Привычно бледная
кожа девочки стала ещё белее, даже веснушки выглядели не как обычно.
То есть через каждые 10 дней клетки
кожи девочек и мальчиков обновляются.
По-хорошему, надо было ударить от души, за то, что опять издевается над преподавательницей, но раскалённой
кожи девочки было страшно касаться.
Кожа девочки была загорелой, но в меру, и смесь небесного и морского цвета выгодно оттеняла смуглую кисть.
Кожа девочки была слишком бледной, губы пухлые и вялые.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: воркотать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Утренний холодок приятно освежал
кожу девочки, и она даже немного задремала, сидя на широких деревянных ступенях.
Палящее солнце обожгло
кожу девочки, а её глаза несколько минут привыкали к слепящему свету.
Вместе с тем
кожа девочек изменила цвет, стала грязно-зеленой, будто в ступке смешали болотную тину и пепел.
Отец считал, что
кожа девочки очень нежная и гладкая, словно мягкий шёлк.
Проникший под тонкую
кожу девочки страж отпустил её, чёрные трубки покинули тело, безжизненно повисли.
По
коже девочки вдруг побежали мурашки, стало холодно и мрачно, как будто среди ясного неба набежала угрюмая туча.
Светлая, нежная
кожа девочки казалась почти прозрачной, но крошечная ручонка, которую она протянула мне, оказалась удивительно тёплой.
Кожа девочки действительно была горячей, а мелкую сыпь на щёчках издалека можно было спутать с ярким румянцем.
Свист – и очередной удар пропорол
кожу девочки, вызвав новую волну боли.
– Дитя лежало в колыбели:
кожа девочки была белой, как снег, губы были красными, как кровь, а волосы чёрными, как эбеновое дерево.
Белая ночная рубашка подчёркивает бледную
кожу девочки.
Ведьма сжала её ладошку в своей и поразилась, какой ледяной была
кожа девочки – поди, сидит тут с самого рассвета!
На самом деле, бабушка приучила её тщательно наносить лосьон от загара, потому что светлая
кожа девочки сразу же становилась красной и слезала хлопьями с нежных плеч, стоило солнечным лучам пощекотать их.
Она объяснила, что большинство девочек-фричинок похожи на матерей и только некоторые имеют чёрную и светлую кожу, а синеглазых с белой
кожей девочек у фричинов вообще можно пересчитать по пальцам.
И без того бледная
кожа девочки стала приобретать цвет поваренной соли. Глаза открыты и с ярко выраженной болью смотрят в потолок.
Голубое кашемировое платье выказывало гораздо резче деревенского сарафана грубость
кожи девочки и красноту её рук; зачёсанные назад и крепко привязанные волосы придавали какое-то странное, неестественное выражение её лицу, в глазах её вместо оживления, каким они блистали в деревне, виднелось какое-то тяжкое недоумение; губы её складывались в плачевную гримасу; туго затянутый лиф платья стеснял её движения; она едва смела ступить в своих новых сапожках на высоких каблуках – ей всё казалось, что она сейчас упадёт.
На его, казалось бы, толстой
коже девочка увидела много шрамов, оставленных от палки и, наверное, кнута.
Он мгновенно покрыл мелкими мурашками нежную
кожу девочки, заставив её вздрогнуть.
Цвет
кожи девочки был мраморного оттенка, не считая раскрасневшихся на морозце щёчек, глазища большие и, кажется, светло-серые или голубенькие.
– Дядя, он совсем плохой учитель, ты отчитай его! Мне через столько пришлось пройти! – ожоги на
коже девочки всё ещё саднили.
В оранжевых лучах
кожа девочки будто сияет.
Одна за другой выцветали на моих глазах медово-коричные пятнышки, усеивающие
кожу девочки, бледнея и становясь такими же мёртвыми, как и здешняя злая луна.
Кожа девочки почувствовала ветерок появившийся, когда врата целиком открылись.
Потом натирал
кожу девочки порошком, смешанным с мёдом.
Воздух наполнился запахами солнца, травы, реки, а
кожа девочки показалась мне странно розовой.
Проклятый миралит мешал исследованию, заклинания отражались от непроницаемого для магии материала, но
кожа девочки на шее под волосами определённо ещё хранила толику живого тепла.
Её выдавали особая, не такая, как бывает у крестьян, смуглость кожи и обрезанные чуть выше плеча кудри настолько чёрные, что видно было, как трудно их выжечь солнцу – тому злому бродяжьему солнцу, которое так легко покрыло
кожу девочки загаром.
Кожа девочки была такой прозрачной, аж светилась вся насквозь, она была одета в простое платье в цветочек.
Девочки быстро разделись, и если по гладкой
коже девочки с тёмно-русыми волосами только забегали язычки пламени, то у рыжей появилось не только пламя, но и сама кожа стала чешуйчатой.
А ткань до того тонкая, что видно насколько
кожа девочки розова от холода и тревоги.
Наконец,
кожа девочки засветилась, на ней выступили узоры.
Бутоны полураскрытых цветов сплелись в причудливом танце на загорелой
коже девочки.
Гладкая розовая
кожа девочки вдруг взбугрилась бордовыми пузырями, наполненными кровью.
Ему казалось, что они провели на пляже всего пять минут, но
кожа девочки на плечах и руках покраснела, а в некоторых местах появились волдыри.
Тётя на это только хмыкнула, принимая чудесную крепость
кожи девочки как обыденный факт.
Круг засиял ярким фиолетовым светом, после чего растворился и на
коже девочки осталось клеймо, которое я со своего места полноценно разглядеть не смог.
Амулет тут же приобрёл форму такой же жидкости, что была в сфере и, просочившись под
кожу девочки, протек по венам к её сердцу.
Кожа девочки краснела, превращалась в фиолетовые рубцы.
Из-за худобы и особенно цвета
кожи девочка казалась прозрачной, неустойчивой.
Колючие ветви деревьев царапали нежную
кожу девочки, а под ногами то и дело возникали ямки.
Мурашки побежали по
коже девочки, щекоча её между лопаток.
Казалось, верёвка, глубоко врезаясь в
кожу девочки, вот-вот оборвётся; ладонь горела огнём.
Бледная, как у всех рыжеволосых людей,
кожа девочки резко покраснела.
Быстро потемнев, они превратились в девушку и двух девочек, и если
кожа девочек стала обычной (у одной так и осталась состоящей из мелких чешуек), то по коже девушки продолжали бегать язычки пламени.
Капельки воды блестели на золотистой
коже девочки, взлохмаченные волосы делали её похожей на рыжий одуванчик, девочка напоминала фею из волшебной сказки, на такую трудно было сердиться.