Ничего не обещаю

Ян Каземирович Галор (2024)

Магия — это способность видеть и порождать возможные цепочки взаимосвязанных и взаимообусловленных событий приводящих к желаемому результату. Большинство людей видит достаточно ограниченное пространство собственных возможностей, проистекающих из собственной природы (биофизика и биохимия тела). Маги осознают большее пространство и время причинно-следственных связей (физика и химия объективной реальности). Магия не противоречит физике. Любое волшебство имеет рациональное объяснение при детальном изучении. Большинство воспринимает цепь событий приводящее к конечному результату, как случайные и несвязанные между собой. Маги осознано запускают цепочки “случайных” событий основываясь на восприятии квантовой запутанности различных систем реальности.

Глава 6. Ангелы и демоны

Травянистый склон полого уходил в тонкую пелену тумана, выползающего со дна ущелья. Где-то внизу шумел водный поток, и темными островами выступали над утренней дымкой горные вершины. Яркий диск солнца уже поднялся из-за скалистого кряжа на востоке, и его теплые лучи коснулись лица Золотарева. Молодой человек зажмурился и зябко вздрогнул, потом, прикрыв лицо рукою, открыл слипшиеся заспанные глаза. Громова в кабине не было, зато за спиной слышалась активная возня, что-то перекладывали, расстегивали и застегивали молнии, глухо стучали какими-то предметами. Интенсивно помотав головой из стороны в сторону, Андрей стряхнул остатки сна и нащупал ручку двери. Ледяная роса обожгла ступни ног через прорехи в сандалиях, когда он соскочил в траву, а джинсы намокли по щиколотку и плотно прилипли к ногам, пока он обходил УАЗ.

— Доброе утро, Андрей Михайлович, как спалось? — поприветствовал его Громов, продолжая упаковывать рюкзак, неподалеку от него шипел туристический примус, над которым парил небольшой котелок.

— Чай будете? Или предпочитаете кофе по утрам?

— Все, что угодно, лишь бы горячее, у меня зуб на зуб не попадает, — трясясь от озноба, ответил Золотарев.

— Возьмите в багажнике пару ботинок и носки, если я не ошибаюсь, у нас с вами одинаковый размер обуви, сорок четвертый, — Никита махнул рукой в сторону УАЗа. Андрей присел на край багажника и начал переобуваться, он заметил, что его спутник тоже сменил обувь на ботинки с высоким берцем, а под левой подмышкой появилась кобура с пистолетом, ощетинившаяся запасными обоймами. Поймав его взгляд, Громов пояснил:

— От магов, конечно, не сильно поможет, но от всякого зверья: двуногого и четвероногого вполне сгодится. А это вам, — с этими словами бросил молодому человеку широкий пояс со флягой и кинжалом в ножнах. Андрей поймал его на лету и принялся внимательно изучать, потом попытался извлечь клинок, но тот не поддавался.

— Там сбоку петля есть, она удерживает оружие в ножнах, чтобы не потерять при движении, — подсказал ему Громов, одновременно резкими, но четкими движениями затягивая ремешки, которыми крепилась к верху рюкзака небольшая палатка. Золотарев наконец извлёк кинжал и осмотрел лезвие. Он обратил внимание на знаки, которые покрывали сталь, и спросил:

— Руны?

— Да, поэтому смело колите и рубите им направо и налево. У магов от него одно спасение — отступить в верхние миры, ну или вспомнить про самооборону без оружия. В армии служили?

— Нет, сразу в институт, потом аспирантура, — признался Андрей.

— Плохо, вам бы КМБ сейчас пригодился, Андрей Михайлович.

— А что за верхние миры? Как туда можно попасть?

Никита оставил рюкзак и подошел к закипевшему котелку. Двумя пальцами он снял его с огня и направился к машине.

— Посмотрите, там в багажнике должна была быть кружка, в кармане на спинке сидения. Ага, она самая, дайте-ка мне ее сюда, — Громов забрал из рук Золотарева алюминиевую кружку с помятой ручкой и плеснул в нее немного кипятка. Немного поболтав в ней воду, он выплеснул ее на траву, а потом вернул Андрею. Из бокового кармана рюкзака появились пакетики с чаем и кофе, и дразнящий запах приятно защекотал ноздри.

— Верхние или Высшие миры это уже совсем сложно объяснить. Благодаря им маг может стать невидимым, бесплотным или мгновенно переместиться в другую точку пространства и времени. Фамильяры, призраки, духи — все это следствия преломления или искажения мага в высших мирах. Способность самостоятельно перемещаться по верхним мирам и действовать в них определяет ранг высших магов. А маги, которые не освоили эту премудрость, зовутся между нами — низшими, потому как мир, в котором мы родились, живем, чувствуем — это Низший или Нижний Мир, ну то есть обыкновенный. Каждый верхний мир включает в себя все низшие, как-то так, — прихлебывая парящий кипяток, объяснял Громов.

— А много этих верхних миров?

— Известных — семь, а есть ли еще выше, никто не знает, потому что еще никому не удалось подняться выше Седьмого Мира.

— Одиннадцать измерений, значит, — пробормотал Золотарев.

— Андрей Михайлович, хочу вас предупредить, что дальше наш путь будет пролегать по местам безлюдным и диким. Особо церемониться с нами здесь не станут, поэтому при внезапном нападении бейте сразу, не разбирая, и бегите. А сейчас помогите мне накинуть маскировочную сеть, чтобы машину не обнаружили с воздуха, — с этими словами Громов поднял один край уже разложенной в траве ячеистой сетки с вплетенными в нее лоскутами ткани. Вдвоем они быстро замаскировали УАЗ так, что только подойдя вплотную можно было понять, что это машина. После чего Никита закинул себе за плечи здоровенный рюкзак и широкими шагами направился вниз по склону. Подхватив сумку с ноутбуком, Андрей двинулся за ним следом.

— Никита Гаврилович, может я все-таки что-нибудь еще понесу? Мне прямо как-то неудобно, — предложил молодой человек.

— Берегите силы, Андрей Михайлович, путь нам предстоит долгий, а привалы в нашей ситуации категорически противопоказаны. За меня не переживайте, мне не в первый раз ходить по горам носильщиком, да, надеюсь, что и не в последний.

Вдвоем они спустились на дно ущелья и пошли берегом стремительной горной речки вверх по течению. Бурлящий пенный поток проносился мимо и невольно завораживал. Гладкие скользкие камни блестели на солнце под стеклянными струями воды, а стволы деревьев нависали над кипящими водоворотами. Из-за шума разговора не выходило, поэтому Громов время от времени знаками показывал направление или опасные места впереди. Золотарев с непривычки быстро выдохся и едва волочил отяжелевшие ноги со свинцовыми берцами. Иногда ему казалось, что только тугая шнуровка и литые подошвы удерживают его в вертикальном положении, не давая упасть. Футболка стала мокрой и плотно прилипла к торсу, пот градом катился у него по лицу, а сумка с ноутбуком отрывала поочередно пальцы то на левой, то на правой руке. Андрей думал, что ноутбук не такая уж и ценность в сложившейся ситуации и что если вынуть из него жесткий диск, то все остальное можно смело выбросить в речку вместе с сумкой. Еще через километр ему пришла в голову мысль, что из всей информации на жестком диске только несколько десятков страниц его диссертации являются действительно ценными для него, а все прочее — это хлам, скопированный в одно место для удобства лентяя, и будь у него чистый компакт-диск, то нести было бы практически нечего. Поначалу пологий подъем становился все круче, иногда даже приходилось карабкаться по гигантским ступенькам уступов или протискиваться в узкие расщелины в преграждающих путь скалах. У Золотарева давно перестало колоть в боку, притупилась боль в ступнях и плечах, подталкивая сумку поочередно то правым, то левым бедром он брел прямо вперед, потеряв чувство времени и расстояния. Иногда за потоками пота, заливавшими глаза, он терял широкую спину Громова, и предприняв всякий раз безуспешную попытку вытереть лицо мокрым рукавом своей футболки, спотыкаясь прибавлял шаг, чтобы оказаться поближе к своему спутнику. В голове у него поселилась навязчивая мысль, что в приводе ноутбука находится перезаписываемый DVD-диск, и каждая следующая сотня шагов укрепляла его в этой вере.

Вдруг рука Громова с силой затолкала его обратно в тень нависающей над ними скалы. Маг прижался к камням рядом с ним и показал пальцем вверх. Подняв голову, Андрей увидел яркую белую кабину вертолета с синими полосами по бортам под прозрачным кругом секущих воздух лопастей. Винтокрылая машина медленно взбиралась вверх по ущелью. Никита сел на землю и потянул за собой своего спутника, наклонившись к нему, он прокричал ему в самое ухо:

— Все, привал! Придется ждать, когда он пролетит обратно, — он скинул перед собой рюкзак и начал копаться в его карманах.

— Это за нами? — прокричал Золотарев.

— Возможно. Лучше переждем в укрытии.

Андрей вспомнил про диск и кое-как вытерев руки о сухие пятна на своих джинсах, извлёк ноутбук из сумки.

— Нашли время! — возмутился Громов.

— Я нет! — попытался ответить Андрей, но, кажется, Никита его не расслышал. С замиранием сердца он включил питание и довольно улыбнулся вспыхнувшему синему светодиоду. Дрожащим грязным пальцем он нащупал тонкую пластинку кнопки привода компакт-дисков и чуть не закричал от радости, когда в образовавшейся щели блеснул круглый край DVD. Ноутбук успел прогрузиться и знакомый рабочий стол с изобилием иконок напомнил о ставшей вдруг далекой и нереальной прошлой жизни. С трудом попадая по клавишам и сенсорной панели, Золотарев стёр содержимое DVD, даже не удосужившись проверить, что там было записано, и быстро сделал несколько копий своей научной работы. Готовый диск выскочил вместе с рамкой привода, и Андрей не гнущимися пальцами отковырял его от крепления. Просунув указательный палец в отверстие посередине, молодой человек усиленно размышлял над тем, куда ему спрятать такой невесомый и такой ценный груз. Громов, наблюдавший за ним, достал из рюкзака запасной шнурок для берцев и протянул его Золотареву. Андрей улыбнулся и благодарно кивнул своему попутчику. Отложив в сторону ненужный компьютер, молодой человек просунул шнурок в отверстие диска и связал свободные концы для надёжности несколькими узлами, после чего надел получившееся украшение себе на шею, затолкав блестящий блин под мокрую футболку. Никита вопросительно посмотрел на Андрея и кивнул в сторону сумки и открытого ноутбука, тот виновато улыбнулся и кивнул в ответ. Обе вещи скрылись в бурлящем потоке, и только сумка ещё раз мелькнула между пенными гребнями, чтобы окончательно потеряться за ближайшим поворотом.

— Давно пора! — одобрительно крикнул Громов и осторожно выглянул из-под скалы.

— Летит? — спросил Андрей и встал, опираясь о скалу.

— Там! — Маг указал вперед. Проследив за направлением его руки, молодой человек разглядел вертолет у противоположного склона ущелья, он медленно спускался вниз, и наконец он совсем пропал из виду.

После незапланированного отдыха идти стало еще тяжелее, и даже избавление от ноши очень скоро перестало ощущаться. Золотарев с завистью смотрел на Громова, который легко переносил путешествие, несмотря на тяжелый рюкзак за его спиной. Теперь они шли в стороне от реки под прикрытием деревьев по руслу высохшего весеннего потока. Речка шумела где-то за стеной из густых зарослей, иногда показывая себя в редкие просветы. Наконец наступил тот момент, когда земля перед Андреем неожиданно поднялась и прыгнула навстречу, больно ударив сначала в плечо, а потом в лицо. Золотарев схватился за кинжал и тут только понял, что упал и лежит без сил лицом вниз. Сильные руки Громова подхватили его и повернули лицом к синему лоскуту неба между зелеными кронами. Металлическое горлышко фляги ткнулось в искусанные губы и клацнуло об эмаль зубов, а прохладная влага пролилась внутрь пересохшего рта. Никогда еще Андрею не приходилось пить столь вкусной воды.

— Что же вы, Андрей Михайлович, совсем что ли не пили? — Сетовал на него Никита, щедро поливая теперь водой лицо и шею пострадавшему.

— Диск, — простонал Золотарев.

— Цел ваш диск, не переживайте. Не его беречь надо, а голову.

— Год работы.

— Э, батенька, у вас впереди вся жизнь, если не сказать вечность, успеете еще наработаться.

— Далеко еще? — Устало спросил Андрей.

— Думаю, к вечеру доберемся. А вы молодец, не жалуетесь.

— А смысл? Надо идти, — молодой человек попытался подняться, но сплошная чернота заволокла глаза, и он остался на четвереньках.

— Отдохнем полчаса, я сейчас сделаю вам укол, станет полегче, — Раздался голос Громова над ним. Хрустнул пластик, холод ожег плечо, и Золотарев ощутил быстрый укол. Нарастающая волна тепла побежала от руки по всему телу, сердце забилось быстрее, а дыхание стало чаще.

— Что это?

— Стимуляторы. Никакой магии, просто химия — один из продуктов оборонки.

Андрей открыл глаза и усиленно заморгал, потому что мир вокруг исказился, плыл и изгибался, как струя в горном потоке.

— Все нормально, небольшие галлюцинации, скоро пройдет. Дышите глубже, — Успокоил его маг. Он лег на землю рядом и закрыл глаза. Через несколько минут Золотарев сел, он чувствовал себя заметно лучше и испытывал необычайный прилив сил.

— Только не геройствуйте понапрасну. Укол подстегнул вашу нервную систему, но он не может дать необходимой физической формы. Можете запросто себе что-нибудь поломать или повредить, — Строго предупредил его Никита и вновь пошел вперед.

— А почему вы мне сразу не сделали инъекцию, с ней идти значительно проще?

— Вечером узнаете, еще будете меня за это ненавидеть, — Угрюмо ответил маг, продираясь через заросли.

— Побочные эффекты?

— Дикая боль во всем теле. Так сказать, оптом и сразу.

— Жить буду?

— Будете, но как долго, зависит от вас.

— Может, дадите что-нибудь понести?

— Нет, с вас и вашего жирка хватит.

— А куда мы идем, если не секрет?

— К одному моему знакомому, который не желает меня видеть.

— Что так?

— Старые дела. Если он нас сразу не прогонит, то у него можно будет отсидеться несколько дней.

— А что потом?

— Не знаю, я еще об этом не думал.

— Может, подумаем об этом вместе?

— Вот за что я не люблю «Зарю», так это за повышенную болтливость, которую она вызывает у новичков. «Заря-5», так препарат называется.

— Буду знать.

Они шли какое-то время молча, потому что Андрей усиленно пытался держать рот на замке, чтобы не злить своего попутчика.

— Я уж подумал, что вы с ноутбуком вообще не расстанетесь, — Прервал молчанку маг.

— Трудно бороться со своими стереотипами, но в экстремальных условиях шкала ценностей, видимо, выправляется, — Охотно ответил молодой человек.

— А диск-то вы наколдовали, Андрей Михайлович, причем чисто, как будто всю жизнь этим занимались, — Задумчиво продолжил Громов.

— Не понял? — Переспросил Золотарев.

— Я говорю, диска в ноутбуке не было, еще когда его из дома забирал, проверил.

— Вы уверены, Никита Гаврилович?

— Как то, что сейчас день. Раньше с вами такого не случалось? Что чего-то очень хочется, а его нет, а потом вдруг раз и появляется?

— Нет, просто я рассеянный, часто про что-нибудь забуду, а потом найду, иногда очень кстати получается.

— Странно, что вас раньше не обнаружили, Андрей Михайлович, с таким-то даром. И странно, что я не почувствовал, как вы магией занялись, хотя это, наверное, из-за руны. Держитесь ко мне поближе, а то наколдуете нам сейчас толпу боевых магов прямо на голову. Нет, вот что. Давайте меняться. Вы наденете руну, а я ваш диск. Мне так спокойнее будет, — Они сделали короткую остановку и поменялись предметами.

— Вы так мне и не рассказали, кто эту руну сделал?

— Человек. Такие сильные руны доступны только людям. Магам они опасны. Хотя наверняка я не знаю, мне она досталась в подарок, от ведьмы.

— Железо метеоритное?

— Не знаю, Андрей Михайлович, я вообще ее редко кому показываю. А вы в этом разбираетесь?

— Нет, что вы, просто обычно в фэнтези крутые волшебные предметы из метеоритного железа делают.

— Вот опять вы за старое, Андрей Михайлович. То Мерлин, то метеоритное железо, детство какое-то, — Проворчал недовольно Громов.

-–

Герцог утробно мурчал и терся пушистой щекой о руку девушки, лежащую поверх одеяла. Луч яркого солнечного света, падающего из приоткрытого окна, подобрался вплотную к ее лицу. Людка открыла глаза и какое-то время просто смотрела в потолок. Смутные воспоминания о недавнем сне рождали странные мысли. Она пробиралась через черную липкую грязь к источнику слабого света, но он каждый раз ускользал от нее и оказывался все дальше и дальше, пока окончательно не затерялся в сгустившемся мраке. В полном одиночестве, не зная пути, обреченная вечно блуждать в зловещей темноте, с трудом выдергивая ноги из вязкой жижи… Людка встряхнула головой, прогоняя ночной морок, и решительно поднялась с постели. Кот с чувством выполненного долга спрыгнул за ней на пол и важно прошествовал к своей миске, недвусмысленно намекнув на то, что неплохо бы было и позавтракать. Девушка прыжком встала на руки и быстро обошла таким образом комнату кругом, ловко балансируя босыми ногами. В конце концов она оказалась рядом с котом. Не хуже циркового акробата Князева перенесла весь вес своего тела на одну руку, а другой насыпала из открытого накануне пакета сухой корм в миску. После чего все так же на руках Людка отправилась в ванную.

Завтракала на ходу остатками вчерашнего ужина, который предусмотрительно попросила упаковать официантку из ресторана, не пожалев лакомых кусочков для своего пушистого компаньона. Когда пришло время одеваться, Князева обнаружила, что кто-то заботливо наполнил просторный гардероб всеми необходимыми вещами, причем ее размера. Примерив несколько платьев, она со вздохом надела змеиную броню, как она теперь называла позаимствованный у журналистки костюм.

Князева вспомнила про спрятанный в рукаве предмет, полученный от Смотрителя. Это был лист какого-то растения, жесткий, не гнущийся, иссиня-черного цвета с пигментным светлым пятном в центре, напоминающим голову змеи. Перевернув листик, Людка разглядела другое пятно в виде сложного орнамента прямоугольной формы. И тут обнаружилась первая странность: при попытке сфотографировать странный предмет и поискать, что же это такое, в интернете оказалось, что включенная камера телефона не показывает предмет, и это при том, что Князева отчетливо видела и ощущала лист в своей руке. Удивленно присвистнув, девушка решила показать предмет соседке напротив.

На громкий стук дверь открыл все тот же невозмутимый и приторно вежливый Нику Войня.

— Доброе утро, госпожа Князева. Вы сегодня рано. Чем могу служить?

— Буди мелкую! Надо поговорить, — проходя мимо него внутрь, потребовала Людка.

— Это Вы о мисс Карон, как я полагаю?

— Да, о ком же еще? — в спальне никого не оказалось, постель была не разобрана.

— Прошу прощения, госпожа Князева, но мисс Карон еще нет. Она не ночевала в номере, и я не знаю, где она в настоящий момент, — Нику Войня не выглядел расстроенным отсутствием своей нанимательницы. Девушка помнила наказ Смотрителя не посвящать долговязого в их взаимоотношения и поэтому не стала расспрашивать последнего о таинственном подарке из бойцовского клуба.

— Мне потребуется сегодня вертолет. Хочу облететь окрестности, посмотреть, что к чему.

— Думаю, это можно уладить и без мисс Карон. Я сообщу пилоту. Во сколько Вы планируете вылететь? Каков предполагаемый маршрут? — Нику Войня извлек из недр своего плаща новенький спутниковый телефон, точную копию того, что журналистка передала Людке.

— Через час. Мне нужно облететь территорию за городской чертой. Остальное придумай сам, — Князева развернулась к двери.

— Если позволите, еще одну минутку Вашего драгоценного внимания. Я поместил Ваш выигрыш в сейф отеля. Это, конечно, не банковская ячейка, но в заведении такого класса сервис и безопасность не хуже. Вот ключ и номер хранилища, все оформлено на Ваше имя. Всего в ящике оказалось десять тысяч семьсот одна монета. Вы довольны, госпожа Князева?

— Пусть побудут пока у тебя. Возьми себе монет сколько полагается за хлопоты и следи, чтобы не растащили остальное, — Людка довольно отметила про себя, как оживился долговязый.

— Вы так щедры, госпожа. Мои скромные услуги обойдутся Вам совсем не дорого. Полагаю, две сотни монет Вас не затруднят?

— Вполне.

— Смею Вас заверить в полной конфиденциальности наших отношений. Вы можете без всяких опасений обращаться ко мне по любому поводу. Я с радостью Вам услужу. Разумеется, если это не будет в противоречии с обязательствами по отношению к другим моим клиентам. То же я гарантирую в отношении Вас.

— Разумеется. Я учту. Выдвигаюсь через четверть часа. Поторопись с вертолетом, — Князева вышла в услужливо распахнутую перед ней дверь.

— Все будет сделано, госпожа.

Вернувшись в номер, Людка тотчас же прильнула к глазку. Нику Войня не заставил себя долго ждать. Он бесшумно открыл дверь и вышел в коридор. Какое-то время цыган стоял напротив двери в ее номер, девушке показалось, что он медленно втягивает в себя воздух, принюхиваясь к ее запаху. Затем долговязый не спеша повернулся и пошел по коридору. Выждав еще немного времени, Людка повернула камень на своем кольце и невидимая для постороннего глаза выскользнула наружу, неслышно ступая по мягкому ковровому покрытию. У двери в номер журналистки она еще раз прислушалась к звукам, доносившимся изнутри, нащупала в невидимом кармане мастер-карту, которую позаимствовала ночью у спящей дежурной по этажу, и приложила ее к считывателю на дверной ручке.

Оказавшись внутри временных апартаментов Ребекки Карон, девушка привычно приступила к неспешному и обстоятельному обыску, следя за тем, чтобы все предметы в точности вернулись на то же самое место и в то же самое положение, где были до ее визита. Памятуя о возможностях хозяйки номера, Людка на всякий случай ощупывала и пустые места на полках, мебели, под кроватью и под столом. Среди обилия личных вещей, занимавших все пространство, как ни странно для профессии той, кому они принадлежали, не нашлось никаких документов или фотографий, что более всего казалось подозрительным, никаких признаков главной цели оперативницы — ноутбука. Пустовал и маленький встроенный в шкаф сейф с кодовым замком. Не было ни оружия, ни специальной техники. По всей видимости, все ценное и важное Ребекка Карон хранила на борту своего самолета.

Князева повернула синий камень и уже не скрываясь вышла за дверь. Быстрыми шагами достигла небольшой площадки перед лифтами и вызвала кабину. В фойе возле стойки администратора был всего один задремавший в ожидании гость. И ровным счетом никто не проявил к ней ни малейшего интереса.

Снаружи Людку встретила летнее утро, с длинными тенями просыпающихся зданий и яркими бликами уже настигнутых солнечными лучами окон. Верный Денчик уже ждал ее на парковке. Картинно облокотившись на крыло «Лексуса», он пытался произвести впечатление на проходящих мимо девиц.

— Привет! Ну что, есть чего-нибудь? — открывая на ходу с пульта машину, нетерпеливо обратилась к нему Князева.

— Кредитная карта «Могрган Стэнли», специальный выпуск, поэтому и без логотипа, принадлежит Ребекке Карон, кредит действительно неограниченный. Оформлена на частное лицо. Аккредитация подлинная, в представительстве BBC подтвердили, что Ребекка Карон в командировке в России. Самолет также принадлежит BBC, пилоты наняты в частном агентстве. Спутниковый телефон получен по корпоративному тарифу BBC. Все запрограммированные номера спутниковые, приобретены разными частными лицами в США, Британии и Германии. Помещение в промзоне, которым Вы интересовались, в залоге у банка и никем в настоящее время не используется. Владелец не выплатил кредит, скрывается. Ребята еще покопают, но это всё, что удалось узнать за ночь.

— Круто, никогда бы не подумала, что геймеры могут такое провернуть.

— А то, мы же одна семья, половина которой хакеры со всего мира! Обращайся, если что. Поможем. Какой у нас план на сегодня?

— Отвезешь меня в аэропорт, потом поезжай по турбазам, раздай ориентировки и обязательно проверь, не появлялась ли наша парочка накануне. Я на вертолете пролечу вдоль основных маршрутов, может смогу их засечь на дальних подступах.

— Понятно. А когда обедать будем?

— Ближе к обеду и решим.

Через несколько кварталов Денчик, развлекавший Людку разными байками из жизни уголовного розыска в Сочи, прервался в кульминационной точке повествования и встревоженно несколько раз посмотрел в зеркала заднего вида.

— За нами хвост.

— Вижу, белая «Тойота». Подпусти поближе, не могу номера разобрать, — совершенно спокойно отреагировала Князева. Обладая феноменальной зрительной памятью, Людка хорошо запомнила момент, когда обнаружила слежку. Это случилось сразу после выезда с охраняемой парковки гостиницы. Далеко в конце ряда припаркованных вдоль разрешенной стороны улицы машин резко вывернул белый корпус с характерным экстерьером. Машина все время держалась на значительном удалении, поэтому Денчик заметил ее только тогда, когда, опасаясь потерять их в городской сутолоке, преследователи вынуждены были сократить безопасную дистанцию: — Так, вижу, пишу. Сейчас сброшу СМС на ИЦ.

— Нет, давай я через пацанов в ГИБДД его проверю. Тут около круга постоянно наряд ошивается. Сейчас они его тормознут, — опер с кем-то переговорил по телефону, потом перестроился в крайний правый ряд и, замедляя ход, свернул с круга. Хвост последовал за ними и сразу уперся в жезл инспектора. Денчик остановил «Лексус», и они оба развернулись вполоборота в своих креслах, чтобы понаблюдать за представлением. Инспектор подошел к опущенному до половины стеклу водительской двери и заглянул вовнутрь. Почти сразу же он выпрямился, коротко отдал честь и отошел в сторону. «Тойота» тронулась с места и не спеша проехала мимо них, за сильно тонированными стеклами нельзя было разглядеть, кто находится внутри.

— Кто? Ты уверен? — переспросил Денчик в трубку и с удивлением передал суть разговора своей спутнице:

— Полковник ФСБ, в отпуске, на отдыхе. Ростовское управление, — его вопрошающие глаза не мигая уставились на Людку.

— Ну и отлично, так даже лучше. Хорошо знать, что кто-то из своих за тобой присматривает. А ты чего подумал?

— Ничего, — многозначительно произнес он и развернул «Лексус» в противоположную сторону той, куда уехала «Тойота»: — Знакомства у Вас, Людмила Викторовна, я прямо скажу, пугающие.

Князева пропустила мимо себя замечания своего попутчика, интенсивно соображая, чтобы это все могло значить. Она была полностью уверена, что еще вчера слежки не было. Не в ресторане, где они ужинали с Денчиком, не по пути туда и оттуда до гостиницы. Конечно, если ею заинтересовались в связи с крупным выигрышем, и, скажем, они опросили охрану бойцовского клуба, выяснили модель и номер машины, то, методично осматривая стоянки, за ночь они могли наткнуться на ее машину, припаркованную возле отеля. К тому же, если это действительно был не липовый фээсбэшник, то найти ее можно было вообще в два счета.

— План не меняется, от ФСБ нам прятать нечего, так что расслабь булки. Едем в аэропорт.

Дальше до конечного пункта за ним никто не следил. Людка рассталась с притихшим и расстроенным опером у проходной, ведущей к вертолетной площадке. В небольшом белом «Робинсоне» с синими полосами вдоль борта ее ждал хмурый пилот в летном шлеме и огромных наушниках на голове. Князева забросила сумку с оптикой, которую забрала из багажника внедорожника, в тесный салон и залезла сама. Летчик надел ей на голову такие же, как у него, наушники с микрофоном, объяснил, как пользоваться связью, и занял свое место. Через несколько минут они под нарастающий рокот двигателя поднялись в воздух и, набирая высоту, полетели в сторону подымающихся навстречу гор.

-–

Узкая расщелина прорезала отвесную скалу до самого основания, и водопад низвергался внутри нее, скрытый от дневного света и посторонних глаз. Обвязанный веревкой Андрей неумело карабкался вверх, постоянно срываясь, раня и сбивая руки в кровь. Никита медленно выбирал веревку, пропуская ее вокруг своего торса, стараясь, чтобы человека на ее противоположном конце не сильно било об острые выступы. Наконец голова Золотарева появилась над краем обрыва, и маг, ловко подхватив его под руку, выдернул целиком наверх и поставил рядом с собой. Сноровистым движением он освободил молодого человека от веревочной петли и принялся энергично сматывать легкий капрон. Отсюда, с верхней точки, открывался вид на всю долину и извилистую ленту реки, вдоль которой они шли весь день. Солнце клонилось к горным вершинам на западе, возвещая о приближающемся вечере, а тени сгущались и выползали все смелее из своих укрытий.

— Вот мы и пришли, Андрей Михайлович, осталось постучаться в дверь и узнать настроение хозяина, — объявил Никита, закрепляя моток веревки на своем рюкзаке.

— Что-то я не вижу никакой двери поблизости, — сообщил Андрей, внимательно осмотревшись по сторонам.

— Там, за водопадом, да и не дверь это вовсе, так, черный ход для лучших друзей, — Громов, держа рюкзак в одной руке, направился к расщелине, в которой нескончаемо лилась вода. Подойдя к краю площадки, на которой они стояли, он заглянул в сырую темноту, из которой клубами, словно дым, валили водяные брызги, потом размахнулся и с силой бросил свою ношу в глубину разлома.

— Похоже, открыто, идите за мной и очень осторожно. Тут узкий уступ и к тому же скользкий, — позвал Никита и, прижимаясь спиной к скале, боком двинулся вглубь провала. Андрей ступил вслед за ним и сразу же поскользнулся, едва не потеряв равновесие. С сильно бьющимся сердцем молодой человек мелкими шажками, распластавшись по холодному камню спиной, начал движение над пропастью. Они обошли водопад, низвергавшийся сверху неровной струей, и вступили под мрачные своды тайной пещеры. Тусклый свет пробивался откуда-то сверху и едва освещал их смертельно-опасную тропу.

Наконец Громов оттолкнулся от уступа и спрыгнул на небольшую площадку. Золотарев поравнялся с ним и, метя чуть в сторону от своего провожатого, прыгнул вперед. Он приземлился прямо на рюкзак, который оказался на этом же узком пятачке. С места, где они сейчас стояли, водопад и впрямь казался дверью с мутным полупрозрачным стеклом. Никита подхватил их пожитки и, забросив их вновь себе за спину, уверенно зашагал вглубь горы, а Андрей, не отличавшийся остротой зрения, медленно пошел за ним, осторожно нащупывая дорогу впереди себя.

Внезапно пещера распахнулась, и они оказались на травянистой лужайке, полого спускающейся вниз к темной опушке леса, сплошным массивом уходящим вглубь небольшой и уютной долины. Громов внимательно осмотрелся по сторонам и осторожно поставил рюкзак на землю, а Золотарев, сколько ни разглядывал окрестности, нигде не мог обнаружить каких-либо признаков жилья.

— Будем ждать здесь, пока хозяин этих мест размышляет, как с нами поступить. Давайте ставить палатку, Андрей Михайлович, скоро она вам понадобится, — и, не дожидаясь ответа, Никита принялся разбирать туго упакованный сверток.

— Думаете, хозяин нас заметил?

— Без сомнения. Он видит все, что происходит в его владениях. Теперь мы с вами в безопасности, по крайней мере до утра.

— А что потом?

— Либо мы познаем легендарное гостеприимство Махимуса Марция, римского гражданина, либо очнемся где-нибудь на леднике, вдалеке от этого тихого и спокойного уголка. Хочу предупредить, что хозяин очень чутко относится ко всему живому. Поэтому лучше не рвите траву и не бейте комаров. Постарайтесь молчать, пока он к вам не привыкнет, и ни в коем случае с ним не спорьте.

— А он, часом, не людоед, ваш Махимус Марций?

— Только если вы окажетесь вреднее его. А сейчас я советую вам прилечь. К сожалению, капельницы и необходимых медикаментов у меня нет, чтобы облегчить ваши страдания, поэтому предлагаю спирт. Спирт будете?

— Если честно, ни разу не пробовал. Научите?

— Ну, дурное дело — нехитрое. Задержите дыхание и пейте залпом, потом запейте водой, не выдыхайте, пока не проглотите воду, — Громов протянул ему крышку-кружку от своей фляги, полную до краев, держа наготове флягу Золотарева с водой. Сладкая огненная жидкость обожгла гортань и пищевод, Андрей сделал несколько судорожных глотков и схватился за воду, осушив половину фляги разом. Жар прилил у него к лицу, и он сразу же осоловел. Никита аккуратно уложил его в палатке, подсунув рюкзак ему под голову. Усталость и спирт отключили Золотарева раньше, чем он успел ощутить последствия от действия стимуляторов, отсрочив расплату до утра.

Яркие и большие звезды зажглись одна за другой над их головами. Таинственные ночные звуки заполнили все вокруг. Громов сидел у входа в палатку, обхватив колени, и задумчиво смотрел в ночное небо. Трава сбоку от него тихо зашуршала, и тихий детский голос поприветствовал его:

— Здравствуй, Гром. Я знала, что ты вернешься! — из сумрака выступило миниатюрное, полупрозрачное, светящееся изнутри существо с миловидным детским личиком в обрамлении из тонких золотистых кудряшек. Две трехпалые ручонки нежно обхватили мага за шею, а бесплотное тельце вытянулось у него на груди.

— Здравствуй, Валерия, новый фамильяр?

— Нравится?

— Пальцев маловато, на мой вкус.

— В этом-то вся суть, больше-то и не надо.

— Чтобы дули деду крутить?

— Хотя бы и так!

— Сердится дед на меня?

— Еще как, хотел сразу прогнать, только я уговорила до утра обождать. Ничего, подобреет. Только слово взял, чтобы к тебе ходить не смела, пришлось так. Ты себе кого-нибудь нашел?

— Нет.

— А это кто?

— Человек. Он в беде.

— Из-за тебя?

— Наверное.

— Гром, Громчик, ты никогда не поменяешься.

— Вот поэтому слушай деда и держись от меня подальше.

— Не могу, ты сам ко мне пришел, придется мне опять тебя любить.

— Я не к тебе пришел, а к деду.

— А мне все равно, ты здесь, и я опять могу тебя любить.

— Завтра я уйду.

— И мое сердце вновь разобьется. Ты знаешь, что бывает, когда разбивается мое сердце?

— Нет.

— Здесь идет бесконечный дождь. Сегодня первый солнечный день с той поры, как ты ушел из долины.

— Ты жестока, Валерия, а как же остальные, им же нужен солнечный свет, тепло, а не вечная сырость.

— Это ты жесток, тебе не надо было уходить.

— Скоро ты вырастешь, и дед разрешит тебе покидать долину. Ты увидишь, как много в мире других людей. Гораздо красивее, лучше и моложе, чем я. Ты забудешь обо мне.

— Нет, Гром. Таких как ты в мире больше нет, не было и не будет. А больше мне никто и не нужен. Я же не прошу тебя любить меня, просто позволь мне любить тебя.

— Ты будешь несчастлива, а я не могу так поступить с тобой.

— Но ты уже так поступил, ведь я несчастлива, когда тебя нет рядом.

— И что же мне делать, сидеть в долине и ничего не делать? Ты не думала, что кому-то может понадобиться моя помощь?

— Я бы очень хотела, чтобы мне была нужна твоя помощь. Всегда.

— Лучше спой мне песню. Мне нравится, когда ты поешь.

— Я больше не пою, Гром. Но для тебя я сделаю исключение.

Тонкий переливчатый девичий голос наполнил ночь дивными звуками. Слова неведомого языка сплетались в легкие образы, вслед за которыми сердце и мысли покидали тоска и печаль. Громов закрыл глаза и забылся, ему снился волшебный сон, в котором была бушующая красками весна, перед ним, подогнув под себя ноги, сидела девочка-подросток в огромном венке из всех цветов, которые попадались в долине, длинные густые волосы падали до земли, прикрывая ее стыдливую наготу, она влюбленно смотрела на него и пела, чуть открывая маленький свежий рот. Чистые как серебро звуки ее юного голоса баюкали, и он погружался в сон все глубже. И вот перед ним уже нагая Александра, которая протягивает к нему свои красивые тонкие руки и приближает к его губам свои полуоткрытые, манящие поцелуем. И только венок, которого она никогда не носила, выдает подмену. Никита просыпается и отталкивает от себя приникшую к нему девочку, ловя ее испуганный и разочарованный взгляд.

— Не делай так больше, Валерия, или я больше никогда не вернусь в долину.

— Почему? Ты ведь ее по-прежнему любишь, а я могу быть ею для тебя.

— Александры больше нет и никогда не будет. Не береди старую боль.

— Не понимаю, как можно любить Смерть, когда вокруг столько жизни, любящей тебя жизни! — возмущенно воскликнула девочка, подымаясь в полный рост, бесстыже демонстрируя едва сформировавшиеся женские формы.

— Ох и тяжело же с тобой сейчас деду. Драть тебя надо, Валерия, как сидорову козу. А ну марш домой, бесстыжая! — Никита сделал вид, что расстёгивает ремень на джинсах. Ярко вспыхнув, девочка отскочила на безопасное расстояние и скорчила ему смешную рожицу, а потом, приплясывая и разбрасывая в стороны искры светлячков, закружилась вокруг палатки. — Знаешь, Гром, я передумала! Я теперь буду любить этого, в палатке!

— Никого ты любить не будешь, а пойдешь спать, иначе я всё деду расскажу.

— Фи! И что он мне сделает? Я хозяйка долины! Здесь всё моё!

— Выпорет.

— Не выпорет!

— Ну, значит, запрет.

Валерия остановилась и посмотрела на Громова, проверяя, насколько серьезна его угроза.

— Не сердись, Громчик. Я, правда, очень рада, что ты вернулся. Не говори деду, ладно?

— При условии, что ты немедленно отправишься спать и прекратишь разгуливать голышом. В присутствии гостя надо вести себя прилично, иначе что он о тебе может подумать? — по-отечески отчитал её Никита.

— Хорошо, Гром, я буду паинькой. Обещаю. Спокойной ночи, — и, мелькнув молнией, она вмиг оказалась подле Громова, быстро обняла его за шею и поцеловала в небритую щёку.

— Фу, Гром, какой ты колючий!

— Поделом. Будешь знать, как целоваться без спросу.

-–

Поиски продолжались, пока не опустели баки. Сотни лиц пролетели перед ее глазами, но среди них не было ни Золотарева, ни Громова. Пальцы на правой руке горели, стертые о ребристые кольца настройки оптики, которые приходилось постоянно вертеть, добиваясь необходимой четкости изображения, рассматривая людей с высоты полета вертолета. Большинство встреченных на маршруте туристов приветственно махали руками, улыбались, задирали головы кверху, когда винтокрылая машина зависала над ними. Но находились и такие, что показывали неприличные жесты, и был даже один, кто спустил штаны и продемонстрировал свой голый зад.

— У меня ничего. Ноль, — устало доложил Денчик, который полдня колесил по земле.

— Аналогично, — подражая известному персонажу из мультфильма «Следствие ведут колобки», ответила Людка.

— Обед?

— Да, на пустой живот плохо думается.

— Куда?

— На твой выбор.

— Тогда тебя ждут самые лучшие пельмени в Сочи! — многообещающе подмигнул Денчик, помогая загрузить сумку в багажник машины. — Ты, кстати, с чем любишь?

— С мясом! Мычит, хрюкает, кудахчет — неважно, лишь бы не мяукало и не лаяло.

В предвкушении обеда настроение у опера улучшилось, и он вновь с удовольствием сыпал из себя бесконечные истории о своих приключениях на поприще службы закону и порядку. Людку смешил этот вольный пересказ телесериала, но она не подавала виду, что раскусила фантазера.

С ревом клаксона их обогнал серый внедорожник «Вранглер» и резко затормозил перед ними. Денчик попробовал увернуться по встречной, но обнаружил, что его прижимает слева еще один внедорожник «Митцубиши». Людка вдавила кнопку на приборной панели, открывая верхний люк «Лексуса», и рявкнула шоферу:

— Держи ровно, как остановишься, давай назад!

Князева встала на своем сидении и протиснулась в узкий проем, одновременно доставая пистолеты из поясных сумок. Мускулистая рука с АКС-74У высунулась в открытое окно джипа впереди и властно замахала, требуя остановиться, такой же ствол появился в окне идущего вплотную японца. Людка открыла огонь сразу с двух рук по-македонски, не рассчитывая особо в кого-либо попасть. Заднее стекло внедорожника, преградившего им путь, рассыпалось в белую крошку, и почти уже было остановившаяся машина взвизгнула задымившимися покрышками, рванула вперед. «Митцубиши», напротив, затормозил и отстал. Змейка воспользовалась тем, что водитель японца оказался как на ладони, и послала в него сразу две пули. Машина дернулась, пересекла разделительную линию, пропахала обочину и, сорвавшись с насыпи, несколько раз перевернулась в поле. «Вранглер» развернулся поперек дороги, уцелевшие в нем люди с оружием покинули салон и укрылись за машиной. Денчик уже переключил задний ход и полным газом мчал назад, выезжая на свободную полосу. Оторвавшись от засады, он, не останавливаясь, выполнил полицейский разворот и с ревом погнал машину прочь. Убедившись, что их никто не преследует, Князева нырнула в люк и плюхнулась на сидение. Беглый осмотр убедил ее, что нападавшие так и не успели открыть огонь по их машине. Все стекла были целы, и побелевший как мел оперативник вроде не пострадал.

— Живой? — на всякий случай переспросила Людка, ловко меняя обоймы в «Глоках».

— С тобой, видимо, ненадолго, — стирая рукавом пот со лба, огрызнулся Денчик, не отрывая глаз от дороги.

— Притормози, вызовем подкрепление, — Князева успокаивающе положила ему руку на плечо, раздумывая, как будет выводить парня из шока. Водитель подчинился ее требовательному нажатию на плечо и послушно остановил машину.

— Первая перестрелка? — сочувственно поинтересовалась Людка, продолжая следить за дорогой. В ответ Денчик молча кивнул.

— Вот, зато теперь у тебя есть настоящая история, будет чего чикам рассказать.

— Рассказать? Да я толком даже ничего не увидел.

— Ну, в штаны не наделал, значит, уже герой. Звони дежурному. Съезжаем на обочину.

Как только машина остановилась, Людка выскочила наружу и рванула к багажнику.

— Денис, живо за машину. Следи за дорогой. Оружие к бою, — командовала девушка, попутно извлекая из футляра мощный бинокль.

— У меня нет. Я в отделе оставил, — уныло сообщил опер, прижимаясь спиной к «Лексусу» рядом с ней.

— Эх, растяпа, держи мой, — Людка сунула ему кобуру со своим табельным ПМ: — Зарядить не забудь.

Они успели уехать от места нападения больше чем на километр. Князева осмотрела в мощную оптику дорогу, но нигде не увидела «Вранглер», только рядом с местом происшествия образовался затор из машин в обоих направлениях. Люди столпились на обочине в одном месте, их внимание было сосредоточено на чем-то, что происходило в поле. Неожиданно рядом с прыснувшими в сторону людьми, с усилием перевалив через край дороги, появился джип. Он резко повернул, объехал по обочине стоящие с включенными аварийными огнями машины и стал быстро удаляться в противоположную от их «Лексуса» сторону.

— Уходят! Назад в машину! — девушка подскочила к передней двери и села за руль. Денчик, крепко сжимая двумя руками пистолет, сел рядом.

— Может, дождемся наших?

— Некогда. Раз они бегут, значит, мы догоняем, — грозно рыкнула Людка, бешено крутя рулем и уклоняясь от встречных машин. Они поравнялись с местом стычки, Людка краем глаза успела заметить горящую в поле машину, но, не останавливаясь, помчалась дальше, громко сигналя и мигая дальним светом, чтобы разогнать редкие машины навстречу.

— Ты их видишь? — спросил Денчик, крутя головой по сторонам.

— Еще нет, оторвались далеко, наверное.

— Скоро населенный пункт, там мы их точно потеряем.

— Не потеряем, вот они, мрази, на проселочную съехали. Пригнись!!!

Очередь из автомата раскрасила лобовое стекло белыми кляксами, но оно выдержало. «Ай да мелкая, с меня вагон шоколадок!» — торжествовала про себя Людка, сообразив, что в машине пуленепробиваемые стекла. Довернув руль, она сшибла обоих автоматчиков, которые не успели отскочить в сторону. Потом резко затормозила и осмотрелась по сторонам. Две новые кляксы появились со стороны Денчика, и тот испуганно нырнул под приборную панель.

— Не вылазь! Я сама! — крикнула ему Князева и, открыв дверцу, выскочила наружу. Фонтанчики земли брызнули у нее под ногами, девушка кувыркнулась в сторону и дважды выстрелила наугад, перекатилась по земле вбок и снова выстрелила. Что-то больно ударило ее через капюшон по голове, а потом дважды по спине. «…издец», — успела подумать Людка. Над головой дважды хлопнул ПМ. Кто-то вскрикнул и упал неподалеку. Девушка подняла голову и увидела сквозь темные круги перед глазами человека с залитым кровью лицом, который скреб ногами землю в конвульсиях предсмертной агонии. Резкий рывок за плечо перевернул ее навзничь, перепуганное лицо Денчика склонилось над ней. Челюсть у него нервно дрожала, и он, коверкая слова, все время повторял:

— Сейчас, сейчас! Не шевелись, я сейчас, — его непослушные руки безуспешно пытались расстегнуть куртку.

— Денис, я в порядке, — отстранив его руки, Людка села и тут же потянула опера на себя, заваливая на бок, прикрывая собой. Дробь чувствительных ударов хлестнула по спине. Оттолкнув от себя оглушенного Денчика, девушка извернулась ужом, нажала на курки обоих пистолетов и, непрерывно стреляя, встала на ноги. Пули еще дважды стукнули ее в грудь, но больше нападавший выстрелить не успел. Красные фонтанчики брызнули у него из груди и головы, и он рухнул лицом вперед. Князева отыскала глазами сбитых ею автоматчиков, но оба не подавали признаков жизни. Опер поднялся на колени, осмотрелся по сторонам в поисках оброненного при падении пистолета. Не найдя его, он на четвереньках подполз к убитому и схватил его автомат, затем рывком поднялся с земли и, направив оружие на открытые двери машины, неровным шагом пошел на нее. Людка последовала его примеру и подобрала другой автомат, предварительно убрав пистолеты в кобуры.

— Чисто, — громко, почти истерично, выкрикнул Денчик, обойдя машину.

Князева осторожно приблизилась к двум другим телам и, не спуская с неподвижных фигур глаз, подобрала их оружие. Потом они оба вернулись к своей машине.

— Ты чего вылез? Я же сказала оставаться в машине! — набросилась на опера Князева.

— Он в тебя в упор выстрелил. У тебя из спины дым пошел. Я думал, он тебя убил, — орал в ответ Денчик.

— На мне бронежилет, придурок! А ты даже пистолет с собой не взял!

— Пистолет?…лять, я твой пистолет потерял, — спохватился опер и побежал обратно к убитому им человеку. В этот раз ему повезло, и он сразу наткнулся на лежащий в траве ПМ. Поднимая его с земли, он невольно заглянул в остекленевшие мертвые глаза покойника, и его вырвало. Судорожно глотая воздух и отплевываясь от остатков рвотной массы, он стоял рядом с ней, пытаясь унять сотрясающие его приступы дрожи.

— Проверь патроны, — чтобы занять его делом, девушка протянула ему один из автоматов, а сама занялась двумя другими. Потом они укрылись в «Лексусе», и каждый наблюдал за своей стороной дороги.

УАЗик патрульно-постовой службы, мигая проблесковым маяком, с режущим по нервам звуком сирены съехал с трассы и, подпрыгивая на ухабах, подъехал к ним. Экипаж, прикрываясь дверями, навел на них оружие и потребовал в громкоговоритель выбросить оружие, а потом выходить по одному. Последовал нервный обмен паролями, условными фразами, после которого в них наконец признали своих и соединили по рации с отделом. Еще через час все вокруг кишело полицейскими чинами разных уровней, криминалистами и привлеченными суетой зеваками. Вокруг места боя выставили оцепление, а Людку с Денчиком опрашивали в мобильной дежурной части. Приехал начальник уголовного розыска, он с хмурым видом ходил вокруг и тихо матерился себе под нос.

— Ну что, терминаторы..уевы! Доигрались? Повезло, что живы остались! С одними пистолетами на вооруженную до зубов банду полезть? У них в машине гранатомет был. Слабоумие и отвага! — отчитывал он оперов, когда заглянул после осмотра в салон «Газели», где они усиленно строчили рапорты: — Оба отстранены. Князева, сдай оружие! До окончания расследования остаешься в моем распоряжении. И чтобы пальцем кто шевельнул из вас, я должен знать.

Оставаться безоружной в планы Людки не входило, поэтому она, ни секунды не колеблясь, достала спутниковый телефон и нажала на кнопку с цифрой «3».

— Слушаю Вас, — голос в трубке Князевой был отдаленно знаком.

— Мне нужна Ваша помощь. Необходимо отменить приказ начальника уголовного розыска…

— Передайте, пожалуйста, ему трубку.

Князева протянула телефон обалдевшему начальнику Денчика. Сначала брови старшего начальника поползли вверх, потом в отчаянии рухнули вниз, рука потянулась к затылку, но замерла на полпути.

— Так точно! Есть! Есть оказать полное содействие!

Осторожно вернув телефон девушке, начальник нервно улыбнулся и боднул воздух головой.

— Ну, Князева! А сразу нельзя было сказать про особые полномочия? Мы бы к тебе СОБР прикрепили, связью обеспечили. Ну а Денисе ты подумала? У него же нет специальной подготовки!

— Ходатайствую о представлении Дениса к государственной награде! Действовал он профессионально и решительно. Прошу оставить его в моем распоряжении, — и только тут Людка заметила полные ужаса глаза опера.

Снаружи уже темнело, люди работали в желтоватом ярком свете фар. Девушка шумно втянула в себя воздух, стараясь избавиться от преследующего ее запаха пороховой гари и еще другого, тошнотворного, сладкого.

— Вот, рацию дали, товарищ старший лейтенант, — голос у Денчика был совсем невеселый, в руках он держал груду какой-то электроники.

— Меня Людой зовут. А друзья могут звать просто Людка. Мы теперь вроде как друг другу жизнями обязаны.

— Да не гожусь я вам в помощники, товарищ старший лейтенант. Толку то от меня, — не выдержал Денчик.

— Толку говоришь? Немного я знаю людей, которые с одним пистолетом против вооруженных автоматами бандитов выйдут, чтобы спасти товарища. Ты, Денис, боем проверен. У тебя теперь особая цена. Так-то.

— Люда! Денис! Вот вы где. С вами всё в порядке? Помощь нужна? Денчик, ты как? — к ним подбежало сразу несколько человек из отдела, видимо приехали на одной машине. Людка грубо схватило за ворот одного из парней и, гневно сверкнув глазами, резко его оборвала:

— Еще раз назовешь его так, зубы свои заставлю есть. Денис он. Коротко Ден. Повтори?

— Извини, Ден.

Князева отошла в сторону, оставив ошеломленного опера пожинать плоды славы. Укрываясь от слепящего света фар, она зашла за машину и прижалось спиной к еще теплому металлу. Вспомнила свое боевое крещение. Это было в последний год обучения в школе полиции. Курсанты несли совместное дежурство с патрульно-постовой службой. По рации сообщили о драке с поножовщиной, Людка и старшина, с которым она была в паре, оказались ближе всех. Они бежали по темной аллее парка, по скрипучему снегу, выдыхая облачка пара в морозный воздух, когда на них выскочил молодой парень. На мгновение все остановились, но в следующую секунду старшина грозно крикнул:

— Стоять! Полиция! Брось нож!

— Уебу, бляди! — крикнул нападавший и набросился на старшего наряда, сразу сбив его с ног. Князева увидела, как быстро замелькала рука парня, нанося удары ножом старшине, и как неуклюже и безуспешно тот пытается перехватить ее. В следующий миг она прыгнула на плечи озверевшему хулигану, ее ноги сомкнулись вокруг шеи, руки заученным приемом, как на тренировке, захватили чужую руку с ножом, окровавленное лезвие которого оказалось перед ее глазами, девушка почувствовала дурноту, вдохнув запах крови. Ее ноги инстинктивно сжались сильнее, с хрустом ломая шею противнику, глаза впились в смертоносный кусок металла.

— Князева, всё, всё! Опусти! Отпусти его, девочка! — старшина никак не мог разжать ее смертельную хватку: — Курсант Князева, отставить! Отставить!

Только уставная команда смогла вернуть ее в реальность из жуткого транса, в котором она оказалась. Мышцы от напряжения свела судорога.

— Товарищ старшина, заберите у него нож, — прохрипела Людка. Напарник разжал безжизненные пальцы и отбросил самодельную финку в сторону.

— Помогите, судорогой свело, — виновато попросила она. Полицейский с трудом разъединил окаменевшие ноги девушки и оттащил ее, скрежещущую от боли зубами, в сторону.

— Товарищ старшина, вы ранены? — Курсантка силилась подняться на ноги, но постоянно соскальзывала и падала.

— Да какой там, он в бронник долбил. Ты зачем в драку полезла? Тебе дубинка на что? Я бы и сам с ним справился. Пацан же еще, — осматривая нападавшего, ругал ее напарник: — Центральный парк. Скорую срочно!

Людка наконец поднялась на ноги и неловко ступая подошла к нему. Голова парня была неестественно вывернута вбок, язык вывалился наружу, изо рта и из носа стекали темные струйки крови.

— Ты вот что, Люд, не смотри на него. Не надо, — старшина попытался обнять ее и закрыть от ужасного зрелища смерти, но девушка упрямо вывернулась и встала над убитым, внимательно рассматривая каждую деталь.

— Я его убила? Да?

— Сейчас скорая приедет, откачают, — пытался успокоить ее полицейский, видя, что у нее шок.

— Знаете, мне нисколечко не жалко. Я все время думала, что не смогу. Понимаете, не смогу убить человека. Даже если нужно будет, не смогу. А это так просто оказалось. И совсем не страшно.

— Князева, у тебя что, кукуха поехала? — старшина осторожно подошел к ней и заглянул в глаза.

— Я в порядке, товарищ старшина. Я теперь в полном порядке.

Оказалось, что у убитого ею хулигана, который успел порезать трех человек, была кличка Волк. С того рокового зимнего вечера к ней накрепко пристало прозвище Людка Волкодав.

— А ты, я смотрю, время зря не теряешь, — голос Кудеяра прозвучал над самым ухом, он стоял в тени рядом с ней: — Это не местные. Извини мой недосмотр.

— Какого черта ты здесь делаешь? Спалить меня хочешь? — зашипела на него, почти как настоящая змея, Князева.

— Весь город уже в курсе. Приезжаю, а тут, оказывается, Змейка развлекается. Причем бесплатно.

— Тебе какое дело?

— Надо знаки у них забрать.

— Какие знаки?

— Да такие, как тот, что тебе Смотритель дал. Поможешь?

— Ты что, ополоумел совсем. С ними криминалисты работают, как я улики изыму?

— Да не видят их криминалисты твои. Для этого знак нужен. Ну как поможешь? Тебе это сподручнее будет, — не унимался Кудеяр.

— Хорошо, но только ты мне расскажешь всё про эти знаки? Усек? Что за бандосы, откуда, чего им от меня надо?

— Всё, что захочешь, Змейка. Обещаю.

— Жди здесь…

— Нет-нет, Змейка, тебя ждать очень дорого. Забери знаки, а я тебя позже найду. Да, у тех, кто в «Митцубиси» сгорел, кто-то из этих забрал, — Кудеяр кивнул в сторону бьющего из-за края машины света: — Обычно их как медальон на шее носят, ищи вместе с цепочками и шнурками.

Людка вернулась на залитую ярким светом фар площадку. Криминалисты уже собирали свои вещи, видимо закончив работу на сегодня. Тела убитых бандитов были уже упакованы в черные пластиковые мешки и сложены рядом в ожидании транспортировки. Девушка взяла у одного из экспертов ручной фонарик и осмотрела каждый из трупов, ей никто не препятствовал, весть о том, что у командированной особые полномочия, разлетелась моментально. На двух трупах она действительно нашла знакомые плотные листики странного растения, похоже, что криминалисты их действительно не заметили. Их владельцы воткнули черенки себе прямо под кожу. Закончив осматривать мертвецов, девушка брезгливо извлекла из-под кожи найденные предметы и направилась к «Газели», у которой суетились криминалисты, один из них укладывал в коробку помеченные пакеты с собранными уликами.

— Покажите, пожалуйста, их личные вещи. При них что-нибудь было?

— Немного, часы, цепочки, перстни, деньги. К сожалению, никаких документов. Вот всё в этой коробке.

Людка поочередно перебрала все пакеты и нашла остальные листья, незаметно переложив их в потайные карманы в рукавах куртки. Ден ждал ее около расстрелянного «Лексуса».

— Эксперты закончили, можем уезжать. Хотя с такими принтами мы теперь везде будем привлекать внимание. Сдается, что подружка тебе больше ни в жисть машину не даст. Интересно, сколько стоит замена бронированного стекла и восстановление бронированной двери? Кстати, заметила, какая броня легкая. Композитная?

— На хер! Поехали пельменей поедим. Жуть как есть хочется и водки.

— Смотри чего начальник подогнал, — опер с довольным видом открыл багажник и продемонстрировал пару бронежилетов с касками и два автомата с подсумками: — Прямо с собровцев снял. Они, кстати, теперь за нами закреплены. Примчатся по первому свистку.

Ден явно воспрял духом, ощущая за собой силу и поддержку коллег. По дороге они по-дружески трепались про разные пустяки. Парень как-то повзрослел за этот день, и больше не травил прежние байки и не рассказывал анекдоты. Он старательно обходил тему того, что с ними произошло сегодня, и Людка сознательно не давила на него, решив, что основную работу сделает водка. Для себя она решила, что напоит Дениса до отключки. Лучше пусть у него будет трещать голова от похмелья, нежели сорвет чердак от пережитого шока.

Пельменная так и называлась «Пельменная». Людей было много, но для них с Деном место нашлось и достаточно отгороженное от окружающих, чтобы можно было поговорить по душам. После первой бутылки и двух порций пельменей опера прорвало, и он понес бессвязный вздор, освобождая сознание от иррациональных и пограничных ощущений, связанных с пережитым душевным кризисом. Князева была готова и к тому, что парень расплачется, а потом полезет приставать, но, видимо, опер был все же ладно скроен и подсознательно держался в рамках дозволенного. Когда Ден внезапно умолк, сраженный сморившим его сном, Людка устроила его поудобнее, решив, что разбудит через час и отвезет домой, она знала из рассказов, что он живет с мамой и старается ее не волновать и не расстраивать из-за слабого сердца.

— В полной отключке, — заметил Кудеяр и сел напротив Князевой и ее подопечного. Девушка впервые увидела его лицо без тени от, казалось бы, неотъемлемого для образа капюшона. Первое, что бросалось в глаза: кучерявая окладистая борода, скрывающая рот и незаметно переходящая в такую же густую и кучерявую шевелюру, черную как вороново крыло. В левом ухе атаман носил самую настоящую пиратскую серьгу из золотой монеты. Живые и проницательные глаза смотрели на все с легкой тенью насмешки. Он был невысокого роста, кряжистого телосложения. Его гардероб состоял из полного набора аксессуаров рокера-бунтаря. Свой листик он носил не скрывая поверх одежды на массивной золотой цепи.

— Ему сегодня сильно досталось, — словно извиняясь за Дена, поспешила ответить Людка. Она извлекла из потайных карманов все листики, включая свой, и положила их перед Кудеяром: — Итак?

Собеседник придвинул к себе чистый стакан и налил его до половины водкой. Потом подцепил вилкой уже остывший пельмень с ее тарелки и приступил к объяснениям:

— Это знаки Синдиката. Их носят все члены нашей непубличной организации и опознают по ним друг друга. Поэтому важно, чтобы они случайно не попали не в те руки. В случае естественной смерти или преждевременной гибели владельца их необходимо вернуть Смотрителю. Что ты с моей помощью и сделаешь. Членам Синдиката не возбраняется убивать друг друга. Но нельзя нарушать лишь одно правило — знак Синдиката нужно вернуть Синдикату. Наказание отступнику очень суровое. Змейка оказалась очень шустрой и начала поедать своих братьев, не успев пробыть и дня в Синдикате.

— Ну у меня особо выбора не было, либо я, либо они. А что за Синдикат? Местный прикол? Типа понт такой?

— Змейка не знает про Синдикат? — Кудеяр прищурился и залпом выпил водку, не забыв закусить пельменем.

— Да я много чего не знаю. Например, почему остальные не видят эти листики, почему их не видно на камеру телефона, что означают эти символы, что за хрен твой Смотритель, да и кто ты сам? Сечешь? — Людка налила водки в свой стакан и выпила залпом без закуски.

— Ну это многое объясняет. Хотя все равно непонятно, как ты смогла стольких провести, и никто из нас ничего даже не заподозрил. Змейка, ты невероятно везучая, — Кудеяр откинулся на спинку диванчика, не в силах сдержать бурный хохот.

— Может, хватит ржать? Мне почему-то не смешно, — взгляд девушки стал угрюмым, и она испытала непреодолимое желание запустить пустой бутылкой в глумливую рожу напротив.

— Всё, всё, всё! Больше не буду, хоть это и нелегко. Ты сама будешь хохотать до упаду, всякий раз вспоминая этот день. Приготовься и держи себя в руках. Всё, что я скажу тебе, — чистая правда, но тебе нелегко будет это принять. Как ты думаешь, с кем ты пришла на нашу Арену?

— С Нику Войня. Скользким типом, который работает на американскую журналистку Ребекку Карон. Ты вроде хвастался, что всё в городе знаешь?

— Всё верно. Но только Ребекка Карон никакая не журналистка, а обычная ведьма.

— Удивил, так удивил. Ведьма и стерва.

— Нет, ты не поняла, она настоящая ведьма. Посвященный темный высший маг первого ранга из Клана Повелителей Домена Чистой Магии. А Нику Войня — посвященный нейтральный низший маг из Ордена Наемников.

— Ребята, мне до вашего косплея дела нет. Дрочите на что хотите. Ты мне по делу ответь. Почему знаки не видно? Что за дурь вы там потребляете, и потом с автоматами на людей кидаетесь?

— Интересно, а как Ребекка Карон объяснила тебе, почему ты становишься невидимой, когда поворачиваешь камень на своем кольце, или почему пули не пробивают кожу на твоей куртке?

— Технологии, — пожала плечами Людка.

— Технологии? Так и сказала? Вот умора. Любят темные людям голову морочить. Нет, Змейка, не технологии, а обычная магия. Она скрывает от непосвященных знаки Синдиката, делает тебя невидимой и неуязвимой для оружия. Кстати, кожа, из которой сделана твоя броня, когда-то принадлежала самому настоящему дракону и невероятно ценится среди магов и не магов. Скорее всего, из-за нее тебя и хотели захватить или убить заезжие члены Синдиката. Громов, которого ты ищешь, тоже нейтральный высший маг второго ранга, но тип, кстати, очень темный, никто не знает, чем он занимается на самом деле. И Золотарев, хоть и никому неизвестный, наверняка тоже не без магических способностей. Ты мне пока все еще не веришь. Таким, как ты, с такой сильной связью с Истоком, трудно в одночасье изменить свое представление о привычном мире. Но ты уже чувствуешь, что я говорю правду. Ну что, еще по одной? — Кудеяр разлил остатки водки по стаканам.

— Значит, магия? — Людка взяла свой стакан и внимательно посмотрела на собеседника.

— Магия, — утвердительно кивнул атаман и насадил на вилку очередной пельмень из ее тарелки.

— И ты маг?

— Нет, я обычный разбойник. Человек, как ты.

— А Смотритель?

— Маг, правда, нелегальный, вне Кодекса.

— Выпьем?

— Давай!

-–

Сон не шел Никите, взволнованный колдовской иллюзией, вызванной девочкой-подростком, он ворошил образы, погребенные под бесчисленными воспоминаниями прожитых лет.

— Никита Гаврилович! Ну же! Вставайте! Я знаю, что вы это нарочно, — Александра теребила его за руку, стараясь не выпустить поводья своей строптивой Андромеды. Никита внезапно сел и крепко обхватил ее колени, прижавшись к ним небритой уже неделю щекой. Девушка взвизгнула от неожиданности, выпустила поводья и вцепилась в его всклоченные волосы.

— Что вы себе позволяете? Немедленно прекратите! Ну вот, она опять ускакала, — расстроено произнесла наездница и ласково провела рукой по непослушным волосам своего кавалера.

— Не отдам, никому тебя не отдам! — глухо в подол ее платья просопел Никита.

— Никита Гаврилович, миленький, но вы же обещали. Вы же поклялись, — взволновано зашептала Александра, опускаясь на колени прямо напротив него. Он потянулся к ее губам, но нашел лишь предупредительно выставленную руку в пыльной перчатке. Громов заключил ее в свои объятия, но почувствовал, как отчаянно уперлась маленькая дрожащая рука в медальон на груди, и медленно отпустил девушку. Отвернувшись в сторону, Александра плакала.

— Простите меня, Саша. Я люблю вас. Я не могу представить жизни без вас.

— Вы же поклялись быть мне другом, — всхлипывая, напомнила Александра.

— Поклялся, любимая, и поэтому завтра уезжаю, — грустно подтвердил Никита, осторожно промокая своим платком слезы на ее щеках. Девушка резко повернулась к нему, и ее щеки вспыхнули. Она отрицательно замотала головой и быстро затараторила:

— Нет-нет, ваше сиятельство! Я прошу вас, останьтесь, не бегите от меня. Просто примиритесь, поймите меня. Так, видно, угодно всевышнему, что мое сердце принадлежит другому. Но мысль об утрате вашей дружбы почему-то для меня невыносима. Она ранит мое сердце. Простите меня. Простите.

— Что вы, Саша. Бог с вами. Мне не за что вас прощать. Но если я останусь, то боюсь, что потеряю голову и натворю бог весть чего ужасного и непоправимого.

— Я вас больше никогда не увижу? — убитым голосом спросила девушка.

— Не знаю, может быть, когда утихнет боль и я примирюсь с самим собой. Я уеду за границу на год-другой.

— Это вечность!

— А мне дорог лишь миг. Миг, когда мне казалось, что вы меня любите, — Громов коснулся локона на щеке Александры, тупая боль сдавливала все в груди, и мечта неумолимо отдалялась от него.

— Я люблю вас, граф. Люблю как единственного верного и близкого мне друга. Но не требуйте от меня большего. Я все еще верю, что мы останемся друзьями, что вы обязательно встретите женщину, которая полюбит вас больше, чем это дано мне, которая сделает вас счастливым и будет достойна вашей любви. Знаете, мне кажется, что это наступит очень скоро, вам совсем не надо никуда уезжать.

— Единственное мое счастье — это вы, Саша. Другого мне не нужно.

— Не говорите так, Никита Гаврилович. Мне это невыносимо.

— Я больше не буду омрачать вашу жизнь, Саша. И это правда, поверьте. Исполните только одну мою последнюю просьбу.

— О, боже, граф! Прошу вас! Нет, я умоляю вас! — простонала Александра.

— Я хочу подарить вам Ясеневскую усадьбу. Помните? Мы там встретились впервые.

— Ваше родовое поместье? Об этом не может быть и речи! — горячо возмутилась девушка.

— Я не стану от этого беднее. Но место, где все связано с вами, будет причинять мне только боль. Прошу, избавьте меня от нее. Я не знаю никого другого, кому бы я мог передать эти стены с большей радостью и охотой, чем Вам, милая Александра. Пусть это будет моим свадебным подарком. Лучших друзей, чем Вы и Владимир, у меня нет, не было и не будет.

— Но дождитесь хотя бы возвращения Володи! Вам обязательно надо встретиться. Я не хочу, чтобы вы расстались врагами!

— Я никогда не буду врагом вам, Саша, или вашему избраннику. Но горе тому, кто осмелится вас обидеть — ему не будет пощады. И в этом я клянусь! — Никита поднялся с земли и пронзительно свистнул, призывая своего коня. Александра сделала шаг навстречу и обняла его, положив голову на плечо.

— Мне кажется, что я вас больше не увижу, Никита Гаврилович, — тихо сказала девушка.

— Моя любовь, моя дружба всегда будут с вами, Саша. Призовите меня, когда нужна будет моя помощь, и я тотчас буду рядом.

— Как же я призову ветер, заблудившийся в дальних краях? — горько спросила Александра.

— Просто взмахните рукой в воздухе, вот так, и я сразу узнаю, что вам нужна моя помощь, — и Никита показал знак из своего почти забытого детства. Он вспыхнул ярким пламенем за спиной девушки, притихшей в его объятиях, но она этого не видела, целиком поглощенная чувствами невероятной нежности и тепла, идущих от сильных, упругих ударов сердца в груди Громова.

Он вернулся через год. Его загнанный конь рухнул прямо за воротами усадьбы. Чудовищная гроза бушевала над землей, беспощадно стегая холодными струями дождя по лицу, озаряя окрестности яркими вспышками молний и сотрясая все вокруг могучими раскатами грома. Старый дом был погружен в тяжелый, гнетущий сон, отражая всполохи темными окнами. Только в одном крыле мерцал слабый огонек, едва видимый между грозовыми разрядами. Сонный лакей отлетел в сторону, едва открыв дверь на его нетерпеливый стук. Заливая полы и мебель струями воды с промокшей до нитки одежды, Громов шел по анфиладам мрачных комнат, с каждым шагом ощущая неотвратимое приближение беды.

Никита стремился к этому месту через всю Европу, от пропитанной похотью и кислым вином таверны во Флоренции до покрытой бесчисленными трещинами двери опочивальни в старом поместье. Далекий, но полный боли и отчаяния призыв застал его посреди тревожного сна в объятиях громко храпящей шлюхи. Она испуганно вскрикнула и принялась истово молиться, поймав его страшный взгляд. Едва успела уклониться от слившегося в едином порыве движения казавшегося безнадежно пьяным до утра молодого дворянина и в страхе выбежала из комнаты, которая превращалась в груду обломков от поспешных сборов. Загоняя лошадей, прокладывая дорогу где придется пистолетом и шпагой, рискуя тысячи раз сломать шею, презрев голод, непогоду и опасности, он мчался на слабеющий зов. И вот теперь Громов стоял в нерешительности, не зная, как ему переступить порог заветной спальни.

— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, горе-то какое. Боже, спаси и сохрани, такое горе, — услышал он причитания за своей спиной и, пронзенный острой болью, толкнул отполированную руками ручку двери.

Свет лампы в изголовье угасал. Но даже в его неверном свете было видно вытянувшееся, покрытое испариной лицо умирающего. Громов с трудом узнал своего давнего друга Владимира Свирского. Подле него в одной ночной сорочке, простоволосая застыла на коленях Александра. Никита шагнул к ней и опустился на одно колено, заглядывая в лицо. Девушка беззвучно шевелила распухшими и потрескавшимися губами, читая молитву. В руках она сжимала свой нательный крестик, смотря немигающими глазами на умирающего. Отчаяние охватило Громова, он молчал, не в силах что-либо предпринять или сказать.

— Вы все же пришли, Никита Гаврилович, — странный скрипучий голос был не узнаваем, но он принадлежал Александре, она говорила, не глядя на графа.

— Верно, я забыла ваш знак, поэтому вас не было так долго, — продолжала она, и ужас поглощал Никиту с каждым словом.

— Вы опоздали, ваше сиятельство. Теперь нельзя ничего исправить.

— Что произошло? Скажи!

— Я молилась богу, но он молчал. Я предлагала себя Сатане, но он тоже не ответил. Я молила и проклинала, но ничего не помогло. А вас не было, — продолжала девушка. Громов приблизился к кровати и осмотрел умирающего. Неприятный гнилой запах шел от мокнущей повязки на его груди. Человек агонизировал.

— Когда-то вы поклялись, что придете на мой зов, но вы опоздали, — без тени упрёка в голосе говорила девушка.

— Саша, что случилось? Кто это сделал? Ты слышишь меня?

— Не перебивайте меня, пожалуйста, я боюсь не успеть, — и она бессильно умолкла.

— Лекаря! Из-под земли достать! — громко крикнул Громов челяди, испуганно заглядывающей в открытую дверь. Повинуясь его грозному тону, люди бросились исполнять приказание.

— Оставьте, Никита Гаврилович. В царстве смерти лекари не нужны, — снова очнулась Александра.

— Саша, милая, умоляю, поведай, что здесь произошло? — Никита схватил ее за руки и поразился тому, какими холодными они были. Он попытался обнять ее и согреть, девушка не противилась, а, наоборот, доверчиво прижалась к нему, ища ухом биение его сердца.

— Вам не надо было уезжать, граф! Это моя вина. Я должна была убедить вас остаться. Небеса отвернулись от меня и жестоко покарали. Но я не знаю, за что? Вы прокляли меня?

— Что ты говоришь, Саша? Ты нездорова, тебе нужно немедленно в постель. Я побуду с Владимиром, пока не прибудет лекарь.

— В этом нет смысла, ваше сиятельство. Смерть и так все излечит. Смерть — это покой и забвение. Знаете, я хочу умереть. Мне совсем не страшно. Просто я жду Володю.

— Не говори так. Ты будешь жить! Володя будет жить! Я обещаю тебе! Я все исправлю!

— Для этого надо быть волшебником, Никита Гаврилович. Вы можете повернуть время вспять? Прервать роковую цепочку событий? Прекратить эту ужасную грозу? Нет? Тогда замолчите и обнимите меня покрепче. Мне так холодно и одиноко. Но вы не беспокойтесь, я недолго буду доставлять вам хлопоты. Мы с Володей скоро умрем.

— Я не дам тебе умереть! Слышишь? Я не позволю!

— Это не в вашей власти, граф. Исполните долг друга — будьте рядом до конца. Уже скоро, — и Никита заплакал навзрыд, сотрясаясь всем телом, покрывая жаркими, судорожными поцелуями холодное чело и ледяные уста своей возлюбленной. С последним вздохом Свирского угасла навек и Александра. С какой-то непостижимой внутренней силой она отказалась от жизни, сопроводив в безраздельную пустоту своего мужа. Он положил их бездыханные тела рядом и попробовал помолиться. Но неукротимый гнев изгнал Бога из его помыслов, предав его жажде мести.

Страшнее самой смерти он вышел из комнаты и молча взглянул на ожидавших его за дверью людей. Не проронив ни звука, он выслушал повествование о трагической судьбе, постигшей Свирских.

Два месяца назад в соседнем поместье появился капитан лейб-гвардейского Гренадерского полка Казанцев, он прибыл к своему давнишнему приятелю в надежде переждать у него, пока забудется его недавняя дуэль в столице. Офицер коротал время в охотах и буйных кутежах, быстро став предводителем местной молодежи и грозой ревнивых мужей. В роковой час молодая чета Свирских встретилась с Казанцевым на балу у их общего знакомого. Плененный красотой Александры капитан не давал ей прохода, бесстыдно ее домогаясь. Воспользовавшись отлучкой мужа и разъяренный ее неуступчивостью, Казанцев овладел Свирской силой. Надругавшись над девушкой, пехотный капитан избил ее до полусмерти. Александра выжила и, опасаясь за мужа, попыталась скрыть правду, но безуспешно. Между Свирским и Казанцевым состоялась дуэль. Владимир был тяжело, а как оказалось впоследствии, смертельно ранен. Такого удара рассудок Александры не выдержал. Она не отходила от постели умирающего мужа, умоляя попеременно Небеса и Преисподнюю помочь ей. А потом вовсе замолчала, никак не реагируя на окружающих и на то, что происходило в поместье. Друзья семьи и соседи пытались помочь, Казанцева даже арестовали, но без обвинений и свидетельств Александры правосудия не состоялось, и поэтому негодяя освободили, уповая на суд божий.

Громов похоронил Свирских и тотчас же покинул имение. Он шел по следам Казанцева как гончая с тем же упорством и азартом, но в Европе шла большая война, и ее кровавая суматоха увлекла за собой лейб-гвардию, в которой служил негодяй. Никита добился, что его приняли в Каргопольский 5-й драгунский полк, и перед убытием в расположение ненадолго заехал к своей матери, Марии Ильиничне, — попрощаться.

Уже несколько лет графиня Громова вела уединенный образ жизни вдали от общества, в окружении непроходимых лесов и болот в дальнем имении своего покойного мужа. Оставив всех прежних слуг и домочадцев в Ясеневской усадьбе и поручив все дела своему сыну, она взяла с собой только одного единственного, угрюмого на вид, немого от рождения конюха. Большую часть времени она посвящала знахарству и врачеванию жителей окрестных деревень, талант к которому открылся у нее сразу после чудесного выздоровления, омраченного внезапной кончиной неизвестной богомолки. Изредка она навещала Никиту, но никогда не звала и не приглашала к себе. Громов не хотел нарушать покой матери и, несмотря на то, что нередко сильно скучал по ней, терпеливо дожидался ее всякий раз в имении. За все это время он был у матери лишь дважды. И каждый раз сюда его привозила она сама, больного и покалеченного, чтобы поднять на ноги через несколько недель. То были самые благие и полные спокойствия дни, когда он вновь чувствовал себя маленьким под защитой своей необыкновенной сильной и умной матушки. Не имея возможности дожидаться Марию Ильиничну в своем имении, Громов решился навестить ее по своей инициативе. Он не был уверен в успехе задуманного предприятия и потому захотел на всякий случай проведать мать и проститься.

Узкая дорога с едва заметными колеями петляла по старому, мшистому лесу. Она была здесь одна, поэтому ошибиться было невозможно. Крестьяне в деревне рассказали, что видели матушку в прошлом месяце, когда она приезжала принять трудные роды у жены мельника. Слава богу, все разрешилось, и мать с ребенком были теперь здоровы. А поскольку хвори в окрестностях были нечастыми, то и дел у старой графини было мало. Ее конюх регулярно приезжал за продуктами, которые крестьяне отдавали без всякой платы, в благодарность за десятки спасенных жизней. Не было никого, кто бы не знал добрую барыню и не поминал ее теплыми словами. Громову было приятно слышать столько хорошего о своей матери, но тяжелые мысли омрачали его лицо, и потому встречные принимали его за тяжко недужного, охотно рассказывая, как найти дорогу.

Охотничий домик на берегу небольшого озерца с заболоченными берегами выстроил еще дед Никиты, со временем этот приют для любителей благородной забавы оброс внушительным подворьем и мало чем отличался от имения среднего достатка помещика в этих краях. Отец Никиты разительно отличался от своих предков и более предпочитал чтение различных книг и занятия естественными науками азартной погоне за различной живностью в этих краях. Поэтому при нем охотничий дом пришел в запустение. Им изредка пользовались охотники из соседних усадьб, которых заставало ненастье на этих болотах. До переезда сюда Марии Ильиничны единственным обитателем всех строений был егерь со своей большой семьей.

Дорога привела Громова к темно-водному озеру, густо покрытому ряской и кувшинками, далее путь пролегал по деревянным мосткам, проложенным над топким берегом, до небольшой возвышенности на противоположном конце. Дом прятался за высокими деревьями и не был виден с гати. Еще издали Никиту встретил громкий лай собак, почуявших чужака, и вскоре он увидел всю пеструю мохнатую свору целиком, летящую ему навстречу. В сопровождении этой шумной свиты граф въехал на широкий сухой двор, обнесенный высоким забором, с несколькими воротами, ведущими в разных направлениях. Он с удовлетворением отметил про себя, что все постройки содержатся в полном порядке, везде угадывалась добротная хозяйская рука, тщательно следящая за всякой мелочью.

Немой конюх матери, Антип, вышел на крыльцо и внимательно посмотрел на приезжего, но, признав в нем барина, радушно улыбнулся, ловко подхватил поводья и придержал стремя, пока Громов спешивался. Из флигеля в глубине двора появился седовласый егерь Прохор и почтительно поклонился, из-за его широкой спины выглядывали любопытные лица детей и жены.

— Ну, здравствуй, Антип. А что, матушка? Дома?

Конюх утвердительно закивал головой и что-то промычал согласным тоном. Никита толкнул массивную тяжелую дверь и прошел в темные сени, постоял немного, привыкая к полумраку помещения и прислушиваясь к незнакомым звукам. Половицы были недавно поменяны, поэтому не скрипели и скрадывали шаги его сапог, только шпоры позвякивали в такт. Граф прошел длинным коридором и остановился перед дверями покоев, где жила Мария Ильинична. Он поднял руку, чтобы постучать, но голос за дверью упредил его.

— Входи, Никита. Ну что же ты стоишь?

Мать стояла посреди просторной горницы, заставленной многочисленными столами и лавками, на которых были разложены травы, коренья, грибы и ягоды, источавшие сложный насыщенный, но такой знакомый и приятный запах. Плотный передник, надетый поверх темного платья, был покрыт пятнами. Несмотря на преклонный уже возраст, Мария Ильинична по-прежнему выглядела молодо и бодро. Тщательно вытерев руки простым рушником, мать шагнула ему навстречу и ласково обняла, легко коснувшись теплыми влажными губами его лба.

— Здравствуй, родной.

— Здравствуй, матушка, прости, что без приглашения…

— Молчи. Ступай умойся и к столу. Я как раз обедать собралась. Она решительно подтолкнула его к выходу:

— Антип, проводи его сиятельство, помоги с дороги, да Настасью пришли, поможет мне.

Немой конюх помог юноше умыться и настоял на том, чтобы он переоделся в домашнюю одежду, а потом проводил в трапезную, где уже был накрыт нехитрый, но щедрый стол. Матушка всегда обедала вместе с дворовыми, за что прослыла среди соседей чудачкой. Высокие детские голоса наполняли комнату атмосферой радости, а две взрослые дочки егеря украдкой смотрели на молодого барина, поминутно краснея и страдая от приступов беспричинного смеха. Строгий отец хмурился, но не смел повышать голос в присутствии графини, повторяя себе под нос: «Ужо вы у меня подивитесь. Ужо я шкуру-то с бесстыжих спущу».

— Что слышно в столице? Войне скоро конец? — промокнув губы салфеткой, спросила мать.

— Нет, что вы, матушка. Бонапарт, того гляди, против нас выступит. Об этом все только и говорят.

— Ну коли выступит, так значит совсем ума лишился. У нас-то он свою погибель и отыщет. А ты когда в войска уезжаешь? — застал Никиту врасплох вопрос матери, он отложил столовые приборы и виновато посмотрел на нее.

— Я решила, что ты нескоро мне признаться решишь, — усмехнулась Мария Ильинична и отпила несколько глотков из высокого бокала.

— Вот с вами прощусь, матушка, и поеду.

— Погоди пару дней, никуда твои баталии от тебя не денутся. Соберу тебя по такому поводу как полагается, — тоном, не допускающим возражений, решила графиня.

— Да что вы, матушка, у меня уже все готово: лошади, снаряжение. Со мной Севушка и Филька поедут.

— Все, да не все, неслух. Много ты о войне знаешь? — мать пристально посмотрела на него, и Громов в который раз ей удивился, не было в том взгляде ни страха, ни упрёка, ни материнской тоски, только строгость и уверенность. Граф не выдержал и опустил голову.

— Жаль, батюшка твой не дожил до этого дня. Он про войну много чего ведал. Да ничего тут не поделаешь, придется мне тебя наставлять, — вздохнула мать и поднялась из-за стола, она жестом позвала Никиту за собой и вышла из трапезной. Они оказались в другой комнате, где в высоких до потолка шкафах тесными рядами стояли бесчисленные книги. Громов даже и не подозревал, что у матери в этой глуши целая библиотека.

— А ты думал я только ворожбой и гаданиями здесь занимаюсь? — усмехнулась Мария Ильинична, поймав удивленный взгляд сына.

— Что на военную службу поступил, то правильно. Благословляю. И батюшка бы твой благословил бы и одобрил. Громовы испокон веков государю и отечеству служили верой и правдою. Прадед и дед твои с царем Петром Алексеевичем под Нарвой шведов били. Отец твой две турецкие пули в себе носил, оттого и хворал часто. Одно плохо, Никита, что на войну ты за смертью своей едешь. О том и говорить с тобой стану, — мать замолчала, подошла к креслу с высокой спинкой и указала сыну на скамью подле нее.

— Про беду твою знаю — земля слухами полнится. Боль твою понимаю. Осуждать не стану, потому как сама сердце вырвать из груди хотела, когда батюшки твоего не стало. Но от опрометчивости и ошибок предостеречь обязана, — мать неожиданно наклонилась к нему и положила руку на плечо, заглядывая в лицо.

— Месть ведёт тебя, месть и погубит. Не дай ярости и отчаянию лишить себя разума.

— Но как же жить, матушка? Как жить, когда Александры нет, а это чудовище ходит себе по земле как ни в чём не бывало? Дня не проходит, чтобы я об этом не думал. Не будет мне покоя, пока жив её губитель.

— Нет тебе покоя сейчас, не будет и потом. Верь мне, я знаю. Выпала, Никита, на твою долю несчастная любовь, и только время и другая любовь смогут залечить эту рану. Месть никогда не утоляет жажды, она только собирает кровавую жатву и не знает в этом меры.

— Я не смогу простить и забыть. Казанцева покарает моя рука, ничья больше!

— А я и не собираюсь тебя отговаривать, Никита. Если бог слеп, а правосудие бессильно, значит всё исправлять придётся самому, — Мария Ильинична отвернулась и посмотрела на пляшущий язычок пламени над фитилем лампы. Сын изумлённо смотрел на свою мать, не в силах поверить в то, что слышал из её уст.

— Ты не мести искать должен, а возмездия. Знай — смерть далеко не самое страшное наказание. Боль утраты, которую ты испытываешь сейчас, должен познать негодяй, который её причинил. Познать так, чтобы смерть для него стала единственным избавлением, — на миг молодому графу показалось, что глаза матери вспыхнули ярче пламени.

— Я должен лишить жизни кого-то, кого он любит? — хриплым, неверным голосом промолвил Никита.

— Глупенький! Ты действительно думаешь, что этот человек кого-то любит больше жизни? Больше самого себя? Скорее он испытает досаду оттого, что пала его любимая лошадь, нежели оттого, что кто-то изрубил на куски ту, кто делила с ним ложе прошлой ночью. Найди его, но не спеши. Он не знает тебя, он не знает, зачем ты пришёл. Стань ему другом, узнай его страсти, и ты поймёшь, какое наказание станет справедливым возмездием за его преступления, — поучала его Мария Ильинична со странной усмешкой на губах.

— Долг и честь дворянина…

— Долг и честь дворянина привели твоего друга под нож мясника, а твою возлюбленную в лапы насильника. Ты собираешься пойти тем же путём, сын мой? Не для того я вырывала тебя из объятий смерти, чтобы ты сам добровольно сложил голову на плахе. Запомни простую истину: на войне и в любви не выбирают средства, потому что победителю достаётся всё, а побеждённым только горе. За жизнь, любовь и счастье надо сражаться, они того стоят, — странный жар слов его матери передался Никите, сердце его забилось часто и сильно.

— Пока ты жив, пока в твоих жилах течёт кровь, а в груди бьётся сердце, ты должен сражаться за своё право прожить каждый следующий день. Беспощадно и безжалостно. Только живым и сильным ты сможешь защитить своих любимых и близких, тех, кто тебе дорог. Мёртвый рыцарь хорош лишь для страниц любовного романа. Помни, что отдать свою жизнь можно лишь однажды, ты должен быть абсолютно уверен, что оно того стоит, что это справедливая цена. Я не говорю тебе обычных слов матери, умоляя беречь себя и помнить о том, что я буду тебя ждать и не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Вместо этого я говорю тебе, что твоя сила, твоя победа, твоя удача сокрыты в тебе самом. Доверься своему разуму и чутью, и тогда ты одолеешь все преграды и испытания на своём пути, а беды минуют тебя стороной. Мы будем говорить с тобой все эти дни. Я расскажу тебе о войне, сын. Не той, о которой пишут в книгах, но той, какая она есть на самом деле.

Два дня спустя Никита возвращался из охотничьего домика на болотах. Он ехал на войну и был удивительно спокоен. Мать открылась ему с неожиданной стороны, добрая и чуткая, ласковая и любящая, вместе с тем она была суровым воином с жестоким и холодным сердцем на поле боя. Все эти дни она поражала его необыкновенными знаниями о том, как убивать и как не умереть, как наступать и отступать, где прятаться и искать. Невозможно было поверить, что все эти точные и глубокие знания почерпнуты из сотен книг в странной комнате, но молодой граф так и не осмелился задать вопрос, который посещал его не раз и не два во время их занятий: «Мама, ты была на войне?». Потому что он страшился вместе с ответом узнать, что эти нежные руки знали сталь клинка и кровь врагов, что все эти леденящие душу вещи, о которых говорила мать, она проделывала когда-то сама. Потому что больше всего боялся ответа на вопрос: «Мама, тебе приходилось убивать?». Громов чувствовал, что стал старше на целую войну, которую пережил вместе с рассказами Марии Ильиничны. Он помнил всё, что она говорила до мельчайшей подробности. Более того, удивительным образом он многое из этого уже умел делать. Странно изогнутый, лёгкий, но прочный клинок уютно пристроился за голенищем сапога — подарок матери. Снадобья, мази, бинты и медицинские инструменты в седельной сумке — подарок матери. Тысячи советов — подарок матери. Она отправляла его на войну не под защитой молитв и образов, но под прочной броней из знаний и умений. Мать забрала его иллюзии и сомнения, дав взамен неприглядную правду и спокойную уверенность в себе. Мария Ильинична не вышла его провожать на крыльцо, она простилась с ним в доме, по\-обыденному поцеловав в лоб и благословив быстрым крестным знамением. Зато две дочери егеря лили слёзы и причитали от всей души, а собачья свора долго бежала вслед за его конём. Мама, милая мама, кто же ты на самом деле? Ангел или демон?

-–

Кудеяр мирно храпел, уткнувшись головой в плечо Дена. Споить его оказалось сложнее, чем кого-либо до этого. Девушка неверной походкой прогулялась до туалета и без всякого стеснения нехитрым приемом заставила свой желудок изрыгнуть медленно проникающую в кровь отраву наружу. После интенсивного умывания холодной водой она почувствовала себя немного лучше, а для окончательного исцеления по пути назад заказала еще целый стакан выжатого лайма.

Из массы сведений, выболтанных разбойником, складывалась странная картина. Маги, живущие среди людей, тайные организации, знаки, обряды. Всю эту чушь она старательно отметала в сторону, пытаясь собрать крупицы понятных и объяснимых фактов. Людка жалела, что рядом нет Золотарева, который бы мог с легкостью разложить по полочкам все эти «чудеса» и популярно объяснить, как они происходят на самом деле.

Ясно было, что она столкнулась с совершенно новой и незнакомой сферой криминальной деятельности, завязанной на передовых технологиях, вроде тех, о которых ей без конца твердил Андрей, и, судя по известным ей фигурантам, у всего этого был международный размах, с глубоким проникновением в аппарат силовых ведомств. Все стороны стремились использовать ее в своих интересах, не скупясь на эксклюзивное снаряжение и более традиционные ресурсы. Почему-то Золотарев и то, чем он занимался, представляли для них чрезвычайную ценность. В такой ситуации было совершенно непонятно, к кому можно было обратиться за помощью.

Ребекка Карон и маги Кодекса, так она решила пока именовать эту преступную группу, в ее лице действовали более изощренно и обладали, по всей видимости, большими ресурсами и связями за рубежом. Они предоставили ей полную свободу действий и беспрецедентную поддержку, но как они поведут себя в случае, если она найдет Андрея, ей было совершенно непонятно. Легкость, с которой Нику Войня нейтрализовал ее в самолете, не оставляла места для сомнений по поводу полной уверенности последних в контроле над ситуацией.

Синдикат, состоявший из представителей местного преступного сообщества, вовлеченных в тоталитарную секту с элементами оккультизма и лидером, который называет себя Смотрителем, располагает меньшими ресурсами, но готов действовать более жесткими и прямыми методами. Сегодняшняя стычка это хорошо показала. Их стратегия состоит в привлечении Князевой на свою сторону и непосредственном вовлечении в преступную деятельность. Свои планы в отношении Золотарева они не раскрывают, но по логике должны стремиться получить выгоду, например, захватить и передать магам Кодекса за те же нелегальные технологии или еще какие-нибудь ценные для них ресурсы. Они предлагают свою защиту от угрозы, которую сами же и создают. Банальный рэкет.

Некто Громов действует независимо и, похоже, уверенно обходится без чьей-либо поддержки. Он противостоит магам Кодекса и явно не имеет ничего общего с Синдикатом. И уже сейчас делает то, что Людке предстоит делать в случае успеха в поисках — прячет Золотарева от всех. По всему выходит, что самая верная для Князевой сейчас стратегия — это помогать ему, кем бы он ни был, попутно столкнув лбами две криминальные группировки. Значит, не искать надо, а мешать. И лучше всего это получится, если повысить уровень контактов со всеми, для того чтобы найти потенциальные точки конфронтации.

Людка заметила Быка, который уже второй раз заходил в пельменную, чтобы убедиться, что с его патроном все в порядке. Одет он был так же, как в бойцовской яме, только теперь к его золотой цепи добавился вплетенный в нее черенком листик, на одной стороне которого наверняка была изображена бычья голова или что-то в этом роде. Девушка знаком подозвала его к столу.

— Мое почтение, Змейка! — он замялся, глядя на храпящего Кудеяра.

— И тебе не хворать, Бык. Как челюсть? Как зубы?

— Во, костоправы все починили! — с гордостью продемонстрировал безупречную улыбку боец.

— Поможешь эту пьянь по норам развести? — девушка кивнула в сторону спящих, и, заметив на лице Быка трудную внутреннюю борьбу, добавила:

— Сначала пацана мамке сдадим, потом Кудеяра — Смотрителю. Он все равно меня туда везти собирался.

— Это можно, — облегченно согласился громила и принялся подымать спящих. Через несколько минут, расплатившись карточкой банка Морган Стэнли, под аккомпанемент бессвязного мычания Дена и Кудеяра, повиснувших на могучих плечах Быка, Людка покинула заведение. Все загрузились во вместительный минивэн, за руль которого сел единственный трезвый громила, и отправились по сложному маршруту по ночному городу. За время пути Людке удалось привести в чувства опера, и он смог самостоятельно покинуть темный салон машины. Сильно шатаясь из стороны в сторону, Ден дошел до подъезда и смог справиться с кодом на двери со второй попытки.

— Едем к Смотрителю, — Князева решила пересесть из душного, пропахшего водочным перегаром салона на переднее сидение рядом с водителем.

— Первый раз вижу, чтобы Кудеяр за столом отключился. Ты, Змейка, часом не подсыпала ему чего? Вон сколько у тебя в рукавах всякой дряни припасено, — Бык поглядывал на нее с нескрываемыми подозрением и недоверием.

— Нет, с него водки хватило. Думал, что сможет меня перепить. Меня водка не берет, травлюсь, но не пьянею. Я его честно предупредила. А он все: «Давай еще по одной». Тут никакой магии не потребовалось. Сам себя победил.

— Кудеяр да, азарт почует, ничего не остановит. Под чистую все спустит. Как он меня не проиграл до сих пор, не знаю, — сокрушенно вздохнул громила.

— Он мне все за магию втирал. А ты, Бык, настоящую магию видел то?

— Видел, не то слово. Во, на своей шкуре испытал, — Бык оттянул ворот футболки и продемонстрировал безобразные шрамы на груди, которые терялись дальше под одеждой: — С тех пор руну запрета магии вообще никогда не снимаю, да и еще кое-какие себе руны вытатуировал, опытные бойцы подсказали.

Водитель поочередно продемонстрировал татуировки на своих руках.

— Круто. И впрямь помогает? — Людка ткнула пальцем в медальон на шее.

— Конечно. Смотритель когда не в настроении бывает, всех так скрутит, что мочи никакой терпеть нет, а мне ништяк, только притворяюсь, что мне тоже худо. Да у половины парней такие есть. Хочешь, тебе дам? Сдается, у тебя разговор с Смотрителем будет нехилый.

— А ты?

— А у меня всегда запас есть. Коли магия сильная, так она сломаться может.

— Давай, чего хочешь за нее?

— Бери так, потом сочтемся. Чую, Змейка, у тебя дела крутые. С тобой дружить надо.

Они приехали, как и накануне с Нику Войня, в тот же тупик. В этот раз охрана пропустила их без лишних вопросов. Бык провел ее через мрак пустого зала, мимо погруженной в темноту бойцовской ямы и открыл совершенно невидимую для незнающих дверь.

— Тебе туда. Свидимся, если повезет, — кивнул громила на черный прямоугольник перед ней.

Князева сделала шаг и почувствовала, как незримая волна дрожи пробежала по всему телу. Она оказалась в плохо освещенном помещении, отдаленно напоминающем кабинет. Пространство у стен было заставлено многочисленными шкафами и ящиками, по центру располагалось несколько столов со стульями и массивное кресло с высокой спинкой. Но все они пустовали.

— Есть кто-нибудь? Ау! — негромко позвала Людка.

— Змейка пришла. Мы приветствуем тебя, Змейка, — раздался знакомый зловещий шепот. Мрак в кресле сгустился и приобрел очертания человека с низко надвинутым капюшоном.

— Приветствую, Смотритель. Кудеяр передал мне, что ты желаешь меня видеть.

— Да, Змейка. Ты что-то принесла мне?

— Только это, — девушка положила на ближайший стол снятые ею с убитых знаки Синдиката. Только на мгновение она отвела глаза от Смотрителя, и он каким-то непостижимым образом оказался рядом с ней. Ей показалось, что тьма под его капюшоном движется неровными рваными клубами. Тень от руки собеседника накрыла листья, и знаки на них ярко вспыхнули, а потом исчезли, растворившись без следа.

— Новые имена для новых последователей, — прошептал он.

— Как они меня нашли? — сколько Людка не всматривалась, она не могла различить даже контуров лица человеческой фигуры рядом с ней.

— Слава. Ее блеск всегда выдает нас. Сегодня твоя слава стала только ярче. Придут и другие. Почему ты не позвала нас на помощь?

— На помощь? Как?

— Тебе надо было обратиться к знаку. Вот так, зажми его в руке, — Смотритель вложил листик в ее руку и слегка сжал пальцы. Шепот десятков голосов раздался со всех сторон, и в комнате появилось множество самых разных людей. Князева увидела, как ярко пылали их знаки. «Магия!» — промелькнуло в мыслях девушки.

— Видишь, сколько из нас откликнулось на твой призыв, — Смотритель обвел рукой присутствующих, среди них были Бык и едва стоящий на ногах Кудеяр: — Слава привлекает не только врагов, но и союзников. Все они пришли в надежде, что в час нужды ты также откликнешься и на их зов.

Смотритель резко воздел свою руку вверх, и комната вмиг опустела.

— Научись понимать свой знак, и тебе откроется многое, Змейка. Тысячи глаз, тысячи ушей и носов в тысячах разных мест. В этом неодолимая сила Синдиката.

— А кто ответит на тысячи вопросов? Есть какое-то руководство или wiki в сети?

— Спрашивай, Змейка, — фигура Смотрителя вновь оказалась в кресле.

— Как защититься и как победить магию?

Земля под ногами Людки задрожала, и по бетонному полу побежали множащиеся трещины. Что-то похожее на толстые побеги, корни растений или щупальца неведомого чудовища устремились к ней со всех сторон. Они тянулись к девушке, но словно натыкались на невидимую преграду, болезненно отдергивались назад, извивались тугими петлями и силились найти лазейку в невидимом щите, окружившем ее. Руна, подаренная Быком, вибрировала под одеждой на ее груди.

— Руны наделяют простых смертных силой и властью бессмертных магов. Созданные по прихоти Мастера, они установили равновесие. Это древнее искусство, которое сознательно предали забвению. Но в Синдикате по-прежнему есть те, кто владеют им. Сила рун зависит от материалов, из которых они изготовлены. Твоя руна защиты от магии не выстоит против сильного мага, но подарит спасительные мгновения для побега или этого…

Клинок со звоном вонзился в толстую столешницу перед ней, расщепив ее надвое. Он был не больше какого-нибудь кинжала, с причудливо загнутыми в противоположных направлениях лезвием и рукоятью и весь покрыт какими-то значками.

— Возьми его, Змейка, отныне он твой. Это рунический клинок. Магия против него бессильна. Этим оружием люди издревле сражаются с магами.

Князева выдернула кинжал из расколотого дерева. Он был идеально сбалансирован и хорошо лежал в ее руке. Она сделала резкий выпад и рассекла одно из тянущихся к ней щупалец. Руны на потемневшей от времени стали ярко вспыхнули, рука ощутила вибрацию и сопротивление, лезвие будто завязло в чем-то. Дрожь земли успокоилась, хищные отростки вернулись обратно в глубокие трещины, которые сомкнулись над ними, не оставив никаких следов. Больше ничего не напоминало о сокрушительной силе, бушевавшей вокруг.

Смотритель поднял свою руку, и Людка увидела, что через сквозную рану в ней видна противоположная стена. На ее глазах разрез сначала уменьшился в размерах, а потом и вовсе пропал.

— Такое оружие есть не только у тебя. Не забывай об этом, Змейка. Драконья кожа не защитит от него, — из темноты прилетел новый предмет, это были ножны для ее смертоносного подарка, покрытые такими же значками: — Носи его всегда в этих ножнах, они скроют его от чужих глаз. Мы уравняли твои шансы против магов. Посмотрим, что из этого получится. Кстати, если Змейка еще не решила, на что потратить свои монеты, она может заглянуть в лавки ремесленников Синдиката, думаю, она найдет для себя много интересного. Мы уверены, что она в состоянии их найти теперь сама. А теперь ступай.

Людка вышла из здания клуба и обнаружила, что Кудеяр с Быком поджидают ее возле машины. Разбойник еще нетвердо держался на ногах, но дар связной речи к нему уже вернулся.

— Погоди, Змейка, надо поговорить. Черт, как же трудно соображать. Мы отвезем тебя куда скажешь. Давай поговорим по дороге, — Бык при этих словах открыл дверь пассажирского салона, считая предложение шефа безальтернативным.

— И о чем нам надо поговорить? — Князева не проявляла никакого желания садиться обратно в машину.

— У меня к тебе предложение.

— Может, отложим до утра? До полного, так сказать, вытрезвления.

— Боюсь, тогда я уже не успею. Ну поехали, что ли? Просто выслушай, сразу не отвечай, — Кудеяр усиленно тер лоб, отчаянно сражаясь за ясность мыслей.

— Ну поехали. В Рэдиссон.

В салоне разбойник сел напротив нее и, дождавшись, когда машина тронется с места, изложил свою затею:

— Давай объединим наши силы. Этих Громова и Золотарева ищет уже целый клан темных. Тут пахнет знатной поживой. Сколько бы тебе не обещали темные за их поиски, уверен, они дадут в десять раз больше. Соглашайся. Мы это дело вдвоем обстряпаем и всю выгоду поделим поровну.

— А Смотритель?

— Что Смотритель? Это вообще не его дело, — раздраженно ответил Кудеяр.

— Я подумаю.

— Только недолго думай. Завтра к тебе с утречка целая очередь выстроится. Только лучше меня никто ничего не предложит. Кишка у них тонка.

— Кудеяр, а с чего вдруг такой ажиотаж вокруг мой персоны? Может, мне это совсем неинтересно.

— Да ты, Змейка, так ничего и не поняла? Смотритель тебя всему обществу представил, считай, объявил тебя своей фавориткой. Все лучшие дела сначала тебе принесут, а уже потом, если ты откажешь, остальным перепадет. Тебя теперь каждый атаман в свою ватагу звать будет. Ты вообще можешь свою ватагу собрать и атаманом стать.

— Интересно, и за что мне такая честь.

— Ну не каждый в одиночку пять знаков сразу принести может. У тебя фарт особый, раз никто из залетных на помощь своих не позвал.

— Правда, а почему они своих не вызвали?

— Мало ли. Может, пожадничали. Может, отморозки, и никто к ним не пришел. Да какая разница. Фартануло тебе, вот и весь сказ.

— Слушай, Кудеяр, а ты можешь свести меня с мастерами, что руны делают?

— А тебе какие нужны?

— Какие есть?

— Есть кузнецы, они руны в металле делают: оружие, броню, инструменты, есть каменщики, которые рунами дома и разные постройки укрепляют, есть плотники, столяры, гончары, кожевники, портные или кольщики, которые руны прямо на твоей коже сделают. Я много кого знаю. Видишь, какой я полезный?

— А есть такие, кто могут научить самому руны делать?

— Резчики, что ли? А тебе зачем это? — хитро улыбнулся Кудеяр.

— Надо. Сведешь, возьму тебя в долю, — пообещала Людка, внимательно следя за разбойником.

— А тут и сводить не надо. Я резчик, оттого стольких мастеров и знаю, — теперь в лукавых глазах Кудеяра появился неподдельный интерес: — Только не каждому это по силам. Нужен верный глаз, твердая рука и терпение. Большинство мастеров берут сделанные резчиками руны и наносят их на свои изделия, добиваясь нужных свойств. Хочешь испытаю тебя?

— Давай. Что надо делать?

Кудеяр снял с себя обе туфли и поставил их на складной столик между собой и девушкой.

— Возьми туфлю!

Пахло от обуви резчика премерзко, но Людка, поборов отвращение, взяла обувь в руки.

— Чуешь?

— Как воняет?

— Нет, какова на вес?

— Ну, обычная туфля. Ты вообще ноги когда-нибудь моешь? Эта вонь может даже убить.

Кудеяр забрал у нее туфлю и перевернул стертой подошвой вверх. Затем он достал из кармана складной нож и точным, выверенным движением вырезал на каблуке небольшой знак.

— А теперь? — он снова протянул ей туфлю.

— Та же вонючая туфля, — фыркнула Князева и бросила предмет обратно, но тот, вместо того чтобы упасть на колени озадаченного резчика, внезапно поплыл дальше по воздуху. Босой разбойник ловко поймал проплывающую мимо обувь и, прищурив один глаз, уставился на девушку.

— Покажи-ка свою руну! Тебе ее, часом, не Бык подогнал?

— Он, а что?

— Покажи, покажи, — Кудеяр требовательно протянул свою руку. Людка крепко сжала рукоять кинжала и медленно извлекла кусочек металла на простом шелковом шнурке из-под одежды. Резчик покрутил защитный амулет в своих руках и резким движением сорвал его с шеи девушки. Лязгнул металл, и остро отточенное лезвие впилось в горло разбойника. Мужчина нервно сглотнул и судорожно вцепился в руку, держащую оружие, обнаружив, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, она по твердости не уступает стали.

— Ша, Змейка, ша! — жалобно пискнул Кудеяр, а потом уже более уверенным голосом добавил: — Бык, это твой косяк. Я тебе сколько раз твердил, чтобы ты не смел эту туфту уважаемым людям толкать.

Видя, что ей ничего не угрожает, девушка убрала нож от горла разбойника и вернулась в свое кресло.

— Вот! Пример кустарной подделки работы мастера, — Кудеяр продемонстрировал ей отнятую пластинку металла, рассержено тыкая в нее пальцем: — Грубая и некачественная работа, которая может стоить жизни кому-то.

— Так эту руну Бык сделал?

— Нет, куда ему. Он без спроса берет сделанные мною штампы и делает левак. Получается вроде руна моей работы, а по факту подделка, самая что ни на есть.

— Неправда твоя, Кудеяр! Я Змейке руну на хорошем материале отдал, сам такую же ношу.

— Я с тобой потом разберусь, вредитель. А тебе, Змейка, этот хлам не подходит, — разгневанный резчик презрительно швырнул предмет в конец салона минивэна.

— Чудище Смотрителя она вроде выдержала. Кстати, что за монстр? — Князева пожала плечами, приметив на всякий случай, куда упал злополучный амулет.

— Ты про это? — Кудеяр руками изобразил движения щупалец. Девушка просто кивнула в ответ.

— Да кто его знает. Но он его не часто на гостей напускает. Явно хотел впечатление произвести. Так вот, что я хотел сказать, пока ты мне голову чуть не отхватила, хоть и фиговая, но это руна все равно действует, поэтому ты магии вырезанной руны и не почувствовала. На вот туфлю, испробуй еще раз.

Людка от неожиданности даже перехватила ее другой рукой, подумав, что промахнулась и уронила. Обувь теперь не весила ровным счетом ничего.

— Сможешь повторить с другой? Нужно вырезать точно такой же по размеру и глубине знак. Это одна из самых простых рун, — с этими словами он протянул ей вторую туфлю и свой нож. Девушка внимательно рассмотрела и ощупала вырезанную на каблуке руну. Потом, глубоко вздохнув и собравшись с духом, взялась за инструмент. Рука медленно повторила контур рисунка с другой туфли, и точно в конце последнего изгиба туфля словно выпрыгнула из ее руки, она потеряла весь свой вес.

Кудеяр удивленно присвистнул, когда Людка вернула ему обувь и нож.

— Ты смотри, с первого раза! Да еще в движущейся машине! Никогда такого не видел, — пробормотал резчик, надевая туфли обратно.

— И чего? Так с любым предметом можно?

— Нет, только с небольшим. Для других руны более сложные нужны.

— Туфли-то теперь не потеряешь, Кудеяр?

— Не-а! У меня тоже своя руна защиты от магии есть. Она ведь не только от магов спасает, но и другие руны тоже отменяет. А каблук еще немного сотру, так вообще руна перестанет действовать. Знаешь, Змейка, пожалуй, я возьму тебя в ученицы, если ты войдешь со мной в долю. Договорились?

— Ну пока учишь, будем в доле.

— Вот взамен подделки Быка, возьми пока мою поноси, — Кудеяр снял свою золотую цепочку и протянул ее Людке. На металлическую пластину, закрепленную на ней, был нанесен всего один глиф, — Почти идеальная. Это сплав титана и золота, очень прочная. Да, и это твой первый урок. Научись вырезать сначала ее как следует по памяти, это тебе не раз пригодится. Инструмент у тебя сподручный есть. Смотритель не пожалел для Змейки очень редкого ножа. Зубки у тебя теперь что надо.