Призраки настоящего

Янина Хмель (2024)

Эта история Дианы, которая возвращается, чтобы отомстить. Она оказывается в необычной ситуации, где ей приходится противостоять прошлым воспоминаниям и бороться за своё будущее. Диана сталкивается с людьми из своего прошлого, которые неожиданно появляются в её жизни. Она готова на всё, чтобы защитить себя и свою дочь, и её решимость приводит к неожиданным последствиям. Книга погружает читателя в мир тайн, загадок и борьбы за справедливость. Диана должна найти в себе силы, чтобы противостоять прошлому и двигаться вперёд, несмотря на все препятствия.

Мать

Боль не вышла наружу, но и не осталась внутри. Зацепилась. Застряла раздирающим комом в горле — ни сглотнуть, ни выплюнуть.

Я не помнила, как родила маленького человечка — моего ребёнка. Не помнила, как была беременна.

Мне было горько и больно, но я не могла найти истоки этой непонятной боли. Как будто я долго шагала одна по тёмному тоннелю, а потом вышла на свет. И этот свет раздражал глаза.

Девочка лежала в колыбели и изредка подавала голос. Я медленно поднималась, подходила к ней, чтобы перепеленать и покормить. Словно под гипнозом я совершала точные выверенные действия, но не по своей воле — у меня не было сил и желания на это. Как будто к моим рукам и ногам привязали нити и умело дёргали их, руководя мною.

Девочка быстро успокаивалась и засыпа́ла. Укачивая, я прижимала её к груди и сама проваливалась в забытье.

Во снах, прерывистых и тревожных, меня обнимали ветви растущего за спиной дерева, а ребёнок становился водой и утекал в землю. Я не успевала прижать её к себе или подхватить у самой земли.

Я просыпалась и долго не могла прийти в себя. Живые картинки сновидений стояли перед глазами и не исчезали. Наяву я чувствовала опасность, хотелось вернуться в объятия ветвей.

Малышка посапывала под боком и даже не вздрагивала, хотя моё сердце колотилось так громко, что, казалось, невозможно было не услышать.

Каждый мой день был похож на предыдущий. Как бесконечный день сурка. Разум медленно плавал в густом тумане. Без воспоминаний, без мыслей, без чувств. Только боль и слабость во всём теле.

Я не могла вспомнить лицо своей матери. Где мама? Кто моя мама… Я не могла вспомнить отца своей дочери. Все образы в памяти были расплывчаты — ни одного чёткого очертания.

Почему я ничего и никого не помнила?

Весь мир сфокусировался на одном маленьком человечке.

— Ева… — в полудрёме шептала я, как будто напоминая себе её имя.

Малышка улыбалась мне в ответ. Она почти никогда не плакала. Только смотрела и улыбалась. Улыбалась и смотрела.

Время растянулось в одну длинную петлю, которая так и норовила перетянуть мне шею. Верёвка прочная, толстая, а я обессиленная.

Иногда, прижимая дочь к себе, я слышала шум воды, как будто рядом был водопад.

— Мамочка сходит с ума, — усмехнулась я, укачивая колыбель, которую не без труда выкатила на крыльцо. Присела на верхнюю ступеньку, подобрав длинный подол грязной юбки.

В такую солнечную погоду хотелось идти, а лучше бежать… По густому полю высоких колосьев, ощущая их касания на оголённых бёдрах и опущенных руках. Я смотрела на яркое солнце, жмурясь, и думала о свободе. Ощущала себя в плену бесконечного длинного дня. Ощущала себя не на своём месте. Как будто я должна быть не здесь.

Я достала Еву из колыбели и пошла. Ноги сами привели меня к озеру. Я знала, что оно там есть, но словно видела его впервые — прозрачное и спокойное. Присела на берегу, прижимая спящую дочь к себе. Она вздрогнула. Я натянула одеяльце, почти скрывая Еву в тёплой ткани.

— Прекрасная осень, не правда ли? Не помешаю? — Послышалось за моей спиной.

Я повернула голову на незнакомый голос.

— Мы знакомы?

— Я бы запомнил эти зелёные глаза, — улыбнулся мужчина. Я не смущаясь рассматривала его: высокий, кареглазый, широкоплечий. Рубашка не застёгнута на последнюю пуговицу. Будто невзначай убрав с лица вьющуюся прядь, он опустился рядом без разрешения.

Подул свежий ветер, растрепав по плечам мои волосы и раскрыв одеяльце, в которое я укутала дочь. Ева выглянула, тоже с интересом изучая незнакомца.

— А это что за принцесса? — Он кивнул на малышку и протянул руки: — Можно подержу?

Разве я когда-нибудь доверяла кому-то с первого взгляда? Не припомню за собой таких порывов, но руки сами вытянулись, чтобы передать ему Еву.

— Похожа на маму. — Мужчина бережно взял её и стал укачивать, хотя это не требовалось: Ева спокойно смотрела ему в глаза. Она даже не вздрогнула, когда её взяли чужие руки. — Ваш муж счастливчик.

— Я… мы… мы с Евой вдвоём, — пожала плечами я, опустив взгляд на воду. Такую же спокойную, как и дочь. Как будто ветру было не под силу эту воду взволновать.

— Виктор, — представился он.

Я оторвала взгляд от воды и вновь повернулась к нему. Предчувствие опасности усилилось, по спине скатилось напряжение и замерло где-то в пояснице — я вытянулась. Рассматривала его лицо, хотела найти там признаки угрозы. Сердце забилось быстрее, к горлу подступил ком. Моё тело как будто пыталось о чём-то предупредить меня.

Виктор не отводил глаза и даже не моргал, как будто чего-то ждал. Наверное, когда я назову своё имя.

— Диана, — выдохнула я. — А это Ева.

Сама судьба подтолкнула нас с Евой в его объятия. Дочь так гармонично смотрелась на его руках, как будто ей было там самое место.

— Это может прозвучать странно, но я совсем не помню своего прошлого… Очнулась, а у меня на руках спит Ева, и я точно знаю, что она моя дочь. Но не помню, как ходила беременная. И как рожала, тоже не помню, — я положила голову ему на плечо.

Мы сидели на крыльце. Вокруг было тихо. Лишь ветер слабо раскачивал ветви высоких сосен, что росли вокруг дома, донося до нас хвойный запах. Я спрятала босые ноги под длинной сорочкой, поправив шаль на плечах. Волосы, которыми игрался ветер, будто бы пытаясь заплести их в косы, лезли в лицо, я убрала их на спину, скрутив жгутом. Ева дремала у Виктора на руках.

— Это нормально чувствовать такую пустоту внутри после родов, я думаю, — шёпотом ответил Виктор, чтобы не разбудить дочь, притянув меня ближе за талию: — Ты дрожишь, пойдём в дом.