Эффект инь-янь. Детектив

Юлия Королева (2024)

Молодая следователь Маргарита Королёва по поручению руководства берётся помочь в поиске девушки-студентки исторического факультета крупного университета. Скоро девушку обнаруживают в озере в мешке, к её лодыжке кандалами прикован камень. Тело пропавшей выглядит странно — всё указывает на то, что убийство ритуальное. Будет ли это убийство единственным или последует ещё череда смертей? Удастся ли молодому следователю найти убийцу?

Часть 5. Снова тоннель и подсказка от озёрского маньяка

— Шеф! — я вошла к Евгению Романовичу без стука — шеф, послушайте, на озере в ночь понедельника нужно установить охрану, хоть какую-нибудь. Я просто уверена, что будут ещё жертвы.

— Рита! — он укоризненно посмотрел на меня — в последнее время ты часто входишь без стука.

— Простите, но мне не до сантиментов. Я сейчас серьёзно абсолютно.

— Рита, но почему ты так уверена, что будут ещё жертвы?

— Потому что маньяк убивает тех, кто обладает хоть каким-то пороком, понимаете? Два порока у нас уже есть — это распутство и гордыня.

— Распутство — это порок? — неуверенно спрашивает меня он.

Я всплеснула руками.

— Вы атеист, что ли?

— Ну, не совсем — он как-то с сомнением пожал плечами — а сколько всего пороков, Марго?

— Основных — семь!

— Что? Ты хочешь сказать, что будет семь жертв?

— Да. Я и Жданов — мы оба в этом уверены.

— Хорошо — нехотя соглашается он — с вечера воскресенья выставим охрану по периметру озера. Я посчитаю, сколько человек потребуется и запрошу нужное количество.

Я отправляюсь в лабораторию к Дане, он сидит с несколькими помощниками и проверяют ноутбук жертвы, а также цепи с кандалами.

— Дань, на мешках есть какие-нибудь следы?

— Ни единого. Преступник работает в перчатках, кроме того, вода смывает следы, даже если бы они там были, наверняка ничего бы всё равно не осталось.

— А на этих ужасных штуках? — я показываю на кандалы.

— На них тоже нет следов. Кстати, мне ответили администраторы сайтов. У них были покупки этих… гм… принадлежностей в количестве нескольких единиц, но в других городах.

— Дань, всё равно нужно проверить все эти покупки, примерно за последние месяца три-четыре хотя бы. Особенно такое количество, как, например, семь единиц. Возможно, преступник попросил кого-то купить и переслать ему. И вообще, согласись, это подозрительно — покупать такое количество одновременно столь специфичных изделий.

— Да уж — соглашается он — только если для какого борделя!

Шутник! Я потрепала его по лохматой голове и спросила:

— А терновый венец? По нему есть что-нибудь?

— Да, девчонки только что закончили. На нём кровь убитой и больше никаких следов.

— Понятно. В ноутбуке что-нибудь интересное?

— Пока проверяем, товарищ подполковник.

— Хорошо, как только что-то найдёте — сразу звоните мне.

До вечера мы занимались с Ждановым уликами, просмотром камер на здании общежития, и множеством других дел. Камеры опять ничего не дали — Юлия вышла за территорию общаги, последняя камера зафиксировала её, а потом она пошла в сторону огромного поля, на котором студенты могли играть в разные подвижные игры. Вообще, поле хотели приспособить под строительство, но пока не решили, что именно будут строить, а потому его временно оккупировали студенты. Если кто-то и был там в то время, как туда ушла Ершова, найти такого человека было затруднительно — камер там не было.

Я позвонила ректору и попросила его помочь нам в этом. Он обещал, что распространит информацию для студентов через их кураторов.

Дома меня ждал одинокий и пустой холодильник, и открытое окно, которое я, уходя, забыла закрыть. Господи, ну почему я в последнее время такая рассеянная?! Вероятно, виновато это дело. Вот закончу его и отправлюсь в отпуск.

Но пока нужно было пополнить запасы еды, и я отправилась в магазин.

Накупив всего, что нужно, я вернулась домой, поела наспех что-то там из купленного, не слишком осознавая, что я ему, и рухнула в постель.

Я не сразу оказалась в уже знакомом мне месте. Я всегда там оказываюсь не сразу. Сначала я сплю глубоким спокойным сном, а потом вдруг сознание начинает словно переключаться — меня бросает то в жар, то в холод, а потом наступает осознание того, что я нахожусь там, где уже была когда-то — в тишине, сырости, где медленно капает вода.

Тоннель… Ты словно сросся со мной навсегда и не отпускаешь. Зачем и почему?

Я снова иду по нему, тёмному и живущему какой-то своей жизнью… Я точно знаю, что скоро я обернусь и увижу перед собой его глаза и, возможно, снова почувствую холодное лезвие.

Но вот… я оборачиваюсь, а он стоит и смотрит на меня, улыбаясь. Ему тоже важно видеть мой взгляд. На этот раз я смотрю на него дольше обычного, почему-то мне кажется, что это не тот человек, которого я видела в зале суда, это кто-то другой, но зачем этот «другой» мне здесь?

Но вот лицо его словно меняется, и он становится тем самым Озёрским маньяком, которого ловили достаточно долго, прежде чем удалось установить его личность. Он убил ровно двенадцать девушек — по числу месяцев, убивал один раз в месяц, тщательно готовясь к каждому преступлению.

Но новое дело — это просто нонсенс! Новый маньяк убивает каждую неделю! Неделю, Карл! Он уже подготовлен заранее и продумал всё до мелочей?! Какую голову, какие мозги надо иметь, чтобы это делать?!

Я долго смотрю ему в глаза, потом спрашиваю:

— Зачем ты ходишь ко мне?

Он улыбается, он и не переставал улыбаться, потом говорит мне:

— Вы не там ищете и не о том думаете.

— О чём ты?

— О твоём новом деле.

— Но почему не там? — спрашиваю я в недоумении.

Он усмехается:

— Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare. Это Григорий Богослов.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Думай!

Он уходит, а я остаюсь одна, по-прежнему слушая, как капли воды гулко падают на каменный пол тоннеля.

Снова резко просыпаюсь, сажусь в постели, вся мокрая от пота, глаза безумно смотрят перед собой. Почему у меня такое состояние? Ведь мне совсем-совсем не страшно там теперь с ним.

Падаю на подушку, смотрю на часы — пять утра.

Что за подсказку дал мне этот маньяк, находящийся сейчас в «Чёрном дельфине»? И почему он вообще приходит ко мне в снах и даёт какие-то подсказки относительно дела, о котором он вообще ничего не знает? Или… знает? Может, он как-то связан с этим, новым маньяком?

Я так и пролежала ещё час, думая о том, что всё это значит и к чему всё это приведёт. Потом привычно всё и по расписанию — пробежка, душ, завтрак. Приезжаю на работу, в кабинете уже сидит Жданов.

— Я распорядился, чтобы эксперты проверили алиби подруг Ершовой на время её пропажи и убийства.

Я благодарно киваю ему и сажусь за стол.

— Ты опять не спала? — спрашивает он.

— С пяти утра — отвечаю я.

— Марго, а что с тобой происходит?

Я опускаю глаза — ну, как я могу рассказать ему про такое?! Серьёзный человек, майор, конечно, он не будет слушать эту чушь!

Он садится на краешек моего стола и внезапно проводит рукой по моим волосам.

— Тебя что-то гнетёт, Рита — он не спрашивает — утверждает, и его глуховато-жёсткий голос волнует меня до кончиков пальцев на ногах.

— Ты всё равно не поверишь — говорю ему — будешь смеяться надо мной.

— Что за бред? Расскажи просто, а там посмотрим, что с этим делать.

Я рассказываю ему сны про тоннель, особенно тот, где маньяк говорит, что дело пропавших студенток мне не по зубам, ну и, конечно, тот, что снился мне этой ночью.

— Ещё раз — что-то настораживает Руслана — что он сказал тебе?

Я достаю бумажку, на которой карандашом нацарапала ту фразу, что услышала от убийцы во сне. Нацарапала конечно, так, как услышала.

— «Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare». — задумчиво повторяет Руслан и садится за стол. Быстро набирает на компьютере фразу — это латынь. Переводится, как «Легче заимствовать порок, нежели передать добродетель». Это действительно сказал Григорий Богослов.

— И что это значит, Руслан? Почему он говорит, что мы не там ищем, и не о том думаем?

— Я пока не знаю, Рита. Что-то дело наше усложняется всё больше и больше. При чём тут латынь? Ничего не понимаю. Всё смешано — ритуальные убийства, «Молот ведьм», пороки, латынь вот теперь… Непонятно, что всё это значит и к чему приведёт. Слушай, Марго, может, тебе поехать в этот тоннель? Он далеко отсюда?

— За городом — отвечаю я — километрах в тридцати. Я пока не готова туда ехать.

— Ты не была там с тех пор?

— Нет. У меня не хватает сил. Да и что этот тоннель может мне дать? Это из прошлого дела, а они, эти два дела, совсем не связаны.

— Как знать, как знать… Возможно, там на тебя сошло бы какое-нибудь… озарение.

В течение следующих дней не произошло ничего стоящего — мы изо всех сил старались найти хоть какую-то зацепку. Даня обнаружил в ноутбуке Ершовой много запросов о секте сатанистов и их ритуалах, и показал мне все ссылки, которые касались этой темы, по которым заходила наша жертва.

Мы с Ждановым и подумать не могли, что такая девушка, как Ершова, могла интересоваться сатанизмом. Больше ничего примечательного в ноуте обнаружено не было.

Что касается алиби подруг Ершовой — оно подтвердилось, девушки и во время пропажи Юлии, и во время убийства были в общежитии. Ночью они никуда не выходили, у них вход-выход фиксируется специальными электронными картами, да и выходить из общежития позже двадцати трёх ноль-ноль запрещено.

Биллинг звонков тоже ни к чему не привёл — у обоих девушек созвоны с подругами, друзьями, одногруппниками, иногда с педагогами и кураторами. Смс-сообщения имели нейтральный характер и ничего нам не дали. Выключались телефоны ровно там, где девушки пропадали из зоны видимости камер наблюдения, отследить «движение» телефонов дальше было невозможным.

— Мне кажется, преступник использовал глушитель сигнала — сказал Жданов.

Я вздохнула:

— Какая-то чёрная дыра. Будем надеяться, что, хотя бы рейд в ночь с воскресенья на понедельник на озере нам что-то даст. Он же не может изменить своему правилу.

Я сообщила шефу, что тоже хочу принять участие в операции, и Жданов меня поддержал в этом. Евгений Романович неодобрительно нахмурил брови:

— Понеслась кобыла в щавель! Маргарита, тебе что, мало того, что ты получила нож в бок?! И всё только потому, что кое-что нам не сообщила, верно? Хочешь в мешок попасть, будь он неладен?

— Шеф! — возмутилась я — я же не одна буду! Со мной Руслан и опергруппа, полицейские, группа захвата!

— Ох, Марго! Вот не входит это ваши должностные обязанности!

— Но никто мне и не запретит — холодно ответила я — Рус! — повернулась к Жданову — а поедем-ка мы вечером в субботу на озеро. Проведём там выходные с пользой, до самого понедельника там останемся!

— Я только за! — улыбнулся Руслан — у меня даже палатка есть!

— Вот до чего же, ты, Королёва, неугомонная — поморщился шеф — ладно, идите. Расстановку людей тогда определяйте сами, лады? У меня работы… Да ещё в министерство надо!

До самого вечера мы с Русланом продумывали расстановку.

В воскресенье все были на озере. Привезли нас на служебном автобусе, и мы, стараясь делать всё незаметно, быстро распределились по периметру.

— Наверняка он выбирает такой участок, где самая чаща, осмотреть бы надо всё вокруг потщательнее — прошептал Руслан.

— Осматривали ребята — ответила также шёпотом я — ничего не нашли стоящего.

Мы пролежали так часа два, изредка болтая и шёпотом пересмеиваясь, потом затихли. Руслан осторожно достал из рюкзака маленький термос с горячим чаем, и я с удовольствием выпила ароматный дымящийся напиток. Время от времени мы поглядывали в бинокли, чтобы не упустить, если вдруг начнётся какое-то движение.

Как же хорошо было бы просто беззаботно лежать вот так под луной и ни о чём не думать! Тут, на озере, так замечательно!

Время близилось к двум часам ночи, когда тихий голос произнёс в рацию:

— Внимание! Движение в третьем квадрате. «Газель» чёрного цвета с надписью: «Ритуальные услуги», движется в нашу сторону по узкой тропинке в самую гущу кустов.

— Дождитесь нас — сказала я в рацию — я уверена, что это он, хочу посмотреть на этого ублюдка.

Мы осторожно направились в сторону третьего квадрата.

— Со стороны водительского и пассажирского мест вышли двое мужчин и пошли в салон машины — раздался тот же голос.

— Дождитесь нас — опять повторила я.

Мы бежим с Русланом по узкой тропинке вдоль озера. Господи, как я отвыкла от ботинок! Как колодки на ногах!

Скоро мы подбежали к оперативникам, и Руслан жестами объяснил, что машину надо окружить и уже потом открыть дверь салона.

Круг из сотрудников становится всё уже и уже, мы ближе и ближе подходим к автомобилю. Вдруг оттуда вырывается страшный, нечеловеческий то ли крик, то ли стон на таких высоких нотах, что мне хочется заткнуть уши и не слышать этого никогда. Костяшки пальцев до боли сжимают оружие. Вот твари! Что они делают с очередной жертвой, что она так кричит?! Один из группы захвата с силой открывает дверцу…