Несколько позднее
концептуализм тематизировал зависимость человеческого мышления и поведения от языка.
В годы перестройки московский
концептуализм продолжал доминировать в российском культурном пространстве, однако искусствоведы склоняются к выводу, что к концу 1990‐х годов он потерял потенциал для дальнейшего художественного роста.
В настоящий сборник не вошли статьи из этих журналов, переизданные после перестройки, в частности «Московский романтический
концептуализм».
Там были обозначены все течения, школы и «школочки» – от хрестоматийных символизма-акмеизма до современных
концептуализма и квалитизма.
В современной неклассической науке общая концепция реализма существенно усложнена, поскольку считается невозможным её рассмотрение в отрыве от контекста, задаваемого
концептуализмом (Гайденко, 1991; Хакинг, 1998).
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: наловиться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
С учётом постмодернистского стремления полностью уравнять в правах настоящее и прошлое, высокую культуру и низовую, а также превратить в искусство сами формы вовлечения и участия можно сказать, что термин «ленинградский
концептуализм», пожалуй, лучше всего описывает современное литературное творчество, живопись и публичные акции бывших участников движения.
Давайте теперь перенесёмся в 1960-е, когда
концептуализм стал править умами самых прогрессивных художников.
У классического
концептуализма сложились непростые отношения с романом.
Чистая фиксация идей неминуемо отбросит нас на исхоженный пустырь
концептуализма.
Поэтому советский
концептуализм был антитоталитарным искусством.
Но, на мой, взгляд, проблема свободного выбора – очень важная в экзистенциализме – была снята в искусстве
концептуализма.
Поэтому документ и архив со времён
концептуализма играют в новейшем искусстве не меньшую, если не большую роль, чем сам арт-проект в его экспозиции.
Если принять во внимание тот факт, что современная художественная деятельность (отнести её к искусству всё сложнее), ориентированная на галереи, начиная с так называемого
концептуализма, всё в большей степени имитирует дизайн, осознанно его обессмысливая.
Для нас таким революционным прорывом стали метареализм и
концептуализм конца 80-х – начала 90-х.
Уже с середины 1960-х годов в театре стало набирать силу направление
концептуализма.
Тогда и началась эпоха
концептуализма.
Они из одного учебного заведения, но нужно посмотреть шире, такая стилистика, в которой плакатность замешана на традициях раннего московского
концептуализма сегодня популярна.
Затем линию его
концептуализма продолжили передвижники.
Работая преимущественно на ретроспективном материале – в диапазоне от античной мифологии и трагедии до уже ставшего историей
концептуализма, – автор остаётся передовым творцом своей эпохи – философом и художником переходного периода: от модерна к постмодерну, провозглашённому в последней трети XX столетия и не спеша вступающему в свои права в суматохе непрерывных метаморфоз пульсирующего информационного общества XXI века.
На первый план в
концептуализме выдвигается концепт– замысел произведения, выраженный в виде формализованной идеи, его вербализованной концепции; документально зафиксированный проект.
Взяв на себя своеобразно понятые функции философии и искусствознания,
концептуализм стремится к дематериализации арт-творчества.
При этом именно концепт нередко выполняет в
концептуализме функции реди-мейда, некоего готового интеллектуального продукта, заимствованного из внехудожественной сферы.
Большинство произведений
концептуализма рассчитано только на единоразовую презентацию (или актуализацию в поле культуры): они не претендуют на вечность, на непреходящую значимость, ибо принципиально не создают каких либо объективно существующих ценностей.
Отсюда ещё одна антиномия
концептуализма: при удивительной внешней простоте и даже примитивности большинства его артефактов, созданных, как правило, на основе предметов и их элементов обыденной жизни, но изъятых из среды их утилитарного функционирования, или элементарных неутилитарных действий, их адекватное восприятие в концептуальном измерении доступно только «посвящённым», т. е. реципиентам, освоившим алогичную логику концептуального мышления и стратегию поведения в концептуальном пространстве.
Концептуализм отделён глухой стеной от обывателя или даже любителя искусства, не искушённых в его «правилах игры».
Концептуализм ориентирует сознание реципиента на принципиальный антипсихологизм, однако его осознанный и чётко проведённый и выстроенный антиномизм автоматически возбуждает в психике реципиента бурные иррациональные процессы.
В искусстве художественной задачей
концептуализма объявлен «выход из плена языка».
Мысль, став абстракцией, породила свою тень, в ней и живёт
концептуализм.
От «Руки…» многое пошло – прежде всего всё интенции московского
концептуализма эксплицировать языковые практики как некую операционность.
Можно сказать: в
концептуализме перспектива стала бестелесной.
Такая жертвенность – результат не столько русского максимализма, сколько русского
концептуализма.
Однако авангардная парадигма, с одной стороны, и опыт отечественного
концептуализма 70–80-х годов с его самоиронией – с другой, заставляет прочитывать художественное сообщение картины советского мастера не только спрямленно-дидактически (хотя очевидно, что сознательной интенцией автора было именно это), но и сквозь призму опыта авангарда и поставангарда, в духе игровой интертекстуальности и как событие постистории.
Чем больше мы с вами будем возмущаться, негодовать и протестовать, тем выше будут фишки «Ветки», в этом вся суть
концептуализма.
Концептуализм чужд такой локализации, социальной или психологической, вычленяемые им структуры и стереотипы принадлежат не конкретному сознанию, а сознанию вообще, авторскому в той же степени, что и персонажному.
Кстати, по своей эстетической природе модный ныне
концептуализм очень близок к так называемым «паровозам» советской поэзии.
Мои вокальные данные оставляли желать лучшего, но у меня было своё виденье, понимание основ
концептуализма, багаж знаний мировой музыки и её истории, который я активно пополнял с каждым днём.
И этот
концептуализм распада будет принадлежать нам, художникам сдохшей империи.
Вот в такой обстановке вычленения из сознания разума я начинал медленно подходить к доктрине схоластической философии
концептуализма, утверждающей, что сознание выражается опытом, но им не определяется.
Но
концептуализм утратил свои позиции: биологические и общественные науки больше не верят в извечные, неизменные сущности, обусловливающие те или иные характеры, будь то характер женщины, еврея или негра; они рассматривают характер как вторичную реакцию на определённую ситуацию.
Между тем
концептуализм вряд ли что отражает вообще и уж тем более не допускает и мысли о «готовой» действительности.
Я не поклонница
концептуализма, но здание культовое ― свидетель эпохи.
Какой-то дикий, почти предметный
концептуализм, замешанный на наиве отечественного пошиба.
Подобно тому как художественный
концептуализм плавно вобрал в себя искусство перформанса (придав ему новые стимулы к развитию), так и приговские «грамматики» внутренне связаны с его драматургией, а «Азбуки» образуют переходное звено между двумя этими жанрами.