Зов сердца

Villa Orient, 2020

Можно подумать, что у нас талант ввязываться в истории. Политические интриги и расследования знаем, похищения умеем, побеги практикуем и вообще находим приключения на ровном месте. Но с таким прошлым как у нас, нигде не спрятаться. Нас двое, и вместе мы – сила. Настоящая криминальная романтика.Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Я держала на руках сына, поглаживая нежную кожу, вдыхая детский запах. Рядом был мужчина, высокий, крепкий как скала. Он убрал за ухо выбившийся локон и поцеловал меня в висок, обещая жаркое продолжение наедине вечером. Сердце щемило от того, что этому не суждено сбыться. А потом он поцеловал сына. В окно светило яркое тёплое солнце. Я смотрела через открытые ставни на буйство зелени, а перед глазами всё меркло. Я медленно, но верно погружалась в зыбкую тину бессознательного, не в силах отличить сон от реальности. Громкий противный сигнал прерывал моё видéние и вытаскивал меня из сна.

Глаза сами собой открылись, и я смотрела на белый потолок с тусклой полоской света. Я села на кровати. Голова раскалывалась, сильная боль молоточками забивала гвозди в каждый нерв. Я потёрла глаза руками, пытаясь отогнать наваждение. Адский пищащий сигнал исходил из телефона. Противный будильник надрывался как будто из последних сил. Но звуки будильника ведь именно такими и должны быть. Будить, заставлять подниматься, жать отбой неверной рукой.

Вы когда-нибудь просыпались с чувством, что сон реальнее действительности? Даже не так. Сон и есть реальность. Тот ребёнок — мой сын, самый настоящий, а мужчина — очень близкий человек, которого я отлично знаю и понимаю. И то солнце светит в месте, где я живу, в моём доме. Но тогда почему я сижу на узкой односпальной кровати в маленькой комнате? Окна зашторены, но тот свет, что пробивается и оставляет полоску на потолке, совсем не то солнце.

Говорят, небо везде одинаковое, мол, поднимите голову, посмотрите на голубую даль и белые облака, и вы всегда почувствуете себя дома. Так вот, я не чувствую себя дома. Здесь солнце чужое, и небо тоже, и особенно облака. Почему я так думаю? Откуда эти мысли?

Дверь в комнату закрыта, но за ней слышались характерные звуки — треск жареной еды, звон посуды, утреннее радио играет весёлую музыку. Слишком обыденно. Я с трудом встала и пошла на запах жареного бекона. Сразу за дверью за поворотом в узком коридоре я нашла кухню. Девушка, тихо подпевая радио, выкладывала яичницу на тарелки.

— Доброе утро. Ты помнишь, кстати, что сегодня твоя очередь готовить завтрак? Но тебе адски повезло, что я проснулась раньше и не стала тебя будить. Так что, голодными мы сегодня не останемся.

Я смотрела на девушку и не помнила её. Какой-то странный голос в голове что-то пытался мне сказать. И этот голос был мужским. Что он делает в моей голове?

— Хела? Ты странно выглядишь. — Девушка подошла ко мне, чтобы коснуться моего лба. — Температуры у тебя нет. Не выспалась что ли? — Потом она рассмеялась. — Ты так смотришь на меня, как будто видишь в первый раз. Эй, я же твоя подруга — Елена. Ты вчера перебрала конечно, но не до такой же степени!

У меня и правда было такое впечатление, что я вижу её в первый раз. И если бы она не назвала своё имя, то я бы его и не вспомнила. Наверное. И почему Елена? Просто Лена для неё слишком примитивно? А меня саму и правда зовут Хела? Мои родители, похоже, знатные шутники. Я наконец села на табурет.

— Мне снился странный сон.

— Кошмар?

— Нет, скорее наоборот. Там был ребёнок, и мужчина, и дом, и тёплое место. И все мои.

Елена опять расхохоталась, похоже, это её обычная реакция на любое заявление.

— Ну, ты всегда хотела простых радостей жизни — мужика, семью, ребёнка. Вот они тебя и снятся.

— Мне до сих пор кажется, что они настоящие.

— Ты вчера перебрала, поэтому не удивительно, что тебе до сих пор кажется. Аспирин в верхнем ящике, сама достань. И ешь давай быстрее, а то опоздаем.

— Куда?

— На работу, — она опять смеялась.

И вот тут очередной провал. Кто я? Кем работаю? Я не знаю ответов на эти вопросы. У меня на лбу выступила испарина от умственных усилий. Сколько нужно перебрать, чтобы не помнить о профессии? И потом, для таких провалов в памяти недостаточно одного пьяного вечера, нужно планомерно годами разрушать нейроны головного мозга психотропными веществами. Я что, алкоголичка или наркоманка?

Я достала из верхнего ящика аспирин. Почему надпись на упаковке на немецком? Почему я вообще об этом думаю? Я вдруг поняла, что не знаю, на каком языке думаю. Приехали, тормозите, я выхожу. Алкоголичка, наркоманка, психопатка? Или просто дура? Аспирин не улучшит мои мыслительные процессы, но снимет головную боль. Я заела таблетку заботливо приготовленной яичницей и выпила кофе. Елена уже убежала собираться и в очередной раз поржала надо мной.

Подруга перебрала прошлым вечером и проспала завтрак — хихиханье. Подруга не помнит собственное имя — смех. Подруге снится сон о семье — хохот. Подруга забыла о работе — гомерический охот.

А мне было совсем не смешно.

Я не понимала, кто я, где я, сколько времени у меня на сборы на работу, про которую я тоже ничего не знала. В ванной я не помнила, которая зубная щётка моя, и никто не додумался прилепить для меня стикер с именем Хела. Как люди вообще со мной живут? Я опять удивилась, как странно звучит это имя. Моё имя. Как будто оно похоже на то, как бы я хотела, чтобы меня называли, но не совсем так.

Я залезла в душ, но решила не мыть голову, потому что мне вряд ли хватит времени на сушку волос. И я не знала, какое полотенце моё или халат. Надо завязывать с алкоголем или что я там употребляю.

С одеждой в шкафу было проще. С одной стороны висели три почти одинаковых чёрных костюма и белые рубашки. Я скривилась. Ненавижу чёрный цвет, а на моей работе, похоже, строгий дресс-код. Кем я работаю? Передо мной вдруг мелькнуло видение — совсем другая униформа, больничные халаты, шапочки и перчатки. Но образ рассеялся так же стремительно, как и появился, а на лбу опять выступила испарина. Почему я вдруг подумала о больнице? Лежала там недавно? Лечилась, не долечилась? Но чем больше я пыталась разобраться в своих странных мыслях, тем сильнее болела голова, и даже аспирин не помогал.

В итоге я натянула рубашку и чёрный брючный костюм. Одежда сидела как влитая, но у меня стандартный размер, и я легко могу одеваться в масс-маркете даже без примерки. Я причесала волосы, и мне они показались основательно выгоревшими на солнце, не как после двухнедельного отдыха, а как будто я постоянно жила на солнце. На теле тоже был ровный золотистый загар. Не думаю, что с моей белой кожей можно загореть до состояния шоколадки. Но если постоянно жить под южными лучами, то цвет кожи будет именно таким. Под солнцем из моего сна. Чёрт!

Дверь распахнулась:

— Хела, поторопись уже, нет времени наводить марафет!

Я в очередной раз потёрла глаза и потащилась за опять хохочущей Еленой.

— Ты телефон забыла, подруга! — Елена заботливо протягивала мне сумку с обычным женским набором барахла, куда я закинула телефон. И мы наконец вышли из квартиры.

Узкая лестница вела вниз с третьего этажа. На улице светило солнце, обычное, не жаркое. Я не сразу поняла, в какой мы стране. Но подумать об этом было некогда, потому что мы едва успели на автобус.

— Хела, сегодня твоя очередь идти за продуктами. Список у тебя в телефоне. Только не забудь, пожалуйста. — Она опять рассмеялась. — Ты приняла аспирин?

— Да. — Я наклонилась к ней поближе, чтобы прошептать на ухо, а то половина пассажиров и так уже к нам прислушивалась. — Что я вчера такого приняла?

Елена опять весело захохотала.

— Да ничего такого, штук пять коктейлей. И всё!

Блять! Тогда почему я чувствую себя так, как будто вчера ширялась не по-детски?

— Хела, это твоя остановка. На случай, если ты не помнишь, где работаешь, то иди по направлению к той вывеске — «Картье». — Она опять заржала, а меня это порядком стало раздражать. Как я живу с ней, и ещё не прибила её за постоянный ржач на пустом месте? Смех без причины — признак дурачины. Вслух я ничего не сказала.

Вылезла из автобуса, огляделась по сторонам. Обычная улица, магазины располагаются стройными рядами. Обычные люди в деловой одежде спешат по делам. Я зашла в магазин Картье и не помнила, что я тут должна делать. Вряд ли мне по карману здешний ассортимент.

Женщина за стойкой средних лет с аккуратной причёской в безупречном чёрном костюме подняла голову:

— Доброе утро, Хела. У тебя пять минут до инвентаризации. Поторопись, пожалуйста.

Я стояла как вкопанная, пока не увидела открытую дверь. Надо приходить в себя, а то люди скоро начнут догадываться, что со мной что-то не так. Я прошла во внутренние помещения, нашла шкафчики, на одно из них заботливо было наклеено моё имя. Ну хотя бы тут не ошибусь как с полотенцем и зубной щёткой. Я сложила сумку внутрь, перевела телефон на беззвучный режим, сложила его в карман пиджака и вышла в зал. В пять минут я уложилась.

Инвентаризация заключалась в опустошении сейфа с драгоценностями, переклеивании ценников и перемещении драгоценностей на витрины. Очень похоже на анекдот с клизмой. Один знает — как, другой знает — куда. Через полчаса инвентаризация была закончена, а я чётко понимала, что это всё не моё. Кризис среднего возраста у меня что ли?