Встретимся в Нави

Diemaru (2024)

Там, где вместо снега с небес хлопьями валится пепел горящих деревень, стоит каменная обитель. В ней заточен сын Чернобога Костей, он мечтает сбежать и своими глазами увидеть человеческий мир. Юную королевну Ядвигу ждет свадьба с литовским князем. Но девушка не готова мириться с судьбой и готова сделать все, чтобы ее расстроить. Даже если придется обратиться к злым духам. И где-то на грани реальности молодым людям суждено встретиться. Мрачная фантазия на тему юности одних из самых жутких фольклорных персонажей — Кощея Бессмертного и Бабы Яги.

Глава 3. Семечко

Мёртвая тишина. Такую можно услышать, лишь стоя посреди бескрайнего заснеженного поля в безветренную погоду. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дыхание казалось оглушающе громким. Мальчишка, лёжа на спине, рассматривал грубые формы каменного потолка, освещаемого парой холодных огней, пляшущих в воздухе. Крошечная комната не могла похвастать ни роскошным убранством, ни особыми удобствами. На кровать, собранную из нескольких сотен человеческих косточек, для мягкости была брошена пара медвежьих шкур. Затертые ветхие книги высокой стопкой громоздились на молочного цвета столике, рядом стояла лавка, а в углу сундук с незамысловатыми одеждами. Всё из костей. Роль полки играл выступ в толще породы. На нем ребенок хранил свои несметные сокровища: коллекцию камушков, где встречались как драгоценные самородки, так и совсем не примечательные экземпляры, легко добываемые под ногами мира людей. Однако именно они представляли для юного узника особую ценность, в его краях таких не было.

Пучки птичьих перьев создавали малейший уют. Удивительные крылатые создания, гонимые непогодой, терялись в сумеречных грозовых облаках и по ошибке залетали в Навь, где и погибали. Мальчишка отыскивал их тела, выщивыпал перья, обвязывал бечёвкой по несколько штук и подвешивал на крюки к потолку. Иногда удавалось разжиться бусинами и черепами мелких животных, которые он с радостью вплетал в свои незамысловатые украшения.

— Костей, Костей, ты спишь? — из-под кровати позвал негромкий хриплый голосок.

— Нет, не сплю, — мальчик оживился и приподнялся на локтях.

— Ну вот и славно.

Большая ободранная крыса запрыгнула на кровать.

— Я тут тебе принесла кое-что, — она положила перед ребёнком подсолнечное семечко.

— Это ещё что такое? — Костей удивлённо посмотрел на подарок. — Камешек?

— Да какой камешек! — фыркнула крыса. — Это семя цветка.

— А что такое цветок? — мальчик с интересом уставился на грызуна.

— Ох ты господи, точно. Ты же цветов никогда не видел! Я расскажу, только это, есть у тебя, что пожевать-то? А то я два дня не ела, пока в твои хоромы пробиралась. Уж думала не донесу семечко, сожру по дороге!

— Конечно-конечно!

Ребёнок пересадил крысу на стол. Он отломил кусочек чёрствого чёрного хлеба и налил из кувшина воды в маленькую костяную пиалу.

— Угощайся.

— Ох, какое роскошество!

Крыса довольно потёрла лапками и с удовольствием принялась за небогатое кушанье.

— Слушай, а как же ты не знаешь, что такое цветы, если вы хлеб чёрный печете, да ещё и вкусный такой! Его же тоже из растений делают. Я сама видела, как бабы зерно трут!

— Из растений? — Костей удивился. — Ни из каких растений мы его не делаем. Он из угля, присыпанного золой. Я ещё люблю добавлять туда немного кроличьего жира для вкуса. Потом читаю заклинание и получается хлеб.

Крыса вытаращила глазки-бусинки и лапками раскрошила кусочек.

— А по ощущениям, совсем как из зерна. Диковинно. Впрочем, мне-то всё равно. Раз вкусно, и из угля буханку съесть можно.

— А что, у людей другой хлеб?

— Конечно, спрашиваешь ещё! — воскликнула крыса. — У людей хлебов много: есть черные, есть белые, бывают с зернами, бывают без. Столы у них роскошные, аж ломятся от яств. И соленья, и варенья, столько всего! А сыры, чего стоят сыры! Знаешь, как я хочу помереть? В сырной голове от обжорства, настолько они вкусные!

Крыса довольно облизнулась. Ребенок заулыбался.

— Гвиневра, а можешь ещё рассказать про человеческий мир? — глаза у Костея горели от нетерпения и любопытства.

— Ну, точно не такой унылый, как этот, — усмехнулась крыса. — Там растут целые леса из высоких зеленых деревьев, бурлят шумные города. По мостовым ездят телеги, толпами снуют люди. Маленькой крыске вроде меня нужно внимательно следить за хвостом, не то отдавят! — Гвиневра хрипло рассмеялась.

— Хотел бы я там побывать, — мечтательно протянул Костей, представляя далекий и загадочный людской мир.

— Да побываешь ещё! Вот подрастёшь, пойдёшь себе невесту к людям искать, — подмигнула крыса.

— Невесту? А какие они, эти невесты?

Маму мальчик никогда не видел, а девушек встречал только мертвых. Вот только все они были какие-то страшные, синеватые, в трупных пятнах и с закатившимися глазами.

— Красивые, яркие, пахнут вкусно, молоком и цветами. А танцуют-то как!

— Ой, всё, Гвиневра, замолчи! — рассмеялся Костей, от смущения пряча лицо в медвежью шерсть.

— То же мне, будущий кавалер нашёлся!

— А какая из них самая красивая?

— Как какая, Гвиневра конечно! — невозмутимо заявила собеседница.

— Так ты же крыса! Еще и облезлая! Ты мне что ли про крыс рассказываешь?

— Да нет, глупый, — отмахнулась собеседница. — Другая Гвиневра, жена короля Артура. И вообще, ничего я не облезлая, знал бы ты сколько холеных пасюков добивались моего внимания, а я всем им отказала, вот так.

Проворчала крыса, поглаживая свой лысый хвост.

— А ты её видела, какая она, жена короля Артура?

— Не видела, но люди рассказывают, что красивая! А я им верю.

— А где она живет? — выпытывал Костей.

— Понятия не имею. В странах, где я была, таких королей нет. Были Генрих, Биргер, Эрик, Филипп и даже Вольдемар. Артура ни одного не было.

— Понятно, — мальчик задумчиво почесал подбородок и тут его внимание вновь приковало таинственное семечко. — Так что же такое цветы? — вспомнил он начало разговора.

Крыса села на задние лапки, задумчиво теребя плешивый мех на пузе.

— Ну, они красивые, яркие и вкусно пахнут, — уверенно заявила она.

— Прямо как невесты! — рассмеялся ребенок.

— Прямо как невесты! — согласилась Гвиневра. — Вставай, семечко надо посадить, возьми с собой воды.

— Так вот же, — Костей взял в руку семя и “посадил” его на лавку.

— Да не на лавку посадить, а в землю! Закопать его надо! Цветы из земли растут! — заворчала крыса.

— Аааа, вот оно как! — мальчик кивнул. — Тогда нам на улицу.

Ребёнок резво опустил ноги с кровати, что-то шепнул, и шнурки поршней сами обвились вокруг его голеней. Он подскочил, отряхнулся и поправил смявшуюся одежду. Костей взял кувшин с водой, завернул семечко в тряпочку и вперед крысы выскочил из своей крошечной комнатушки. Вниз спускалась узкая и крутая лестница, выдолбленная в породе, холодные сферы полетели вслед за ребёнком, освещая путь. Гвиневра замерла на краю лестницы. Мальчик, уже успевший спуститься до середины, удивился.

— Ты чего это?

— Уж больно ступени большие. Чай уже не молода стала, не могу, как раньше, козой скакать.

— Ну тогда иди сюда, — Костей вернулся за крысой и взял ее на руки. — Так лучше?

— Лучше! — утвердительно кивнула Гвиневра.

Вообще-то она, хоть и считалась крысой пожилой, все же отлично справлялась с лестницами. Просто ехать на мальчике было всяко удобнее, чем напрягать лапки большими прыжками.

Маленькая неприметная снаружи дверь соединяла лестницу с остальным замком. Ребенок осторожно приоткрыл ее, и тяжелая пыльная мешковина тут же прилетела ему в нос.

— Да чтоб тебя! — выругался Костей, выпутываясь из ткани.

— Я вот сколько у тебя бываю, все спросить хочу, зачем эти лохмотья? — удивилась Гвиневра.

— Отцу нравится. Двери портят вид тронного зала, так он их этой рваниной завесить придумал.

Холодные огни плясали по залу. Их чистый белый свет окрашивался в солнце, отражаясь в лежавших на полу огромных кучах золота. Охровые блики играли на каменных стенах и длинных полосках мешковины, свисавших с потолка. Ткань отбрасывала дырявые тени. Они шевелились, срастались и вновь разделялись, будто были живым организмом.

Крыса присвистнула.

— Сколько золота! А люди ведь за него убивать готовы!

— За золото? — удивился Костей. — Да разве оно ценно? Блестит красиво и всё.

— Еще как ценно! В их мире золото стоит во главе всего. У кого есть золото, тот может купить все, что угодно, дворец, слуг, красивых женщин. Золото — это сила. А сила дарует власть! — с превосходством объявила крыса.

— Нет, Гвиневра, ты не права, как же золото поможет обрести силу? — мальчик зачерпнул горсть звонких монет, посмотрел на них поближе и бросил обратно в кучу. — Я не чувствую себя сильнее. Силу дают усердие и знания. Чем больше я буду стараться и учиться, тем могущественнее стану! — с очаровательной детской наивностью заявил мальчишка.

— Так тому, у кого есть золото, не нужно стараться, не нужно учиться, он просто купит ученых, купит воинов. Чем больше золота, тем больше купит, а значит, сильнее будет. Один, знаешь ли, в поле не воин.

— Так зачем же воины будут подчиняться? Они же могут просто убить слабого и забрать его вещи.

— Золото, мой милый, золото в основе всего! — крыса многозначительно подняла вверх крошечный коготок. — И людская нерешительность. Знаешь, многим ведь проще не думать, человекам нравится, что ими управляют. Поэтому они, можно сказать, сами выбирают себе правителя, решая, кому служить и из чьего кошеля набивать карманы.

— Вот как, — Костей задумчиво почесал затылок.

О мире за пределами Нави мальчишка знал из книг и рассказов Гвиневры. Сам он никогда не покидал мрачную обителью. Костей жил в чертогах, вытесанных в сердце горы. Некоторые помещения были естественными разветвлениями пещер, другие искусники выдолбили в породе вручную. Здесь сила природы сочеталась с умениями мастеров угрюмой Нави. Величественный, уродливо-грандиозный тронный зал был больше королевских дворцов. Вычурное убранство из золота и человеческих костей гармонировало с грубым камнем сводов и рваной бахромой мешковины. Раньше мальчишка не понимал, почему отец не приказал сделать стены ровными, Костей думал, что победа над черствым камнем как нельзя лучше продемонстрирует его могущество. Но теперь ребенок чувствовал, что именно колоссальность стихии, породившей копьями нависавшие над троном снежно-белые наросты на потолке, и была тем самым воплощением предельного природного могущества. Ощущение близости смерти вызывало трепет в очах посетителей. Казалось, огромная потолочная конструкция вот-вот сорвется, рухнет вниз и раздавит всех так стремительно, что они не то что сбежать, понять ничего не успеют. Оттого слуги еще пуще благоговели пред восседавшим на троне правителем, чье лицо выражало лишь незыблемое спокойствие кладбищенского камня.

Но сам Костей подобных чувств не испытывал. Это был его дом, единственная знакомая мальчишке реальность.

Вместе с Гвиневрой на руках ребёнок вышел из замка. Пред ними открылся вид на Черные горы, разделявшие серое небо и землю, покрытую толстым слоем седого пепла.

— И куда нам идти? — с сомнением спросил Костей.

— Есть местечко, где твой отец не заметит?

Ребенок задумался:

— Кажется, есть.

По крутым уступам он спустился вниз, в долину. Ноги мальчишки, словно в тумане, тонули в мягкой и воздушной пепельной пыли. Пройдя по самому краю равнины, он исчез в тёмной расщелине. Это было место, куда мог пробраться тощий десятилетний мальчишка в два аршина и восемь вершков ростом, но не способен пролезть громоздкий Чёрный Бог. Узкий проход к концу немного расширялся, создавая укромную полянку, где, впрочем, не смогли бы развернуться и два тучных мужа. Над головой смыкались своды горных пород, оставляя для бледного света лишь узкую щель.

— Вот тут.

Костей сел на корточки и опустил крысу на землю.

— Что нужно делать?

— Так-с, — Гвиневра по-хозяйски осмотрелась. — сперва выкопай небольшую ямку, — скомандовала она.

Мальчик смахнул рукой пепел и тонкими бледными пальцами сделал углубление в почве.

— Хорошо, теперь положи семечко, — продолжила крыса.

Ребёнок положил.

— И полей.

Холодная живая вода, кажется, впервые за тысячелетия коснулась мёртвой земли.

— Вот и всё. Будешь поливать через день, цветок скоро взойдёт.

— Как скоро?

— Откуда я знаю, как скоро? — возмутилась Гвиневра. — Я что, по-твоему, цветы сажаю? Неделю, может, месяц. Знаю только, что поливать надо, и что взойдёт! Сады — это человечья услада, не крысиная!

Костей рассмеялся.

— Ну хорошо-хорошо, не ворчи.

— А ты не спрашивай глупостей!

Мальчик с любопытством и нетерпением наблюдал за местом, куда зарыл семечко.

— Чего ты смотришь? Неси меня обратно, — потребовала Гвиневра и села на задние лапки. — Это не настолько быстро происходит.

— Даже совсем на чуть-чуть не покажется?

Крыса отрицательно помотала мордочкой.

— Даже совсем на чуть-чуть.

— Ладно, — расстроенный детский вздох потревожил холодный воздух.

Костей бережно скрыл свой секретик пеплом и повесил кувшин на запястье. Его рука была настолько тонкой, что легко пролезала в ручку. Ребёнок опустил вниз открытые ладони, и Гвиневра на них запрыгнула.

— Идём скорее, а то скоро отец вернётся. Если узнает, худо будет.

***

— Смотри, я беру уголь, присыпаю золой, читаю заклинание, и получается хлеб, — показывал мальчик свое нехитрое колдовство, — Попробуй повторить.

Уголь в его руках действительно превратился в мягкую горячую буханку.

— Беру уголь, присыпаю золой, читаю заклинание, — крыса пыжилась и кряхтела над чёрным куском, но у неё ничего не получалось. — Не выходит. Совсем ничего не выходит, — она расстроенно замотала мордочкой.

— Странно, — удивлялся Костей. — Это же совсем просто.

Возню прервал мерный грохот. Он приближался, пока не стал оглушающим. От тяжелых шагов стены пещеры заходили ходуном. Гвиневра прижала уши и юркнула в трещину в одной из боковых дверей. Костей же сделал вид, что он только что вовсе не учил крысу печь хлеб, а занимался важным делом — тренировался управлять огнем.

Вход в пещеру заслонил громадный исполин с бородой почти до самых пят. В тёмных провалах горели льдистые глаза без зрачков. Его белоснежные волосы, словно были сотканы из паутины, а большой горбатый нос скорее походил на клюв. Запахло могильным смрадом.

У мальчика спёрло дыхание, когда Чернобог посмотрел на него своим лютым безжизненным взглядом. В ту же секунду под ноги Костею была брошена окровавленная человеческая голова, она стукнулось о камень и несколько раз перевернулась, прежде чем достигла носков ребенка. Застывшие в эмоции ужаса прозрачно-голубые глаза недвижимо смотрели на мальчишку. Красивое округлое личико обрамляли лоснящиеся золотые локоны, будто кто-то тонко нарезал металлический слиток и получившиеся ленты вшил в голову огромной куклы.

— Он решил, что может просить меня вернуть жизнь его невесте, — прогудел великан. — Можешь сделать из него чашу в подарок твоему старшему брату. Аспид такое любит.