Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого идола

Юрий Копытин (2020)

Золото — оно из покон веков проглатывало души сребролюбцев: убийство, предательство, ложь — на всё способный алчный к золотому тельцу человек.

Откровенный разговор

— Ты чево такой поникий?³¹ — встретил его во дворе Антип. — Зазря что ли съездил? Вижу, без травок вернулся. А можа, Марьянка от ворот поворот показала? — лукаво ухмыльнулся он.

— Да-а… — неопределённо махнул рукой Мирон. — Обойдусь как-нибудь без травок.

— Ну-ну, — понимающе улыбаясь, взял под уздцы коня Антип и повёл его в стойло…

Вечерять собрались позже обычного. При свете свечей хлебали оставшуюся от обеда уху.

— Постой! — взял за руку Мирона Антип, после того как, помолившись после ужина, тот собрался выйти из-за стола. — Присядь-ка… А ты, Авдотья, убери посуду, да поставь поболе свечей.

— Ну так что, говоришь, обойдёшься без травок? — видя помрачневшее лицо Мирона, с нотками сочувствия в голосе спросил Антип.

— Да не за травками я ездил, — честно признался Мирон, — Марьяну хотел повидать. А получилось… — не договорив, развёл он руками.

— Чево — получилось? — переспросил Антип. — Чево там у Серафимы доспелось³²? Говори как есть, — участливо и в то же время твёрдо произнёс он.

Потупив глаза в стол, Мирон пересказал ему разговор с дедом Гордеем.

— Вот так… — тяжело вздохнув, бросил он короткий взгляд на Антипа.

— Хм-м, — коротко ухмыльнулся тот. — А я чево тебе говорил, трандило тебе в лоб. Был бы ты нашей веры, так, можа, по-другому всё повернулось.

Ничего не ответив, Мирон опустил грустное лицо в пол.

— Да ты шибко не убивайся, — постарался успокоить его Антип. — На твой век девок хватит, ты парень видный — за тебя любая пойдёть.

— Да зачем мне любая?! — резко ответив, отвернулся в темноту комнаты Мирон.

— Ну-ну, не серчай, это я так не к слову ляпнул, — поспешил исправить свою оплошность Антип. Пламя свечей, освещая седеющую бороду, выхватывало из темноты его скуластое моложавое лицо.

Мирон заметил, что в глазах собеседника уже нет той лукавой усмешки. Серьёзно-задумчивое лицо Антипа подсказывало, что тот расположен на откровенно-доверительный разговор. Этим он и решил воспользоваться, чтобы до конца понять суть этих добрых, с открытой душой и в то же время огороженных от мира людей.

— Скажи, Антип, а что вы в такую глушь забрались? Где ваша Родина? — пододвинувшись к пламени свечи, чтобы собеседник лучше видел его лицо, спросил Мирон.

— Спрашивашь, где наша Родина? — прищурив глаза, криво усмехнулся Антип. — Чево же, скажу… — немного задумался он. — Там, где служат по старым канонам, за царя не молятся, да крестятся двумя перстами — вот тут и наша Родина. Слугам антихристовым туды дорога закрыта. Веру надо иметь твёрдую, чтобы добраться дотулева. Беловодьем деды наши это место называли.

— Так выходит, здесь оно — Беловодье-то? — вопрошающе взглянул на Антипа Мирон.

— Да как тебе сказать в двух словах всего не обскажешь. Ну, да ладныть, слушай… — Давно это было, — подняв вверх глаза, словно что-то вспоминая, начал свой рассказ Антип. — Слыхал, можа, чево про патриарха Никона? — взглянул он на Мирона, тот молча кивнул головой.

— Не приняли наши деды и отцы его перемен в служении господу. Не поднялась рука у добрых людей креститься тремя перстами и принять новое учение. Веру переменить — не рубашку переодеть. Вот за это и гонимы были — и царём, и церковью. Апосля меж добрых людей молва пошла, что есть де край такой — Беловодьем зовётся, и обсказано было, как найти то место. Вот и пошли наши люди эту землю искать, а как кто натакается на неё, так назад возвернётся, а с им уже и другие в новые места идут… Да только каждый своё Беловодье находил.

Вот и с наших мест Иван Зырянов пошёл, а с ним ишшо пять человек отправились. Долго ли шли они — незнамо, да только добрались в эти края. А здесь — простор: ни тебе царских смотрителей, ни попов — одни инородцы, да и те, апосля случившейся в этих местах войны, по горам попряталися. Вот Иван и прибился к ним, да с имя походил по этой землице, пока не натакался на это место. Вот и посчитал его Беловодьем: земля хороша, зверя в лесах туго³³, да и рыбы в реках хватает, орех, ягоды — всё Господь дал. А самое главное — в глуши землица эта, даже инородцы боятся сюды заходить: поверье какое-то у их супротив этого места… Ну, слушай дале.

Вернулся, значит, Иван назад с товаришшем, а троя здесь остались, один то у их в дороге сгинул. Обсказал нам, как найтить это место, собрал своих, погрузил вешши — и был таков, да ишшо две семьи с ним увязались. А мы уж апосля, когда дюжить гонения невмоготу стало, по его указкам сюды добрались. Семь семей с нами пришло. Одним селением строиться не стали — тайга больша, место всем хватат. Да и опаска была, кабы государевы люди ненароком не натакались на нас. А вот те, которые не попрятались — ох и туго им пришлось, — с выражением скорби в глазах глянул Антип на Мирона.

— Власти их двойной податью обложили: кого на заводы, кого на рудники гнали — отрабатывать повинность. Да ишшо попы покою не давали: приедут, обоберут, да учить начинають — что не по их устоям живут. Так что, выходит: от чего они бежали, к тому и пришли.

Не выдёрживали которые таких напастей. Вон, из Сосновки: надели добры люди смертные рубахи, обложили поселение соломой, собралися в часовенке, да там и приняли смерть от огня. Две девки живыми только и остались, ходили за ягодой да заблукали, а когда к поселению вышли — глядь, огонь кругом. Кинулись они было к избам-то, да куды там, сами едва не погорели. Сколь они по тайге исходили — незнамо. Да, видать, Бог смилостивился над имя: охотничал Парамон Осташкин, ну и натакался на их. Не стой тебя — едва живых к себе в поселье припёр, вёрст пятьдесят отсель. Ели обыгались сердешные…

Вот така история… А тут от инородцев слух пошёл, что камни да золото по государевой указке по горам пошли искать… Но пока вот Господь миловал — акромя тебя никто в этих местах не появлялся.

— А Евсея ты раньше знал? Выходит, он не с вами пришёл — позже, захваченный рассказом Антипа, поинтересовался Мирон.

— А как же… знал — в соседях нечай были. Хозяйство у него крепкое было — помешшик. А мы-то огородами жили, но тоже не голытьба — слава Богу, не христарадничали³⁴.

Только Евсей по первости не шибко рвался сюды. Да и в вере нашей ни горяч, ни холоден пребывал. А жена его — Анфиса, уж шибко хороша собой была: и лицом, и статью. Марьянка-то вся в её.

Так вот, Анфиска дюже истово за нашу веру держалась — зато и сгубили её мирские. Звал я его с собой, нутром чуял, что беда вокруг ходит. Но куды там, трандило ему в лоб, думал ничего ему недоспетса — так и остался в своей усадьбе. А когда с Анфиской беда случилася, так покусал же он локти. Если бы не Марьянка — руки на себя наложил, ей в ту пору два годика было…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

31

Поникий — невесёлый.

32

Доспелось — случилось.

33

Туго — много

34

Христарадничать — просить милостыню.