Во-первых, нужно ли вообще допускать, что
подобные единства действительно существуют?
Ведь такого рода единство, как мы сказали, не нуждается, по общему признанию, в опровержении; но если кто-нибудь пытается допустить единого человека, единого быка, единое прекрасное и единое благо, то по поводу разделения таких и им
подобных единств возникают большие споры и сомнения.
Если ограничиваться только уровнем текста (поскольку именно его культурная ценность оказывается конститутивной для всей литературной системы, хотя можно было бы взять и любые другие её уровни), то
подобное единство обнаруживается исследователем в экспликации пространственно-временной системы координат повествования, конструкциях причинности, типах мотивации героев, критериях фактичности описания, стандартах его достоверности как общекультурных принципах организации смыслового материала, представленного в различных формах социального взаимодействия.
Более того, как часто случается, «маятник» развития качнулся в противоположную сторону – к отрицанию положительных сторон
подобного единства.
Подобное единство человека и его среды известно в психологии как «ситуация» или «мир» (Левин, 2000; Рубинштейн, 1973; Magnusson, 1981).
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: багрище — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но при этом надо признать, что
подобное единство нелегко достигается.
Это единственное чувство, которое способно не только объединить двух людей, но и обрести
подобное единство внутри одного человека.
Более важный, более общий вопрос стоит перед нами: вопрос о возможности
подобного единства.
Подобное единство противоположностей давало благие плоды.
Однако так как
подобное единство необходимо должно быть предпослано и принято, ибо в противном случае нельзя было бы полностью связать эмпирические знания в целостность опыта, поскольку общие законы природы устанавливают подобную связь между вещами одного рода в качестве вещей природы вообще, но не в их специфичности как особых существ природы, то способность суждения должна принять в качестве априорного принципа для своего собственного применения, что случайное для человеческого понимания в частных (эмпирических) законах природы всё-таки содержит хотя и непостижимое для нас, но мыслимое закономерное единство в соединении многообразного в ней в сам по себе возможный опыт.
К
подобному единству подсознательно стремится каждая душа, а получить о нём представление можно только познав любовь, доверие и взаимопонимание.
Это трансцендентальное понятие целесообразности природы не есть ни понятие природы, ни понятие свободы, поскольку оно ничего не придаёт объекту (природе), а лишь представляет собой единственный способ, который мы должны применять в рефлексии о предметах природы, чтобы обрести полностью связный опыт, следовательно, есть субъективный принцип (максима) способности суждения; поэтому, встречая подобное систематическое единство по чисто эмпирическим законам, мы испытываем радость (собственно оттого, что освобождаемся от некоей потребности), видя в этом счастливую случайность, благоприятствующую нашему намерению, хотя мы должны с необходимостью признать, что
подобное единство существует, несмотря на то, что мы не можем ни усмотреть, ни доказать его.
А при
подобном единстве удача сама идёт навстречу человеку.
Только, чтобы никто, нигде и никогда снова не образовал
подобного единства в вере и образе жизни.
Подобное единство возникает лишь в подлинном искусстве.
С точки зрения современной медицины,
подобное единство обнаруживается в рамках учения о высшей нервной деятельности.