Тяжеловесные монографии классического типа, вероятно, несколько потеряют в значении, а статьи и исторические эссе, напротив, станут более уважаемыми жанрами
исторической прозы.
Особое место в творчестве писателя занимала именно
историческая проза для детей.
Первое и одно из значимых сочинений
исторической прозы тоже связано с эпидемией.
Именно такие «цепи» составляют основу
исторической прозы, которая давно стала неотъемлемой частью литературы.
Дивно. Затейливое переплетение
исторической прозы с литературной сказкой понравится каждому, кто любит погрузиться в мир, созданный великолепным рассказчиком.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: набойщик — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Помимо стихов, он пишет
историческую прозу (романы «Огненный ангел», «Алтарь победы», «Юпитер поверженный»); переводит на русский язык французских, американских, немецких, армянских поэтов.
Здесь нашла продолжение и развитие традиция советской
историческом прозы, включая очерки, рассказы, повести предыдущих авторов.
Вот я пытаюсь изречь со сдержанным негодованием: «Терпеть не могу
историческую прозу!» – и, знаете, выходит ненатурально…
В лучших образцах
исторической прозы их авторы опираются на серьёзные научные исследования и даже на архивные материалы, используя в своих текстах документы, газетные публикации и другие исторические источники.
Феномен исторического романа как особой жанрово-тематической формы
исторической прозы в отечественном литературоведении получил глубокое и всестороннее осмысление.
Именно в 70-е годы перед
исторической прозой возникла проблема достоверности в новом, обострённом варианте.
Мой скромный удел
историческая проза, однако, в разные периоды жизни всё же имел порой наглость рифмовать отдельные мысли.
Часто встречаешься с выверенной, почти идеальной исторической фактурой и полным неумением автора интересно её изложить, а случается и наоборот:
историческая проза чудо как увлекательна, но потом выясняется, что достоверности в ней кот наплакал.
Тем не менее, несмотря на важность, которая придавалась художественным (синтаксическим) характеристикам
исторической прозы, они не были решающим критерием для демаркации истории и других литературных жанров: гораздо более существенными считались семантические и прагматические параметры истории-текста.
Если политическая история пыталась объяснить функционирование социального мира, то морализаторская
историческая проза ставила задачу формирования моральных образцов поведения.
Автор сопровождает их прекрасными критическими рассуждениями, а кроме того, будучи литератором, унаследовавшим традиции французской
исторической прозы, он рассказывает историю так, что читать его труд – не тяжкая обязанность, а истинное наслаждение.
Но на третьем этаже к ней присоединилась заместитель отдела
исторической прозы, которая очень громко разговаривала по телефону.
С другой стороны, книга начинается и заканчивается
исторической прозой.
Вот почему разговор о судьбе незавершённой книги вполне правомерен, когда речь идёт о шедевре, оказавшем громадное влияние на судьбы русской
исторической прозы, отечественной литературы в целом.
Что можно отнести к непременным навыкам мастера
исторической прозы?
Любители
исторической прозы – и великой литературы – должны визжать от восторга.
Сила традиции велика, и можно с уверенностью предположить, что и впредь первенец пушкинской
исторической прозы будет известен читателям под редакторским названием 1837 года (если, конечно, не будут обнаружены какие-нибудь пушкинские документы или свидетельства, недвусмысленно указывающие на другой заголовок).
Противоречия и шероховатость – вот что придаёт ценность
исторической прозе.
Романтический сюжет, точные приметы эпохи… Эта потрясающая мелодрама наверняка понравится любителям эпической
исторической прозы.
Именно такой я и видел задачу проекта: привлечь к
исторической прозе опытных авторов, а к литературе – любителей истории, прежде за неё не бравшихся.
Яркая, напряжённая
историческая проза… этот роман на глазах становится всемирным бестселлером.
Стихов у него стало меньше, но он писал добротную
историческую прозу.
Наверное, можно было бы проявить честность, признаться людям, что я давно потерял интерес к детективам, что сейчас перед сном читаю в основном
историческую прозу или поэзию, но я предпочитал врать.
Никого в те времена не волновала
историческая проза.
Познакомившись с романом «Распутье», читатель не разочаруется: это оригинальное произведение, которое не затеряется в потоке популярной
исторической прозы.
Описывая его приключения в разных странах, я не позволял себе идти против духа и буквы этой «истории»; напротив, я так же следовал её достоверности, как следует достоверности автор настоящей
исторической прозы.
Теперь она пользуется среди писателей большой известностью, и я свидетель, как шли к ней за справкой те, кто сочинял
историческую прозу: как при дворе офицеры носили шпагу, как дамы цветами себя украшали, что полагалось держать в руках в разных обстоятельствах.
– Прости. Ты имеешь дело с большой любительницей
исторической прозы, – говорю я.
Историческая проза даёт мне то самое редкое чувство единства со всем человечеством, не изуродованное временными рамками.
У героя
исторической прозы, у подлинно существовавшего человека уже есть характер, с которым приходится считаться.
Тем, в первую очередь, что
историческая проза использовалась для создания персонажей, несущих мораль автора, но не соответствующих описываемой эпохе; тем, что беспристрастность изложения фактов подменялась умением их подобрать под предлагаемые читателю ценности; тем, наконец, что гром риторических построений заглушал шёпот исторической действительности.
И с этим наследством
историческая проза вступила в XIX век.
Но и это со временем тоже забылось: в 1980‐х эта дискуссия ещё была предметом рассмотрения, впрочем, только в работах литературных критиков и в рамках изучения жанра
исторической прозы; позднее следы былых бурь начали исчезать.
Тынянова не были написаны как конъюнктурные, а лишь использовались как флагман «советской
исторической прозы».
Во-первых, фраза типа «Ну, не понимаю я публицистики…» прозвучала бы так же дико, как и «Терпеть не могу
историческую прозу!» А во-вторых, и без того давно уже известно, что именно непонимание является причиной ненависти.
Тем не менее «Августовские пушки» остаются потрясающим образцом
исторической прозы, вызывая неприкрытое восхищение многочисленных поклонников (моё в том числе), у которых эта книга пробудила страсть к изучению прошлого.
Прежде всего потому, что он представляет собой одну из первых попыток создания новой русской
исторической прозы.
– Подойди к ней, идиот, – шепчет сидящий рядом коллега-писатель, мастер
исторической прозы и истерических выходок.
Предуведомляя о характере повествования, он по сути назвал типы исторического повествования, освоенные им в жанрах
исторической прозы (документально-исторические очерки, военные рассказы как вид исторической беллетристики и отделяемую от них собственно мемуаристику – «повести, основанные на истинных событиях»), и заверил: «Вообще, в моих “Воспоминаниях” нет и не будет ничего выдуманногомною» (с. 50).
Он многим нравился тогда, а сейчас так и лежит неизданный, но я обработал из него несколько сцен, опубликовал их в виде рассказов, и понял, что мне по-прежнему очень нравится писать
историческую прозу, собирать информацию о прошлом времени, узнавать реалии и детали, в том числе и лексические – ведь в историческом романе не должно быть ни бытовых промашек, ни словесных, и надо много работать не только над речью исторических героев, но и над языком общего повествования, старить и морить его, архаизировать (опять же – словари, спецлитература).
Недосуг делать ссылки на авторов (их, наверное, больше сотни), чьи мысли учитывались, поэтому работу облёк в форму
исторической прозы с вымышленными героями.
Противоречия и шероховатость – вот что придаёт ценность
исторической прозе. Найти форму, а не навязать форму. И позволить читателю жить с неоднозначностью.