В середине XV века не все студенты
немецких университетов умели писать, хотя академические занятия уже включали в себя записывание лекций.
Прорыв был настолько мощным и впечатляющим, что не мог не вызвать дискуссий среди общественных мыслителей, экономистов и историков в новых и замечательно активных
немецких университетах.
Только в XIX в., когда
немецкие университеты учредили докторскую степень для учёных, занимающихся искусствами и науками, чтобы приравнять их по статусу к докторам теологии, юриспруденции и медицины, было изобретено звание «доктор философии».
Обоих сближало и крайнее желание реформировать
немецкий университет: преодолеть академическую замшелость, дать импульс новой мысли, преодолеть унылую академическую философию.
Я, кажется, слышал, что сейчас он проводит очень любопытное исследование в каком-то
немецком университете.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: аванпорт — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
По меньшей мере, их преподавание в
немецких университетах можно было назвать вполне научным.
Ну и так как план по взятию
немецкого университета в плен уже зрел, то перед отъездом я ещё год занималась с репетитором.
На самом деле, реформа, которая привела бы к ограничению влияния ординарных профессоров, могла быть проведена только в ущерб
немецким университетам, и поэтому от неё отказались.
Политические причины при появлении первых
немецких университетов всегда были очень весомыми и зачастую превалировали над отвлечённым желанием «поощрять высшее образование».
Нации, хотя и существовали в старейших
немецких университетах (Прага, Вена, Лейпциг), но уступили ведущее значение факультетам.
Тот факт, что он первым из преподавателей
немецких университетов включил в свои постоянные лекции физическую географию и, вслед за ней, политическую географию, безусловно, свидетельствует об определённом интересе к вопросам государственной жизни, который не мог быть более распространённым в то время, когда простой гражданин, как и университетский учёный в особенности, не имел возможности активно вмешиваться в государственные дела своего отечества.
Мне и в голову не пришло спрашивать у незнакомца, учился ли он в каком-нибудь
немецком университете.
Потому и наука классического
немецкого университета, имевшего в своём основании такое понимание свободы, следуя собственным целям, служила одновременно интересам национального государства и культуры.
– Подобным примером может служить сотрудничество с
немецким университетом г. Констанц.
Единственным решением было бы закрытие ряда
немецких университетов вместе с безжалостным отсевом выпускников средних школ, возможно, даже введение в других отношениях спорной французской системы конкурсных экзаменов, когда число успешных кандидатов заранее определяется количеством имеющихся мест.
Интересна общая посылка автора, в целом не характерная для либеральной историографии: он сразу же называет
немецкие университеты «прототипами» для российских, а затем ставит вопрос, «как трансформировался образ германского университета на русской почве, в какой тип вылился он и каковы были главнейшие моменты его перерождения».
Основное внимание при этом вполне осознано уделено
немецким университетам, поскольку именно их история наиболее выпукло показывает общие тенденции и проблемы развития университетского образования в целом.
Преодолеть же негативные стереотипы при таком изучении, на наш взгляд, и позволяет привлечение представлений о развитии европейских, в частности
немецких университетов, с которым эти меры непосредственно соотносились.
Хомякова «Ермак»: имена в ней не только русские, но даже исторические русские, а дух и склад речи принадлежат идеальным буршам
немецких университетов; русского же духа в ней слыхом не слыхать, видом не видать.
Во всяком случае задача будет однородна с той, которую разрешают с полным успехом
немецкие университеты, но значительно легче последней.
Он учился в немецкой школе, закончил
немецкий университет.
Говорят, там трудился целый
немецкий университет, и лишь спешка помешала военным установить гигантскую мортиру, которая могла бы перекрыть все подступы к крепости со стороны бухты.
Разрыв между идеалом «чистой» науки и практической общественной функцией нового
немецкого университета существовал с самого начала, и далее только возрастал.
Часто можно услышать, что
немецкие университеты послужили моделью для американского исследовательского университета, который и стал господствующей формой в мировой системе научного труда.
Как бы было хорошо, когда бы он мог года два посвятить
немецкому университету!
Отличительная черта
немецкого университета – учебное расписание.
Степенным и державшимся отстранённо профессорам из
немецких университетов гитлеровское движение, представленное в такой неудобоваримой книге, как «Майн кампф», казалось настолько смешным, что они не приняли его всерьёз.
Традиция обучения российских студентов в
немецких университетах берёт начало с петровских времён.
Со второй половины XVIII века университетский круг наук постепенно становился элементом воспитания просвещённого дворянства, а
немецкие университеты рассматривались, как место обучения кадров для русской науки.
Во всех
немецких университетах прошли настоящие митинги.
Немецкие университеты видятся ей «казармами», города как бы окутаны «сырым туманом».
Эта трансформация
немецких университетов произошла в течение прошлого века; её часто не замечают, потому что это было не формальное изменение, даже внешне охарактеризованное, а лишь молчаливое и постепенное фактическое.
– В юности он посещал лекции в лучших
немецких университетах.
К тому же у многих преподавателей были дипломы престижных
немецких университетов – не чета потрепанному польско-иерусалимскому диплому моего отца.
Знаешь, надутые профессора
немецких университетов пишут толстые-претолстые труды по геополитике, поэтому все думают, будто геополитика – это что-то такое очень мудрёное, ужасно научное и архисложное, недоступное человеческому разуму.
Институт приват-доцентуры оказался чрезвычайно сложным для копирования и заимствования, практически ни одна из стран, старательно копировавшая тип
немецкого университета, не догадалась, для чего эта странная деталь нужна; приват-доцентура либо вообще игнорировалась, либо приват-доценты воспринимались просто как помощники профессора (адъюнкты), некие младшие чины образовательного ведомства.
У нас здесь считалось студентов столько же, сколько во всех других
немецких университетах вместе, а теперь меньше, чем в любом.
К сему заключению приходим мы, взглянув на мрак невежества, окутывающий
немецкие университеты.
Ведь в военном университете я мог пойти учиться на тот предмет, пройти на который в обычном
немецком университете я бы не смог.
Вы ведь даже получили диплом какого-то
немецкого университета.
Но появление такого мифа о
немецком университете говорит само за себя: на современников немецкий тип исследовательского университета производил чрезвычайное впечатление.
Если взглянуть из современности, ситуация кажется совершенно сказочной: для решения проблемы образования была создана ситуация, когда немецкая бюрократия с удовольствием оплачивала
немецкие университеты – при том, что те в смысле управленческих практик были для неё малопрозрачны.
Устройство и положение
немецкого университета в социальном мире будет неполным, если не сказать о том лифте, который должен доставлять в университет молодые кадры.
Уникальный институт культуры – приват-доцентура – был утерян, практически нигде не смогли понять функциональную значимость этой детали
немецкого университета и воспроизвести культурную среду, в которой она может функционировать.
Доминирование немецкой науки и
немецкого университета прекратилось в середине XX в., после войны, когда экономика задавила государственно-правовую и культурную сферы общества.
То есть
немецкий университет является ярким примером именно культурно обусловленного типа высшего образования, который в силу условий времени искажён государственным влиянием; этот культурный тип существовал под государственным контролем до тех пор, пока государство не стало жёстче контролировать университет.
Важный признак
немецкого университета – лектор, читающий студентам курс, является действующим учёным, риторические недостатки и педагогическое неумение считаются допустимыми, зато исследователь приобщает студентов к реальной науке во время работы на кафедре.
На эту покупку улетели все сбережения – деньги от продажи
немецкому университету авторских прав на программу по расчёту моделей кристаллизации из высокотемпературных растворов.
Немецкие университеты вскоре тоже получили такие же «экспонаты».
Первая часть его «Воспоминаний», целиком посвящённая описанию детства и долгого пребывания в полудюжине
немецких университетов, вызвала любопытство и имела определённый успех не только из-за своих собственных достоинств, но и благодаря славе, которую мгновенно принёс автору странный и безрассудный поступок, одним прекрасным днём превративший этого учёного мужа в простого солдата прусской армии.