Таким образом, появление крестьянина как полноценного героя в русской
реалистической литературе к середине XIX в. стало исторически возможным только через утверждение непрозрачности или полупрозрачности его сознания.
Следует также отметить, что закономерности речевого бытового общения близки к так называемой
реалистической литературе.
Для современного читателя процитированный отрывок представляет одно из самых сильных описаний агонии, на два века предшествующее опыту психологических описаний
реалистической литературы.
Таким способом
реалистическая литература создаёт «то самое „означаемое“ – вновь сложившееся исчислимое пространство экспансии и рыночной эквивалентности, новый секулярный и „расколдованный“ предметный мир товарной системы, с его посттрадиционным бытом и приводящей в замешательство „бессмысленно“-эмпирической случайной средой, Umwelt, реалистическое отражение которой этот новый повествовательный дискурс затем поставит себе в заслугу».
Вместо этого можно заключить (возвращаясь к нашей теме), что
реалистическая литература возникает параллельно с современным представлением о социальном субъекте как таковым.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: канюка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Топографическая конкретность, пространственная точность – обязательное условие
реалистической литературы, одна из её граней.
Она до сих пор служит неким духовным камертоном для всей мировой
реалистической литературы.
Литературоведы отмечаю, что разделение течений модернизма и реализма проходит по исходной философской позиции – слабому герою модернизма противостоит активный герой
реалистической литературы.
Он подразумевал под этим вполне
реалистическую литературу, но литературу очень высокого гуманистического звучания – такую, которая в наше время, чреватое гибелью всего человеческого рода, сквозь потоки полуправды, лжи и прямого одурачивания миллионов пробилась бы к сознанию человечества, вынудив его остановиться у последней черты.
В отличие от литературы романтизма, в центре интереса которой находился исключительный герой, носитель уникальной индивидуальности,
реалистическая литература обращается к типам.
Недаром центральную тематику
реалистической литературы образуют сквозные, универсальные темы: тема утраты иллюзий, тема нравственного поражения, шире – тема становления и социализации молодого человека (или молодой женщины).
Классическая
реалистическая литература демонстрирует не менее широкий спектр: отношения «отцов и детей», столкновения носителей противоположных политических, религиозных и моральных идей, история становления личности в условиях противостояния среде или её поглощения этой средой, – все эти и другие темы включают вопросы понимания / непонимания.
Читателей, которые ценят хорошую
реалистическую литературу, приятно удивит, как разнообразно представлен этот пласт прозы в настоящем сборнике.
Его творчество оказало большое влияние на становление
реалистической литературы.
Цель
реалистической литературы – человек.
Например, когда автор в романе приостанавливает повествование ради расширенного описания, стараясь расположить перед читателем воображаемую «картину», то открываются притязания
реалистической литературы на выход за пределы вербальной сферы, но вместе с тем возникает подозрение, что цель эта в конечном счёте бесплодна.
То, что мы видим, становится в
реалистической литературе проводником того, что мы знаем, что мы понимаем.
Кроме того, не стоит думать, что
реалистическая литература концентрируется только на внешнем, поверхностном бытописательстве, избегает глубоких философских и нравственных вопросов.
Как на это реагирует
реалистическая литература?
Она, в противовес
реалистической литературе и гражданской поэзии 80-х гг., стала одним из первых программных документов русского декаданса.
Традиционная точка зрения абсолютного повествователя, флоберовского Dieu dans la nature, автора-небожителя, чьё присутствие ощущается везде, но которого никто не видит, который делает вид, что его попросту нет, изжила себя вместе со всей концепцией
реалистической литературы.
Русский символизм возник в 1890‐х гг. под влиянием европейского (особенно французского) символизма как реакция на позитивистские аспекты русской
реалистической литературы и социальную направленность русской литературной критики.
Как я уже упомянула, этот дисбаланс отражается в различных концепциях историографии русской
реалистической литературы и реалистической живописи – притом что русские писатели были успешно интегрированы в более крупный транснациональный и трансисторический литературный нарратив; а русские художники, за несколькими важными исключениями, так и не смогли в достаточной степени войти в непрерывный диалог с более известными европейскими живописцами.
Было бы любопытно, если бы герой «Бобка» перенёс свои наблюдения с кладбища на улицы; он пишет про себя: «в лица мертвецов заглядывал с осторожностью, не надеясь на свою впечатлительность»; ещё более не стоило бы ему надеяться на свою впечатлительность, если бы он умел заглядывать в глаза живых людей, этих героев мировой
реалистической литературы; и, вместо того чтобы смотреть на мёртвого генерала и барыньку, заглянул бы в их глаза за месяц до своего похода на кладбище…