Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого идола
Золото — оно из покон веков проглатывало души сребролюбцев: убийство, предательство, ложь — на всё способный алчный к золотому тельцу человек.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого идола» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Возвращение к жизни
Непреодолимая тяжесть сна клонила голову. Стоило только прислониться к ещё неостывшей печи, как веки враз тяжелели, унося сознание куда-то далеко от гнетущей действительности… Марьяна резко встряхнула головой, чтобы сбросить с себя навалившуюся дрёму. Пламя свечи трепетно вздрогнуло, освещая неподвижное лицо незнакомца.
«Какие правильные черты… — остановила она взгляд на бледном безжизненном лице. — Неужто вот так и помрёт, несмотря на мои старания, — печально вздохнула она. — Сколько дней минуло: неделя, две? Уже и счёт времени потеряла. Неужели прав был тятенька — есть ли смысл в её хлопотах?.. Разве только, что Господь смилостивится над ним…»
Марьяна встала, намочила чистую тряпицу отваром трав от бабки Серафимы и аккуратно, в который раз, протёрла подсыхающие раны.
«Ещё бы капусту приложить, — подумала она и вышла в огород, где, выбрав покрупнее вилок, оборвала с него верхние листья. — Вроде, как и припухлости проходят, а он всё лежит без всяких изменений, — обкладывая зашибленные места капустными листьями, сострадальческим взглядом окинула она бедолагу…»
Но, что это?! Вроде как дёрнулась верхняя губа!
Марьяна взяла свечу и поднесла её ближе к лицу незнакомца. «Или мне показалось?..»
Но, нет!.. — губы едва приоткрылись, словно прося воды. Марьяна обмакнула тряпочку в кружке и приложила к губам незнакомца.
Вот уже и веко дёрнулось.
— Тятенька… — шёпотом позвала Марьяна. — Кажись, он очнулся…
Евсей соскочил с кровати и, продирая со сна глаза, подбежал к незнакомцу.
— А верно… Гли-ко, гли-ко — вроде как глаза открыть хочет… — тихо произнёс он, словно боясь разбудить чужака.
— Можа, даст Господь, и обыгается,11 — перекрестился он на освещённые лампадкой образа. — А ты бы шла, вздремнула немного, ведь катору ночь без сна сидишь, — ласково прикоснулся Евсей к плечу дочери.
— Да ты что, тятенька, какой сейчас сон?! — подняла изумлённые глаза на отца Марьяна.
— Чево у вас там?.. — послышался хриплый голос с печи. Дед Авдей, кряхтя, приподнялся и отдёрнул занавеску.
— Да сдаётся мне, чужак-то в себя приходит, — ответил Евсей.
— Ожил мертвяк, что ли?! Это надо ж!.. Ну, дай-то Бог, дай-то Бог… — повторил несколько раз Авдей, пряча за занавеской седую голову…
Чёрная пелена, застилающая глаза, стала понемногу уходить. Расплывчатые силуэты окружающих предметов начали вырисовываться в просветляющемся пространстве.
«Что это?!» — пронеслось в сознании Мирона. Стоящий перед ним тёмный силуэт постепенно стал приобретать форму стройной девичьей фигуры, которая вдруг склонилась над ним, и что-то приятное, влажное коснулось его лица.
Откуда-то издалека до него донёсся звук разговора, смысл которого он не смог разобрать.
— Лиза? — попытался вымолвить Мирон.
— Гли-ко, губами шевелит, однако чевой-то сказать хотит, — кивнул Евсей на незнакомца.
— Вроде как зовёт кого-то? — ответила дочь.
— Ну, даст Бог, теперь на поправку пойдёт — ободряюще взглянув на дочь, заключил Евсей.
Словно гора свалилась с плеч Марьяны, и, хотя забот не убавилось, сознание того, что её хлопоты не прошли даром, вселяло надежду и радость в душу.
Чёрная пелена вновь накатилась на сознание Мирона, закрыв от него появившееся на миг видение и оборвав доносившиеся до его слуха, звуки речи.
— Однако опять в бессознательность впал, — расстроенно взглянув на незнакомца, заметила Марьяна.
— Да ты погодь! Не сразу же вот так — взял и обыгался, — успокоил её Евсей…
Прошло несколько дней. Всё чаще и чаще стала уходить чёрная пелена, всё отчётливее становились окружающие его силуэты.
Однажды, открыв глаза, Мирон увидел сидящую боком к нему девушку.
— Лиза? — прошептал он… — «Но нет — не похожа» — приглядевшись, понял Мирон.
— Вы кого-то звали? — вскинув на него усталые глаза, спросила незнакомка.
— Нет, извините, я обознался, — еле пошевелил губами Мирон.
— Кто вы?.. — после недолгого молчания хриплым шёпотом спросил он.
Марьяна уже было собралась с ответом, но тут заметила, что незнакомец не слышит её. В этот раз он не впал в беспамятство, но навалившийся вдруг сон заставил его забыться. Добродушная улыбка промелькнула на её лице.
— Всё у тебя будет хорошо, — тихо сказала Марьяна, глядя на исхудавшее, заросшее бородой, мертвенно-бледное лицо Мирона…
В который раз, открывая глаза, задавал он себе вопрос: «Как очутился я в этой крестьянской избе? Почему прикован к постели? Ранен?.. Но разве я участвовал в каких-либо сражениях? Кто эта красивая девушка, так заботливо ухаживающая за ним?». Но расспрашивать об этом пока не решался, чувствуя недостаточность сил для серьёзного разговора. Марьяна, видя немощность незнакомца, также не пыталась попросить его рассказать о себе.
Травы, настойки и мази, приготовленные ею и Серафимой, мало-помалу возымели своё действие, немощность день за днём отступала от Мирона, освобождая место жизненным силам.
— Как ваше имя? — наконец решилась расспросить незнакомца Марьяна.
— Мирон, — ответил тот, — Мирон Кирьянов, — уточнил он.
— Что с вами случилось? Почему вы упали с обрыва? И отчего у вас были связаны руки? — осторожно поинтересовалась девушка.
— Обрыва?! — недоумённо переспросил Мирон, — Связанный?.. — вопросительно взглянул он на Марьяну.
— Ну, да… Мы вас нашли под обрывом, повисшим на берёзе со связанными руками. Если не это деревце, то вы бы наверняка разбились о камни — оно спасло вам жизнь. Да и состояние ваше вряд ли можно было назвать жизнью — вы были на волосок от смерти, — приятным грудным голосом ответила она Мирону.
— Так что же, с ваших слов, выходит: я упал с обрыва, и вы меня в бессознательном состоянии перенесли в эту избу? Но позвольте, сударыня, здесь в округе нет такого обрыва, чтобы упав с него, можно было расшибиться насмерть, — пожал худыми плечами собеседник. — И почему у меня были связаны руки? Кто мне их мог связать — капитан-исправник? Но за то, что я тогда не совладал с собой, меня два дня продержали в арестантской и отпустили домой, — как бы рассуждал сам с собою Мирон. — И почему я нахожусь в этой избе? Может быть, мои друзья что-нибудь смогут прояснить?.. Ничего не пойму! — тряхнул он головой.
Мы отобедали у Андрея… Потом пожар в усадьбе Воронцовых… После этого меня обвинили в краже драгоценностей, пропавших во время пожара. Не сдержавшись от высказанной мне в лицо клеветы, я ударил исправника. Что же дальше?.. — задумался Мирон. — Меня отпустили из арестантской, и через пару недель я должен был прибыть в столицу и получить назначение к службе. Но меня, кажется, определили в рекруты… Всё! А теперь эти стены, — окинул он горницу недоумённым взглядом. — А как твоё имя, красавица? — с интересом посмотрев на Марьяну, произнёс Мирон. — Что-то я тебя не встречал в этих местах, да и среди крепостных не припомню такой. Откуда ты?
— Марьяной меня кличут, — с проступившим румянцем смущения потупила глаза собеседница.
— Марьяна… Какое редкое и красивое имя, — глядя в сторону, чтобы не смущать девушку, произнёс Мирон. — А кто этот мужчина, что подходил ко мне?
— Это мой тятенька, Евсей, — вскинула порозовевшее личико Марьяна.
И тут только он разглядел её дивные, добрые глаза.
— Марьяна, я никак не могу понять, что же всё-таки со мной случилось. Где я? — растерянно пробормотал Мирон, ошеломлённый её взглядом.
— Отдохните немножко, думаю, что вскоре вы всё поймёте, — застеснявшись далее продолжать разговор, поднялась со стула Марьяна…
— Тятенька, он не помнит, что с ним приключилось, — подошла к седлающему лошадь Евсею Марьяна и передала ему их разговор с Мироном.
— Хм!.. Говорит, из арестантской отпустили? — почесал затылок Евсей. — Дык можа, того… туда его и упекли — за то, что чужо добро пожаждовал12. И образок-то, что у его на шее, поди оттеля. Чудно как-то получатса: вроде простой служивый, а иконка-то больших деньжищь стоит… Апосля, когда везли, он и вздумал убечь, да и совался с горы-то, — посмотрел Евсей на дочь удивлённо-вопрошающими глазами.
— Да чего же ты говоришь?! — не согласилась с отцом Марьяна. — При чём здесь наши глухие места?.. Какие-то Воронцовы, пожар, драгоценности, исправник… Видать, не в себе он.
— Действительно… — задумался Евсей. — Чегой-то с головой у него, видать, приключилось. Ведь с такой высотишши брякнулся. — Съезжу-ка я за Серафимой, можа, она чево скажет, — решил он, ловко запрыгивая в седло…
— Ну что, сердешный ты мой, вижу, с Божьей помощью скоро бегать будешь, — заключила Серафима, осмотрев Мирона. — Думаю, скоро без моего участия справишься…
— Ну и как ты полагаешь, пошто с им такие странности происходют? — спросил Евсей, вышедшую из избы Серафиму.
— Ну дык вон какая рана на голове была. Вот после удара и случилось. Видать, не войдёт в память никак. Помнит только какое-то ранешне время.
— А как жа теперя быть-то? вопросительно посмотрел Евсей на Серафиму.
— Ничего я тебе посулить не могу. Сделаю настой для него, но здесь опять же — надёжа только на Бога. Даст Господь — вспомнит он всё через како-то время. Бывает через другое потрясение в память входят.
Ну и кормить его уже можно: супчики жиденькие — куриные, свеклу, репу — пареную, травянку13 хорошо, кулагу14, — разъяснила она Евсею дальнейшую заботу о чужаке.
— Марьянка! — позвал он. — Возьми-ка в сарае посуду для Мирона. Да, следи, чобы только с её и ел. А свою — подальше убери, а то, кто его знает — измещрит15, выкинуть придётся.
— Тятенька, ты только ему не говори про это — не поймёт он ваших порядков, — с упрёком взглянула Марьяна на отца.
Евсей, ничего не ответив, только махнул рукой и пошёл за поскотину16, чтобы проводить Серафиму.
Слух о том, что чужак пошёл на поправку, быстро облетел старообрядческий скит. Соседи зачастили в гости к Евсею, неся: кто курочку, кто яйца и молоко, кто дикий мёд, а кто и просто — из любопытства.
— Вы долго-то не засиживайтесь. Да с расспросами не усердствуйте — слаб он ишшо, — предупреждал гостей Евсей.
Чувствуя, что силы понемногу возвращаются, Мирон попытался встать с кровати. Превозмогая ещё не утихшую боль, он медленно поднялся на ноги и осторожно попробовал сделать шаг, но тут же пошатнулся и едва подоспевший Евсей, успел подхватить его под руки.
— Чего-то голова закружилась, — улыбнулся Мирон.
— Слаб ты ишшо, обнесло видать. Едва с кровати съерыхался17, а уж бегать хошь. Вот погоди чуток, обыгаешься, тогда хоть пляши, — развёл руками Евсей.
— Я счас!.. Совсем забыл. — выбежал он в сени. — Вот два батажка изладил, — поднял Евсей вверх крепкие берёзовые палки, сделанные под костыльки. — С ними-то оно тебе ловчее кондылять будеть.
Мирон с благодарностью взял из рук Евсея подарок: опираясь на костыли, поднялся с кровати и попробовал сделать несколько шагов по горнице.
— Ну вот, большая подмога, — остановился он, крепко держась за палки.
— Уже по горнице кондыляет?! — раздался голос от порога. А мы с Евсеем по первости тебя чуть было не похоронили.
— А-а, Антип!.. Проходи, чево в дверях встал, — повернулся к гостю Евсей.
— Гли-ко — дранощепина! Крыльца-то18 как торчат… — подойдя ближе, кивнул Антип на исхудавшего Мирона.
— Дык ты ж видал, как он угробился, — вот и схудал, — ответил ему Евсей. — Что-то давненько глаз не кажешь, — укоризненно поглядел он на соседа.
— Да брат мой Осип на помочи19 позвал — троестен20 к избе решил пристроить, вот и загостился у него, — оправдался Антип.
— А тут намедни Серафиму встретил, так она мне всё обсказала — ну я и к тебе. Да вон мешок ореху шулушоного на гостинцы принёс — в сенях оставил, — кивнул Антип в сторону двери.
— Куды ж естоль-то?! — удивлённо взглянул на него Евсей.
— Пущай шшалкат, — махнул рукой Антип. — Большая от их пользительность…
Вот так Мирон Кирьянов, волею судьбы, оказался вдали от проезжих горных троп, в спрятанном от мира глухой сибирской тайгой староверческом ските…
Ясное предосеннее утро прохладой окутало Телеуцкую землицу, пеленой тумана накрыв таёжные дали.
Но вот поднявшееся из-за вершины горы солнце прижало к земле белое хмаревое покрывало и, пробившись сквозь густую хвою деревьев, искорками зажглось в каплях росы.
Опираясь на батожок, Мирон вышел на крыльцо дома. Впервые он решил пройти за поскотину в подступающую со всех сторон к скиту дремучую тайгу. Огромный пёс выскочил откуда-то из-за угла дома. Обнюхав его сапоги, он приветливо завилял хвостом, видно, признав за своего.
— Откуда ты такой? — потрепал пса по мохнатой гриве Мирон. — Ну, давай, иди на место, в следующий раз познакомимся поближе.
Пёс, видимо, поняв, что у человека какие-то свои заботы и ему не до него, лизнул его руку и убрался восвояси.
Мирон поднял голову вверх, к макушкам величественных елей, и полной грудью вдохнул свежий аромат утра. Пьянящий дурман тайги, принесённый слегка подувшим ветерком, немного вскружил ему голову…
Наслаждаясь ласковыми солнечными лучами, он вышел за частокол вокруг разбросанных друг от друга изб и, прихрамывая, направился вглубь леса. Что-то неуловимо знакомое было: в этих величественных, устремлённых вверх елях и раскинувших мохнатые лапы кряжистых кедрах, в этом наполненном запахом пихты воздухе. Где-то он уже сталкивался с подобным. Но где?..
«Чудное место… Как я попал сюда?» — сбивая сапогами утреннюю росу, Мирон силился вспомнить события последнего времени. — Не заблудиться бы, — оглядывался он вокруг, запоминая ориентиры на местности.
— Что привело его в эти края? — перебирал Мирон в памяти события развернувшиеся вокруг их поместья… Лиза? Почему она не поверила ему?»
После того как его определили в рекруты, отношения их в корне изменились: «Ты думаешь, я брошу всё и свяжу свою судьбу с нищим солдафоном?», — звучали в памяти её напутственные слова.
Последнее, что запомнилось: крепостные, предназначенные в рекруты, и он среди них… А что же было потом?..
Как ни старался Мирон восстановить дальнейшие события — в его памяти появлялся провал, какая-то непреодолимая стена вставала между проступающими эпизодами прошлого и настоящим:
«Кто же так жестоко пошутил с ним? — вновь вернулся он к событиям тех дней. — Откуда взялся лоскуток от его одежды на окне в доме Воронцовых? А ведь тот капитан по-своему был прав: что он ещё мог предположить, сравнив эту улику с его кафтаном. Почему же я тогда не сдержался и ударил его? — осуждал он себя за давно прошедшую историю. Но, вспомнив издевательский тон дознавателя и его высказывания в адрес их отношений с Лизой, Мирон нахмурил брови: — «А, возможно, я правильно сделал», — заключил он.
Мысли его прервал нежный голос, напевающий мелодичную песню.
«Кто же так красиво поёт в этой глуши?» — опешил от неожиданности Мирон и прислонился к могучему стволу кедра.
Через какое-то время, из поредевшего тумана, словно паря над землёй, показалась статная девичья фигура.
«Уж не видение ли это?» — тряхнул он головой.
Но, нет — силуэт не исчез. Лёгкой походкой, не замечая Мирона, видение подошло ближе, постепенно превращаясь в Марьяну. С букетом лесных цветов, в прилипшем к мокрому телу платье, облегающем стройную фигуру, она была похожа на сказочную лесную нимфу.
«Может, наваждение захлестнуло его не совсем окрепшее тело?» — обвёл Мирон взглядом могучие стволы елей и кедров. — «А это — лесная хозяйка?» — остановился его взгляд на Марьяне.
Между тем она подошла совсем близко и вскрикнув от неожиданности, смущённо прижала букет к груди. Видение враз обернулось реальностью.
— В-вот, вышел п-погулять, да услыхал ваше пение, — заикаясь, растерянно пролепетал Мирон, не в силах оторвать взгляда от прекрасной феи.
— Как вы меня напугали! — вспыхнув румянцем, ответила Марьяна.
— Я очень извиняюсь, но ваше пение так заворожило меня, что я, приняв вас за видение, замер, боясь пошевельнуться, — немного придя в себя, потупил взгляд Мирон.
— А я на озеро ходила, да вот цветов по пути набрала, — ещё больше покраснев, опустила глаза Марьяна.
— Я тоже любил у себя в имении каждое утро в пруду купаться, — поддержал её Мирон.
— Вы, если прямо пойдёте, то упрётесь в ручеёк — он и выведет вас к озеру. Здесь близко — рукой подать.
— Благодарю вас, но я немного устал и если вы позволите, то пойдёмте вместе до дома.
— Хорошо… — стесняясь прилипшего к телу платья, пропустила его вперёд Марьяна.
— Не холодно в такое время купаться? — не оборачиваясь, спросил Мирон.
— Нет… — слегка улыбнувшись, коротко ответила она.
— А я случайно сюда забрёл. Хотел немного пройтись, но засмотрелся на окружающую красоту и сам не заметил, как здесь оказался.
— А не побоялись, что заблудитесь? — поддержала разговор спутница.
— Я хорошо ориентируюсь на местности. Нас в кадетском корпусе обучали этому.
— Вы закончили кадетский корпус? Расскажите мне когда-нибудь свою историю. Ну, то, что помните…
— Да, конечно, — с готовностью ответил Мирон. — Сожалею, что до сих пор ничего не рассказал о себе человеку, который спас мне жизнь. Не знаю, смогу ли я хоть как-то отблагодарить вас за проявленную заботу.
— Об этом не беспокойтесь, вы мне ничего не должны. А за заботу о ближнем — Господь воздаст.
— Но, хотя бы в знак благодарности, примите вот это… — снял он с груди образок и с просительным выражением глаз протянул Марьяне.
Та улыбнулась, и ничего не ответив, только слегка отрицательно покачала головой, давая понять о бескорыстности своего поступка.
— Э-э-э… — закряхтел Мирон, почувствовав себя неловко. — Марьяна, осмелюсь спросить вас, — немного помолчав, решился задать он вопрос. — Почему вы не такая, как остальные жители скита? Ваш разговор и манеры совершенно другие. Не похоже, что воспитывались в этой глуши.
— Да, вы правы. Но это длинная история — в двух словах об этом не расскажешь.
Мирон, улыбнувшись, понимающе кивнул головой.
За разговорами они не заметили, как подошли к огромной елани21, на которой раскинулся огороженный частоколом скит. Могучие деревья расступились и враз открывшееся, залитое солнцем пространство, заставило путников зажмуриться.
Мирон краешком глаза заметил, как солнечные лучи заиграли: на перекинутых через плечо волнистых волосах Марьяны, сверкнули искорками в бирюзовых глазах и заставили прищурить длинные изогнутые ресницы.
Высохшее за дорогу платье заколыхалось от дуновения налетевшего ветерка, обозначая стройную фигуру девушки. Он непроизвольно вспомнил наряженную и украшенную бриллиантами Лизу, но она тут же померкла перед одетой в простое платьице Марьяной.
— Как солнышко играет! — прикрывшись рукой от ярких лучей, произнесла она. — В преддверии осени часто стоит такая погода.
Рыжий пёс с радостным лаем выбежал им навстречу и закрутился вокруг Марьяны.
— Отойди Рыжок, с ног собьёшь, — ласково отстранила она пса.
— Рыжок? — удивлённо переспросил Мирон. — Ну вот и познакомились, — присев на корточки, погладил он по голове собаку.
— А он с вами уже давно знаком, — откинув назад упавшую на глаза прядь волос, произнесла Марьяна. — Если не Рыжок, то вы бы так и висели там — на берёзе.
— Вон оно что?! — враз посерьёзнел Мирон. — Оказывается и твоя заслуга есть в моём спасении — выходит, я твой должник.
Пёс, подняв голову, умными глазами посмотрел на него, как будто понимая, о чём идёт речь.
— Ну всё Рыжок, иди на место, — подтолкнула пса Марьяна, видя, что тот не прочь проводить их в избу.
Мирон открыл дверь и учтиво пропустил спутницу. Благодатная прохлада хлынула на них из горницы.
— Чего в дверях встали? Давайте, подходите. Отобедаете, чем Бог послал, — кивнув на немудрёное кушанье, привстал из-за стола Евсей. — Мы с Антипом уже чаю попили.
Прочитав молитву, они уступили место молодым, а сами расположились возле печи, на лавке.
— Апосля поговорить надобно, — многозначительно взглянул Евсей на Мирона.
Тот молча кивнул головой и с аппетитом принялся за еду.
— Кто бы подумал, что апосля того, что с ним стряслось, вот так обыгается, — кивнул Антип на уплетающего кашу Мирона.
— Да кабы не Марьянка и Серафимино снадобье — лежать ему во сырой землице, — вставил своё слово Евсей. — Смотри — как на собаке всё заросло…
— Не в обиду Мирон будет сказано, а разговор у меня к тебе вот какой… — начал Евсей, когда тот закончил трапезу.
— На ноги мы тебя поставили — вон, гли-ко, по лесу уже бегашь, а там, даст Бог, и в память войдёшь. А когда тебя в беспамятстве сюды приволокли, так на деда Авдея место положили. А дед-то, вон, с печи не слазит — попрыгай-ка в его годы с полу на полати. Да и Марьянка стеснятса мимо молодого мужука бегать, — кивнул Евсей на залившуюся краской дочь.
— Пойду я, Рыжка покормить надо, — выскочила из-за стола Марьяна.
— Да мы его только что накормили, — пожал плечами отец.
Но Марьяна, не слыша его слов, уже выскочила во двор.
— О-о!.. Видал? — многозначительно посмотрел на Мирона Евсей. — Стеснятса тебя…
— Я всё понял, дядя Евсей, — решил не затягивать этот неприятный разговор Мирон. — Вы правы… Только соберу кой-чего в дорогу. Да укажите, куда, в какую сторону мне идти — не помню я, где мой дом…
— Где он твой дом?!.. Супротив неба — на земле… — оборвал его Евсей. — Куды же ты, не вошедши в память, пойдёшь? До морковкиной заговни идти будешь — волкам, али медведям на растерзание. Ишь, какой прыткай, я же тебя не прогоняю! Разве для того мы тебя столь дней додёрживали, чтобы вот так взял — и враз угробился, — с отеческой любовью посмотрел на Мирона Евсей.
— Из огня, да в полымя, — поддакнул Антип.
— Ну а что же мне делать? — пожал плечами Мирон.
— Чево, чево! — передразнил его Евсей. — Вон, поди, Антип, пустит на постой… А?.. — вопросительно посмотрел он на соседа.
— Чево ж не пустить-то — изба большая. Что он меня придавит, что ли? Да и нам с Авдотьей веселей будет.
— Ну вот, прямо счас и собирайся, — подхватил Евсей. — Собери, чево надобно, да посуду свою не забудь. Ты уж не серчай, но нам с мирскими из одной посуды есть не можна…
— Ну, Мирон, пошли, — дождавшись, когда тот соберёт всё необходимое, поднялся Антип. — Теперяча у меня поживёшь.
Изба Антипа мало чем отличалась от Евсеевой, видать, всем миром жильё строили, недосуг было до разнообразия: пять одинаковых изб, небольшая часовенка да от зверья частокол кругом — вот и всё поселение…
— Вот, Авдотья, принимай гостя! — с порога крикнул Антип.
— Ой! Проходьте, проходьте. Милости просим, — засуетилась та.
— Присядьте пока… Щас шаньги подойдут, — заглянула она в пышущий жаром зев печи.
— Ты шибко-то не суетись — не голодные мы, только из-за стола, у Евсея отобедали, — махнул рукой Антип.
— Вот куды ж Мирона определим? — вопросительно взглянул он на хозяйку.
— А ты ему возле печки постельку помягче сгоноши22. Пущай отдыхает, пока совсем не обыгается.
— Да чего ж я отдыхать-то буду? — не согласился Мирон.
— Ты мне укажи — али чего по хозяйству подсобить нужно? Надоело уже без дела проживаться.
— Чего, чужой хлеб в горле петухом поёт? — засмеялся Антип. — Погодь чуток и тебе дело найдётся.
— Верно говорит Антип, вскорости мужуки орешничать поедут — там на всех работы хватит, — добавила Авдотья.
— А покуда ляжь, отдохни, да поспи часок другой. Авдотья щас тебе постель сгоношит, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Антип.
— Мирон уж было открыл рот, чтобы возразить хозяину, но тот, опередив его, заботливо, по-отечески, повторил своё предложение…
От вынужденного безделия, время тянулось медленно. Мирон не знал куда себя деть: каждый день открывая всё новые места окрестностей, он не забывал дорогу к озеру, в надежде увидеть Марьяну. Вот и в этот день, проснувшись, он поспешил к кристально чистой воде лесной купели.
Тайга, ещё не пробудившись ото сна, дышала ночной прохладой. Легкая дымка тумана повисла над озером.
Мирон пробежал по мокрой траве елани, на ходу сбросил с себя одежду и с разбегу нырнул в обжигающую холодную воду. Тысячи иголочек, приятно покалывая, покрыли всё его тело.
— Фу-у! — вынырнув, потряс головой Мирон и, с силой рассекая прозрачную толщу воды, поплыл на другой берег. Выглянувшее из-за горы солнце вмиг разогнало пелену тумана и яркими бликами засверкало на зеркальной глади озера.
«Какая первозданная, нетронутая красота!» — не спеша рассуждал Мирон, наслаждаясь прохладой воды и окружающей тишиной. Щурясь от яркого солнца, он окинул взглядом подступающую к озеру тайгу и поднимающиеся вдалеке высокие горы, со светящимися в солнечных лучах белыми шапками снега. — «Как я попал в эти дивные края?» — в который раз спрашивал он самого себя, так и не находя ответа. — «Прямо наваждение какое-то. Может быть, я умер и это картины рая?» — Лёгкий ветерок, принёсший аромат хвои, покрыл пупырышками озноба кожу Мирона. — «Нет, не похоже это всё на небытие» — слегка поёжился он. — «Пора на берег…»
С чувством разочарования, от несбывшихся ожиданий увидеть Марьяну, Мирон направился к небольшой песчаной отмели, выходящей полоской светло-серого песка на елань. Не успел он доплыть до неё, как из тайги послышался хруст веток и на поляну выбежал огромный бурый медведь, за ним, рыча, поспешал ещё один. Остановившись и оглядевшись вокруг, оба зверя прямиком направились к озеру. Передний замедлил шаг и потянул носом. Мирон спешно стал пробираться к месту, где из воды торчали высокие стебли травы…
Он забрался в зелёную гущу, еле сдерживая охвативший его холодный озноб, и стал наблюдать за непрошеными гостями. Идущий впереди, продолжая принюхиваться, набрёл на одежду, сброшенную Мироном. Остановившись, он коротко рыкнул и потрогал лапой лежавшие на траве вещи. Видимо, так и не поняв, откуда здесь взялось пахнущее человеком одеяние, медведь вышел на песчаную косу и похлюпал лапой по воде. Второй прямиком зашёл в озеро и присевши, погрузился в воду.
То погружаясь, то вставая на задние лапы и стряхивая с себя тучи брызг, медведи не обращали внимания на притаившегося в зарослях озёрной травы человека. Между тем Мирон, зная, чем сулит встреча с нежданными гостями, затаил дыхание и погрузился до подбородка в воду, наблюдая за купающимися зверями.
«Вот тебе и тихое озеро! — подумал он про себя. — Неужели Марьяна, прожившая в этих местах не один год, не ведает, что эту кристально чистую купель облюбовали медведи? Может, они случайно забрели на эту поляну? Вряд ли…»
Медведи же, вволю накупавшись: вылезли на берег, ещё раз обнюхали брошенную одежду и, недовольно рыча, удалились в лес.
Мирон продрог насквозь от сидения в холодной воде. Стуча зубами, он выбежал на берег, подставил тело ласковым лучам солнца и второпях натянул на себя одежду. Бегом, не оглядываясь по сторонам, кинулся он к дому…
— Ты чево такой запыханый? Словно кто гонится за тобой… — встретил его Антип.
Мирон торопливо поведал ему о встрече с медведями.
— И не боятся, что скит недалече, — закончил он свой рассказ.
— Хе! Чудной ты человек, — с улыбкой посмотрел Антип на Мирона, поглаживая густую, припорошенную сединой бороду. — Чево им опасаться? Зверь здесь непуганый, — ходит, где хотит. Бывалочи днём, как собаки зальются, так уж знамо, медведь али волк поблизости бродит, — поднял он палец вверх.
— Странно, что Марьяна без опаски гуляет, — взглянул Мирон на Антипа.
— Погодь, не нарвалася ещё девка на голодного зверя. Молода ишшо — молоко от воды не отличит. Ужо сколь Евсей долдонил про это… Бывало, глянет: а Марьянки тютиньки — на озеро убёгла.
Мирон тяжело вздохнул: «Уж если он, мужик, от страха обомлел, то что же с ней, девкой, случится, встреть она вот таких медведей! Вскрикнет с испугу, и всё — конец».
— Чево так вздыхаешь? — поинтересовался Антип.
— Да боязно как-то за Марьяну стало, — признался Мирон. — Теперь и по лесу без опаски не пойдёшь.
— Хм! — лукаво прищурясь, хмыкнул Антип. — Я тебе вот как обскажу: зверь он чует, какой человек страх к ему имеет, на того и напасть магёт.
— Тут поневоле испугаешься, когда на тебя такая зверюга выскочит! — округлив глаза, пожал плечами Мирон.
— Э-э… Спугаться-то спугаешься, да вот страху своего не показывай, — наклонив голову, улыбнулся Антип.
— А вот хотя бы случай тебе обскажу, — немного задумавшись, серьёзным тоном продолжил он.
— Так вот: в позапрошлом годе это было… Собрался я белковать. Иду по тайге, ружжо за плечами висит. Слышу сзади зашабаршало — ветки захрустели, и сопит ктой-то. Оглядываюсь — медведь! Встал он на задни лапы, дёргат носом, нюхтит. Сердце у меня так и ёкнуло. Ну, думаю, всё — пропал, хоть молитву перед смертию успеть бы прочесть.
Про ружжо-то даже и забыл, да и разве успеешь с им? Пока сымешь, он тебя заломать успеет. А тут у меня на ум пало: ежели суждено от зубов зверя сгинуть — хоть бойся, хоть не бойся, а конец один. Ну, значит, замахал он лапищами, да как рявкнул. И я, вытарашшил на него батарашки23 и того громче гаркнул, да ишшо как зарычу! Тут и ружжо успел снять. Опешил медведко-то, смотрит на меня — не шевелится. Рыкнул он ишшо, но ужо тихо, да и убрался в чащу… О как!
— Ну, это ты приукрасил, дядь Антип, — недоверчиво усмехнувшись, покачал головой Мирон.
— А ты поди, спроси медведку-то, коли не веришь мне. Там акромя его да меня никого не было.
— Да уж, чудно как-то всё получилось. Чтобы медведь, испугавшись человека, восвояси убрался… — пожал плечами Мирон. — А хотя, кто его знает…
— Вот-вот, молод ты ишшо старших судить, — назидательно произнёс Антип. — Мало чего на своём веку повидал, — похлопал он по плечу Мирона.
— Ну, ладныть, разговоры разговорами, — да скотину надоть идти кормить, — поднялся Антип и направился к двери.
— Давай, помогу! — вскочил Мирон.
— Ну а что, пошли, пока не ободняло24! У меня для тебя работа найдётся — сено надо бы перевернуть. Зарод-то большушший — запреет от жары…
— Вот тебе подавашки, — протянул Антип вилы с тремя рожками. — А вон зарод, — махнул он в сторону огромного стога сена рядом с сараем.
Мирон взял вилы, скинул рубашку и с усердием стал переворачивать сено, укладывая просохшее вниз, а пышущую жаром середину сверху.
Работа доставляла ему удовольствие: намаявшись от вынужденного безделья, он с радостью взялся за порученное ему дело. Да и на душе как-то полегчало — отступила тоска, временами закрадывающаяся в его сердце…
— Ну что, пошли обедать? — услышал он сзади себя голос Антипа. — Вон сколь перелопатил, добрая половина будет.
Мирон воткнул вилы в землю, поднял сброшенную рубашку и вытер пот, сбегающий струйками по лицу.
— Погоди, ещё немного поработаю, — тяжело дыша, ответил он.
— Да куды ты так в чистяки махашь-то? Смотрю — только подавашки мелькают. Успеешь ишшо наработаешься.
Антип выдернул вилы и кинул к стене сарая. — Пошли! — категорично повторил он.
— Давайте, проходьте, — засуетилась Авдотья. — Щас я шарбы25 налью, а там и каша подоспеет.
— Постный день сегодни, — пояснил хозяин. — Шшарбу похлебаем.
Прочитав Отче Наш и поклонившись, Антип дал знак к трапезе.
— Ну, давайте, чем Бог послал, — произнёс он, опускаясь на грубо сколоченный стул, и все трое молча стали хлебать рыбный суп.
— Авдотья, принеси-ка травянушки. С устатку-то оно хорошо будет, — кивнул Антип жене.
Аромат целебных трав приятно разбежался по телу Мирона. В памяти вновь всплыл образ Марьяны. Эти чудно пахнущие травы возвратили его мысли в то место, где он случайно встретил свою лесную фею.
— Что-то Марьяны не видно, — после обеда решился расспросить Антипа Мирон.
— А на что тебе Марьянка сдалася? — хитро улыбнулся он. — Серафима её к себе призвала для помочи.
— Да так… Куда, думаю, подевалась? — разводя руками, потупил взгляд Мирон.
— Вижу, неспроста спрашивашь, — прищурил глаза Антип. — Чево это тебя, так враз передёрнуло26?
— Да вот, травки у меня закончились, — замялся Мирон — Ты бы объяснил, где эта Серафима живёт, да коня бы дал. А я только туда и назад.
— А-а… Ну-да! Травки закончилися… Коня, значит, надо… Стало быть, к Серафиме собрался, — почесывая затылок, повторил просьбу Мирона Антип.
— Я только туда и назад, — с просящим взглядом уточнил Мирон.
— Чево это ты вот так вот выкручиваися?! Травки у него закончилися! Да ты, почитай, ужо две недели, как их не пьёшь. Ишь — заделье нашёл. Скажи прямо, что Марьянку хошь увидать.
Мирон слегка покраснел, выдавая тем самым истинную причину своей просьбы.
— Эх… Мирон, Мирон, — вздохнул Антип, — крепко, видать, тебя девка зацепила. Не одному парню она голову вскружила. Вон, и мои троя: Гурьян, Ермолай, Харитон — все батарашки проглядели, когда Евсей её от свояченицы привёз.
— Ну и?!.. вскинул глаза Мирон.
— Чево — ну-и?!.. Не крещёная по нашей вере она была — мирская, считай. Ну, мы своих быстро оженили от греха подальше — они погодки, так друг за другом свадьбы и сыграли. По первости аргужем27 жили, пристрой к избе задумали делать. Только стал я замечать: как пойдут куды из селения, так завсегда Евсееву избу за угол захватят — тянет их к Марьянке. Потолковали мы с Авдотьей, да и порешили, что лучше им подале поселиться. Вот и срубили они себе избы вёрст сорок отсель. «Кедрова падь» — место обозвали. Уж шибко там кедру с ядрёным орехом много. Да так, мало-помалу, и ужамкались28… Живут ноне куды с добром.
— Ну так сам говоришь, что не крещёная. А чего тогда меня удерживаешь? — глядя в глаза Антипу, произнёс Мирон.
— А то и удёрживаю, что сладка ягода, да не по зубам. Не сегодня — завтра Марьянка крещение примет. Да, почитай, уже по нашим устоям живёт. Вот вскорости наставник приедет — и окрестим её по истинной вере… А с мирскими нам не можна.
Всё перемешалось в голове у Мирона. Он не мог сообразить, что ответить на слова Антипа. Вот так просто промолчать? Нет… он пойдёт до конца, а там — как Бог даст.
— Ну так что, дашь коня?! — твёрдым голосом повторил он свою просьбу.
— А чево не дать — бери любого… Обскажу, как Серафиму сыскать. Я тебе своё слово сказал, а ежели не хошь моего совету послушать — езжай, трандило тебе в лоб29.
— Пошли, провожу… — поднялся Антип. — Вон туды поедешь, прикрываясь одной рукой от слепящих лучей, другой, махнул он в сторону солнца и обстоятельно объяснил, как добраться до Серафимы:
— Сперва тайгой пойдёшь, а дале — как выйдешь в долину, так и придёрживайся солнца. Вдалеке увидишь берёзову забоку30, вот туды и направляйся, там натакаисся на небольшу речушку, её и будешь держаться. Выведет она тебя к мельнице-мутовке, а от её дорога наезжанна — прямо в поселье Устина Агапова приведёт.
С волнением в сердце направился Мирон к Серафиме, лишь отмечая про себя ориентиры, указанные Антипом. Прохлада хвойного леса, удерживаемая могучими кронами кедров и размашистыми лапами елей, сменилась жарким дыханием убегающей вдаль долины, прогретой нещадно палящим полуденным солнцем. А вон и берёзовая рощица, одиноким оазисом затерявшаяся в долине. Жёлтые краски наступающей осени подёрнули золотом кудрявые берёзы, обступающие спокойно протекающую через рощу небольшую горную речушку, умерившую свой буйный нрав в этой широкой долине. Направившись берегом, Мирон вскоре добрался до мельницы-мутовки, скрытой от глаз лиственницами и берёзами, разбросанными крохотными островками перед возвышающейся в недалече тайгой. Здесь, на невысокой возвышенности, река, набирая силу, уходила узеньким рукавом под мельницу. Заставляя в дни помола зерна, без устали работать мельничное колесо.
Маленькие полянки разбросанных пожелтевших стеблей овса и ржи окружали небольшое ладно срубленное строение. Хорошо заметная колея от тележных колёс уходила от него в тёмные дебри лиственницы и кедра. Видать, в последнее время, после уборки урожая, этим путём часто пользовались. Неширокой прогалиной следы от гружёных телег вели в поселье Устина Агапова.
Вскоре тайга расступилась, и на открывшейся елани появился огороженный частоколом скит.
Мирон толкнул массивные бревенчатые ворота и к своему удовлетворению отметил, что они не заперты изнутри.
Проехав в сторону стоящих в отдалении изб, он заметил сидящего на бревне старичка, не по погоде одетого в потёртый зипун. Неподалёку от него пасся небольшой табун стреноженных лошадей.
— Добрый день, дедушка! — слегка наклонив голову, поприветствовал его Мирон.
— А ты кто таков? Откель будешь? — прищурив глаз, вместо приветствия ответил старик. — Видать, с ветру — не тутошний.
— Мирон я, Кирьянов. У Антипа Суртаева проживаю.
— Слыхал, слыхал… — пригладил рукой длинную седую бороду старик. — Гляжу, совсем обыгалси. А то Серафима сказывала, что тебя Евсей едва живого приташшил. Не думали, что подымисся.
— А не подскажешь ли дедушка, где мне эту самую Серафиму найти? — спрыгнул Мирон с лошади и подошёл к старику.
— Вон её изба, — поднял дед лежащий рядом с ним батожок и ткнул им на крайний дом, выходящий огородом к лесу.
— Только я видал, вроде, она с утра с Марьянкой и Фадейкой в тайгу подалася.
— Как звать-то тебя? — учтиво спросил Мирон.
— Гордеем… — слегка наклонил голову старик.
— Благодарю тебя Гордей, — вежливо произнёс гость. — А кто это — Фадейка?
— Как кто?.. Жаних Марьянкин! — взглянув на собеседника удивлёнными глазами, ответил Гордей.
— А что, у Марьяны есть жених?
— А как жа! — гордо поднял голову старик.
Мирон задумался, не зная, что ему предпринять. Ответ Гордея будто ушатом холодной воды окатил его с головы до ног, забравшись неприятным холодком в враз помрачневшую душу.
— А не знаешь, скоро ли они вернутся? — погрустневшим голосом продолжил Мирон.
— А откель мне знать? Ежелив недалече в тайгу пошли, то вот-вот назад должны придти, а ежели в горы подалися — то жди только к ночи. Гордей опёрся обеими руками на палку и отвернулся в сторону пасущихся лошадей, давая понять, что добавить ему больше нечего.
— А чево тебе Серафима занадобилася? — после недолгого молчания вдруг повернувшись спросил Гордей.
— Травки она мне для отвара давала. Так вот вчера последние допил.
— Фи-и! — присвистнул дед. — Делов-то!.. Езжай домой, а я, как Серафима вернётся, травки те спрошу, да и пошлю кого с ними.
— Не нужно дед, я как-нибудь в следующий раз заеду, — замялся Мирон, не ожидая, что дело примет такой оборот. — Не к спеху мне те травки. Я так, по пути заскочил сюда. Взял у Антипа коня немного прогуляться, ну и вот… — развёл руками Мирон. — Назад, однако, пора.
— Как хошь… — безразличным тоном бросил Гордей. — Свой колокол, развернись да об угол, — добавил он, проворчав себе под нос…
— «И зачем я у Антипа про Серафиму расспрашивал, да ещё про травки придумал», — размышлял про себя Мирон, лениво погоняя бегущую медленной рысью лошадь. Какое-то неподвластное чувство заставило его искать встречи с Марьяной, незаметно вошедшей в его жизнь. И вдруг, как гром среди ясного дня, слова Гордея: «жаних Марьянкин…».
Доехав до берёзовой рощицы, Мирон отпустил коня пастись, а сам присел на поросший травой бережок и стал задумчиво поглядывать на спокойное течение реки. Пожелтевшие листья, изредка срываясь, медленно опускались на водную гладь и, как маленькие кораблики, отправлялись в дальнее путешествие. Какая-то грусть поселилась у него в душе после сегодняшнего разговора с Антипом и Гордеем.
«А может, прав был Антип? Не для меня эта ягодка, мирской я для этих добрых людей. У них своя жизнь, свои устои — и закрыта к ним дорога для чужака».
Тяжело вздохнув, Мирон поднялся, всё ещё провожая взглядом уплывающие вдаль жёлтые кораблики. Вот так и его судьба, подхваченная течением жизни, плывёт куда-то в покрытую мраком неизвестности будущность…
Прохлада наступающего вечера оторвала его от грустных мыслей — пора спешить домой, ни к чему беспокоить людей своим долгим отсутствием: обещал туда и назад, а уже вот-вот стемняется…
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого идола» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
