99,9 уральских франков и один пранк на сдачу

Юлия Еремеева, 2022

Российская провинция 2000-х. Обволакивающий уют степного Алтая. Роскошь нулевых «золотого века» металлургической провинции – богемного Екатеринбурга, колыбели «центровых» и «уралмашевских». Лихая Москва "пчеловода" наездами и крупными планами. Душевный Барни во всем его блеске и нищете. Экзотические шаманские резервации. Тихие провинциальные городки, но самое главное – люди. Я и мои, родные, любимые, далекие. Смех. Боль. Радость. Горе. Любовь. Содержит нецензурную брань.

Мой первый репортаж

Родилось розовощекое утро — в золотистой пене весенних облаков. Молочными крыльями забилось в окна. Высокое небо заплескалось чистой лазурью. Под землей что-то вздрогнуло, ёкнуло, лопнули пласты чернозема, набухли ароматные почки и проклюнулся сочный росток новой жизни.

Я распахнула окно, щурясь, столкнулась с утром, и его свежесть забралась под рубашку. Солнце смеялось надо мной, а я смеялся под солнцем. Шум встрепенувшейся и ожившей после долгой зимы улицы, яркие лучи, теплый воздух и птичьи голоса, — влетали громогласными аккордами, дробились о стены и мебель, рассыпаясь на маленькие осколки счастья. «В воскресенье Пасха. Хорошая будет погода! У верующих на душе празднично и пасхально, а неверующим весна принесла животную радость» — подумала я. И счастливая тем, что день будет сегодня хороший на цыпочках отбежала обратно к постели — понежиться еще.

Погожим утром, при окне открытом, — какие думы у девушки в двадцать лет? Первая — день хороший, вторая — жизнь впереди длинная — предлинная и удивительная. Вместо третьей думы — беспечная улыбка. Затем заботы. Позвонить Танечке и Стасику, чтобы вечером непременно зашли оба обсудить мою стратегию продвижения в ведущие журналисты. Что же будет сегодня на практике? Если повезет — отправят на съемки натуры для очередного новостного сюжета, нет — подсадят довеском к опытной бригаде ума разума набираться. Напившись кофе, надо будет разобрать новые лекции и наряды. Хотя… лекции могут подождать.

Сегодня, сегодня первый день настоящей весны!

И как-то не хочется думать, что открытый и забавный Антон, один из лучших студентов второкурсников, подающая надежды краса и гордость факультета журналистики, убил полгода свой жизни на хождение тенью за всеми бригадами новостей по очереди, чтобы заслужить свою первую поездку на репортаж.

Перед ним был какой-то Славян. Так, тот, вообще, год потратил безрезультатно и в итоге сдался.

Нет! Я так долго не смогу. Месяц — максимум. Потом — валим. Хотя, летите прочь грустно-порочные мысли, я что-нибудь обязательно придумаю. Или на худой конец случится чудо. Так бывает. Будет и со мной.

К десяти не успеваю. Второй день и уже опаздываю. Все бригады на выезде. В редакции остались только выпускающий редактор Оксана и Антошка мается от безделья. Он тоже опоздал.

— Ребята, все бригады разъехались на съемки, новых сюжетов сегодня не предвидится. Если хотите, можете идти. Правда, на следующей неделе будет редкое природное явление — солнечное затмение и парад планет. Такое случается раз в сто лет. Мы хотим сегодня-завтра дать анонс. Поэтому если сможем договориться с кауровской обсерваторией, надо будет съездить за комментариями. Я, наверное, сама поеду, если успею. Юля может поехать со мной, а тебе Антон, это уже не так интересно. Но если не спешишь, подожди до обеда, может что-нибудь и случится.

— Ладно, подожду. На вторую пару я все равно не успею.

— Хорошо. Развлекайте себя сами. Компьютеры свободны. Кстати, в внизу в буфете очень вкусное мороженное с кедровыми орешками продают. Антон, будь джентльменом — сходи, купи себе и Юле.

— А вам?

— Спасибо, не надо. Горло, что-то побаливает, а мне еще сегодня новости вести. А ты Юль пока неси свой вчерашний текст. Я посмотрю, как у тебя получается.

Я кидаюсь к ближайшему компу. Дрожащими руками распечатываю, от волнения роняю листы на пол и на полусогнутых ногах иду к редакторскому столу.

— Волнуешься, что ли?

— Ну, да. Немного.

— Это хорошо. Значит старалась.

Оксана читает. Ее прекрасное лицо беспристрастно, но параллельно она делает пометки. Что-то обводит. Где-то делает сноски. На чем-то ставит жирный крест. «Лишь бы не на моей судьбе» — струсила я. Кажется, что эти пять минут длятся целую вечность.

— В целом неплохо. Местами робко, а где-то напротив много букв. Смотри. Вот это хорошо написано. Вот это хорошо, но по форме подачи больше подходит для журнала. У нас новости. Факты, факты и еще раз факты. Если ты даешь, какое-то определение, то оно должно работать на главную идею. Помнишь семь главных вопросов?

— Что? Где? Когда? Кем и как? Каким обра…

— Достаточно. Вижу, знаешь. Самое главное — ты всегда должна помнить, какую историю рассказываешь и зачем? Что тебе сложнее всего далось?

— Написание стенд апа.

— Да, он действительно каким-то вялым получился. Наверное, тебя скоро начнут одну на новости выпускать. Открою хитрость. Если сложно, можно обходиться и без него. Я всегда прошу всех моих журналистов «не растекаться мыслью по дереву». Завтра не опаздывай. И попробуй почаще с Карине работать. Она хорошо пишет. Тебе будет полезно.

— Хорошо. Спасибо.

Тут в редакцию залетает Эдичка.

— Оксана, губер согласился коменты по Тагилу дать. Мы должны раньше «четверки» там оказаться. Все бросай, взлетаем через двадцать минут.

— А может, ты один справишься? У меня в Кауровка.

— Какая на хрен Кауровка? Ты же знаешь, «дедуля» меня не любит. Только утрясли разногласия. Но он на меня так смотрит. Поехали, а то он меня этим заводит. Боюсь, сорваться могу. А ты девушка политкорректная. Да, и любит он тебя.

Заходит секретарь.

— Оксаночка, Кауровка на проводе. У тебя занято или можно уже перевести.

— Это с телефоном что-то. Лучше я подойду к вам.

Оксана возвращается.

— Юля, беги за Антоном, если не найдешь, поедешь одна. Там ничего сложного, я договорилась. Герой в теме. Нужно будет только один вопрос задать. Пусть он расскажет об этом затмении. Справишься?

— Постараюсь.

— Давай. И еще по пути выпроси оператора у развлекательных программ. Наши-то уехали.

О круто! Мой звездный час настал. Правда, Антошка все портит. Может и не искать его вовсе? Я, конечно, понимаю, что это подло и гадко, но не могу я полгода, как он ждать. С другой стороны он хороший парень… Ладно загляну в монтажную, если он там — его счастье, а нет, то — «звиняй», хлопчик. Мне просто не терпится самой все попробовать.

— Здравствуйте, Иван Платоныч, а Антон не у вас?

— Нет.

— А не знаете где он?

— Нет, Юль, не в курсе.

— Ну, слава Богу.

— Что?

— Да, нет ничего.

Было уже совсем тепло. В сладком воздухе звон воробьев, летят себе с ветки на ветку. Вот-вот взорвутся на деревьях цветы. Сев в машину, я зажмурилась, наслаждаясь этим первым с легкой грустинкой теплом. Зима для меня досадная пустота, что мешает жить-жить. А Антошка сейчас вернется в студию и узнает, что его поезд уже уехал. Но я же не нарочно, не со зла. Просто я хочу жить-жить. Беспечно порхая, как эти воробьи с ветки на ветку, с ветки на ветку и распевая: жить-жить.

Заходим в обсерваторию. Берем интервью. Снимаем все, что нравится. Собираемся прощаться, и тут к нашему профессору подваливают два примодненных студента.

— Простите… м-м-м… а, правда, что на Земле лунный камень будет парить в воздухе? — Спрашивает парнишка в клетчатой рубахе с лихим ирокезом и сережкой-тонелем в ухе.

— Нет, с чего бы это? — удивляется ученый.

— Дурак. — Одергивает его друг с перегидрольным коком. — На него же земное притяжение будет действовать. Мигом упадет!

— Так значит в «Лунтике» не правду показывали?.. — Студент номер один отходит с серьезным и очень опечаленным лицом. А мы, завалившись со смеху в машину, даем по газам.

По возвращении со съемок я испытывала двойственные чувства. С одной стороны меня переполняет чувство радости и выполненного долга, а с другой — стыдно Антону в глаза смотреть.

«Я считаю, что я подонок, отброс общества, нет во мне стыда и совести, потому она меня и не мучит,… И зовут меня Эдичка». Жирным мохнатым шмелем, совесть нарезала круги в моей прелестной головке, но я прогнала навязчивые думы прочь-прочь. Чтобы жить-жить.

Ведь день-то сегодня хороший.

И такая долгая и интересная жизнь ждет меня впереди.