При глажении по косой нитке есть опасность неравномерно вытянуть отвороты, подол юбки и так изменить
форму вещи, что тебе вряд ли захочется её надевать.
Так световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается не как субъективное раздражение самого зрительного нерва, а как объективная
форма вещи, находящейся вне глаз.
И требуется выяснить отношение художника к
формам вещей жизни.
Простое, подражательное искусство лишь передаёт
формы вещей, пытаясь расположить вещи в правильном порядке, но на деле лишь останавливаясь перед загадкой мира.
Свойство искажать движение вещей и разъединять
формы вещей порождает стремление пустоты расшириться, наподобие трещины.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: теодолитчик — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Мастера тщательно выписывают
форму вещей и их особенности.
Цвет или
форма вещи неважны, когда речь идёт о том, подчиняется ли она ньютоновскому закону всемирного тяготения: значение имеет лишь масса.
Для этого следовало допустить, что философская мысль обладает собственной формой и потому способна исправлять
форму вещей: как геометрия необходима для правильной постройки зданий и прокладки улиц, так и философское размышление о человеке может привести к его исцелению и воскрешению.
Но на каком основании можно это делать, если мы заранее признали пространство и время
формами вещей самих по себе, и притом такими формами, которые как априорные условия существования вещей сохраняются даже и в том случае, если бы сами вещи были уничтожены?
Это значит, что существенные основные
формы вещей сами по себе ни единичны, ни всеобщи.
Они придают твёрдую
форму вещам бесформенным, обладают своей собственной музыкой, похожей по мелодичности на альт или лютню.
Это осознание того, что жизнь побеждает смерть, и понимание изначальной
формы вещей, которая являет нам их естественную красоту.
Пёстрые, разных
форм вещи, разукрашенные современными дизайнерами, смешные шляпы, кричащие носки и трусы, пиджаки, вывернутые наизнанку.
Это продолжалось до тех пор, пока восходящий класс – в данном случае буржуазия – не окреп настолько, что сбросил, даже более, должен был сбросить со своих плеч этого паразита во имя собственного самосохранения, так как внешняя
форма вещей уже не соответствовала их изменившемуся содержанию.
Иллюзия – это изменение
формы вещей.
Космограммы имеют своё выражение как на материальном уровне, так и на тонком плане, где могут быть восприняты существами, не имеющими возможности видеть физические
формы вещей.
Это связано с необыкновенным их свойством: облака имеют привычку принимать
формы вещей, которые отражают мысли и настроения.
Дао придаёт
форму вещам, делает их такими, какими их видит человек.
Предварительная
форма вещи остаётся при объекте под видом снятого определения.
Органы чувств представляют не сами вещи, а только их образы; глаз воспринимает
форму вещей посредством света, который затемняется средствами зрения, как и осязательные формы плоти.
Сказать, что определённая форма общества является
формой вещей, которые она представляет, предполагает историческое развитие человеческого вида в целом, которое принимает различные формы.
Сила, подобная удару штормового ветра, обрушилась на наши тела, и на мир вокруг, меняя
формы вещей и превращая нас в длинные нити, несущиеся сквозь пространство.
Конечно, ни один уважающий себя индеец каменного века не счёл бы грубые неправильной
формы вещи, которые я сделал, достойными названия оружия или инструментов, но они намного превосходили всё, чем обладали люди-обезьяны, и мне не нужно было стыдиться своего доисторического искусства.
Поскольку, кроме того, форма предполагается как сила, противоположная субстанции, только в тех существах, которые возникают по природе, из этого следует, что вообще реальная
форма вещи есть душа этой вещи, или, более определённо, что реальная форма, в индивидуальной интенсификации, которую она получила как форма отдельной вещи, есть, как προωτη ουσια отдельной вещи, её душа.
Поскольку понятие объекта, в той мере, в какой оно содержит одновременно и основание действительности этого объекта, называется целью, а соответствие вещи той структуре вещей, которая возможна лишь согласно целям, называется целесообразностью её формы, то принцип способности суждения в отношении
формы вещей природы, подчинённых эмпирическим законам вообще, есть целесообразность природы в её многообразии.
В умозаключении всеобщая
форма вещи представляет определение особенного как середины, связующей крайности всеобщего и единичного.
Так или иначе – это ограничивает возможности познание человеком сущности бытия, отдаляет его от истинного понимания
формы вещей.
Сущность вещи есть форма ума, и «привходящим образом» в феноменологическом контексте обыгрывается именно как несовпадение
формы вещи с сущностью ума, поскольку обманувшийся ум мыслится вещью.
За
формой вещи стоит её содержание: значения, ценности и функции, то есть то, что заключено в образе вещи.
Причина, по которой его по всей справедливости нельзя считать основателем современной науки (хотя он и дал очень ясную картину индуктивного метода как чего-то отличного от простого перечисления, оказавшуюся исключительно плодотворной для научного исследования), состоит не столько в том, часто подчёркиваемом, обстоятельстве, что он был неспособен признать роль математики в современной науке и не был автором никаких собственно научных открытий, сколько в том, что он всё ещё объявлял специфической задачей исследования природы раскрытие
формы вещей.
Такова последняя причина того, что в художественном произведении все случайное, одностороннее, просто субъективное в жизни и судьбе возвышается до строгой объективности, – будто в нем действует только закон его деяния, чистая, сверхчувственная
форма вещей; вместе с тем произведение искусства есть и самое глубоко человечное из всех образований, самое безусловное господство души над всей данностью бытия.
Самосознание античного социума, выразившееся в высокой осмысленной деятельности ума, раскрывалось не в живом интересе созерцания бытия как такового, а в созерцании
формы вещей, их эйдетике.
Мудрецы не создают ничего заново, не устанавливают имён и названий, не фиксируют
форм вещей и явлений.
Бытие есть событие, следовательно, покой есть небытие, разрушающее
формы вещей.
Такие идеи (сущности) определяют
форму вещей материального мира.
Однако трансцендентальное основоположение, согласно которому целесообразность природы в её субъективном отношении к нашей познавательной способности применительно к
форме вещи следует представлять себе как принцип суждения о ней, оставляет совершенно неопределённым, где и в каких случаях я должен выносить суждение о продукте по принципу целесообразности, а не по общим законам природы, и предоставляет эстетической способности суждения устанавливать на основании вкуса соответствие продукта (его формы) нашей познавательной способности (в той мере, в какой она решает не посредством соответствия понятиям, а посредством чувства).
Там находятся
формы вещей, которые, ещё не существовали на нашей планете, например, будущие изобретения, здания, технические устройства, и другое.
Они составляют этическое единство и образуют
форму вещей, о которых можно говорить.
Используя земные
формы вещей, преходящих.
У существования возникают серьёзные проблемы со временем, так-как существование чего-либо в будущем или прошлом становится умозрительным, как и само существование, которое утрачивает свою предикатность потому, что постоянно меняющиеся
формы вещей делают невозможным точно сказать, что же именно существует во времени?
И если переход от понятия к бытию невозможен вследствие неполноты первого, то путь от полноты бытия к всё более удаляющимся от него понятиям представляет собой закон, ибо только эмпирическая
форма вещей мыслится априори.
Это придаёт отчётливость, ясность
форме вещи.
С шести лет я был одержим изображением
форм вещей.
В шесть лет обнаружил в себе страстное желание копировать
форму вещей.
Пространственная
форма вещи выражается в её протяжённости, в том числе в объёмности (на эту тему обстоятельнее – в следующей главе).
Уже в «Физической монадологии» (1756) предлагается точка зрения, нашедшая своё классическое выражение в небольшом трактате 1768 года «О первом основании различия областей в пространстве», но, вероятно, задуманная значительно раньше: здесь проводится ньютоновская точка зрения, согласно которой абсолютное, космическое пространство, независимое от существования всей материи и даже первого основания возможности её состава, обладает собственной реальностью, а положения и
формы вещей основаны не на простых взаимоотношениях их, вернее, их частей, но, более того, на том, что они не только являются вопросом собственного существования. своих частей, но и основаны на отношениях к абсолютному пространству.
Разум, как способность к простым понятиям, сам по себе был подобен обманчивому зеркалу, которое фальсифицировало, искажало и уродовало
формы вещей своими собственными атрибутами.
Вещи вещают,
формы вещей говорят за себя, т.е. вещи обладают значением, вещи – силы, поскольку они действуют, вызывают эмоции, привлекают внимание или вызывают отвращение, поэтому вещи – одушевлены.
Этот вопрос, всего лишь состоящий из четырёх слов, нечто аморфное, не имеющее никакого подтверждения в реальности, заключающее в себе такие же не имеющие
формы вещи, но соприкасающееся с этим миром через заражённых собой.
Прорицание, которое чаще всего приходит в
форме вещих снов.