.

— Перед приходом моего сына ты собирался рассказать нам про это чудо, Расул.

— О да! Позволь мне тебя просветить, мой султан.

И он рассказал им про «Эликсир», полученный от неуловимого Полночного Купца. Мазен был заворожен. Он уже слышал истории про этого купца и ее приключения, но ни разу не разговаривал с тем, кто с ней встречался. И не мог ему не позавидовать.

— Мне знаком твой взгляд, сейиди, — улыбнулся султану Расул. — Ты хочешь найти этого Полночного Купца, верно? Надеюсь, ты не собираешься бросить ее во Чрево.

Мазен содрогнулся. Из Чрева — названного так, потому что это были тюрьмы, которые создали в уходивших глубоко под город провалах, — выбраться было невозможно. Любой, имевший глупость попасть туда, больше не видел солнца.

— Хотя она и занимается множеством незаконных дел, нет. У меня на нее другие планы: так от нее будет больше пользы.

Султан сделал знак Хакиму, и тот развернул свиток, на котором оказалась его карта пустыни.

Расул внимательно смотрел на карту, словно оценивая ее стоимость. Султан не выглядел особенно впечатленным. Он никогда не хвалил Хакима за его умения: ожидалось, что тот будет применять их по первому требованию. Султан провел пальцем по тщательно изображенным оазисам, через города Дхим и Хибан к океану сверкающего песка, обозначенного как Западное Песчаное море. У Мазена округлились глаза, когда он увидел слово, выведенное в центре Песчаного моря: Дахаб. Потерянный город джиннов из преданий.

— Если Полночный Купец так хорошо умеет находить и собирать магию, то, возможно, она сумеет найти то, что не удавалось другим: бесценную реликвию из города Дахаб.

Мазен побледнел. Он знал, о какой реликвии говорит отец. Султан отправлял на ее поиски десятки людей. Все потерпели неудачу. Никто из отправившихся в Песчаное море не вернулся.

«Он отправит купца на смерть». Мазену хотелось протестовать, однако возражать султану значило подрывать его власть, так что он боролся со своим смятением молча.

После объявления султана воцарилось напряженное молчание и трапеза продолжилась почти в полной тишине. Мазен почувствовал немалое облегчение, когда отец рано отпустил их, сказав, что желает говорить с Расулом наедине. За дверями дивана Хаким пошел со своими охранниками к себе. А вот Омар свернул во внутренний двор; Мазен последовал за ним.

Однако, несмотря на свою решимость перехватить брата, Мазен все-таки его упустил.

Когда Мазен дошел до поворота в розарий, Омар уже исчез. Мазен был озадачен, но решимости не потерял. Он стремительно прошел по дорожкам между кустов, вышел во фруктовый сад с разнообразными плодовыми деревьями и наконец оказался у павильона для спаррингов — большого деревянного помоста, окруженного колоннами в форме деревьев.

Сначала он ничего не увидел, однако потом вернулся и понял, что у помоста стояли люди. Женщина, закутанная в плащ, а перед ней — Омар. Приближаясь, Мазен мысленно ругал себя за невнимательность.

Пара была занята разговором, но Омар резко повернулся к нему, кривя губы в улыбке.

— О, братишка-авантюрист.

Мазен заставил себя ответить на улыбку Омара.

— Салам, Омар. А кто твоя подруга?

Он посмотрел на собеседницу брата, чье лицо скрывалось под капюшоном. Мазену удалось разглядеть темно-карие глаза, сердитые брови и орлиный нос.

— Это Айша бинт Луас, — сказал Омар. — Она из моих лучших воров.

Мазен побледнел. Эта женщина — охотник? Одна из «Сорока воров» Омара? Мазен мельком видел этих воров, но ни разу с ними не разговаривал. Он даже избегал встречи с ними всеми возможными способами. И чаще всего достичь этого было легко, ведь воры не участвовали в придворной жизни — они приходили только для того, чтобы докладывать Омару.

Мазен определенно никогда раньше не видел эту женщину. Он не забыл бы ее пронизывающий взгляд. Приложив руку к груди, он поклонился.

— Очень рад.

Айша выгнула бровь:

— Правда?

Мазен заморгал, не зная, что ответить.

Омар расхохотался.

— А еще Айша мой самый честный вор. Способна срезать человека словом не менее ловко, чем ножом. — Он махнул рукой. — Можешь идти, Айша.

Айша кивнула и пошла прочь. Когда она удалилась, Омар привалился к одной из колонн и ухмыльнулся.

— Не обижайся, Мазен. Айше большинство мужчин не нравится.

— Но не ты?

Омар пожал плечами.

— Не так уж и важно, нравлюсь ли я ей. Она отличный охотник и выполняет мои приказы не колеблясь. Только это и важно. Но, — тут он выгнул бровь, — ты ведь пришел не для того, чтобы говорить об Айше. Что тебе нужно?

Мазен судорожно втянул в себя воздух.

— Хочу узнать, почему ты сегодня так рано вернулся.

— Тебя память подводит? Я же сказал, что нашел все свои цели. Мне нет смысла оставаться в пустыне после того, как дело сделано. — Он ухмыльнулся. — Уверен, что у тебя день был гораздо интереснее, чем у меня. Ты сказал, что идешь на базар искать сказителя, но это ведь не все, да? Там была женщина.

Мазен воззрился на него.

— Что?

— Ты, видно, произвел на нее немалое впечатление, раз уж она следила за тобой на улицах.

Мазену стало нехорошо.

— О чем ты?

— Женщина проследила за тобой до аристократических кварталов. Она так за тобой гналась, что я подумал, не разбил ли ты ей сердце.

«Лейла. Или… Теневая джинна?» Мазен прогнал свой страх, пока он не пустил корни. И сосредоточился на словах Омара. На том, что за ними стояло.

— Ты за мной следил, — проговорил он. — Потому что разыскивал джинна, да?

Омар и глазом не моргнул.

— Отважное времяпрепровождение, верно?

У Мазена в ушах грохотала кровь.

— Когда я уходил из дворца, ты знал, что в городе находится джинн. Ты мог бы предупредить меня, что он ищет твоей крови. Нашей крови.

Омар пожал плечами:

— Наверное, забыл упомянуть.

Страх Мазена сгорел и сменился гневом, прокатившимся по жилам ледяной волной. Не задумываясь, он схватил брата за воротник и притиснул к колонне.

— Это не шутка, осел! Я мог умереть!

Рука у него дрожала, когда он смотрел брату в глаза. Но даже сейчас в них горело веселье. Мазену захотелось его ударить.

— Напротив, я нахожу это весьма забавным. — Омар накрыл руку Мазена ладонью. Холодные пальцы заставили его вздрогнуть. — Всегда приятно видеть тебя злым, ахи. Но ты, как обычно, не о том тревожишься. Предоставь мне думать о джинне. Тебе же следует беспокоиться, как бы отец не услышал о том, что случилось. Вообрази, что он сделает, узнав, что ты не просто уходил из дворца, но что на тебя при этом напали.

Омар отцепил пальцы брата от своей туники.

— Думаешь, он даст тебе второй шанс? Нет, с тобой будет то же, что с Хакимом. Он сделает тебя пленником этого дворца. Ты не сможешь из него выходить даже с охраной.

Мазен шагнул назад. Взгляд у Омара стал задумчивым, словно он прекрасно видел всю неуверенность Мазена.

— Не забывай, ахи, у кого из нас преимущество.

Омар мило улыбнулся, сунул руки в карманы и зашагал прочь. Мазен провожал его взглядом, потеряв дар речи. Никакие слова не помогли бы ему выпутаться из этого. Ничего не изменится, если он докажет отцу некомпетентность Омара как охотника. В результате Омара отругают, а Мазен окажется в ловушке.

Ему очень не скоро удалось справиться со своими страхами и вернуться к себе.