Опираясь на разбор конкретных случаев, мы объясняем, как можно повысить качество выборов и бросить вызов устоявшейся власти
автократов.
Иногда будущие
автократы оказываются во главе государства благодаря демократической процедуре, затем используют власть для ограничения прав и свобод граждан.
И поэтому отличительной особенностью успешных
автократов являются сравнительно лучшие воинские навыки или способность получить поддержку тех, кто таковыми владеет.
Начать с того, что
автократов редко почитают в народе за объединение нации.
При переходе от демократии к диктатуре
автократ, как правило, не создаёт целое из всех частей, а раздувает одну из частей до целого, замещая и вытесняя ею все остальные.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: клохчущий — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Он к этому времени стал каким-то странным
автократом демократии, перед которым склонялось всё.
Стабильность такой политической структуры зависит от жизни или состояния здоровья
автократа, вокруг которого объединилась политическая элита.
Впрочем, три последние категории фальсификаций могут вызвать шквал критики на голову
автократов, поэтому самые эффективные из них не откладывают подтасовки на последний момент.
Глядя на весь инструментарий
автократа, мы выявляем возможности текущей власти задействовать целый спектр различных стратегий, чтобы повернуть ход многопартийных выборов в свою пользу.
Распространение многопартийных выборов существенно изменило политический контекст, в котором
автократы борются за сохранение власти.
Людям кажется, будто сегодня жизнь
автократов неслыханно тяжела, но это представление базируется на негласном допущении, будто выиграть выборы сложнее, чем запретить их.
Во многих случаях выборы проводились без сопутствующих политических реформ, оставив
автократам все рычаги в своих политических системах.
Другими словами, пока политический процесс находится в стальной руке
автократа, его режим имеет больше шансов на выживание при условии проведения выборов и их фальсификации, чем при полном отрицании выборов.
Насколько эта перспектива страшит
автократа, зависит от типа его личности, от выгод, которые приносит нахождение во власти, и от того, чем он рискует, упустив эту власть из рук.
И эта мрачная перспектива демонстрирует, как дорого может обойтись
автократу реформаторство.
Поэтому не стоит удивляться, что с возрастом бывалые
автократы не смягчают хватку, а напротив, готовятся преодолевать все новые преграды на пути к продлению полномочий.
В таких условиях
автократам приходится ограничивать себя, чтобы получить поток денег из-за рубежа.
Если мы хотим предотвратить электоральные манипуляции, нам нужно гораздо лучше разбираться в арсенале средств, доступном
автократам.
Сегодня передовые
автократы обеспечивают себе победу задолго до дня голосования.
Если
автократ сохраняет контроль над силовыми структурами, он может подавить общественное недовольство привычными для авторитарного режима способами, показав, что способен пролить столько крови, сколько нужно, чтобы сохранить власть.
Внешне он совсем не походил на императора, но играл отведённую ему роль терпеливого церемониймейстера, заботливого семьянина, титулованного
автократа, способного влиять взглядами и жестами, но лишённого контроля над важными решениями.
Но и это не помогает
автократу надолго сохранить власть.
Официальный наследник – угроза
автократу.
Проблема не решалась до тех пор, пока предводителей наёмников не заменили
автократы, которые возглавляли свои армии подобно царям, не связанным присягой городу, или обладали властью передавать своих солдат под командование избранных ими полководцев.
Нельзя сказать, что
автократы обожают выборы: большинство изо всех сил сопротивляется введению многопартийной системы – отчасти потому, что, с их точки зрения, оппонирование и несогласие не являются полноправной политической деятельностью.
В реальности предприимчивые
автократы понимают, что «подкрутить» результат гораздо легче при условии широкой поддержки населения.
Но чтобы понять, почему этот процесс в принципе происходит, сначала мы должны объяснить растущее распространение многопартийных выборов, причины, по которым
автократы настолько жаждут сохранить власть, а также рассмотреть альтернативы, встающие перед ними в противном случае.
Почему матёрым
автократам так сложно расстаться с властью?
Самый очевидный:
автократу труднее заручаться поддержкой окружения во время экономического спада, следовательно, финансовые проблемы подрывают основу его власти.
С этим связан следующий вывод: поражение
автократа зависит не только от неэффективного управления внутри правящей партии, но и от силы и сплочённости оппозиции.
Если пробегаешь его историю, то видишь, что он первый сумел освободиться от всякого господства – как от господства церкви, так и от господства
автократов.
Смена лидеров в авторитарных режимах редко обходится без потрясений, даже если и когда на смену одним
автократам приходят другие.
И всё это происходит по мере того, как сложившиеся экономические системы порождают неравенство и коррупцию, а
автократы натравливают меньшинства друг на друга и атакуют конституционные рамки и институты.
Независимо от века или страны это пирамида, на вершине которой располагается
автократ или правящий орган.
Но что делать, если в вашей условной стране «Z», уже правит
автократ или того хуже – диктатор?
А вообще приятно быть
автократом – отдашь приказ, и все бегут его исполнять, не задавая даже себе вопросов «а зачем, а почему, в чём суть и сколько за это заплотют».
Практика показывает, что отчуждение властного аппарата от общества со временем неизбежна, поэтому социал-евразийство выступает за ту форму народничества, где
автократ выбирает преемника не из числа элит массовой партии, через которую буржуазные элементы могут сформировать контрреволюционную ситуацию, а из числа орденоносцев, пламенных идеалистов народного строя.
У таких
автократов критики и деспотических правителей, какими является большинство французских, английских и немецких востоковедов, может быть в запасе на будущее столетие бесконечное количество исторических, географических, этнологических и филологических сюрпризов.
Такого рода справедливые и ставшие вполне тривиальными суждения приняты на вооружение постсоветскими
автократами как объективное обоснование специфики демократизации в их странах, как подтверждение объективной закономерности, оправданности мутантных политических систем, возникших на месте распавшейся империи.
В предвидимой исторической перспективе следует ожидать углубления и расширения внутриисламской конфронтации, нарастания агрессии между убеждёнными в своём превосходстве и всесилии иранскими аятоллами и
автократами суннитского лагеря, между секулярными и теократическими режимами, между исламской «улицей» и распухшим от петродолларов правящим классом.
Механизм такого развития прост:
автократы всегда оказываются перед лицом двух угроз – со стороны правящей элиты и со стороны аутсайдеров из общества.
Немецкий город был выбран как вызов германским
автократам и как демонстрация нашей силы.
Предлагается неформальная модель «царя горы», которая объясняет, почему у постсоветских
автократов как монополистов политической и экономической ренты нет мотивов для создания хороших институтов.
Про это знает только правительство
автократа.
Автократ знает, как надо торговать.
В том числе зефа будут помогать мировые рефаги – скинуть
автократов, правителей, не соблюдающих баланс между властями, замкнувших всю власть на себе.
К сожалению, в сложившихся политических условиях любая критика либерализма и демократии может быть подхвачена
автократами и представителями нелиберальных движений, цель которых – не участие в открытой дискуссии о будущем человечества, а дискредитация либеральной демократии.