Целуй меня в Риме

Юлия Набокова, 2023

Мой босс – итальянец, и мы с трудом терпим друг друга. Отправляясь с ним в командировку в Рим, я совершенно не ожидала, что мне придется… притвориться его невестой! Родные Роберто считают нас идеальной парой и мечтают погулять на нашей свадьбе. Теперь мой властный босс целиком у меня под каблуком. Отчего бы не повеселиться?

Глава 3

Когда я выхожу из такси у дома Роберто, вижу его сидящим на лавочке между двумя старушками. Вид у босса затравленный, а у пенсионерок — оживленный. Одна из них указывает на голубя и спрашивает:

— А это как будет по-итальянски, сынок?

Роберто устало отвечает:

— Colombo.

Старушки бурно радуются и повторяют за ним, а затем хором восклицают, наклонившись с обеих сторон к итальянцу:

— А по-нашему это ГОЛУБЬ!

Роберто едва не подпрыгивает от такого стерео в оба уха. Затем замечает меня и вскакивает с лавки:

— Марина, наконец-то! Почему так долго?

Вот и делай этому гаду добро! Ему нет дела до того, что я не выспалась, что даже не поужинала и сорвалась к нему по первому звонку. Может, правда выйти за него замуж? Хоть отомщу на законных основаниях. А то обязанностей — как у жены, а привилегий — никаких.

— Спешила, как могла, — выдавливаю из себя улыбочку и ловлю на себе заинтересованные взгляды бабулек.

Я несколько раз подвозила босса до дома на такси, но с соседями не знакома. И сейчас старушки не сдерживают любопытства.

— А это что же, твой итальянец? — спрашивает одна из них, полная и похожая на старую барыню, в новом и ярком павлопосадском платке.

— Муж, что ли? — подхватывать вторая, сухонькая пенсионерка, одетая в шерстяную кофту с брошкой, несмотря на теплый июльский вечер.

— Боже упаси! — восклицаю я. — Это мой начальник. Я готова терпеть его только за приличную зарплату.

Старушки так и покатываются со смеху. А Роберто с подозрением косится на меня:

— Что вы им сказали?

Ага, так я ему и призналась!

— Пожелала доброго вечера, — вру я. Челентано мне не верит, судя по его яростно вспыхнувшему взгляду.

— Приглядись к нему, девочка, — советует та из старушек, что похожа на барыню. — Вежливый такой, воспитанный! Хоть по-нашему ни бельмеса не понимает, а все кивает: си да си!

— И пахнет так вкусно, как на одеколонной фабрике! — мечтательно добавляет «мадам Брошкина».

На этот раз смеюсь я. От шефа всегда разит цитрусово-древесным парфюмом, как будто он облился им с головы до ног. Роберто обиженно выпячивает грудь, показывая, что он здесь вообще-то босс, а я так, девочка на побегушках. Что ж, пора заняться делом, а то еще без зарплаты останусь.

— Леди, — деловито обращаюсь к старушкам, и они разом подбираются, выпрямив спины. — У моего босса возникла проблема. Он уронил ключи в ливневку… Кстати, где она? — уточняю у Роберто.

Тот бежит к стене дома и указывает на решетчатую заслонку в асфальте, сопровождая свой темпераментный рассказ жестами отчаяния. Я подхожу ближе, заглядываю в решетку и высматриваю ключи. Дотянуться до них никак не получится, поддеть тоже.

— Так вот он чего убивается! — охает Барыня. — А мы-то все никак понять не могли, что такой красивый мужчина на скамейке ошивается.

— Решили взять над ним шефство, пока не подобрал кто, — встревает Брошкина. — А то у нас знаешь, сколько разведенок в доме!

— Уведут твоего итальянца — и глазом моргнуть не успеешь, — поддакивает Барыня.

— Он не мой, — сердито возражаю я, возвращаясь к скамейке.

— Зря, такими мужиками не разбрасываются, — замечает Брошкина.

— Тем более — итальянцами, — кивает Барыня и кокетливо поправляет свой платок, стреляя взглядом в Роберто. — Была бы я помоложе…

— Леди! — Я повышаю голос. — Подскажите, как нам решить проблему. Возможно ли достать ключи? Или сразу слесарю звонить и дверь ломать?

Квартирной хозяйке я уже по пути в такси позвонила, и ее номер оказался отключен. Так что вариант съездить к ней за запасным комплектом ключей отпадает. Да и живет она за городом, так что проще решить вопрос на месте.

— Зачем же ломать! — охает Брошкина. — Мой внучок все время ключи в эту дырку роняет, будь она неладна. Я сейчас местного слесаря вызову. Он придет и вытащит.

Она лезет в карман шерстяной кофты, достает оттуда простенький кнопочный мобильник и набирает номер.

— Кому она звонит? — нервничает Роберто, когда старушка начинает разговор со слесарем.

Я объясняю, и босс расслабляется, поняв, что помощь близко. А я оглядываю фасад обычной панельной пятиэтажки — даже странно, что в Москве еще такие остались, и удивляюсь тому, что мой взыскательный босс захотел тут снять квартиру. Такое чувство, что я вернулась в свое детство лет на пятнадцать назад — еще до того, как нашу хрущевку снесли и мы с родителями переехали в новую высотку. Здесь по старинке развешивают белье за окном — на втором этаже полощутся на ветру чьи-то безразмерные белые труселя-парашюты, на соседнем открытом окне сидит рыжая кошка. А в грядке с цветами у соседнего подъезда копошится женщина лет шестидесяти с лейкой и с любопытством поглядывает в нашу сторону.

— Сейчас придет, — сообщает мне Брошкина, закончив разговор со слесарем, и подвигается на скамье к своей подружке. — Вы присаживайтесь пока, в ногах правды нет.

Я сажусь поближе к ним, а Роберто остается стоять, орлиным взглядом высматривая слесаря.

— Ну до чего хорошенький, — мечтательно вздыхает Барыня.

— Умереть не встать! — поддакивает Брошкина. — Как же его в наши края-то занесло?

Приходится утолить их любопытство и рассказать, что Роберто работает коммерческим директором в русско-итальянской компании, которая занимается производством мебели.

— А мы-то гадали, кто таков да откуда! — замечает Барыня. — Сам-то он ничего рассказать не может, как немой.

— Приличный такой мужчина, тихий, спокойный, — одобрительно кивает Брошкина.

Это он-то тихий и спокойный? Я мысленно хмыкаю, а Барыня подхватывает:

— До него тут студент жил, все компании водил, вечеринки устраивал. Шумел!

— И девчонки каждый день к нему разные шастали, — поддакивает Брошкина. — То одна, то другая!

— Но твой совсем не такой, — горячо говорит Барыня.

— Он не мой! — возражаю я.

— Ни разу его с женщиной не видели, — докладывает мне Брошкина, пропустив мои слова мимо ушей.

— А с мужчиной? — хмыкаю я, лишь бы прервать их болтовню.

Старушки разом умолкают, как пораженные молнией. Переводят ошарашенные взгляды на Роберто, который недоуменно вздергивает бровь. А затем хором взрываются:

— Да что ты! Он не такой! Не из этих!

— У нас во втором подъезде живет один, — понизив голос и наклонившись ко мне, сообщает Брошкина. — В розовом костюме ходит, бесстыдник!

— И в парике, — с негодованием добавляет Барыня. — Женском!

— Но твой-то — настоящий мужик! Даже не сомневайся! — убеждает Брошкина.

— Вон как влюбленно на тебя смотрит. Орел! — заявляет Барыня.

Я перевожу взгляд на босса и вижу, как он сурово хмурит брови. Ему явно не нравится, что мы обсуждаем его, а он ничего не понимает. Влюбленным его взгляд точно не назовешь — скорее, испепеляющим!

— А вот и слесарь! — Брошкина машет рукой подходящему к подъезду мужчине в форменной спецовке, и я с облегчением поднимаюсь со скамейки.

Попытки бабушек сосватать мне Роберто порядком утомили. Мало мне мамы дома! Скорей бы уже достать его ключи и вернуться к себе поспать.

— Спасибо за помощь, — благодарю я старушек.

— Не забудь на свадьбу позвать, — заговорщически шепчет мне Барыня.

— Я новую шляпку надену, — поддакивает Брошкина, мелко качая седой головой. — Как раз недавно купила.

— Ни за что, — клятвенно заверяю я и, увидев, как лица милейших старушек вытягиваются, уточняю: — Не то чтобы я не хочу вас позвать. Но свадьбы не будет! А если будет, то точно не с ним!

Я уже отворачиваюсь к подошедшему слесарю, когда вслед мне хором доносится:

— Никогда не говори никогда!

Да они издеваются! Я резко оборачиваюсь, и старушки покатываются со смеху.

— Что у вас тут? — хмуро спрашивает пожилой работяга, от которого разит пивом. — Вообще-то, мой рабочий день уже закончен.

— Мы заплатим, — обещаю я, ведя его к ливневке.

— Другое дело, — веселеет он и раскладывает на земле свой чемоданчик с инструментами.

— Что они сказали? — Роберто показывает кивком на бабушек на скамейке, которые, свернув головы, пялятся на нас и продолжают хихикать. Как же, так я ему и сказала!

— Говорят, что ты идеальный сосед. Потому что не водишь домой женщин, — выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Впервые с тех пор, как я его знаю, мой босс смущается и отводит глаза.

— Почему вы поселились в этом доме? — спрашиваю я, разглядывая облупленные стены, пока слесарь откручивает решетку. Не из экономии же мой босс выбрал это место. Аренду оплачивает фирма, Роберто мог поселиться и в более новом и престижном доме.

Итальянец пожимает крепкими плечами.

— Мне тут понравилось. Чем-то похоже на Рим.

Интересно, чем же? Мы синхронно поднимаем глаза на окна второго этажа, где на ветру развеваются огромные хлопковые труселя белого цвета. А затем переглядываемся и хмыкаем. В глазах босса мелькает что-то человеческое. Должно быть, он сильно скучает по родине, и я впервые задумываюсь о том, что переезд в Россию дался ему нелегко.

Пока слесарь возится, я поглядываю на часы и считаю минуты до того, как смогу отправиться домой. Между прочим, уже девять вечера, мой рабочий день явно затянулся.

— Простите, Марина, что не дал вам отдохнуть вечером, — внезапно произносит Роберто.

Я изумленно таращу глаза. Мой несносный босс передо мной извинился! Впервые за все время нашей совместной работы. Надо отметить этот день в красном календаре.

— Иногда я чувствую себя таким беспомощным, когда не могу решить элементарную проблему, — признается он с явной неохотой.

— Ерунда, для этого у вас есть я.

А у меня есть зарплата, которая примиряет с требовательным боссом.

Слесарь поднимается с колен и протягивает ключи. Роберто радостно восклицает, забирая их, и благодарит на итальянском:

— Grazie!

Я перевожу. Работяга не трогается с места — одной благодарностью сыт не будешь.

— Дайте ему денег, — шепчу я боссу.

— Ах, да, конечно! — Он достает бумажник, раскрывает и беспомощно смотрит на меня: — У меня нет налички. Можно перевести ему на карту?

Ну вот что бы он без меня делал, а?! Лезу в сумку, достаю пятьсот рублей и отдаю слесарю. Тот довольно прячет деньги и уходит.

— Вы опять меня выручили, Марина, — бурно восклицает Челентано. — Что бы я без вас делал!

Сидел бы со старушками на скамейке, до посинения талдычил им итальянские слова, а потом там же, на скамейке, и заночевал в своем дорогом костюме, пошитом на заказ. От этой мысли у меня на губах расплывается широкая улыбка. Итальянец принимает ее на свой счет и тоже улыбается — но не издевательски, а тепло.

— Переведёте мне на карту, — спохватываюсь я, вспомнив о пятисотке. Деньги у меня, в отличие от Роберто, на дороге не валяются.

— Да-да, конечно, — он сразу же хватается за телефон и делает перевод. Я уже не впервые выручала его с наличкой, и процесс отработан.

— Ну, я пойду, — прощаюсь я, делая шаг от него и мечтая скорее оказаться дома и рухнуть в постель.

— Может, вы согласитесь выпить со мной чашечку кофе? — внезапно предлагает босс.

Я уже собираюсь отказаться, сославшись на поздний час и на то, что завтра рано вставать на работу, но тут до меня доносится громкий шепот за спиной.

— Соглашайся, Маринка, что тут ломаться! — хором подсказывают старушки на скамейке. Вот как они догадались, о чем речь? Наверное, услышали в итальянской речи знакомое слово «кофе» и имя мое тоже подслушали, хотя я им не представлялась.

Я оборачиваюсь к ним, и Брошкина с лукавым видом говорит:

— Сначала кофе, потом в постель…

— А там и до загса недалеко, — подхватывает Барыня.

— Что они говорят? — волнуется Роберто.

— Говорят, что кофе на ночь пить вредно, — отвечаю я и уже тянусь за телефоном, чтобы вызвать себе такси.

В карих глазах Роберто столько горячей мольбы и невысказанного одиночества, что я застываю на месте, не донеся руку. Так смотрят бездомные котята и щенки в надежде, что их не бросят. Кажется, я начинаю понимать, почему босс засиживается на работе допоздна. Ему просто неохота возвращаться в пустую квартиру, где его никто не ждет.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Только недолго.

Роберто радостно бежит к подъезду и распахивает дверь. А вслед нам доносятся наставления бабушек:

— Совет да любовь! Если что, аптека за углом.

От последнего замечания я густо краснею. К счастью, Роберто не знает русского и ничего не понял!

Лифта в пятиэтажке не предусмотрено, и я поднимаюсь за боссом по лестнице. Каблуки громко стучат, из-за запертых дверей квартир доносятся то крики младенцев, то громкая музыка, то ссора супругов.

— Весело тут у вас, — шучу я.

— Как в Италии, — с улыбкой откликается Роберто.

Высокие каблуки подводят меня, когда мы поднимаемся на четвертый этаж. За крайней дверью раздается оглушительный собачий лай, и я испуганно оступаюсь, подворачиваю каблук и заваливаюсь на Роберто. Он подхватывает меня за плечи, и я испуганно замираю в его крепких объятиях.

— Осторожно, — тихо говорит он, глядя мне в глаза. — Все в порядке, Марина?

Я нервно втягиваю ноздрями аромат его парфюма и чувствую, как кружится голова. От недосыпа, конечно! Отстраняюсь от мужчины и смотрю себе под ноги, с досадой восклицая:

— Я сломала каблук!

— Scusi^[2], — извиняется босс, как будто он в этом виноват, и вставляет ключ в соседнюю дверь. — Мы пришли.

Под непрекращающийся собачий лай я переступаю порог квартиры, и меня охватывает волнение. Я впервые ступила на личную территорию босса, и наши отношения как будто перешли на другой уровень.

Чтобы не смотреть на Роберто, я снимаю с ноги туфлю со сломанным каблуком и разглядываю ее, надеясь, что удастся починить. Ловлю свое отражение в зеркале напротив входа — вид у меня к вечеру усталый, длинные светлые волосы растрепались. Выгляжу, как Золушка после бала, вон и туфелька в руке! Вспоминаю слова старушек о том, что он ни разу не приводил к себе женщину, и едва удерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Вот она я, первая женщина в холостяцком жилище босса. Приковыляла на сломанных каблуках!

Ставлю испорченную туфлю на пол, снимаю вторую. Подняв голову на Роберто, вижу его карие глаза прямо напротив. Мы с ним одного роста, но впервые с момента знакомства я стою перед ним без каблуков и чувствую себя непривычно. Как будто дистанция, которую я подчеркивала каблуками, сейчас стерлась.

Видимо, Челентано тоже неловко смотреть на меня так близко, потому что он пятится в кухню.

— Проходите в комнату, Марина. Я пока сделаю кофе.

И прямо в уличных туфлях он топает на кухню, оставляя на светлой кремовой плитке пыльные следы. Неодобрительно качаю головой. Я, конечно, слышала, что у итальянцев в гостях не принято разуваться. Но чтобы в свой дом грязь тащить!

Аккуратно придвинув свои туфельки к стене у порога, босиком прохожу в комнату и осматриваюсь. Теперь я понимаю, почему Роберто выбрал эту квартиру. Несмотря на то, что снаружи дом выглядит неказистым, в квартире сделан свежий ремонт в бежевых и коричневых тонах. А занавески и подушки на диване — сочного оранжевого цвета и задают яркий акцент. Как будто из обычного московского дворика я переместилась в уголок солнечной Италии.

На рабочем столе у окна стоит фотография в золотой рамке, и я с любопытством подхожу ближе. Интересно, кто там? Может, знойная красавица-итальянка? Я ведь ничего не знаю о своем начальнике, кроме того, что на работе он — зверь и готов просиживать в офисе с утра и до поздней ночи.

— Марина, какой кофе вы будете?

От голоса Роберто за спиной я вздрагиваю и отступаю от стола с фотографией, которую так и не успела рассмотреть, к окну.

— Эспрессо, капучино? — уточняет босс, пристально глядя на меня.

А я с трудом подавляю раздражение. Мы работаем вместе уже полгода, и за это время я приготовила ему тысячу чашек кофе и выучила его предпочтения — двойной эспрессо, без сахара. А вот он до сих пор понятия не имеет, какой кофе я люблю.

— Капучино, — как можно спокойней отвечаю я. — С ложкой сахара.

— Боюсь, у меня нет молока, — Челентано виновато разводит руками.

Вот зачем тогда спрашивать, а? Я завожусь все больше. Зря я вообще согласилась к нему пойти. Ехала бы уже в такси домой, на полпути к мягкой кроватке.

— Могу сбегать в супермаркет, — предлагает он. — Тут рядом.

Ага, и аптека сразу за углом! Представляю, как бабушки обрадуются!

— Не надо, — поспешно отказываюсь я. — Тогда эспрессо.

Роберто убегает на кухню и гремит там чашками. А я подпрыгиваю к столу и наклоняюсь поближе к фото в рамке. Никакой эффектной итальянки на ней нет. Это семейная фотография на фоне римского фонтана — на ней Роберто обнимает за плечи мужчину и женщину лет пятидесяти. Судя по сходству, которое бросается в глаза, это его родители. Я внимательно разглядываю невысокую полную синьору, вспоминая поговорку о том, что главная женщина в жизни итальянского мужчины — это его мать. Не хотелось бы мне бороться с ней за сердце Роберто. К счастью, и не придется! А какой-то другой девушке не повезет. Вид у синьоры Веронезе решительный — своего мальчика без боя она не отдаст! А вот отец Роберто, напротив, добродушный — с широкой обаятельной улыбкой на лице. Такую улыбку у его сына я еще ни разу не видела. Мне все больше достаются хмурые взгляды и поджатые губы.

Утолив любопытство, выглядываю в окно и замечаю знакомых старушек — они по-прежнему сидят на скамейке у подъезда и, склонив головы, о чем-то шушукаются. Я даже догадываюсь, о чем. Сегодня мы с боссом дали им пищу для сплетен на неделю вперед. И как он еще не икает, бедненький!

Отхожу от окна и останавливаюсь у дивана, разглядывая фотопостер на стене — с видом римских развалин. Интересно, будет ли у меня в командировке свободное время, чтобы их повидать?

В воздухе ощущается парфюм Роберто — кажется, тут им пропиталось все. Цитрусово-древесный аромат щекочет ноздри, обволакивает и словно заключает в теплые объятия. А когда я сажусь на диван, как будто проваливаюсь в апельсиновое облако. Прикрываю глаза и касаюсь щекой подушки. Я только на минуточку, пока босс варит кофе… Бодрящий аромат арабики уже просачивается в комнату из кухни, а мерный звук кофемашины звучит, как шум моря, убаюкивая и расслабляя.

Примечания

2

Scusi — извините (итал.).