Но
априорные синтетические суждения совершенно лишены этого вспомогательного средства.
– Ибо, если мы пересмотрим историю философии под углом вопроса о времени, выяснится, как мне кажется, что мы меньше мыслили время само по себе, чтобы определить его природу, и больше пользовались им как способом доступа и как точкой опоры в отношении философских предметов, которые, будучи нисколько друг с другом не связаны, затрагивали время лишь по касательной. ‹…› Кант рассуждает о времени, чтобы установить возможность
априорных синтетических суждений, основанных на предшествующей всякому опыту интуиции, которая есть форма нашей чувственности и на которой основана возможная объективность феноменов и науки.
Истинная же задача чистого разума заключается в следующем вопросе: как возможны
априорные синтетические суждения?
Естествознание (Physica) заключает в себе
априорные синтетические суждения как принципы.
Кант в конце XVIII в. задаёт вопрос, как возможны
априорные синтетические суждения в чистой математике, теоретическом естествознании и в философии, и отвечает весьма положительно.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: файдешин — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Поэтому, если мы хотим глубже проникнуть в природу человеческого процесса познания, то прежде всего должны получить ответ на вопрос о возможности
априорных синтетических суждений.
Значит, достоверными могли бы быть только
априорные синтетические суждения.
Метафизика должна содержать априорное синтетическое знание, и дело вовсе не в том, чтобы просто расчленить и тем самым аналитически объяснить понятия, которые мы формируем о вещах априори, но мы хотим расширить наше знание априори, для чего мы должны использовать такие принципы, которые добавляют к данному понятию нечто, не содержащееся в нём, и посредством
априорных синтетических суждений выходят так далеко за его пределы, что сам опыт не может следовать за нами так далеко, например, в пропозиции: мир должен иметь начало, и тому подобное.
При этом получаются
априорные синтетические суждения.
Чтобы быть таким априорным языковым выражением мистического опыта, то есть пониматься как изначально сращенное с ним, мало быть просто «кантовским»
априорным синтетическим суждением, основанным на врожденных человеку «неязыковых»идеях, категориях или формах сознания – в таком случае исчезает самостоятельная значимость как факта приобретаемостиопыта, так и «содержания»этого в той или иной форме (включая и откровение) приобретенногомифологического опыта – ведь все, в том числе и содержание опыта, и формы его личностного постижения, надо будет толковать как изначально заложенное (а не приобретаемое) в человеческом сознании.
Ключевой вопрос состоит в том, как же возможно новое знание, т. е. взаимодействие опыта и
априорных синтетических суждений, в котором собственно и возникает наше знание.
Подобно тому, как посторонняя непостижимость
априорных синтетических суждений математики и философии была для него решающей причиной априорности форм восприятия и мышления, так посторонняя неразрешимость антиномий была причиной чисто имманентной действительности; благодаря этому смешению две причины смешиваются, как если бы они одновременно доказывали априорность и чисто имманентную действительность.
Подобная постановка обычно связывается с представлением о незыблемом фундаменте науки, который составляют
априорные синтетические суждения.